Песня.

Шаманам не пристало отвлекаться на вещи, не связанные с их работой. И тем не менее Сатору никогда не относился ко всей этой возне с действительно серьезным настроем. Рожденный сильнейшим, дарованный природой мощью и выросший среди людей восхвалявших его, юному Господину Годжо не было дела до слабых, немощных людей, которых он должен защищать. Он делал это, потому что ему нравились все эти благодарные взгляды, полные восхищения. Он защищал людей, только чтобы радовать свое эго. Изничтоживший множества проклятий и демонов, Сатору впервые встречал столь мерзкого и отвратительного, такого, которого даже проклятием назвать — все равно, что оскорбить их самих. Похоть, убившая людей, насиловала и пожирала каждую свою жертву, впитывая в себя их страх и безумие, становясь сильнее и лишь мерзостнее. Та юница и звука не могла издать, не понимала, что происходит и почему ей так тяжело дышать, почему руки и ноги были словно скованы цепями. Они встретились в вечно зеленом, бамбуковом лесу, совсем недалеко от храма, где жила та девушка. Прекрасная словно цветок персика, юная мико вдали от чужих взглядов практиковала свой ритуальный танец, чтобы просить у Богов в этом году плодородного урожая и безбедной жизни для деревенских. Годжо наблюдал издалека, не решаясь прервать пусть и тяжелый, но все еще изящный и плавный танец служительницы храма, хоть и видел как скверна все сильнее впивалась в маленькое тело. Ему не составило труда избавиться от такой тошнотворной твари, когда вдруг та девушка упала, более не в силах противиться отнимающему у нее жизнь проклятию. Он протянул жрице свою большую ладонь, глядя ей в глаза. Она смущенно улыбнулась и протянула свою в ответ, но встав с колен и потеряв равновесие упала в объятия шаману: — Прошу простить мне мою слабость, не извольте счесть это за грубость, добрый странник, — у девушки голос нежный, тише, чем у городских шлюх и стерв, и тем не менее громче и ярче, чем у птиц, поющих о весне, — Мне не выразить свою благодарность словами, так позвольте предложить Вам, юный Господин, ужин и ночлег в нашем маленьком храме. — Разве я могу отказать столь прекрасной женщине? — Годжо был тем еще дамским угодником, однако он понятия не имел, как очаровать такую чистую и милую деву. Ему в жизни попадались лишь ведомые похотью и жадностью, но она была не такая, хоть и всячески это отрицала. Тем вечером сильнейший шаман почувствовал себя обычным человеком, который никому ничего не должен. Обычный путник, странствующий по миру и забредший в храм, что расположился далеко в горах. Он рассказывал о своих приключениях так, словно это были сказки, а не его рутина, с упоением наслаждаясь тихим смехом его нового друга. — В мире так много всего, что я не удивлюсь, будь все это правдой. Однако насколько опасно бы было тогда жить… «Потому-то я и брожу по миру. Чтобы другим людям было не страшно», — думается юноше. Утром Сатору проснулся под пение мико, чей голос так гармонично сплетался с шумом шелестящих бамбуковых листьев и стрекотом птиц. — Пой ты где-нибудь в городе, заработала бы себе денег на всю свою жизнь, — подмечает шаман за завтраком, который она любезно ему предоставила. Еда была намного беднее той, что подавали ему в других местах, но оттого и намного вкуснее, к тому же в каждом куске ощущались тепло и забота, — Ныне певицы с такими голосами как у тебя очень популярны. — Даже если бы это и было моей мечтой, я бы не посмела покинуть это место. Этот храм — мой дом, в котором меня растили как родную дочь. У меня ведь ни образования должного, ни навыков каких, я лишь могу молиться Богам, прося у них благополучие для тех, кто к нам приходит с горестными и радостными вестями. — А если тебя позовет кто замуж? — Я уже решила отдать всю себя Богам, разве я могу теперь отвернуться от них из-за собственной прихоти? — Но сумеешь ли ты разбить сердце, что было тебе предложено? Любви Сатору не чувствовал в своем сердце, но знал, что хочет провести свою жизнь с девушкой, которую знает всего день. Ему была желанна служительница храма, настолько, что он был готов оставить мир погрязать в своей же черни. На свете много шаманов, что хотят избавиться ото всей скверны, убивающих людей. Для молодого Годжо в этом не было никакого смысла, ведь он считал, что проклятие — порождение человеческое, а значит люди сами в этом виноваты. — Прошу, дорогой путник, не спрашивай глупую мико о таких вещах, — тихо отвечает она, опустив голову, — Я ведь… совсем ничего не знаю. Шаман глядит на смущенную девушку и улыбается. Он не ожидал от нее другого ответа, нет, скорее, он даже не знал, что бы она могла ответить. Выбери она своих Богов или любовника — Сатору был бы разочарован в любом случае. Но она лишь покачала головой, скрывая стыд за длинными волосами. Он мягко улыбнулся своим мыслям и уже ни о чём не спрашивая доедал свою порцию еды. Как бы не хотелось уходить из столько тихого, уютного храма, у Годжо не было выбора. Они расстались на рассвете следующего дня, и жрица даже успела собрать ему еды в дорогу. Ему так хотелось прижать её к себе, постоять в теплых объятиях, сказать «Скоро вернусь» и возможно даже поцеловать на прощание, как делают супруги. Но он с тоской смотрел на девушку, не способный ни остаться, ни уйти. — Если однажды… судьба решит вновь привести Вас сюда, не стесняйтесь заходить. Вам всегда будут рады, — она прерывает тишину первой, немного запинаясь — Годжо слышит в её голосе то ли грусть, то ли разочарование, — Я… «Я всегда буду ждать Вас» — …буду молиться за Ваше благополучие, — девушка не смотрит в глаза мужчине и улыбается слабо, — Будьте осторожны. — Ну раз ты так сказала, — шаман прячет тоску глубоко в сердце, надевая маску шута, чтобы не расстраивать новоиспеченного друга еще больше, — думаю у меня нет выбора, кроме как выжить и еще раз посетить этот храм. Сатору наконец решается повернуться к ней спиной и уйти своей дорогой, хотя сердце отказывается покидать это место. Нет, не это место. Оно отказывается покидать девушку. И лучше бы он в тот миг послушал себя и остался с ней. Увел за собой далеко-далеко. Возможно тогда он сумел бы защитить её и от Проклятий, и от людей, и даже от Богов, которым она безостановочно молилась. Возможно тогда она бы пела ему песни, которые ему так полюбились за два дня.