To young hearts. Keep beating. Keep breaking. Keep falling in love. ©Dawn Lanuza
Сегодня было солнечно. Тепло и очень-очень солнечно. Как ни в один весенний день. Вообще, конец зимы в этом году выдался на удивление приятным. И вот сегодня, 29 февраля… А что, собственно, сегодня? Обычный себе денёк, один из сотни таких же серых и скучных. Даже тот факт, что 29 февраля бывает раз в четыре года, вот никак не делает его особенным. Снег ещё не до конца растаял, так что это чёртово солнце только слепит и раздражает. Голос преподавателя всё такой же монотонный: ни единого слова невозможно разобрать из его пустой болтовни, не то что конспект написать! Парта такая же пиздецки неудобная, ещё и стул скрипит… «Ммм, блять, ну почему сегодня всё через жопу?!» — подумал розововолосый юноша в тот момент, когда***
Утро подкралось вместе с оглушительной трелью блядского будильника. Чимин специально выбрал в качестве рингтона кукареканье надрывающегося петуха, ибо это единственный способ заставить его мгновенно разлепить глаза и подорваться с кровати. Приятные мелодии только больше нагоняют сон. Впрочем, и это не помогает, если ты до часу ночи переписывался с друзьями и смотрел смешные видосики на Ютубе. Издавая кряхтящие звуки, парень медленно поднялся с кровати, сладко зевнул и потянулся. Наверное, всё пошло не так, начиная отсюда, но нам остаётся только догадываться, ведь Чимин никогда не обращает внимание на то, с какой он ноги встаёт. Зря? Возможно. Перепутав тапки, он кое-как доковылял до ванной комнаты. Пак снимает однокомнатную квартиру-студию в двадцати минутах езды от универа. Она достаточно просторная, да и платит парень за неё немало, поэтому раньше с ним жил ещё один однокурсник, который уже две недели как съехал к своей девушке и живёт припеваючи в доме её родителей в элитном районе. К сожалению, а может и к счастью, Чимин ещё в детском саду понял, что девушки его совсем не привлекают. Поэтому вариант с «мамиком» сразу отпадает, а найти «папика» гею-танцору несколько сложнее, но он не отчаивается. И, надо отметить, очень усердно над этим работает. Пак быстренько принял душ, высушил волосы, почистил зубы и вышел из ванны в чём мать родила, держа мятую после сна пижаму с кумамонами в руках. Теперь, когда он живёт один, может себе позволить хоть постоянно ходить голяком. Парень остановился у шкафа и снял с вешалки с вечера приготовленную одежду: светло-серое худи, тёмно-синие джинсы с цепью и поясом с пряжкой в виде черепа. Затем быстренько оделся и посмотрел на себя в зеркало. Сейчас юноша был без макияжа, так как преподаватели старой закалки вряд ли оценили бы подобное, поэтому достаточно хорошо виднелись синяки под узкими глазами, что, словно полумесяцы, украшали симпатичное личико. У Чимина прямой нос, милые и немножко пухлые щёчки, полные манящие губы, что слегка обветрились вчера. На лице есть несколько прыщей, но они нисколько не портят его, как и розовое гнездо на голове, которое он пытается сейчас расчесать. Из-за своего невысокого роста, парень кажется хрупким. А на деле это не так: как и любой другой человек, который с самого детства занимается танцами, Пак успел обзавестись хорошей мускулатурой, а его ляжки, что в этих свободных джинсах хоть и не особо обтягиваются, сводили с ума далёко не одного мужчину средних лет, чей кошелёк трещит по швам от долларовых купюр. В прихожей он надел высокие чёрные ботинки на шнуровке, влез в короткий серый пуховик, выбрал шапку в цвет куртки и взял свой рюкзак с аниме-значками. Затем парень вышел из квартиры и закрыл дверь, несколько раз перепроверяя всё ли выключил. Пулей выскочив из дома, Чимин бросил взгляд на наручные часы — если он поторопится, то точно успеет на автобус, который довёзет его как раз вовремя. При таком раскладе он ещё успеет купить кофе перед парами. Однако, этому не суждено было случиться… Уже подходя к остановке, ему помахал рукой смутно знакомый силуэт, что смахивал на его однокурсника Минхо. Будет неправильно сказать, что Чимин его ненавидел, нет. Но и каких-то особо тёплых чувств к этой выскочке, который только и умеет лизать жопы преподам, вечно сдавая всех с потрохами им на поедение, да ещё и знатно так приукрасив, тоже не испытывал. Парень стремительно приближался, пока Пак пытался понять, что же тому нужно. — Чимин, привет! Не знал, что ты живёшь в этом районе, не видел здесь тебя раньше, — ядовито усмехнувшись, произнёс Минхо. — Ммм, привет. Да, я переехал сюда около полугода назад, — нехотя ответил розововолосый, бросая взгляд в сторону остановки. Только что прошёл какой-то автобус, но Чимин не смог разглядеть на нём номера, да и однокурсник отвлёк. — Понятненько. О, а вот и моё такси подъехало, встретимся в универе. Пока! — Минхо забрался в машину, не предложив Паку поехать с ним. Но ничего, скоро придёт его автобус, ведь он заранее вышел, всё будет в порядке. Прошло уже семь минут, а транспорт так и не появился. Чтобы немного отвлечься от тревожных мыслей по поводу возможного опоздания, он переводит свой взгляд на высотку перед ним и понимает, что сегодня вышел из дома без линз. «Ладно, ничего, не в первый раз такое случается, просто сяду поближе и доску будет нормально видно», — пытается успокоить себя Пак. И в этот момент наконец-то приходит автобус. Ну и ужас, ощущение, будто целую вечность его ждал, хотя в Южной Корее транспорт всегда строго придерживается расписания. Чимин занимает место у окна и включает плейлист своих любимых песен. И вдруг его осенило: он так долго ждал блядский автобус, потому что пропустил нужный из-за такого же блядского Михно! Чёртов мудак, а не одногруппник, и наверняка же видел, как единственный вид транспорта, что идёт отсюда до универа, уехал за спиной Пака. Жестокая реальность, ничего не поделаешь, но всё-таки Чимину надо стараться максимально отгородиться от общения с такими конченными мразями. И, похоже, кто-то сегодня будет очень сонным на лекциях без своего любимого латте с карамелью и взбитыми сливками…***
Чимин бежал, как Форрест Гамп, на первую пару по всемирной литературе, попутно заскочив в гардеробную, но всё равно не успел придти вовремя. Он остановился перед самой дверью, чтобы отдышаться. Наручные часы подсказывали, что Пак опоздал всего на две минуты. В другой день он бы вообще не придал значения этому и спокойно зашёл бы в аудиторию, поздоровавшись и извинившись перед преподавательницей, но не сегодня. Ведь уже как две чёртовых минуты идёт научная конференция первых и четвёртых курсов по творчеству периода раннего Возрождения. Из плюсов только то, что первокурсники были там исключительно для галочки, чтобы посмотреть, как это всё проходит, ведь на следующем курсе у них будет нечто похожее. За те полминуты, что парень провёл под дверью аудитории, больше никто из студентов не подошёл. «Вот блин, ну почему сегодня только я опоздал… Если бы ещё хоть кто-то составил мне сейчас компанию, то было бы не так страшно. Ладно, уже стоит зайти в аудиторию, всё равно лучше придти поздно, чем никогда», — подумал Пак и, тихо постучавшись в дверь, сделал ещё один шаг в пропасть сегодняшнего дня. По ту сторону двери Чимина встретил пронизывающий до косточек взгляд преподавательницы, которая продолжала что-то рассказывать как ни в чём не бывало. Пак коротко поклонился, еле слышно поздоровался и извинился. Затем обвёл взглядом аудиторию и, найдя свободное место в самом конце битком набитого помещения, быстро поднялся по лестнице и плюхнулся на стул с краю последнего ряда. За одной партой с ним сидел ещё какой-то незнакомый ему парень, возможно, четвёрокурсник, так как у него были какие-то распечататки со стихами. Он даже не посмотрел в сторону своего соседа, и Чимин решил поступить так же. Розововолосый юноша достал свои вещи из рюкзака, стараясь издавать как можно меньше шума, и переключил своё внимание на речь преподавательницы. — Бытует мнение, что ранний период Средневековья* — «тёмные века», или так называемые Dark ages, однако это утверждение неверное. Именно в этот период в Европе появляются первые школы проповедников — некий прообраз современных университетов, начинается активное строительство соборов, церквей. Стоит также добавить, что европейцы в то время находились под влиянием теории эсхатологизма, то бишь учении, которое утверждало, что в 1000-ом году случится второе пришествие Христа и конец света. О влиянии этого восприятия мира на искусство в общем нам расскажет первокурсник Минхо, — брови Пака поднялись в удивлении. — Парень сам вызвался принять участие в нашей конференции, да-да. И после него мы выслушаем мнение ребят постарше по этой же теме, — женщина улыбнулась одногруппнику Чимина, что занял своё место за кафедрой и принялся что-то рьяно, со слегка раздражающей жестикуляцией рассказывать. «И здесь этот конченный, тьфу. Нет, слушать его я из принципа не буду. Мудак — он и в Африке мудак, даже смотреть на него нет желания! Хотя, отсюда без линз и так не видно, только слышно этот мерзкий голос», — возмущается Пак. Он поворачивается к окну, пытаясь сфокусироваться на зелёной ели во дворе учебного заведения, но вдруг его ослепляет солнце. Блядское небесное светило! В этот момент ручка его соседа падает на пол, но в шуме дискуссии на первых рядах никто это не замечает. Чимин переводит взгляд на парня рядом: он абсолютно невозмутимо сидит, будто бы никакой ручки и в помине не существовало, и, казалось, внимает каждому слову спикеров. Всё-таки Пак не удержался и повернулся лицом к соседу. И тысячу раз об этом пожалел. Возле него сидел принц из готической сказки о любви… Нет, не так. Возле него сидел Дьявол в чёрном с внешностью Бога… Нет, тоже не то. Возле него сидел парень, на тетрадке которого было коряво нацарапано: «Мин Юнги». Впрочем, об этом чуть позже. На первый взгляд волосы брюнета находились в «творческом беспорядке», но это не так. А даже если и так, то это не волновало Чимина, ведь ему просто пиздецки шла эта причёска: популярная среди множества айдолов two block с удлинённой чёлкой. В свете солнца его шевелюра отливала холодным серебристым сиянием, будто бы льды в Антарктиде. К слову, от образа парня так и веяло холодом, но Пак продолжил пялиться. В глаза также бросался контраст между его тёмными вещами и белоснежной кожей, из-за чего лицо казалось сделанным из фарфора. Бровей практически не было видно из-за чёлки; небольшой милый нос, такой же рот и слегка пухловатые щёки. Серьги-кольца красовались аж в количестве трёх штук на том ухе, что видно розововолосому. На парне был чёрный пуловер с зелёными ромбами, под которым виднелся ворот чёрной рубашки, чёрные обтягивающие джинсы и, как неожиданно, такого же цвета короткие ботинки. Руки, конкретнее отдельное произведение искусства: тонкие длинные пальцы, худые кисти… Смотрелось до мурашек изящно. В общем, действительно божий лик, но дьявол ли? «Симпатичный», — подумал Чимин, осознавая, что уже около полминуты даже не моргал, снимая узоры со своего соседа. «Блять, я как-то слишком долго пялюсь, так нельзя. Это он должен на меня смотреть, ведь я идеален! И пусть, что прямо сейчас я смахиваю на обычного, простого, смертного анимешника, что забыл расчесаться и разгружал вагоны ночью, или усердно писал домашку… Хотя, подождите! С какой стати я вообще думаю над тем, какое впечатление могу произвести на него?! Да всрался мне этот студентик, ну нахер. Так, надо срочно что-то придумать, чтобы он не подумал, что я на него пялился… Да, точно, спрошу про ручку!». — У вас ручка упала… — голос предательски дрогнул, и получилось что-то среднее между утверждением и вопросом. Горло резко пересохло, и он судорожно сглотнул, что не очень то и помогло. Через семнадцать секунд, да, Чимин считал, последовал ответ: — Ну так подними. Ох ты, вашу мать, у него ещё и голос охуенный. Интересно, а как он стонет этим хриплым баритоном? Пак готов ему отсосать прямо здесь и сейчас, лишь бы услышать… «Погодите-ка, минутку. Он, что, сказал мне поднять ручку… Его ручку? Да ещё и так грубо! Ты смотри, так и знал, что за этой божественной внешней оболочкой скрывается какой-то хам. Капец… Но он всё ещё красавчик. И эти худенькие, сведённые вместе ноги, Господи. Ладно, ручку, конечно, поднимать не буду, но вот поглазеть ещё пару секунд можно, чтобы дома в душе было потом о чём думать», — Пак покраснел на последней мысли и уже было собирался отвести взгляд в сторону. По-видимому, сосед подумал, что сильно задел парнишку, поэтому резко повернулся к нему лицом, смотря прямо в глаза, тем самым пробираясь к самым потаённым уголкам души, и быстро сказал: — Скоро моя очередь, я не могу отвлекаться, — и так же резко отвернулся. Эта фраза заставила Чимина впасть в ступор. «Это типо такая своеобразная попытка сказать: извини, что так грубо ответил, мне скоро читать стих, боюсь не услышать, когда меня назовут? М-да уж, ну, это естественно лучше, чем ничего, но… Секундочку, он сказал, что будет читать стих? Он?! Этим охуенным, бархатным, словно чарующим, голосом?! Пффф, да я ему хоть сто ручек подниму!» Пак взглядом просканировал пол в поиске потеряшки. Она лежала под столом как раз со стороны Чимина, поэтому он без проблем потянулся за ней. Затем отряхнул ручку от пыли и двумя руками протянул пишущую принадлежность старшему с лыбой на всё лицо. — Вот, в-возьмите, — шёпотом пролепетал Пак. Только, кажется, «в-возьмите» прозвучало несколько двухзначно, однако сосед просто невозмутимо кивнул и потянулся за ручкой. И тут Чимина, а может и не только его, прошибло током от прикосновения пиздецки невъебических холодных пальцев к его маленькой ладошке. В этот момент парни встретились взглядами, и розововолосый чуть не позволил слюне позорно стекать со рта. Его лицо в анфас красивое. Да и вообще он красивый. И его глаза… Карие, похожие на лисьи смотрели нисколько не запугивающие, нет, скорее с любопытством и интересом? Ручка удобно себе расположилась меж двух ладоней. Ещё секунда, и… И что? Чимин засосал бы его по самые гланды? Оставил бы лёгкий чмок на пухлой щёчке? Или всё-таки отсосал бы этому божеству? И что, что они на паре? Здесь такой дурдом, вряд ли бы хоть кто-то заметил… Увы, мы никогда не узнаем, ведь сию идеальную картину прерывает голос преподавательницы, и парни быстро отвернулись друг от друга. — … Мину Юнги, студенту четвёртого курса композиторского отделения. Давайте все вместе послушаем образец французской лирики того периода, вирелэ* Эсташа Дешана. Голоса в аудитории постепенно стихли. Сосед Пака поднялся со стула с листиком в руке, поклонился и начал рассказывать стих наизусть. Когда первые звуки эхом разнеслись по аудитории, все затихли. А Чимину и вовсе показалось, что весь кислород закончился на этой планете. Он замер, словно каменное изваяние, и жадно вслушивался в каждое слово, прожигая дыру в парне в чёрном.«Ни друга, ни подруги нет. На слово доброе в ответ Давно не слышу добрых слов, И всяк угрюм, и всяк суров, И всюду ожиданье бед. И всяк теперь душою сед Уже на раннем утре, лет. И нет ни песен, ни пиров; Подставить ногу всяк готов, Наносят все без дальних слов Друг другу зло, другу другу вред. Любовь, и честь, и правды свет Погибли в суете сует: Не безопасен каждый кров; Ждут без заслуг себе даров. Добра не вижу и примет. Ни друга, ни подруги нет. И вот, предвижу я, поэт, Наш век пройдет, как темный бред — Нам жить без праведных умов. В тряпье мудрец теперь одет, А напоен и обогрет Льстец, иль злодей, иль суеслов. Надежды юной гибнет цвет. Нет светлых разума побед. Мир ослабел, мир нездоров, И мы стремимся в некий ров, А время заметает след. Ни друга, ни подруги нет.»
Что ж, актуально и в наше время. И, пожалуй, будет всегда. Он рассказал стих с интонацией, паузами, громко и чётко, как и подобает. А в конце Чимин наконец-то смог выдохнуть и отвести взгляд. Пока тот выступал, у Пака была отличная возможность попялиться на четвёрокурсника и не быть обнаруженным. Словами невозможно передать то, что испытал Чимин, слушая стих. Он полностью абстрагировался от внешнего мира, испытав спектр всех возможных и невозможных эмоций. Будто бы коснулся божественного и побывал в аду одновременно. И его проводником меж мирами был этот молодой человек. Преподавательница похвалила парня, но аудитория никак не отреагировала, не разразилась аплодисментами, как это бывает в фильмах. Наверное, Паку стоило как-то поддержать его, сказать что-то вроде: «Это было охуенно, чувак, ты нереально крутой, в самое кокоро* своим стихом. Блять, теперь я ненавижу тебя, ведь никогда не смогу этого забыть!», но он просто вперил свой взгляд в пространство и полностью погрузился в себя из-за переизбытка эмоций. Только обрывки фраз других студентов доносились до него: — … понятие калокагатии*. Оно появилось ещё в античности, но особо приветствовалось в ранние Средние века, задолго до периода Возрождения, что отступает от этой истины… —… Идея заключается в том, что добро — прекрасно, а прекрасное — и есть добро. Зло никакой красоты в себе не несёт. — … По мнению многих литературных критиков, вся проблема современного искусства как раз в этом и заключается, ибо принцип калокагатии оказался нарушен. Зло сделалось привлекательным, но с точки зрения античного и средневекового человека — зло в принципе не может быть красивым. Оно всегда отвратительно и не имеет собственной природы, являясь лишь отсутствием добра. —… Ещё сотни лет назад зло начало вызывать у людей эстетическое удовольствие. Именно поэтому современному человеку сложно понять искусство Средневековья. —… Однако, тогда зло тоже считалось необходимым. Это тоже творение Божье, что существует для того, чтобы оттенить добро, сделать его ещё более прекрасным. Водоворот мыслей затянул Чимина на самое дно и не собирался выпускать утопающего из своих цепких лап. Он соглашался с каждым словом выше. И подумал, что эта конференция действительно интересная и важная. Да и хорошо, что он сегодня опоздал, в какой-то степени даже готов поблагодарить Минхо. В ином случае он бы не сидел рядом с этим красавчиком. Конечно, вряд ли они даже просто нормально поговорят, не то чтобы станут друзьями или кем-то значимее друг для друга. Да и скорее всего он стопроцентный натурал. «Эх, ну почему почти каждый симпатяга оказывается гетеро и гомофобом? Как же сложно всё в этом мире». Пак возвращается в реальность, когда слышит, что большинство студентов притихло и будто выжидают чего-то. Затем следуют слова преподавательницы: — Ну, так кто хочет почитать этот сонет? Рассказывать не нужно, да и произведение Данте Алигьери небольшое. Нет желающих? — ответом послужила тишина, для атмосферы только не хватало сверчков на фоне. — Ладно, тогда я сама выберу. Хмм… Мин Юнги, возле вас там сидит молодой человек с розовыми волосами. Пускай он и прочтёт, поделитесь с ним распечатками. Можете не вставать, это не на оценку, — добавляет она, обращаясь уже непосредственно к «молодому человеку с розовыми волосами». Чимин округлил глаза. Читать? Что? Да он только включился в лекцию и на время перестал пускать слюни на рядом сидящего. Не-не-не, не сегодня. Но вдруг к нему пододвигают лист с текстом. Белоснежный мизинец касается ладони Пака, нежно оглаживая ладонь. Чимин всё ещё в испуге поворачивается к соседу и натыкается на его взгляд. Карие глаза смотрят с теплотой, успокаивающее. И Чимин поддается. Он улыбается, делает глубокий вдох. Стих прочитать? Да запросто, тем более если такой красавчик его поддерживает. Наверняка ещё и слушать будет, ух, надо постараться! Он берёт листик в руки и начинает читать.«За сферою предельного движенья Мой вздох летит в сияющий чертог. И в сердце скорбь любви лелеет бог Для нового вселенной разуменья. И, достигая область вожделенья, Дух пилигрим во славе видеть мог Покинувшую плен земных тревог, Достойную похвал и удивленья. Не понял я, что он тогда сказал, Столь утонченны, скрытны были речи В печальном сердце. Помыслы благие В моей душе скорбящей вызывал. Но Беатриче — в небесах далече — Я слышал имя, дамы дорогие.»
И Пак действительно постарался. Получилось просто охуенно, он остался доволен собой. Преподавательница лишь скупо ответила: «Угу, отлично, спасибо». Но это не важно — прямо сейчас Чимина волновало только восхищение в глазах напротив. Всё остальное показалось неважным: ни звонок, сообщающий об окончании пары, ни преподавательница, что через тридцать секунд покинула аудиторию, ни расходящиеся студенты. Его сосед уже было открыл рот, чтобы упустить язвительный комментарий или, может, похвалить и сделать комплимент… — Ух ты, не знал, что ты ещё и стишки читать умеешь, Пак Чимин, — громогласно раздалось возле парней. — А я думал, что ты только задницей умеешь вилять по ночам в гейских клубах. Неплохо двигаешься на шесте, кстати. На членах так же хорош? Пак окончательно вернулся в реальность. Всю сладостную негу от взаимодействий с соседом по парте как рукой сняло. Он насупился и попытался взглядом отыскать мерзкий источник звука. Естественно, он узнал голос Минхо, но найти парня среди ещё достаточного количества студентов несколько сложно, тем более без линз. Однако, остальные люди скорее ничего не расслышали в шумной обстановке. Одногруппник продолжил, обращаясь к каким-то знакомым возле себя: — Вчера, значит, зашли с Санджимом в стриптиз-паб, а там при входе сначала зал для пидоров. Ну и решили заглянуть ради интереса, а тут смотрю кто-то знакомый на шесте извивается. В маске, правда, но по стилю танца узнал этого гомика. Посмотри, мы даже видео засняли… Чимина это не особо задело. Конечно, не хотелось бы, чтобы об этом узнал человек, сидящий с ним за одним столом, да и тем более вот так. Он уже хотел было ответить обидчику колкими фразами, но сегодня у него не было настроения устраивать скандалы: просто хотелось уйти отсюда и как можно скорее. Чимин за секунду сложил свои вещи в рюкзак и выскочил из аудитории. Он боялся посмотреть на того парня и увидеть в его глазах осуждение.***
Следующая пара по расписанию — английский. Интересно, какие испытания она подготовила для Пака? Он быстро находит нужную аудиторию, что по счастливой случайности оказалась открытой и пустой, садится за третью парту и готовится к паре. Парень старается избегать мыслей о случившемся — лучше он дома себе включит музыку и всё спокойно обдумает в обнимку с плюшевым кумамоном. А сейчас самое время погрузиться в учёбу. Тем более, что Чимин на сегодня не выполнил задание — думал, успеет на зарубежке написать, но не судьба… Всю перемену он старательно выводил буквы в тетради и разбирал правила по грамматике. Задание оказалось небольшим и несложным, что приятно удивило, но где-то в глубине души нечто отчаянно кричало, что Пак что-то забыл. Впрочем, он решил не обращать на это внимание, может, пронесёт? Или не сегодня? Звенит звонок, и Чимин вместе со всеми одногруппниками встаёт, чтобы поприветствовать преподавательницу. Эта женщина лет 35-40 на вид являлась доктором филологических наук, поэтому её уважали как и коллеги, так и студенты. Пак также считал её настоящим профессионалом своего дела, однако она порой слишком строга, и лучше не приходить к ней на занятия без выполненного домашнего задания. Женщина в сером костюме кивает студентам и говорит: — Ну, что, все справились с домашним заданием? Сейчас будем слушать ваши сочинения, приготовьтесь. «Точно! Вот что я забыл. Ебанное сочинение, что же теперь делать? Почему именно сегодня? Я уже не удивлюсь, если на следующей паре на здание универа упадёт метеорит или пойдёт дождь из лягушек… Так-с, Минни, без паники. И не из такой жопы выбирались. Пока она будет спрашивать других, надо набросать небольшой план и по нему уверенно рассказать какой-то бред. Это будет однозначно лучше, чем ничего, на троечку сгодится. Только если… » — Пак Чимин, давайте вы начнёте. Напомню, вам нужно было сравнить демографические процессы населения США и Канады и рассказать о правовой сфере этих государств. «… меня не выберут первым.» Чимин нервно сглатывает. Теоретически, он может пару слов сказать на эту тему, но… Но не на английском, и вместо сочинения это никак не сгодится. Да и про Канаду он толком ничего не знает. Короче, приехали. Собрав всё своё мужество в кулак, розововолосый опускает взгляд в парту и тихо говорит: — Извините, но я не написал на сегодня сочинение. — Не написали? Что ж, вы знаете правила. Сегодня я поставлю вам «два», но в конце семестра у вас будет возможность исправить оценку. Тогда, давайте свою работу нам зачитает Санджим. Неуд, конечно, расстроил Пака, но он уже не маленький мальчик, чтоб рыдать из-за отметок. Оставшееся время он делает вид, что внимательно слушает своих одногруппников и объяснение новой темы.***
Перемена. Столь обожаемая всеми часть учебного дня; отличная возможность встретиться с друзьями, перемыть кости всем преподам и одногруппникам с совершенно незнакомыми людьми в коридоре, списать домашку, поспать, бахнуть кофейку***
После пары по истории Чимин неспешно идёт в танцевальную студию университета. Она представляет из себя что-то наподобие небольшого спортзала с зеркальными стенами, отдельной раздевалкой и санузлом. Именно в этой студии у них проходят профильные занятия. Парень уже был вымотанным настолько, что даже не хотелось думать о чём-либо. Он просто очень медленно вышагивал по коридорам с отрешенным взглядом. Всё потом, всё потом… У входа в раздевалку он замечает уже знакомую фигуру в чёрном и быстро заворачивает обратно за угол. Конечно, не факт, что этот охренительный красавчик пришёл именно по его душу, но на всякий случай стоит переждать. Заодно и узнает, почему тот сейчас находится в крыле, где композиторы практически никогда не бывают. Проходит несколько минут, а его сосед по парте в прошлом так и не сдвинулся с места, облокотившись о стену. Пак тем временем для конспирации натянул капюшон толстовки на голову, чтобы скрыть свою ярко-розовую шевелюру и не привлекать внимание. Он стоял практически за спиной молодого человека, в дальнем конце коридора, наблюдая одним глазком из-за угла, надеясь и дальше оставаться незамеченным, но при этом он вполне сможет услышать отсюда, что тот скажет, если он с кем-то заведёт разговор. До звонка осталась минута. Парень очевидно кого-то поджидает, потому что постоянно щурится и пытается высмотреть что-то в толпе. Ещё Чимин замечает, как тот нервно скручивает какой-то свёрток у себя в руке. «Может, он дурь толкает, или с девушкой встречу назначил? Хмм… Как-то это всё пиздецки подозрительно». Звонок оповещает о начале пары. Розововолосый уже решил рискнуть и пройти в раздевалку, ведь он даже переодеться не успел***
Знаете, бывают такие дни, когда всё идёт не по плану, когда вот вообще ничего не получается. Настраиваешься на позитив, пытаешься не думать ни о чём, чтобы мысленно не притягивать негатив, но всё продолжает валиться из рук. Каждая неудача неприятно ранит, однако многие говорят, что всё, что не делается, всё к лучшему. Возможно, это и так. Ведь нельзя увидеть, что будет дальше, конечно, если вы не гадалка Феврония в 10-м поколении, поэтому мы просто не понимаем суть подброшенных судьбой «подарков» или вообще не замечаем их. Тоже самое происходило и с Чимином. Он даже не удивился, когда допустил ошибку при выполнении танцевального элемента и перепутал части партии. Парень не мог сконцентрироваться просто ни на чём, его затянуло в водоворот собственных мыслей, которые витали где-то около композиторского отделения. Почему он так зациклен на этом? Всё дело в охуенной внешке его соседа по парте с пары по зарубежке, или есть ещё что-то? Нечто такое, что Пак пока не может описать словами, но определённо стоит выяснить, что же это. Что с ним? Почему он думает только о том молодом человеке? И почему всё так сложно в этой жизни?! Чимин уже успел переодеться и теперь складывал свою одежду для танцев: растянутые треники цвета хаки и чёрную футболку XXL. Такой себе бомжатский аутфит, зато удобно. Потянувшись за телефоном в рюкзаке, Пак случайно натыкается на ту самую тетрадь, с которой пришёл четвёрокурсник. Достает её, осматривает и понимает… что это вовсе не его тетрадь! «Хммм… Интересненько получается. Может, он перепутал и принёс свою тетрадь вместо моей? Вариант, вариант, но вот только я точно ничего на зарубежке не мог забыть… Может, он написал мне песню и вот таким образом решил показать? Стоит посмотреть, вдруг что-то есть внутри.» Пак разворачивает тетрадку и видит несколько строк, написанных аккуратным (!) почерком, хоть тот и вовсе не был похож на того, кто старательно выводит каждую палочку. «Привет. Мы так и не познакомились тогда… Вот мой номер, я есть в какао. Напиши мне. Я был бы рад с тобой пообщаться. Мин Юнги» Юнги. Мин Юнги. Ничего особенного нет в этом имени — в Корее миллионы Минов и приблизительно столько же парней с тем же самым именем. Но было что-то такое притягательное… Да и само имя, казалось, отлично ему подходит. Чимин вроде бы и запомнил эти два слова ещё на паре, когда украдкой рассматривал его тетрадку, но только сейчас это осознал. «Что ж, думаю, я всё-таки ошибался на его счёт. Вдруг я ему понравился? Надо будет выяснить, хи-хи. Но сегодня, конечно, не буду ему писать. Пусть немного подождёт. Не бежать же за этим Юнги, как собачка, да в ноги кланяться, ну в самом деле. Надо показать, что это я ему одолжение делаю, общаясь с ним, а не наоборот. Да и вдруг у него на уме что-то не очень хорошее, всё-таки он мог подумать, что я проститут, и теперь пытается заманить в свои сети», — с этими мыслями Чимин закончил переодеваться и вышел из раздевалки.***
Сегодня было солнечно. Тепло и очень-очень солнечно. Как ни в один из первых дней весны. Вообще, конец зимы в этом году выдался на удивление приятным. И вот сегодня, 29 февраля… Получился достаточно насыщенный день, который-то ещё и не закончился. Пак перебирал в голове все моменты с начала этих суток. Едва заметная улыбка, именно такая, в которую можно влюбиться, была на лице юноши, что полностью абстрагировался от окружающей среды в своих мыслях. Чимин уже вышел во двор и направлялся в потоке студентов к выходу с территории. Он пока решил не надевать шапку, так как на улице прилично потеплело. Солнышко приятно согревало замученных студентов, а лёгкий ветерок, отчего-то пахнущий весной, приятно трепал розовые волосы. Щёки Пака слегка покраснели от смены температуры, однако уже так хотелось ощутить весну полностью, снять эти тяжёлые зимние шмотки и носить свои яркие рубашки и охуенные расклешенные брюки. Но пока не время: зимнее или ранне-весенее тепло очень обманчиво. Ещё пару неделек точно придётся только мечтать об этом. Чимин так и не вынырнул из омута своих мыслей. Всё вот в весне прекрасно, кроме яркого блядского солнышка, что так нещадно слепит глаза. И так без линз всё несколько расплывчато, и сложно сфокусироваться на чём-либо, а тут ещё и оно. Парень почти подошёл к предполагаемому месту расположения ворот, ведь он и не особо смотрел, куда там идёт. Но и здесь обойтись без переключений не судилось: он споткнулся о неровность в плитке и уже был готов встретиться лицом с асфальтом, пока кто-то буквально в последний момент не ухватил его за капюшон свитшота, торчащего из-под куртки. Пак облегчённо выдохнул и приготовился благодарить своего спасителя, но застыл, будто каменное изваяние: перед ним стоял и улыбался во все 32 он, всё ещё держа Чимина за капюшон. Мин смотрел на парня, хитро прищурившись. — Попался! Ты, наверное, хотел извиниться за игнор, поцеловав мои ботинки? Не стоило! — К-какой игнор? — спросил опешивший Пак. — Ну, ты получил тетрадку? Или те педики её так и не отдали? — поинтересовался Юнги, отпустив капюшон розововолосого. — Д-да, да! Она у меня. Вернуть? — Пак смутился и перекошенно улыбнулся. Мин ответил короткой улыбкой, что озарила его лицо лишь на миг, и стремительно испарилась, как вода из лужи после летнего дождя. — Нет. Ты её открывал? — Юнги посмотрел прямо в глаза Чимина своими тёплыми карими глазами. «Так приятно смотреть Юнги в глаза, они такие красивые, такие… родные?». «Три». — Да, открывал. А почему ты спрашиваешь? — только озвучив вопрос, Пак понял насколько глупо тот прозвучал. — Открывал? Ну, так какого хрена ты мне так и не написал?! Я, между прочим, всю пару в телефон пялился, ожидая ответа. Всю историю музыкальных искусств провтыкал! Ой… — похоже, не только Чимин сегодня не думает, что говорит. — Ну, бля, не важно! А важно то, что я обиделся, — своим низким хриплым голосом сказал Мин Юнги, надул губы и насупился, всем своим видом показывая «обиду». «Ну что за милая мордашка! Правда ведёт себя не лучше детсадовцев, а ведь старше!». «Два». — Эмм, ну, может, я не хочу писать тебе и общаться с тобой, ты об этом не подумал? — практически просипел Пак тоненьким голоском. В глазах собеседника весь задор улетучился за секунду, как по щелчку пальцев. Он слегка отстранился от парня и перевёл взгляд на толпу студентов, заметно погрустнев. Не такой реакции ожидал Чимин: он хотел ему написать так сильно, как не хотел ничего другого уже долгое время. И как-то не хотелось думать о том, что его намерения могут быть грязными. Но в то же время он решил немного поморозить Мина, дабы подогреть интерес к своей персоне, и, кажется, немного перегнул палку. — Эмм, — словно выдавил из себя мычащий звук Юнги. — Да, я действительно не подумал, извини, — тихо сказал он, всё ещё избегая зрительного контакта, и уже явно собирался уходить… — Подожди, — выкрикнул Пак, хватая Мина за рукав чёрного кашемирового пальто. Даже сквозь него он почувствовал теплоту его рук. Но сейчас главной задачей было не дать уйти этому красавчику, который всё-таки очень понравился Чимину. — Я просто так спросил. На самом деле, я хотел тебе написать, но, подумал, будет лучше сделать это уже из дома. Да и у меня была танцевальная практика, там не до сообщений, и я не сразу заметил, — протараторил младший. «Хотел быть гордой сукой, а сейчас, словно провинившийся школьник, оправдываюсь. Молодец, Чимин, что сказать… А нужны ли вообще какие-то слова здесь?» Пак не смог ответить себе на этот вопрос, ведь в следующую секунду заглянул в глаза напротив и всё понял: ему просто пиздецки, до одури хорошо здесь и сейчас, хоть денёк выдался насыщенным, а после четырёх пар он обычно думал только о том, что бы приготовить на обед и сколько серий аниме посмотреть. Чимин хочет, чтобы глаза напротив смотрели на него так чувственно — вечность, если не больше. Он не хочет больше никогда выпускать руку дьявольски-красивого хёна. Солнце сегодня, 29 февраля, часто слепило Паку глаза. И этот момент не стал исключением — Чимин зажмурился, но не отвёл взгляд от глаз напротив. И в этот момент, словно звук гонта, пронеслось в его мыслях нечто удивительное, несуразное, и в то же время такое правильное, что он и, не долго думая, ну а зачем, озвучил: — Я, кажется, влюбился в тебя, Мин Юнги. — «Один. Та самая точка невозврата». — Когда кажется, креститься надо, Пак Чимин, — Юнги слегка засмущался и, очевидно, тоже не долго думая, поддался вперёд и поцеловал Чимина. Прикосновение губ вышло совсем уж целомудренным — обычный чмок, но… Нет, вот вообще нихера не обычный, а просто сногсшибательный и божественный. Фантомная тень этого поцелуя будет ещё долго преследовать Пака. Определённо хотелось продолжения, но не в столько многолюдном месте. И так повезло, что их никто не заметил: все студенты были заняты своими делами, проблемами, что уж им до каких-то двух целующихся парней, которые молча стояли, прожигая дыру в друг друге, и так влюблённо улыбались… Первым «вернулся на землю» Чимин. Всё же стоит попробовать следовать изначальному плану, да и сегодня он занят, не получится прогуляться с Юнги в любом случае, так что он оставляет своими пухлыми губами лёгкий поцелуй на устах Мина и отступает на шаг: — Спасибо за спасение, красавчик, — Пак поклонился, выражая благодарность. — Однако, мне пора. Вечером напишу тебе после работы, пока! — на одном дыхании выпалил Чимин. «Гордую сучку» у него получалось откровенно фигово стоить из себя, но он не сдавался. Он резко развернулся и походкой от бедра пошёл к выходу. — До встречи, — донеслось ему в след.