Юпи

      Уже несколько часов лил дождь. Противный, промозглый, из тех, что пробирают мурашками до костей. Огород соседнего дома заливало водой, капуста чувствовала себя не очень. Кира ужинала кашей. Как её в детстве приучили к этой пище, так она с неё и не слезает. И вроде ей не нравится сам вкус, чипсы и сухарики гораздо, гораздо вкуснее, но желудок сжимается от чувства вины, которое она испытывает перед собственным организмом. Поэтому, нехотя наскребая ложку овсянки, девушка отправила её в рот и вздохнула. Нет, есть без книги за столом невозможно, кусок в горло не лезет. Но дома все тома закончились, а выходить в подобную погоду в библиотеку очень не хотелось. Тем более ужин остынет. Пройдясь по дому в поисках какого-нибудь завалявшегося романа, Кира увидела на письменном столе радио. Девушка редко следила за новостями, будем честны, почти никогда. Её не интересовало то, что происходит в основном мире, маленькая деревушка была вполне интересной для того, чтобы давиться катастрофами из радио. Но есть всё же хотелось, поэтому Кира взяла электронную коробочку, бегом спустилась по лестнице вниз и поставила агрегат на стол. Покрутила ручки в надежде найти какую-нибудь интересную передачу и напала на какую-то программу, где рассказывали о материнстве. Детей у Киры не было, но ведущая говорила весьма интересно, поэтому девушка, снова схватив ложку, приготовилась жевать под истории молодых матерей. Тоненький голосок эксперта забавно пищал, отвлекая от темы передачи. В ложке попался особенно горячий комочек, и Кира пару раз немного кашлянула. За окном дождь лил уже не просто из ведра, а сплошной стеной из воды, и любой несчастный, который будет вынужден оказаться по ту сторону двери, непременно искупается в озере. Возле лампы кружились мотыльки, бившиеся о горячее стекло. Атмосфера была спокойная, немного тоскливая.       Спустя несколько минут начались новости страны. Этот выпуск не был посвящён катастрофам, пожарам или стандартным гражданским мелким случаям. Целиком и полностью, все 5 минут диктор говорил о войне. Они проиграли море. Большинство рыб пало смертью храбрых, меньшая же часть повернула назад и сдалась. Отныне вся восточная территория, залитая водой, принадлежала креветкам, за исключением мелкой-мелкой речушки Саровки, по которой и отступали войска. Страшнее же всего было известие, что теперь битва идёт на суше и что над страной нависла реальная угроза капитуляции. Мужское население выборочно призывается в армию, из приморских городов происходит эвакуация.       Кира замерла с поднятой ложкой и взглянула на несчастное радио. Потом медленно опустила столовый прибор. В глазах плескалась смесь недоумения и паники. Спустя минутное замешательство она кинулась крутить ручки аппарата. Говорили о чём угодно: о застройке домов в соседнем городе, о новых бестселлерах в книжных магазинах, о климате Южной Америки, только никто не обсуждал тему военного конфликта. Это настоящий кошмар. Что происходит? Что будет с государством? Жителями деревни? Кто пойдёт в солдаты под страхом тюрьмы и смерти, а кто будет тосковать, просиживая дни перед телевизором или в ожидании почтальона?       Забыв про всё на свете, девушка побежала наверх, где в комнате лежал Юпи. Ей нужно предупредить своего парня, может, дать ему убежать, она не выдержит, если его призовут далеко-далеко от их деревушки. Она надеялась, что монстр хотя бы немного зашевелится, выдаст хоть какую-то эмоцию, выпучит глаза от страха. Так и случилось. Парень приоткрыл рот и замер, вслушиваясь в звуки из открытого окна - видимо, ждал топота военных, пришедших за ним. Он начал ёрзать в ужасе, будто сидит на иголках, шёпотом, тихо-тихо задал несколько вопросов, но это было настолько бесшумно, что Кира не расслышала ни одного звука. Паника передалась и ей, и теперь она не хотела даже дышать, лишь бы не привлечь внимание армии. Было жутко, было боязно за близких. Только сейчас Кира поняла, что дядя Гори тоже может отправиться на фронт. И не вернуться. Как Мэкринльдонфлинкс. Мысли переключились на карася. Жив ли он? Вернулся ли с остальными домой? Или сгинул в море, вдалеке от своего родного пруда и библиотеки? Вот так просто - раз, и нет мудрой престарелой рыбы, столько всего повидавшей, столько всего сделавшей добра. Куда ушла её душа? Есть ли где-то там, в вышине, рай, как думают люди? Или существует только пустота, небытие?       Ни о каком спокойном сне не могло быть и речи. Всю ночь девушка бешено крутилась в постели, как турбина самолёта, иногда словно прислушиваясь к звукам за окном, иногда отворачиваясь к стене и прижимая к ушам подушку - и всё это бессознательно, во сне. Морщилась, словно от боли. А потом резко вскочила, как после кошмара. Дождь уже давно прекратился, тучи разошлись, в окно заглядывала луна. Смутная тревога перед чем-то непонятным охватила Киру, она включила свет, дабы прогнать наваждение, и пошла к Юпи. Ей хотелось поспать вместе с ним.       Постель синего монстра была пуста и смята. Окно распахнуто настежь. Куртки, дождевика, тёплых вещей не было в шкафах, пропали даже сухари, которые монстрик любил грызть на ночь. В панике Кира кинулась к окну и, опасно высунувшись, завопила: "Юпииии!". Тишина. Даже ветер промолчал в ответ. Сбежал. Сбежал втихую под покровом ночи. Бросил всех: Киру, чету соседей, дядю Гори и тётю Дори... Ведомая внезапной идеей, Кира перевернула комнату, но не нашла записки для неё или кого-то ещё. Она не знала, что и думать. Юпи предал её? Нет, нет, невозможно, они столько лет вместе! Он испугался, просто испугался. Скоро вернётся. А ей что делать?       До самого утра Кира не могла даже присесть. Она ходила по всему дому, иногда вскрикивала от волнения, иногда останавливалась, уносясь в астрал под силой своих мыслей. Иногда кидалась к окну с биноклем, надеясь рассмотреть среди чёрных деревьев синюю шевелюру. Ничего. Никаких происшествий. Встало равнодушное солнце, словно бы ставшее тусклее из-за несчастий под ним. Повеяло утренним холодом, но девушка, едва услышав шуршание песка (и как она умудрилась?), выбежала из дома в ночнушке босиком. Так и есть - почтальон. Сейчас его серая строгая форма казалась формой смерти. Два письма - одно для дяди Гори, естественно, другое для неё... точнее, её возлюбленного. Дрожащими руками девушка взяла конверт с официальным письмом. Призыв на фронт. Конец.       Спустя два часа она сидели в доме дяди Гори и поглощала водку рюмку за рюмкой. Горькая жидкость царапала горло и рот, но приносила смутное спокойствие и тепло. Сзади слышались шаги, шуршание, звон - то дядя Гори собирался, возможно, в последний путь.       - Так говоришь, он сбежал ночью? - раздался сзади хрипящий голос пожилого монстра. Кира кивнула. - Мы не можем судить кого-то за трусость. Но что делать с призывом? Если он не явится сегодня-завтра, Юпи объявят преступником, и тогда ему точно не сносить головы.       - Я пойду вместо него, - раздался тихий голос монстра, который очень редко говорит. Тётя Дори вылезла из своей комнаты, как из норы. Её глаза бегали, словно ожидали какой-то опасности, сухие губы приоткрылись, впуская воздух. - Кира, дай мне его паспорт.       - Дори, не неси чушь. - Гори нахмурился и заговорил со звенящим гневом в голосе, - Я отправляюсь на верную смерть и запрещаю тебе делать то же самое.       - Это ты не неси чушь, - послышался раздражённый шёпот, - Я - взрослый монстр и могу сама выбирать свою судьбу, а ты не отец мне, чтобы что-то запрещать. Помнишь клятву, которую мы дали друг другу на свадьбе? Про горе и радость? Я никогда не прощу себе, если не умру с тобой за руку.       Дядя Гори был поражён. Жена никогда так не вела себя раньше. Она боялась перечить ему, хотя он никогда и не стремился властвовать над ней. Больше всего на свете Дори боялась общества - а тут бросается туда сама. Ради него... Он был тронут.       Кира вытащила из-за пазухи паспорт Юпи и бросила куда-то на пол, словно водка затуманила ей глаза. Она свалилась на стол и захрапела, будто неприлично напилась - хотя так и было, по факту. Дори подняла плотную книжечку, взяла со стола письмо и, одарив мужа взглядом, означающим, что спор окончен, отправилась в свою комнату. Гори сел на табуретку, не представляя, что делать с внезапным цунами.       Спустя несколько часов, перенеся Киру на кровать и положив возле её головы ключи от дома, дядя Гори, одетый в видавший виды камуфляжный костюм, и тётя Дори, обрившая седые волосы и перевязавшая свою иссохшую грудь, чтобы сойти за мужчину, отправились в город с нехитрым скарбом.