Секрет Полишинеля

Всё не так, всё теперь не так! Вместо взмаха я делаю шаг — И бреду в снегу по следам прохожих В пустоту типовой мечты, Где теперь замерзаешь ты, Проклиная мир, на меня похожий. Ты не жди, не зови меня — Ангел был никудышный я… Говорила мне мама — «Райли, детка, не переезжай в этот город»; нет же, из одного упрямства переехала. Хотя — разве из одного? Было еще любопытство такое странное, как у ребенка: что за город? Как в нем люди живут? Неужели и правда там двадцать четыре часа в сутки праздник? Мне папа в детстве рассказывал, что Вегас — город-праздник. Что там всегда весело, деньги текут рекой, а Элвис в розовом «Кадиллаке» одним взмахом руки соединяет влюбленных. Папа всю жизнь мечтал хоть что-то выиграть. Правда, у нас в Аризоне совсем не тот размах. Но он где-то ухитрялся просаживать сотню за сотней, пока однажды не проиграл все отложенные на отпуск деньги. Мама и раньше была этим недовольна, а тут вообще сорвалась. И папа ушел. Мне было десять лет, и я хорошо помню, как он собирал чемодан, пока мама была на работе. А потом подхватил свою поклажу, щелкнул меня по носу и сказал: — Ну что, Кнопка, хоть тебе удачи в Вегасе! Еще и поэтому я приехала сюда работать. Папа же так хотел, чтобы мне здесь повезло. В общем, можно сказать, что я уже выиграла: когда случайно узнала, что едва ли не самая знаменитая в Штатах криминалистическая лаборатория объявляет о наличии вакансий. Я тут же отправила свое резюме; а когда получила положительный ответ, глазам не поверила. В одни сутки собралась и полетела: конечно, все увещевания мамы по поводу «проклятого города греха» не возымели никакого действия. Я же не прожигать жизнь туда ехала, а работать. И потом, кто знает, — может быть, я там познакомлюсь с кем-нибудь? Криминалистика — работа мужская, это мне еще в университете говорили. Я всегда любила умных мужчин. А если они при этом еще и симпатичные… В общем, может быть, и здесь мне повезет? А то мама еще и на этот счет начинает меня пилить. Что мне двадцать семь, а я все одна. Господи, мамочка, ну не с первым же попавшимся жить? Но когда я летела в Вегас, мои мысли занимала только работа. Как показали реалии первых дней — и правильно. Ибо при таком плотном графике ни о каких знакомствах не могло быть и речи. Меня водили по лаборатории, всё показывали, излагали перечень моих обязанностей, и от обилия информации у меня откровенно лопались мозги. Не напутать бы чего! Не ошибиться! Хотя, как сказал мой новый начальник Гриссом, — право на ошибку новичкам тоже дается, хоть и не часто. Удивительный у меня начальник. Нетипичный какой-то. Пухловатый, в очках, ноги слегка кривые, — в общем, медведь медведем! Но когда говоришь с ним — почему-то смеяться над его внешностью совсем не хочется. А хочется слушать и слушать, что он рассказывает: то про текущие дела, то про порядок оформления отчета, то про хобби своё, — он, оказывается, энтомолог, и у него дома тарантул живет. А еще беговые тараканы. Правда, о нерабочих делах говорить с боссом скорее всего без толку: тем более, что он в два раза старше меня. Наверняка женатый, хоть и без кольца: я знаю, многие криминалисты не носят колец, потому что металл на пальцах мешает работать. И в любом случае, к своему начальству, тем паче к такому знаменитому, я могу испытывать только уважение. А вот ребята в моей смене интересные: Ник и Грэг. Неделю назад мы как раз все вместе на мой первый выезд отправились. Там труп оказался давний, и Дэвид Филипс — это наш коронер, такой симпатичный толстячок, и надо же, молодой муж! — никак не мог со временем смерти определиться. Тут подошел Грэг, присел у тела на корточки, протянул руку: — Ага! Пустые оболочки. Этот Джон Доу уже примерно месяц как умер… Я заинтересовалась, подошла ближе: — Какие оболочки? Почему ты так думаешь? Грэг подвинулся, чтобы я села рядом. И охотно пустился в объяснения: — Видишь — на теле пустые оболочки от куколок? Вот, вот и вот…. Дело в том, что личинки мух появляются на трупе примерно через сорок восемь часов после смерти. Поэтому наличие на трупе одних лишь яичек мух указывает на то, что смерть наступила сутки-двое назад. Через десять-двенадцать дней из личинок образуются куколки, еще через двенадцать дней куколки превращаются в новых мух: вылет мух из куколок продолжается примерно два часа. То есть наличие пустых оболочек куколок означает, что труп пролежал на месте по меньшей мере в течение четырех недель… Ник с Дэвидом переглянулись и почему-то захохотали. А я посмотрела на нового коллегу с почтительным интересом: — Как любопытно! Грэг, а ты тоже энтомолог? Тут Ник чуть не подавился от смеха, Дэвид проворчал куда-то в сторону «что значит «тоже», а сам Грэг, не обращая внимания на странные выходки напарников, ответил со спокойной улыбкой: — Нет, я не энтомолог, я химик. Просто я долго работаю с Гриссомом, вот и научился. — Ничего себе, — ответила я. — А как долго ты с ним работаешь? Грэг задумался, словно что-то подсчитывая в уме: — Со счету сбился уже! Сейчас соображу… Ну в общем, можно сказать — девять лет. — Угу. И шесть из них они общаются двадцать четыре часа в сутки, — веселился Ник. — Так много работаете? — я была искренне удивлена, а Дэвид тем временем подошел к Нику и стукнул его по плечу, прошептав довольно громко: «Да заткнись ты уже». — Что это с ним? — наклонилась я к Грэгу. Он пожал плечами: — Ой, не обращай внимания. Человек прикалывается. — Над чем? — Надо мной. И как ему до сих пор не надоест? Это уже давным-давно секрет Полишинеля, а Стоуксу все смешно. Я тогда постеснялась спросить, что такое «секрет Полишинеля». А вот про кое-что другое все-таки спросила: правда, не у Грэга, а у Ника. Грэг почему-то уехал с вызова раньше: кто-то позвонил ему, он сказал нам: «Я срочно домой, потом сразу в лабу», — и умчался. А мы с Ником поехали на работу. Я смотрела, как он ведет машину, и потом неожиданно для самой себя произнесла: — Ник, у тебя девушка есть? — Пока нет, — ответил мой напарник и, воспользовавшись тем, что мы стояли на красный свет, посмотрел на меня и подмигнул. Я улыбнулась и подумала, что, возможно, это тоже вариант, — хотя, если честно, при виде Ника в сердце ничего не щелкало, как говорит моя мама. Мол, надо с тем парнем ближе знакомиться, при виде которого «сердце щелкает». Я в детстве спрашивала у нее — как это? «Почувствуешь — узнаешь», — отвечала мама и гладила меня по голове. Вот теперь, кажется, я точно знаю. И ни за что не скажу Нику, что про его девушку я спросила, только чтобы тему развить. А на самом деле… На самом деле мне точно известно, когда у меня сердце щелкнуло. Когда Грэг подошел к нашему трупу и присел около тела на корточки. А потом начал объяснять про куколок. Он объяснял, а я беззастенчиво разглядывала его в подробностях. Я запомнила, что у него одна маленькая родинка над верхней губой и две на щеке. Что у него загорелые руки с длинными пальцами и поджившая ссадина на правом локте: упал, наверное…. Интересно, где? И на левой руке под перчаткой тоже не видно кольца. — Ник, скажи, а у Грэга есть девушка? — Эээ, так нечестно, — захохотал мой спутник. — Признавайся сразу, кто тебя больше интересует: я или Сандерс? Да, фамилия Грэга — Сандерс. Он представлялся мне при первом знакомстве, и на жилете у него написано. Как и у всех нас: у Ника — «Стоукс», у меня — «Адамс», а у Грэга — «Сандерс». Банальная, распространенная фамилия, чуть ли не на каждом шагу встречается. Но почему-то я подумала, что она мне нравится гораздо больше моей собственной. И тут же ощутила, как сердце у меня «щелкнуло» во второй раз. Мне показалось, это вышло так громко, что Ник услышал. — Все с вами ясно, милая леди, — хохотнул он. — Техасские ковбои вам не по душе. Вам подавай мальчиков из Фриско! — А Грэг из Фриско? — не сдержалась я. — Нет, из Сан-Габриэля, — уже с меньшей обидой продолжал Ник. — Есть такой ма-аленький городишко в Калифорнии… Сандерс туда часто ездит кататься на серфе. Вместе с… — Он серфер?! — вскричала я, не давая Нику закончить фразы. — Ой, как здорово!.. Как думаешь, а меня он может научить? — Кататься на серфе? Ну… наверное, может, — произнес Ник и странно хрюкнул. — Если ты сама захочешь… потом… Его интонация мне, если честно, не очень понравилась. — Ты о чем, Ник? У него что, есть кто-нибудь? — Да как тебе сказать… — начал было Стоукс, но вдруг резко сменил тему: — Слушай, заболтались мы с тобой! Вот же лаба уже. Тьфу, чуть мимо не проехал! Он повел машину на стоянку, беспрерывно бурча о том, что «мы и так с тобой задержались, да нам сейчас еще и от босса влетит…» Я отворачивалась, чтобы не показывать своей невольной улыбки: по-моему, от Гриссома вряд ли кому-то может влететь. Я же говорила, что у нас какой-то нетипичный начальник. А если Ник не сказал ничего определенного — значит, путь свободен. Надо попробовать. Криминалист я или кто? Моя работа — наблюдать, исследовать, делать выводы. Вот и займусь этим для начала. Кстати, не забыть бы посмотреть сегодня в Гугле после работы: что же такое «секрет Полишинеля»?..