Бег на месте

Доен уходит на работу в понедельник под пристальный взгляд настоятеля, который стоял у ворот, провожая его. Это нагнетало, но Доен старался думать о хорошем, например, о том, что он все же может продолжать ходить на работу и видеться с людьми. Юта привычно опаздывает на работу, и Доен мягко улыбается ему, прикасаясь к его жестким из-за бесконечных окрашиваний волосам. Юта громко рассказывает о том, как прошли его оставшиеся выходные и сегодняшнее утро, и от него все равно не укрывается несколько задумчивое и подавленное состояние Доена. Это было впервые, чтобы у Доена было такое настроение, он всегда был тихим и добродушным, но в этот раз что-то было не так. Юта видит, как тот непривычно неповоротлив, как вместо обычных наклонов за вазами и букетами аккуратно присаживается, что работают в основном лишь кисти его рук и пальцы. Доен будто боялся сделать лишнее движение и это казалось Юте странным и почему-то пугающим. Страшная догадка поселяется в его голове, и в обеденный перерыв Доен вместо привычного перекуса уходит в подсобку, оставляя Юту одного. Юта вопреки всему следует за ним. Дверь плотно прикрыта, и Юта, выждав несколько минут, резко распахивает ее, заставляя полуобнаженного Доена испуганно развернуться. Юта застывает, видя в его руках окровавленные бинты, и он четко ощущает терпкий запах антисептика. Доен выглядит так испуганно, будто его поймали на месте убийства, не иначе. Юта видит, как мелко дрожат его руки и как он спешно накидывает на себя плотную рубашку, но парень не дает ему этого сделать, в одно мгновение сокращая между ними расстояние и дергая Доена на себя за руки. Тот от неожиданности поддается, и Юта, воспользовавшись замешательством, разворачивает его спиной к себе, шокированно застывая. Вся его спина была исполосована ужасными длинными кровавыми ранами, которые почти параллельно друг другу располагались чуть ли не на каждом сантиметре бледной кожи. Они пересекались, накладываясь один на другой, Юта видел в каких-то местах кровоподтеки и синяки, а раны были настолько распухшими, что он даже боялся прикоснуться. Он выдавливает: - Что... что это такое? Доен пытается вырваться: - Ничего такого, я уже закончил, поэтому не мог бы ты... Юта свирепеет в одну секунду и резко разворачивает Доена лицом к себе, до боли цепляясь пальцами за его плечи. Доен, что был на пару сантиметров выше него и шире в плечах, сжимается так, что кажется теперь хрупким, словно маленький мальчик. - Как это ничего?! Это он с тобой сделал?! Тот старик, я прав?! Доен тихо отвечает: - Если ты ожидаешь, что я перед тобой душу наизнанку выверну, то ты глубоко заблуждаешься. Юта опешил от этих спокойных слов. - А я и не прошу душу выворачивать, я просто хочу, чтобы ты сказал мне правду! - Я тебе ничего не скажу. Прошу, давай не будем ссориться, Юта. Ты много для меня значишь, я не хочу... Юта раздраженно его перебивает: - А кому ты тогда можешь довериться во всем? Своему Джехену? Доен застегивает рубашку: - При чем здесь он? - Ты не думаешь, что это нечестно? Я был с тобой все это время, я помогал, как мог, дружил с тобой, но в итоге ты достаешься ему. Ты неосознанно выбираешь его? Чем он так хорош, скажи? Не тем ли, что сказочно богат? Доен хмурит брови, и Юта понимает, что тот начинает злиться. Еще одно состояние, в котором он никогда прежде его не видел. - Огромные материальные блага меня не прельщают, поскольку это все временно и не имеет какой-либо духовной ценности. Я с Джехеном, потому что он беззаветно любит меня, не требуя чего-либо взамен. Его чувства, его любовь ко мне полны нежности и заботы. Все, что он хочет, - это я. Мне большего не надо. - Но я... я готов тебе отдать то же самое, если не в тысячу раз больше. Ты ведь понял, что я чувствую к тебе, Доен. После моих слов ты не мог не понять. - Я знаю о твоих чувствах, но... Я люблю его. Не обманывать же мне тебя, себя и его. Это ужасно. Юта не может ничего ответить, поскольку понимал, что, наконец, пришел к тому самому финалу, когда все становится ясно, - Доен выбрал другого и отказывался как-либо обманываться и обманывать. Юта вполне ожидал такого расклада, потому что несмотря на свою кажущуюся мягкость и добросердечность, он был тверд в таких решениях и отчасти это казалось привлекательным. Юта сглатывает подступивший ком: - Ладно. Я понимаю. Я все понимаю. Это ведь ты. Ты честный. Может быть, поэтому я тебя и полюбил. Ты первый человек, который меня никогда не обманывал, знаешь?? Я благодарен хотя бы за это. - Я... снова тебя расстроил. Он подходит ближе и приглаживает волосы Юты, пытаясь успокоить. Юта видит сочувствие в его глазах, и ему хочется плакать от этого. Его не жалеют, как какого-то глупого слабака, а лишь сострадают. Юта печально улыбается и, опустив взгляд, берет его за руку, сжимая ее: - Это так глупо... Почему ты такой? Я вообще-то пришел сюда, чтобы выяснить причины твоих страданий, а после - помочь, но как мы пришли к этому? Сейчас в итоге ты утешаешь меня из-за этих глупостей, что я к тебе чувствую. - Чувства - вовсе не глупость, Юта. И мне не нужна помощь. Я привык так жить, поэтому не беспокойся обо мне. Я справлюсь со всем этим сам. Он улыбается, поглаживая его волосы. Они работают в тишине до самого вечера, и Доен с беспокойством думает о том, придет ли Джехен сегодня или же он тогда так сильно обидел его своим недоверием, что тот решил больше не встречаться с ним. Юта видит его состояние, но молчит. Кажется, ему даже стало легче после отказа Доена. Ровно в семь, когда Доен и Юта только закончили с уборкой и уже собирались уйти, звенит дверной колокольчик, и Доен, обернувшись, видит перед собой Джехена. Сердце сжимается невероятно сильно, и Доен бросается ему на шею, совершенно позабыв о своей спине. Ему было больно, но даже просто увидеть и прикоснуться к Джехену было до ужаса приятно. Тот мягко обнимает его, и Доен ощущает короткий поцелуй за ухом и горячее дыхание там. Доен шепчет: - Я думал, что ты больше не придешь. Так боялся. - Я ведь обещал прийти. Он отрывается, чтобы заглянуть Доену прямо в глаза и нежно погладить его по щеке. - Я приехал за тобой. Ты закончил? - Да, я закончил. Он хватает свою сумку со стула и уходит вместе с Джехеном. Тот усаживает его в машину, и они привычно медленно едут до церкви. - Я должен тебе сказать... Настоятель чуть не запретил мне ходить в магазин. Хочет, чтобы я никуда не выходил за пределы обители, и поэтому я обещал, что больше не буду опаздывать и пропускать молитвы и службы. Джехен тихо отвечает: - Ты явно чего-то не договариваешь. Ведь случилось что-то еще. Доен вздыхает и после минутного молчания признается: - Он... позволил мне ходить на работу только после того, как наказал меня. Джехен хмурится: - Что за наказание? Доен молчит, и Джехен припарковывается где-то в переулке, разворачиваясь к нему. Он смотрит пристально и строго, и Доен боится даже на него взглянуть. Джехен протягивает руку, чтобы мягко развернуть его лицо за подбородок к себе: - Доен, взгляни же на меня. Доен нерешительно поднимает на него взгляд. - Я беспокоюсь. Прошу, не пугай меня. Скажи же, что он сделал с тобой. Доен поворачивается к нему спиной и медленно расстегивает рубашку под внимательный взгляд. Джехен включает свет в салоне, и когда Доен спускает рубашку с плеч, то ужасается. - Он... избил тебя? - Ты не беспокойся так, я уже давно привык. Это все быстро заживет, у меня есть хорошая мазь и... - Доен... Доен набрасывает рубашку и утыкается лбом в стекло. - Я устал так жить. Когда я лежал в тот вечер после наказания в постели, то в голове был только ты. Я так сожалел, что усомнился в тебе, так боялся, что ты не вернешься ко мне после этого. Но больше всего на свете я хотел оказаться рядом с тобой. Ты не причиняешь мне боль, Джехен, и порой мне кажется, что я хочу тебя лишь потому, что ты не обращаешься со мной так же, как настоятель. Джехен разворачивает его к себе и прижимает к себе, целуя в лоб. - Я люблю тебя. Я тебя действительно люблю. И я знаю, что ты чувствуешь ко мне то же самое. Это не иллюзия и не обман. А то, что я так нежен и заботлив с тобой... Разве так делают не все любящие люди? Как еще я должен вести себя с тобой? Ведь это то, чего ты так заслуживаешь. Доен утыкается лицом в его плечо и прикрывает глаза, убаюкиваемый его бархатным голосом. Он почему-то верил, и в этот раз сомнений не оставалось. - Я заберу тебя оттуда. Доен резко отрывается от него: - Что? - Ты больше не вернешься в это место, и мне все равно, что оно тебе так дорого и прочее. Он заводит машину и разворачивается. - Постой... Подожди, я не могу просто взять и уехать оттуда. У меня есть обязанности и... - Какие к черту обязанности? Все, что ты там делал, так это бесконечно молился, проводил службы и подчинялся этому сумасшедшему старику. Думаешь, я тебя отпущу туда, особенно когда знаю, что там с тобой делают? - Тогда... тогда я хотя бы должен забрать вещи. Джехен усмехается: - Я куплю тебе все, что нужно, не волнуйся. Каким бы милым ты мне ни казался в этих широких рубашках и мешковатых штанах, надо признать, что это все давно постарело. С какого покойника это сняли и отдали тебе? Доен возмущается: - Это вовсе не смешно! Там лежит моя Библия. - Ага, Библия от сумасшедшего извращенца. Если тебе так жаль расставаться с Библией, я подарю тебе другую. Уж она-то будет куда лучше, верно? Джехен ехал куда быстрее обычного, и Доен даже не мог придумать причины, чтобы остановить его. - Но там мои... моя... Джехен улыбается: - Что, не можешь придумать, как меня остановить? Вот уж не думал, что похищение человека может быть настолько очаровательным. Доен хочет сказать что-то еще, однако Джехен вдруг становится серьезным и произносит: - Просто признай, Доен, что ты боишься покидать это место, и там совершенно нет какой-либо вещи или хотя бы одного счастливого воспоминания, за которое бы ты мог ухватиться. Ты был там несчастен, и я просто заберу тебя оттуда, чтобы, наконец, показать тебе настоящую жизнь без всякого благочестия и благодати. Доен замолкает и, наконец, сдается, понимая, что Джехен прав абсолютно во всем.