Бег на месте

Доен живет в обители почти две недели: как и раньше, он посещает все службы, молится каждый вечер перед сном, говорит с настоятелем о Боге и истинном пути, а ночью не может заснуть, сгибаясь, будто от боли. Он никак не мог нормально спать, и все время думал о Джехене, которого оставил одного. Настоятель вел себя на удивление спокойно, но Доен был слишком занят собственными раздумьями, чтобы думать еще и о нем. Почему-то именно в сегодняшнюю ночь Доен вспомнил горькие слова Джехена о том, что если потеряет Доена, то не вынесет этого, что окончательно сломается, и том, что говорил Джонни об этом. Это отчего-то вселяет в душу склизкий, отвратительный страх, и никак не дает успокоиться. Эти мысли и это чувство гложили его изнутри, и спустя несколько часов раздумий Доен срывается с кровати, начиная стремительно собираться. Что он делает здесь? На что надеялся, когда шел сюда за какой-то благодатью и просветлением? Мысли о Господе, молитвы и разговоры с настоятелем не помогли ни на секунду, ни на каплю, и Доен, натягивая футболку, только сейчас окончательно понял, что променял Джехена на всю эту фальшь. Он был прав, когда говорил, что Бога нет, нет его справедливости, и даже если он вдруг и существует, то давно позабыл об этом мире и обо всех людях. Даже если ему нужно будет оправдать Джехена, чтобы быть с ним, он согласен, потому что никакие люди не шли ни в какое сравнение с тем, какие чувства он ему дарит. Доен не слышит, как отворяется дверь, и его плеча касается рука: - Доен, куда ты собрался? Доен испуганно оборачивается, видя настоятеля перед собой. - Я... я просто решил прибраться, не спится. Он нервно улыбается дрожащими губами, и старик улыбается в ответ, однако улыбка эта отчего-то настолько мерзкая и устрашающая, что Доен понимает - настоятель не намерен его отпускать. Он делает несколько шагов назад, старик же подходит к нему, будто загоняя в угол. Доену страшно, потому что даже спустя столько лет этот, пусть и уже ослабший, человек вселял в него страх и некое отвращение. - Доен, ты ведь сам вернулся сюда, ты молил о помощи. Куда же собираешься снова? К тому человеку, о котором говорил мне в первый день? - Н-нет, я ведь сказал... Настоятель его перебивает: - Ты стал таким лживым, Доен. Его лицо искажается отвращением - эту гримасу Доену приходилось видеть, когда настоятель рассказывал ему о мужеложстве или же о служителях церкви, которые были пойманы на каком-то проступке или грехе. И именно в этот миг Доен понимает, что настоятель теперь сживет его со свету. Он упирается бедрами в стол, а настоятель продолжает: - Ты пожил среди всех этих развратников и стал таким ж!! Ты, мой благочестивый мальчик, которого я так любил, стал развратником, порождением Сатаны! Как ты мог позволить себе опуститься до подобного?! Как поддался искушению?! Доен сглатывает: - Я... я.... Он судорожно дышит, и ему кажется, будто сейчас задохнется от нахлынувших чувств. Настоятель злится лишь сильнее, а в какое-то мгновение впадает в ярость: он бросается на Доена, протягивая руки к его шее. У него ужасно холодные, сухие и отвратительные руки. Доен это чувствует, когда они обвиваются вокруг его шеи и пытаются задушить. Старик сильнее, чем выглядит, и Доен хватает ртом воздух, видя, насколько сумасшедшие у него глаза. В следующую секунду Доен вдруг оказывается на полу, сидя на настоятеле, и когда оглядывается, то видит вокруг множество крови. Он испуганно отскакивает, поднимаясь на дрожащие ноги и рвано дышит, глядя на мертвого старика, что лежал весь в крови. Она была везде: на самом настоятеле, вокруг него и на самом Доене. Доен медленно поворачивает голову и видит в своей руке маленький нож, которым он обычно точил свой письменный карандаш. В голове туго пульсировали вены, а уши постепенно начало отпускать от шума, однако Доен не двигался, неизвестно сколько просто глядя на тело перед собой. Мертвые глаза смотрели прямо на него, и вдруг Доен понимает, что действительно убил его, убил этого человека, и теперь он преступник. Он действительно грешник и никакими молитвами не мог теперь это исправить. Доен резко поднимается на ноги и оглядывает себя - он был весь в крови. В какую-то секунду его вдруг радует, что это крыло до сих строится после обвала, и что он до сих пор здесь один. Доен мягко обходит тело настоятеля, выходит из комнаты, и ему на глаза попадается строительная пленка, что лежала рулоном в коридоре. Он берет ее вместе с проволокой и, вернувшись, раскладывает ее. Тело настоятеля оказалось на удивление легким, и Доен, сложив его труп на пленку, аккуратно закатывает его в нее, а затем обматывает все сверху до самого низа проволокой, чтобы не размоталась. Он все это делал спокойно, методично и аккуратно, чтобы не оставить лишних следов и избежать последующих проблем. Основная проблема состояла в том, чтобы спрятать тело, и Доен стоял над ним несколько минут, решая, что же с ним сделать, чтобы его никто не нашел. А затем в голову просто приходит решение: строительство было прекрасным поводом, и Доен вытаскивает труп в коридор. Там он присматривает вполне себе удобное место - в пол только сегодня перед сном залили бетон, и он даже еще не начал застывать. Доен аккуратно кладет труп в этот бетон и придавливает сверху, чтобы тот поскорее затонул. Когда тело полностью погрузилось, Доен выравнивает поверхность так, чтобы не было заметно каких-либо изменений, а затем, удовлетворенный работой, уходит обратно в комнату. Ему приходится отмывать всю комнату от крови почти полтора часа - ему повезло, что вместе с крылом не снесло его комнату и небольшую душевую, которая располагалась прямо напротив, поэтому воды было предостаточно. Когда же не остается и следа, Доен раздевается в душевой, где складывает все в мешок, и плотно заматывает его. Душ приходится принимать тщательно - сначала под холодной водой, затем под горячей. После того, как он заходит в комнату, чтобы одеться, то понимает, что его явно будут искать, поскольку почти все знали в этой церкви, что он вернулся. Он медленно одевается, думая над этим, и, собрав вещи в сумку вместе с грязной одеждой, уже собирается уходить, как слышит чьи-то шаги. Доен не придумывает ничего лучше, чем просто прислониться к стене около двери, и в нее кто-то стучит: - Доен? Извини, что так поздно, но мне очень нужен настоятель, он не у тебя случайно? Доен не отвечает и стоит, затаив дыхание. Дверь с тихим скрипом открывается, и в комнату заглядывает святой отец. Доен стоит за открытой дверью и молит лишь о том, чтобы его не заметили. Мужчина делает лишь несколько шагов, останавливаясь в дверях, и оглядывается, замечая, что в комнате чисто, и каких-либо вещей нет совершенно. У него вырывается тихое вслух: - Ах, может, уехал сегодня... И уходит, закрывая дверь. Доен облегченно выдыхает и, выждав минут пятнадцать, выходит. Время позднее, и по обители никто не ходил, Доен бесшумно прокрадывается к воротам и уходит. Он идет стремительно, даже не оборачиваясь. Сердце стучит бешено, намереваясь вырваться из грудной клетки, а кровь будто закипает, стоит ему подумать о том, что произошло. Когда Доен приезжает домой к Джехену, то внизу сидит консьерж, который мягко улыбается, замечая его. Доен останавливается, и мужчина произносит: - Вас долго не было. Я уже даже успел соскучиться. Доен улыбается: - Ах, были кое-какие дела у друга, отъезжал на пару недель. Но я уже здесь, Вам не о чем беспокоиться. Он уже хочет уйти, как его снова останавливает работник: - Извините, я, может, и не должен вмешиваться, но... Доен вопросительно смотрит на него. Мужчина неуверенно произносит: - Мне прекрасно известно, что мистер Чон достаточно свободолюбивый человек, который любит развлечения и разных... распутных людей на одну ночь, поэтому очень обрадовался, когда узнал, что вы живете вместе. Вы мне стали даже как-то дороги, поэтому я... Доен его прерывает: - Что-то случилось? - Все эти дни мистер Чон был сам не свой: либо не приходил домой, либо возвращался под утро и явно подвыпившим. А сегодня... буквально минут пять назад он пришел не один. С ним был... юноша. Доен будто перестает дышать, когда слышит это, и поэтому выдавив:"Спасибо", стремительно поднимается наверх. В квартире полутемно, и свет горит в их спальне, откуда и доносятся какие-то голоса. Доен аккуратно кладет сумку на пол и проходит дальше, где видит Джехена, лежащего на кровати и какого-то парня, склонившегося перед ним. Он расстегивал рубашку, расцеловывая шею и грудь Джехена, и щебетал, явно надеясь на продолжение вечера. Джехен был в каком-то полусознательном состоянии. Эта картина вызывает в Доене ужасную злость, и он, схватив вазу с тумбы, швыряет ее в стену над кроватью. Юноша испуганно разворачивается и тут же возмущается: - А ты еще кто? Доен зло произносит: - Это я должен спрашивать, кто ты и что делаешь в этом доме над моим мужчиной! Парень не успевает ничего ответить, как Доен шипит: - Пошел вон! И, схватив юношу под локоть, выводит из квартиры, захлопывая дверь. Внутри клокочет какой-то вулкан, и Доен играет желваками, прежде чем скинуть куртку и, бросив ее на пол, вернуться к Джехену. Он, неизвестно, какими силами, грубо хватает его за руку и притаскивает в ванную, где, посадив его в ванну, включает на полную мощность холодную воду. Джехен вздрагивает, размахивая руками и хочет выбраться, но Доен упорно толкает его обратно за голову и льет сверху еще. Джехен кричит: - Все, все, я очнулся! Доен выключает воду и грубо хватает его за лицо, притягивая к себе, чтобы заглянуть в глаза. У Джехена взгляд несколько затуманенный и неверящий, когда он понимает, кто перед ним. - Доен? Доен отпускает его и вдруг бьет по лицу. Джехен болезненно стонет, хватаясь за скулу: - За что? - За то, что притащил сюда непонятно кого и собирался с ним переспать. Он снова грубо хватает Джехена за лицо, сжимая его челюсть, и мужчина сглатывает, замечая, насколько Доен в ярости сейчас. Доен шипит: - Стоило мне за порог выйти, как ты тут же себе нашел другое развлечение. Вот она какая, твоя любовь? Я, значит, не сплю нормально, все думаю, что с ним, как живет без меня, вспоминаю те слова, когда говорил, как боишься меня потерять, что не выдержишь, если это случится, а он здесь веселится? У Доена все клокочет внутри от всех этих чувств, и он с каждым разом сжимает пальцы все сильнее. У Джехена губы становятся уточкой от этого напора, и он вдруг смято произносит: - Я думал, ты больше не вернешься. Доена эти слова будто тушат одним взмахом. Он остывает и медленно отпускает лицо Джехена, опускаясь на холодный пол и утыкаясь лбом в бортик ванны. - Я тоже думал. Но на деле оказалось, что даже в тот миг, когда тайна открылась, я уже знал, что поддамся тебе. Это так нечестно, но кроме тебя мне никто не нужен - ни Господь, ни церковь, ни Юта, ни я сам. Только ты. Джехен гладит его по голове, трепетно выдыхая от этих тихих слов, и целует его во влажную макушку: - Прости за любовь...