Уголь и серебро

      Примаро как в воду глядел: утром следующего дня Василиса слегла с жуткой лихорадкой.       Местный лекарь дал девушке несколько настоек, удивительно приятных на вкус, и она уже понадеялась, что через несколько часов будет на ногах, но не тут то было. Лекарства отчего-то совсем не помогли, и состояние Василисы ухудшилось.       «Видимо, лучшие травники действительно проживают в Чародоле», — подумала Василиса, вспомнив, чем опоила её Диана в тот день, когда они впервые встретились. Мысли о молодой фее незаметно привели Огневу к тоске по былым временам. По тому, как их Орден Дружбы собирался в полном составе, по их долгим разговорам, полным беззаботного хохота. По их дерзким задумкам и опасным приключениям, за которые они все серьёзно получали от своих наставников…       А ещё Василиса безумно скучала по отцу. Удивительно, как неожиданно для самой себя она привязалась к нему, уже не обижаясь на его резкие выражения и холодный взгляд. Теперь она прекрасно понимала, что за всем этим прячется.       А о матери она старалась думать как можно меньше. Не потому что ей не хотелось этого, нет. Просто все воспоминания, связанные с ней, приносили Огневой огромную боль. Возрождая в памяти величественный, но в то же время бесконечно хрупкий образ Лиссы, она каждый раз глубоко в душе скорбела по жизни, которая у неё могла бы быть… Иметь маму и папу, которые любят друг друга и воспитывают тебя с рождения — это ли не мечта каждого ребёнка, в какой-то период времени лишённого родителей.       Василиса зажмурилась и перевернулась на другой бок, натянув одеяло до подбородка. Она жутко хотела спать, но ноющая голова и заложенный нос не позволяли ей расслабиться.       Вдруг в дверь громко постучали, и спустя мгновение после этого в комнату ворвалась Захарра с самым недовольным лицом на свете.       — Представляешь, они два часа не разрешали мне зайти к тебе! — пожаловалась Драгоций, запрыгивая на кровать с ногами. Василиса со вздохом приняла сидячее положение, потянув ноги к груди. Отдохнуть ей, видимо, в ближайшие два часа не светит. — Как ты себя чувствуешь?       — Терпимо.       — Ага, по твоему гнусавому голосу слышно, как тебе терпимо, — скривилась Захарра, открывая пачку своего любимого печенья. — Будешь?       Василиса помотала головой, отказываясь. Подруга же, откусив от печенья, разозлённо затараторила:       — Ты так неожиданно слегла… Я уверена, что это из-за вчерашнего урока по боевым эферам. Они же тебя там замучили!       Василиса задумалась, особо не вслушиваясь в причитания Захарры. Ей вчера по-настоящему досталось. Обычно на общих уроках её будто вообще не замечали, но в этот раз всё пошло не так. На собрании присутствовал сам Астрагор, который приказал трём ученикам старшего круга: Войту, Феликсу и Примаро одновременно атаковать Огневу, а той следовало отбиваться. Стоит ли говорить, что неравный бой очень быстро утомил её, если и с одним из этих молодых людей она вряд ли бы справилась.       -… а этот Феликс, — в гневе сетовала кареглазая, — я бы ему голову открутила! Он же тебя чуть не убил. Ну, со стороны так выглядело.       — На самом деле, хуже всего мне было от эфера Примаро… — хрипло протянула Василиса, а затем прокашлялась. — Я даже не думала, что такой существует.       — Что он на тебя наслал? — мигом навострила уши Захарра.       — Не знаю названия, он делал это молча, но… — Огнева запнулась, подбирая слова. — В один миг будто вся вода исчезла из тела. Безумно хотелось пить: я думала, что у меня всё тело покрылось трещинами от сухости.       — О, я знаю этот эфер, — Захарра поёрзала на кровати, стряхивая с постели на пол крошки от печенья. — Слово, которое используется для его исполнения, — «жажда». Не думала, что он такой сильный.       Василиса вдруг вздрогнула, вспомнив свои ощущения. Сухость, которая мгновенно обволокла её горло, была настолько невыносимой, будто девушка провела не один день в пустыне, где нет ни одного, даже самого маленького источника.       — Хуже, чем «боль», однозначно. Из-за него я вымоталась окончательно и после уже не смогла продолжать защищаться. Но подожди… Насколько я помню, чем сильнее эмоция, тем больнее эфер. Твой брат меня, похоже, ненавидит.       — Ох, кто знает, что в голове у этого чокнутого, — скривилась девушка, выражая явное презрение к Примаро. — Не всё ли равно, что он там думает?       — Вдруг мне стоит его остерегаться, — мрачно усмехнулась синеглазая. — Вчера он мне, кстати, сказал, что я могу заболеть.       Василиса действительно не понимала причины поведения Драгоция. Утром он строил из себя друга и союзника, а часом позже чуть не убил. На взгляд девушки это было крайне нелогично и очень подозрительно.       — Вот же… — Захарра, было заметно, еле сдерживала ругательства. — Ой!       Драгоций суетливо пошарилась по карманам своей юбки-колокола и вынула оттуда немного помятый листок.       — Это тебе.       — Что это? — спросила Василиса, взяв листок в руки. Осмотрев его, она поняла, что это скорее конверт. — Подписи нет.       — Примаро просил сегодня передать, — поморщила носик Захарра. — Я хотела отказать ему, но он практически всунул мне его в руки и сразу ушёл.       Немного огорошенная ответом подруги, Василиса опустила взгляд на конверт, осторожно крутя его в руках, будто бы он мог взорваться в любую секунду. Что там может быть? Что-то важное? Письмо? Но зачем Примаро Драгоцию отправлять ей, Василисе Огневой, с которой у него состоялся лишь один разговор, какие-то послания?       Рука девушки уже потянулась в сторону, чтобы отложить конверт до того момента, когда Захарра уйдёт, как была остановлена.       — Я думала, мы в месте откроем. Мне тоже интересно знать, что там этот седой задумал.       Василиса, косясь на щенячьи глазки подруги, нехотя надорвала бумагу и заглянула внутрь. Там лежал маленький мешочек и клочок бумаги. Решив скрыть от Захарры наличие первого предмета, Огнева вытянула второй и аккуратно его развернула, чтобы зачитать написанное в слух.       — Кхм… «Я же говорил. Поправляйся, Василиса Огнева», — оторвав взгляд от записки, девушка посмотрела на подругу глазами, полными непонимания.       — Это что, всё? — округлила глаза Драгоций, выхватывая у Василисы послание, чтобы проверить, не упустила ли та что-то. Минуту посидев над запиской, она нахмурилась. — Странно. Больше ничего не было?       — Нет, — соврала Огнева. Она сама будто не понимала, отчего утаивала от Захарры такую мелочь. Но внутренние ощущения ей подсказывали, что, если дело касается Примаро, нужно быть предельно осторожной.       — Ладно, разберёмся с этим, когда тебе станет лучше, — смирилась, казалось, с ложной правдой Драгоций. — Но это нельзя так оставлять… Судя по твоим словам, его что-то в тебе заинтересовало.       — Это плохо?       — Скорее странно, — Захарра закусила губу, теребя подол юбки. — Дело в том, что он никем не интересуется. Ни в одном из смыслов. Даже если ему это было бы выгодно, он не стал бы выходить на контакт. Слишком нелюдимый он для такого.       Василиса шумно выдохнула, потирая лицо ладонями. Голова от раздумий о чём-то туманном и пока что неясном разболелась ещё больше, и, кажется, даже температура поднялась.       — Слишком сложно, — устало произнесла Огнева.       — Да, я пока тоже ничегошеньки не понимаю, но это дело времени. Так… — Захарра глянула на настенные часы и тут же вскочила. — Чёрт, мне надо идти. У меня сегодня личное занятие с Астрагором, поэтому я хочу потренировать превращения. Не обижаешься, что я ухожу?       — Нет, ты что! Конечно, беги по своим делам.       — Ну я всё равно вечерком зайду, — заверила подругу Захарра. — Ты тут совсем не раскисай. Извини, на прощание целоваться не будем: ты заразная, Огнева.       Сказав это, Драгоций рассмеялась и выскочила за дверь, а Василиса лишь улыбнулась, закатив глаза. Ох уж эта Захарра с её характером.       После того как Драгоций ушла, Василиса достала из-под одеяла припрятанный мешочек и, немного поразглядывав его и не заметив ничего необычного, быстро расправилась с завязочками. Вскоре на её ладони оказалось то самое кольцо. Василиса, раскрыв рот, искрутила его во все стороны, и сомнения в его подлинности отпали: это было то кольцо, которое дал ей когда-то Ник. Как Примаро нашёл его? Но главное — зачем?       Василиса, откинув покрывало, встала и подошла к большому трюмо. Она нехотя подняла глаза и посмотрела на своё измученное отражение: осунувшиеся щёки, бледная кожа, большие круги под глазами, которые появились ещё задолго до болезни, — в целом весьма вымотанный вид.       Огнева тяжело вздохнула — что стала делать слишком часто в последнее время — и провела рукой по выпирающей ключице, которая виднелась из-под ворота футболки. На указательном пальце левой руки вновь поселилось кольцо, которое больше не радовало глаз едва заметным движением шестерёнок.       И вдруг девушка отчётливо поняла: пора что-то менять. Пора начинать двигаться вперёд, конечно, не забывая то, что осталось в прошлом, но стараясь отпустить его с лёгким сердцем. Но осознать это было куда сложнее, чем воплотить в жизнь. Василиса чувствовала, как прочна была та ниточка, связывавшая её с Фэшем. Но чем больше проходило времени, тем сильнее становилось её натяжение и тем больнее от этого было Огневой.       Василиса в нерешительности ухватилась двумя пальцами за кольцо и так и замерла. Принимая такое решение, она будто натыкалась на невидимый барьер, и, чтобы разрушить его, нужно было приложить огромные усилия.       И вот кольцо начало медленно сползать.       Что-то внутри Огневой кричало ей о том, что она делает что-то непозволительное, что она предаёт память друга, и эти ужасные ощущения боролись с подступающим чувствам облегчения. Когда же внутренняя борьба достигла накала, украшение вдруг освободил её, и у Василисы даже подкосились ноги от напряжения. Она начала глубоко дышать, не веря в то, что смогла сделать. Девушка аккуратно положила колечко в выдвижной ящик трюмо. Конечно, она будет каждый день проверять его, возможно, надолго погружаясь в воспоминания, имевшие горьковатый привкус. Но это было уже что-то.       Василиса упала на кровать, зарывшись лицом в мягкую хлопковую подушку, и закрыла глаза, в предвкушении отдыха. Мысли всё ещё кружили в её сознании, но были столь путанными и тихими, что вскоре убаюкали девушку.       И это была первая ночь за долгих полгода, которую она провела в безмятежных сновидениях, ни разу не вскочив от жутких кошмаров.