Уголь и серебро

      Василиса уже очень давно перестала удивляться неизменной непогоде, что угрюмо витала вокруг шпилей и башен Змиулана. И что уж греха таить: в стенах замка атмосфера была столь же мрачной и пасмурной, как и за их пределами.       Василиса пыталась сначала быть здесь лучом яркого, ослепляющего своей красотой света, но пристанище Драгоциев быстро высосало из неё всю тягу к радостям жизни.       Неприветливые и зачастую угрожающие взгляды.       Еженедельные уроки с Астрагором и дрожь, пробирающая до костей, когда она решалась на секунду посмотреть в злые прищуренные глаза, так неестественно контрастирующие c молодым лицом Марка.       Постоянный страх за свою жизнь.       И он. Точнее, его отсутствие.       Наверное, именно заточение Фэша в Хрустальной комнате делало пребывание Василисы в Змиулане таким невыносимым. Сперва она и слышать ничего не хотела о бессмысленности своих надежд, но с каждым новым утром, отвратительно мрачным и холодным, она чувствовала, что из всех временных вероятностей та, в которой Фэшиар вернётся из Пустоты, наименее правдоподобна.       Полгода назад он последний раз пришёл к ней в луночасе. Тогда молодой человек выглядел очень нервным: то и дело резко хватал девушку за руки, что-то горячо шептал о том, что ей надо быть осторожной, потом вдруг отпускал и отворачивался от неё, будто болтнул лишнего. Конечно, тогда она подумала, что друг зря драматизирует.       Но на следующий день шестерёнки на кольце, которое Василиса носила, не снимая, остановились. Когда она проснулась и по привычке первым делом посмотрела на окольцованный палец, то сначала подумала, что всё ещё спит. Но, протерев глаз с тысячу раз, она с шоком и надрывающейся душой была вынуждена признать, что шестерёнки теперь абсолютно статичны.       Вот вам и уродливая правда: Фэшиар, скорее всего, был мёртв.       Василиса никому и слова не сказала, предпочтя в одиночку тянуть в сердце этот груз. Наверное, она просто побоялась сообщить друзьям об этом. А может, надеялась, что механизм в какой-то день вдруг самым чудесным образом вновь придёт в движение, и тяжёлый камень, который лежал у неё на груди, по ночам выдавливая из глаз горькие слёзы, спадёт.       Тёмный секрет, что она хранила в душе, медленно пожирал её изнутри. С лица Василисы постепенно ушли все краски, а из её прекрасных глаз, цвета неспокойного моря, пропала живая искорка. Все подмечали это. Даже Рок однажды незаметно отвёл её в дальний уголок перед одним из занятий, чтобы убедиться, всё ли у неё в порядке.       Огнева тяжёло вздохнула, смотря вдаль, где над самым горизонтом, пронзая пасмурное небо тут и там длинными лучами, вставало блёклое солнце. Девушка вышла на крышу, чтобы наконец полетать хотя бы на луноптахе, но вдруг поняла, что и сегодня не сможет пересилить себя. Полёты слишком напоминали ей о Фэше: о его угольных кудряшках, развевающихся от большой скорости, и о светлых голубых глазах, что слезились от мощных потоков холодного ветра. Он никогда не любил очки для полётов, что поделать.       Поэтому Василиса просто стояла на небольшой смотровой площадке, утаённой где-то меж многочисленных башен Змиулана, и часами напролёт наблюдала за тихим рассветом, покручивая в руках заветное колечко. Изо дня в день. Она смотрела на восход небесного светила и задавалась одним и тем же вопросом вот уже полгода, до дрожи боясь ответа. Что ей делать дальше, когда смысла продолжать бороться нет? Василиса добровольно отдала себя на растерзание Астрагору с одной целью: спасти друга. Теперь же, когда спасать стало некого…       — Ты заболеешь, если не наденешь что-то потеплее, — вкрадчивый голос, словно журчание ночного ручейка, донёсся до Василисы, которая, вздрогнув от неожиданности, обронила кольцо, тут же скрывшееся в затуманенной пропасти.       На секунду схватившись за толстые каменные зубья парапета, она наклонилась вниз и закусила губу: найти его теперь будет огромной проблемой. Повернувшись, она увидела перед собой Примаро. Он выглядел как обычно: в той же одежде, с той же небрежной серебристой косой, перекинутой через плечо, и совершенно беспристрастным выражением лица.       — Незаметное появление — твоя фишка, да? — спросила Огнева, неудачно скрывая нотки раздражения в голосе. Драгоций внимательно вгляделся в её лицо.       — Обронила что-то ценное?       — Это не твоё дело, — немного резко ответила девушка. Она побаивалась Примаро, как делали все в замке, за исключением, может быть, Великого Духа и его сына. Но не потому что считала, что он проклинает, произнося свои предсказания, а потому что боялась, что её секреты могут стать достоянием общественности. — Извини, я просто не в духе сегодня.       — Мало кто может оставаться в духе, если не спит по ночам спокойно, — спокойно проговорил Драгоций, подходя к Василисе ближе.       — Не надо лезть ни в моё прошлое, ни в настоящее, ни в будущее, пожалуйста. И в мысли мои тоже.       — Ты же понимаешь, что я не могу контролировать образы, приходящие ко мне, — хмыкнул Примаро. Василиса повернула голову, чтобы посмотреть на его бледное лицо с отпечатавшейся на ней ухмылкой. Порода Драгоциев.       — Мы почти не разговариваем, — пожала плечами девушка. — Вряд ли у меня была возможность узнать это.       — Я думал, что такие элементарные вещи объяснять не нужно.       Василиса еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Вот что делало её пребывание в пристанище Драгоциев таким невыносимым: шлейф надменности, струящейся позади каждого члена их семьи. Она выражалась во всём: в их апломбе, мимике, жестах, словах и интонациях. В иные дни это касалось даже Захарры, поэтому Василисе иногда казалось, что единственным человеком в замке, с которым можно было поговорить по-человечески, был Жан-Жак.       — Только если разговор не идёт о ком-то, кто прожил двенадцать лет без часодейства.       Василиса ненавидела оправдывать некоторые свои неудачи таким образом, но здесь всё же была определённая доля правды: сколько бы силы и потенциала в ней не было заложено, она всё ещё удивлялась некоторым вещам, которые для всех часовщиков были чем-то простым и естественным. Василиса стремилась заполнить все пробелы в своих знаниях, жадно глотая книги по сложнейшему часодейству, но работы у неё оставалось с лихвой.       — Знаешь, я часто приходил сюда до того, как ты появилась у нас.       — Почему перестал?       — Сложилось впечатление, что это место будет тебе нужнее. Оно оказалось верным.       На секунду внутри у Василисы, где-то в районе сердца, что-то очень болезненно сжалось. Неужели молодой человек знает о Фэшиаре?       — Что ты имеешь в виду? — спросила девушка, внутренне подготовившись к худшему ответу.       — Ты чужая. Тебе нелегко в Змиулане, поэтому я понимаю твоё желание уединения.       Девушка мысленно поблагодарила Эфларуса за то, что Примаро имел в виду совсем другое, и, легко улыбнувшись, кивнула для вида. Пусть он и дальше продолжает так думать.       — Но я пришёл не за этим, — вдруг резко сменил тему разговора Драгоций. — Урок для старших учеников перенесли. Астрогор будет ждать нас через час, поэтому советую подготовиться.       — Меня бы оповестили через часолист, — нахмурилась Василиса. — Не было нужды подниматься сюда ради этого.       Этот странный, непонятно почему случившийся диалог, уже порядком заставил девушку понервничать, потому что она совсем не понимала мотивов Примаро.       — Подумал, что тебе нужно дружеское плечо в это нелёгкое время, — на бледных губах Драгоция наметилось что-то на подобии улыбки, но спустя мгновение исчезло без следа, оставив его лицо таким же безразличным, каким оно было до этого.       Василиса усиленно пыталась разгадать замыслы собеседника. Примаро не был тем, кто за милую душу готов был поболтать с почти незнакомым человеком, чтобы поддержать и утешить его. Даже на фоне своей семьи он всегда казался особо отстранённым и держался подальше от всех конфликтов, происходящих между братьями, сёстрами и другими учениками.       — А мы друзья? — спросила девушка, задумав поставить Примаро в неудобное положение.       — С какой стороны посмотреть, — всё так же беспристрастно отозвался он, закладывая руки за спину. — Может, друзья. А может, союзники. Никогда наверняка не знаешь, кем могут стать друг другу люди всего за день, — загадочные интонации Драгоция прямо-таки резонировали в воздухе. — Впрочем… Я задержался. Увидимся на уроке, Василиса Огнева.       Коротко поклонившись, скорее даже шутливо, что было ему абсолютно не свойственно, Примаро неторопливо скрылся. Василиса с тяжёлым сердцем проследила за ним, понимая, что с причинами его внезапного интереса к ней придётся разобраться. Девушка усмехнулась своим мыслям. Ей вообще в последнее время приходилось много с чем разбираться. Но когда дело доходило до парня, который сам себе на уме, всё становилось немного сложнее.       Вновь обернувшись, она заметила, что солнце уже окончательно поднялось над линией горизонта. А затем посмотрела вниз, понимая, что где-то там внизу бесследно затерялась самая дорогая ей на свете вещь, и прерывисто выдохнула.       «Пора готовиться к занятиям», — подумала она, оттолкнувшись от парапета. Василиса собрала всю свою волю в кулак, чтобы суметь прожить ещё один день с фальшивой улыбкой на лице.