Найденный тьмой свет

      Он погладил ребёнка, стараясь пробудить. Тот же, с трудом разлепив веки, сначала пытался понять, что происходит, потом просто залез на руки брюнету и ни в какую не хотел спускаться. Передав плату и попрощавшись с водителем, «ходячий бинт» вышел из машины и вдохнул яркий ночной воздух. В голову ударила неприятная мысль.       -Чтоб вас… - проговорил он, скорчив расстроенную гримасу.       -Что стряслось? – поинтересовался малыш.       -Ничего страшного. Сейчас придём ко мне домой. Я живу на третьем этаже, но сейчас лифт сломан, так что пойдём пешком. Ты не сильно устал?       -Нет, - прозвучал твёрдый ответ. «Какой он серьёзный… Даже гордость берёт».       -Здесь ночь такая ясная и… хорошая, - проговорил паренёк, зачарованно глядя в небо. - Не как в трущобах.       -Так ты жил в трущобах? – удивился Дазай. Открыв подъезд, они начали подниматься по ступеням: мальчик – на руках Осаму, а шатен – на своих двух.       -Выживал. Я и ещё несколько детей. С каждым днём их становилось всё меньше. Было сложно. Я не мог защитить всех, - было видно, что говорить такое для него было чуть ли не пыткой. Дазай лишь нежно сжимал его в своих костлявых руках и невесомо целовал волосы. Ему было жаль ребёнка до глубины души. Как можно это всё пережить и остаться нормальным, вменяемым ребёнком, а не одичавшим Маугли? Он очень сильно привязался к нему…       -Мне жаль, что тебе пришлось это пережить, - посочувствовал Дазай, прижав ребёнка к сердцу. – Обещаю, это больше не повторится.       Рубашка в том месте, где малыш лежал лицом, немного намокла. Он… плакал? Боже… Сколько же ещё он перенёс?       -Кстати, - начал шатен, открывая дверь, - а как тебя зовут? А то даже в спешке представиться забыли, - он поставил малыша на пол.       -Акутагава. Акутагава Рюноске, - гордо произнёс мальчик, стараясь держаться ровно и не падать от усталости.       -А меня зовут Дазай. Можно без формальностей, - наигранно-серьёзно ответил брюнет. Мальчик так забавно смотрелся в большом плаще, что удержаться от смеха было непросто. Дазай, рассмеявшись в кулак, нажал на выключатель.       -Добро пожаловать домой.       Рю – так его мысленно прозвал наш герой – широко распахнул глаза от увиденного. Он был поражён такому простору: большая по его меркам прихожая с полосатыми бело-зелёными обоями и металлическая вешалка казались для него верхом совершенства. Глаза горели любопытством и желанием всё поскорее исследовать. Осаму, улыбнувшись, разулся, повесил вещи и взял мальчика за руку.       -Сначала нужно вымыть руки, потому что мы пришли с улицы и руки грязные.       -Мыть? Это как? – изумился Аку.       -Что? – удивлённо обернулся Осаму.       -Что такое мыть руки?       Вот это вопрос. Довольно неожиданно. Брюнет озадаченно почесал голову, пытаясь придумать, как бы это объяснить. Вроде такой простой процесс, но такой чужой для мальчика из трущоб.       -Это ты берёшь в руки кусок мыла, держишь его, подставляешь под открытый кран с водой, ждёшь, когда на мыле появляется пена, и растираешь этот кусок между ладоней. Потом смываешь пену.       -Ух ты! Звучит интересно, - обрадовался «чёрно-белый». Дазай лишь ухмыльнулся и включил свет в ванной. Настроив воду, он взял маленькие детские ладошки в свои и помог помыть руки. В течение всего процесса Акутагава потрясённо смотрел на свои руки в белой пене и на то, как она растворяется в воде. Ему вообще всё было в новинку: и лампа, к которой нужно прикоснуться, чтобы она включилась, и большой синий диван, правда, потрёпанный и немного испачканный крепким кофе, отчего им же пахнущий; большое пушистое полотенце, которым Дазай вытирает его руки… Он почувствовал тепло в груди и наконец понял: он обрёл настоящий дом.       Выйдя из ванной, Дазай через небольшие завалы набросанных друг на друга и скомканных как попало вещей, зачем-то присыпанных солью, направился к высокому лакированному шкафу. Порывшись там с минуту, он нашёл свои старые вещи, что уцелели и выглядели максимально адекватно, а не погрызенные собакой. Хорошенько тряхнув их и решив, что на мальчике они будут смотреться очень даже подходяще, он отвернулся от шкафа и удивился, увидев Аку, стоящего у двери в ванную. Он шокированно оглядывал дом, словно боясь заблудиться в этом океане запахов и впечатлений. Пускай с балкона пахло сигаретами, на подоконнике стоял цветок, больше похожий на засохших змей, кое-где были разбросаны вещи, но здесь было больше уюта, чем где-либо. Ведь уют создаёт человек, а не обстановка.       -Ты чего там стоишь, солнце? – осторожно поинтересовался кареглазый, положив вещи на стул и уйдя на кухню готовить что-то адекватное на ужин.       «Солнце…? Мне не послышалось?» Акутагаву резко переклинило – его раньше никто, совершенно никто не называл так. Кроме младшей сестрёнки, которая изо всех сил старалась помочь. Новое чувство посетило его. Незнакомый человек – и так говорить… Приятно. Он прикрыл глаза от удовольствия и обнял себя руками. Тонкие губы растянулись в кривоватой улыбке. Больше он не чувствует эту тупую боль, страх и одиночество. Точно, всё будет замечательно.       Кучерявая голова вновь выглянула из дверного проёма, чуть покачалась и вся фигура, выйдя из кухни, откуда доносились притягательные и аппетитные запахи, шутя подхватила мальчика под руки и закружила в воздухе. Оторопев, «птенчик» уцепился за рукава и поднял серебристые глаза вверх. Старший радостно улыбался ему, и от этой улыбки словно бы и цветок расцвёл, заиграл новыми красками, и вещи сложились на полки… Есть же такое понятие – солнечный человек, такой, что освещает одним лишь присутствием. Дазай был именно таким.       Чуть поубавив поток радости, он опустил ребёнка и поманил рукой на кухню, как тогда в лесу. С благодарностью в глазах мальчик вошёл в кухню, которая выглядела намного более ухоженно. Большой овальный стол из светлого дерева, два деревянных стула с длинными ножками и клетчатой обивкой, холодильник, ютившийся в углу кухни, два навесных шкафа кремового цвета, на удивление чистых, буфет со стеклянными створками и плита, так сильно сияющая чистотой, что можно было решить, будто Дазай совершенно не готовит, а только заказывает где-то еду или перекусывает на бегу. Однако эти выводы ошибочны: когда выдавался свободный денёк, когда его никто не вырывал на работу или внеочередную миссию, он искал новые рецепты и старался приготовить что-нибудь сам. Да, выходило не идеально, зато вкусно. Ему нравилась своя стряпня, а в мафии он не готовил по простой причине: дома он мог убить несколько часов на простое блюдо, а у мафиози в корпусе запас времени был намного меньше, так наверняка ещё и другим захочется. Тогда он сядет в калошу, очень узкую и неудобную.       На столе стояли две глубокие тарелки с голубыми ниточками узоров, накрытые такими же тарелками сверху, из которых доносились такие ароматные запахи, что аж слюнки потекли. Прикоснувшись рукой к верху сооружения, брюнет тут же отдёрнул ладонь, шумно шипя сквозь зубы. Да, на заданиях он был жестоким, расчётливым маньяком со сдвинутой психикой, готовым убить столько, сколько потребует план. Но нельзя недооценивать и актёрские способности этого человека. Сейчас он мастерски перевоплотился не то чтобы в отца – скорее в старшего брата маленького мальчика, блуждавшего в океане лесов, трущоб и опасностей. Он больше не маленький потерянный волчонок, каждый день борющийся против смерти и отбирающий свой кусок хлеба, чтобы разделить его с другими. Эти дети – словно призраки: никто их толком не видел, но они были везде; они странствовали повсюду, не волнуясь о внешнем виде и чужом мнении. Их единственной целью было выжить любой ценой и выбраться из этого кошмара, который с каждым днём утягивал глубже, оставляя всё меньше и меньше шансов на спасение. Но судьба оказалась благосклонна к тем, кому удалось пережить все беды и потери: они увидели свет.       -Закрой глаза, - заговорщицки тихо произнёс шатен. Мальчик, наклонив голову вбок, поднял «бровь».       -Просто закрой. Всё будет хорошо.       Рюноске нерешительно закрыл глаза ладонями. Через пару секунд послышалось бряцание тарелок, звук удара чего-то о металл и возглас:       -Открывай!       Увиденное обрадовало Рюноске: перед ним красовалась тарелка, полная чудесного удона с курицей в сладком соусе, а рядом лежала вилка. Радость буквально распирала его, ведь он давно не видел ничего настолько вкусного. Видел, но по-другому – за стеклом витрин, где стояли ароматные булочки, лежали тайяки и готовились супы. Вроде бы так близко, но так недостижимо для ребёнка, не знающего другой стороны городской жизни, более славной и счастливой. Он с минуту гипнотизировал тарелку, отчего «хозяюшке» становилось неловко – что он сделал не так? Напряжение неумолимо росло, в комнате стало жарковато. Может, он это не любит? Или аллергия? Рю поднял голову и с сияющими глазами осторожно спросил:       -Это всё… Мне?       Дазай лишь одобрительно кивнул, выдохнув. Всю панику как рукой сняло. В груди резко появилось и пропало неприятное колкое чувство, чуть было не заставившее закашляться. Он присел за стол и, сложив ладони вместе, прикрыл глаза и произнёс:       -Приятного аппетита нам!       Ему вторил детский голос, чуть запоздалый и радостный:       -Приятного аппетита!       Мальчик тут же ухватился за вилку и начал жадно уплетать прекрасное блюдо, старательно накручивая лапшинку и прожёвывая мясо. Парень с искренним изумлением взглянул на Рю.       -А откуда ты узнал, как пользоваться вилкой? – спросил он, ловко подхватив лапшу палочками.       -Фидел ф одной кофобке ф кафтинками фа фитфиной, - ответил мальчик с полным ртом, стараясь прожевать и не обжечься. Это было просто божественно: нежная, мягкая курочка прямо таяла во рту, сладкий соус придавал яркости вкусу, а лапша… Лапша была прекрасна: не слишком толстая, правда, немного расползшаяся, но такая аппетитная, что устоять было невозможно. Ребёнок с аппетитом ел стряпню, но уже не так быстро, стараясь полностью прочувствовать вкус.       -Коробка с картинками? – брюнет немного помолчал, задумался, приложив указательный и большой пальцы к подбородку и немного сдвинув брови, а потом его словно осенило. На лице вновь расцвела улыбка.       -Это называется телевизор. Там могут быть разные картинки, нужно только переключить, - ответил он, держа в палочках лапшу.       Мальчик, уже давно доевший и теперь наслаждающийся обстановкой, спросил:       -А как они там меняются? Это магия?       -Не совсем, нужно просто нажать кнопку на пульте – и картинка изменится, - увлечённо объяснял Дазай, неторопливо доедая порцию. -Они бывают разные: про животных, про мир и-       -А у тебя такой есть? – придвинулся к нему мальчик с надеждой во взоре.       -Конечно. Не очень большой, но имеется, - усмехнулся кареглазый.       -Можно… тебя спросить? – замявшись, произнёс «переливчатый».       «Моё очко чует подвох!» - кричало где-то на затворках сознания. Но душой чайноглазый понимал, что ничего странного ребёнок не спросит, не попросит, потому ответил положительно.       -Зачем у тебя это? – любопытный указал на бинты на глазу. – Ты ранен?       -Ты точно хочешь это знать? – устрашающим голосом поинтересовался Дазай, будто отговаривая его от такой идеи. Думаешь, так легко испугать этого ребёнка?       -Хочу, - твёрдо подтвердил «птенчик».       -Ладно. На самом деле, - он резким движением сорвал повязку, явив свету второй, такой же карий и ясный глаз, - он для того, чтобы хорошо видеть другим глазом в темноте.       -Ого, - восхитился Акутагава. – И тебе помогает?       -Ага.       -Итак, - начал хозяин дома, убирая посуду в раковину, - сейчас я тут немного приберу, а потом пойдём мыться. Ты посидишь пока в гостиной, ладно? Буквально пару минут.       -Это большая комната?       Шатен кивнул. Мальчик с кошачьей грацией прошёл мимо разбросанной одежды и пары окурков и плюхнулся на мягкий диван, не заметив под собой пульт. Сама собой включившаяся громкая «коробка» до того напугала его, что мальчик шугнулся в самый угол дивана, начал лихорадочно запутываться в пледе, задел ногой радио и с шумом свалился на пол, уронив пульт. Радио же, грозной змеёй прошипев на мальчика, включило какую-то волну. Странно, что оно вообще работало. Из динамика послышался нежный убаюкивающий голос:       -Дом – то место, где кругом царит полный покой,       Верни меня домой…       Музыка немного успокоила его, но всё равно было страшно: кто это говорит? Откуда? Почему? Всё неизведанное – жутко.       Дверь в ванную настороженно хлопнула, и из комнаты буквально выбежал старший с закатанными рукавами. Чуть присев, он стал глазами искать на полу младшего, но дрожащий пледовый комок он приметил не сразу. Мальчик лежал на полу, испуганный и загнанный, и чуть дышал, боясь включить ещё что-нибудь. Брюнет встрёпанно поднял мальчика чуть влажными руками, вызволил из плена и взглянул в глаза.       -Ты чего испугался, солнце? Прости, что пришлось оставить тебя здесь одного.       Рюноске лишь уткнулся ему в шею и тут же успокоился.       -Ты такой тёплый и мягкий. И без бинтов тебе дома лучше, - подметил он.       Неловко хихикнув, брюнет спустил его вновь на диван, отключил телевизор и утихомирил приёмник. В глазах маленького мальчика он был настоящим укротителем драконов, этаким героем из сказки, который всех обязательно победит, несмотря ни на какие преграды.       -Итак, а теперь мы идём мыться! Смотри, - он протянул малышу полотенце, - надень его на нижнюю часть тела вместо остальной одежды, хорошо? Просто в одежде мыться нельзя, я её потом отправлю в стирку, если есть смысл. Пока выйду, а ты переоденься и подходи к ванной, как будешь готов, - с этими словами он отправился на кухню.       Рюноске, похлопав серыми глазами, быстро снял всю старую, поношенную одежду, с четвёртого раза повязал полотенце – «я взрослый, я смогу!» - и притопал к ванной. На шаги подтянулся и брюнет. Он торжественно открыл дверь в ванную и пригласил мальчика войти.       Перед его глазами предстала такая картина: висящий душ, пушистый коврик цвета морской волны, блестящая в свете лампы белоснежная плитка, пара полок с шампунями и… Ванна, наполненная горячей водой с пеной, из-за которой не видно дна. От этого вида мальчика словно разряд прошиб, и он оцепенел, испуганно смотря на эту копию озера. Тремор мелкими гусеницами полз по всему телу, не давая стоять спокойно.       -Я туда не полезу.       На непонимающий взгляд он с пристальным взглядом, смотрящим прямо в душу, ответил:       -Ты меня хочешь утопить. Неприятные мурашки пробежались по коже. С чего он подумал такое?       -Малыш, я не-       -Не ври, - перебил его мальчик. – Я видел, так топили детей. Просто крали и кидали в озеро. Я не куплюсь.       Он уже развернулся и почти вышел из ванной. Нужно было срочно что-то предпринять. «Шкаф» шустро подскочил к нему, подхватил под руки и, удерживая предплечьями, быстро понёс в ванную. Акутагава отбивался руками и ногами, пытался укусить, как маленький злой пёс, и кричал до изнеможения:       -ОТПУСТИ МЕНЯ! Я НЕ ПОЛЕЗУ ТУДА! ТЫ МЕНЯ ОБМАНЫВАЛ! ВЫПУСТИ!       Он чуть было не оглушил кучерявого, но обошлось без жертв. Хорошо, что у него в квартире установлена звукоизоляция, иначе соседи давно уже ломились бы в дверь, пытаясь вызнать, что у них здесь за жертвоприношение. Дазай в одно мгновение усадил мальчика в ванную, отбиваясь от детских ног, но тот продолжал неистово брыкаться, вздымая тучу брызг к потолку. Промок потолок, пол и рубашка, по стенам текли ручейки воды, стекая обратно в ванну. С потолка начинал медленно капать холодный дождь.       Каково же было его удивление, когда он почувствовал дно. Неглубоко и совсем не страшно. Так он не хотел его топить?...       -Ну ты и водопад тут устроил, - расстроенно протянул «мумия». – Ладно, потом разберёмся. Тебе тепло?       Приняв кивок за ответ, он достал с полки персиковый кувшин и, набрав воды, сказал мальчику:       -Закрой, пожалуйста, глаза.       И начал понемногу лить воду на голову, стараясь не попасть на лицо. Рюноске просто таял от этого тепла: оно повсюду, такое мягкое, как большое одеяло, или зелёный луг в солнечный день, где пахнет свежей травой, пряными цветами и мёдом. Он начал съезжать вниз по мере того, как «тучка» мочил его волосы, и потерял сцепление с поверхностью.       -Э… Эй! Стоять! – «ходуля», бросив уже пустой кувшин в ванну, подхватил дитё. Малыш непонимающе моргнул. – Постарайся держаться за бока ванны, чтоб не съехать, хорошо?       -А я и не заметил…       -Будь аккуратнее.       -Мгм.       Намочив волосы, Дазай достал с полки яблочный шампунь – один из немногих, которые ему действительно нравились – и, нанеся на руки, предупредил мальчика, что может щипать. Тот вновь послушно закрыл глаза. Он начал мылить детские волосы, стараясь промыть каждую прядь. Несмотря на большую спутанность, на ощупь волосы были мягкие, как шерсть котёнка. Стараясь не отвлекаться, он аккуратно, но тщательно мыл его, параллельно следя, чтобы мальчик не съехал снова ко дну. «Пятнистый» лишь ловил кайф и, улыбаясь, подставлял голову под руки и ластился, будто вправду был котёнком.       Когда пена была смыта с головы, Аку, видимо, по привычке, тряхнул волосами, чтобы избавиться от воды, и в Дазая вновь прилетел душ водяных брызг. Он даже отреагировать не успел, и теперь стоял в насквозь промокшей рубашке, намокших брюках, и состроив гримасу, говорящую: «Что ж, я не удивлён».       Пока малыш играл с пеной, делая из неё фигурки и просто гладя руками, Осаму искал на полках неоткрытую мочалку и не уследил, что мальчик съел небольшое облачко пены и теперь пускал мыльные пузыри ртом. Зубами открыв упаковку, он обернулся на смех, перемежающийся с бульканьем. Вздохнув так, словно повидал все горести мира за раз и потерев переносицу, он взял мочалку, намылил её и стал тереть спину мальчику, зная, что его короткие ручки просто не достанут туда. А Рю нежился, тащился буквально от каждого прикосновения, будто совершенно никто не проявлял ни капли ласки к нему. Заметив белёсые длинные шрамы, «трюфель» нахмурился, но расспрашивать не стал: нельзя давить на больное. Особенно детям.       Снова смыв пену, шатен протянул мальчику мыло и мочалку.       -Если перестаёт пениться – трёшь мыло о мочалку и моешься дальше. Смотри, просто хорошенько трёшь пенной мочалкой всё тело: руки, ноги, шею – со всех сторон! Потом берёшь вон тот кувшин, - он кивнул на кувшин, плававший в ванне, - набираешь столько воды, сколько поднимешь, и смываешь с себя всю пену. Я выйду, чтоб тебя не смущать. Как закончишь – позовёшь, - он дал мальчику резиновую жёлтую уточку.       -Хорошо, -Акутагаве эта задумка нравилась. Особенно ему нравилась пена, такая белая, пушистая и невесомая… Комнатные облака.       Дверь тихо щёлкнула затвором, и Аку остался один на один с мочалкой. Но сначала он хотел проверить, как тут глубоко? Было жутко интересно. Руки дрожали, но не от страха, а от предвкушения. Он резко отпустил бортики ванны и опустился вниз. Сначала показалось, что он упал в бездну, бесконечно глубокую и тёмную. Но глубина была небольшой: он весь помещался в ванне, что помогало полностью прогреть тело. Тепло-то как… Он расслабился, выплыл и прилёг на края. Так, что там говорил Дазай? Ага, мочалка. А где? Он начал искать её на ощупь в ванне, надеясь поскорее найти. Рука упёрлась во что-то резиновое. Уточка! Он стал пускать её по ванной в разные стороны, будто она плавала, а потом ему в голову пришла гениальная идея. Он поставил уточку на гладь воды, отвёл руки в воде назад и… Плюх! Большая волна стрелой пронеслась по ванне, унеся с собой уточку на другой край. Немного погоняв утку и забрызгав ванную окончательно, он наконец нащупал пушистую синюю мочалку, достал душистое лимонное мыло и, сильно-сильно напенив мочалку, настолько, что она напоминала плотное облако, начал мыться. Рю старательно мылил каждый участок кожи, так, что казалось, будто он вот-вот кожу снимать начнёт. Несколько раз намылившись и старательно сполоснувшись, он выглянул за край ванны посмотреть, насколько высоко. Но об этом беспокоиться не пришлось – заботливый Дазай подставил ему табуретку, чтобы было удобнее спускаться. Аккуратно выбравшись из ванны, он надел найденные брюнетом резиновые шлёпанцы, которые хоть в огород надевай, и вышел из ванной, шлёпая мокрыми ногами.       На громкое «шлёп-шлёп» с дивана поднялся Дазай.       -Я же попросил меня позвать… Ладно, зайди обратно, я тебя там вытру.       Достав яркое жёлтое полотенце, шоколадноголовый заботливо обтёр мальчика от лишней воды и высушил волосы. Мальчик сидел на стуле и старался не ёрзать, чтобы совсем не упасть. Выпустив Рю на свободу, хозяин дома осмотрел старые вещи мальчика и, тяжко вздохнув, завернул их в пакет и поставил рядом с мусорным ведром, настолько всё было плохо. Он оставил только плащ, ведь с его помощью малыш мог пользоваться способностью. Из-за нагруженности он забыл, куда повесил вещи, и вновь полез в шкаф искать что-нибудь. Мальчик сидел на диване и с любопытством рассматривал комнату. Его волосы сильно распушились, что делало его похожим на одуванчик, маленький и необыкновенный. Одуванчик – вроде простой цветок, незаметный, но очень выносливый: прорастает даже через асфальт, да и вырвать не так-то просто. Он красив всегда: и когда он нежно-медового цвета, прямо как лето, и когда становится воздушно-белым. Да, Рюноске был именно одуванчиком.       Случайно вывалив из шкафа половину вещей, Дазай неловко упихал их обратно и подал мальчику рубашку. Она была сшита под старину: большие длинные рукава с кружевом, на кромке тоже широкое незатейливое кружево, вшитый галстук жабо… Чувствуете? Запахло девятнадцатым веком, балами, инквизицией, чаем…       -Извини, - начал было Дазай, но мальчик его опередил. Он осторожно подошёл, взял рубашку из рук, словно она была соткана из самых хрупких нитей и, обняв её, надел на себя. Неспешно, аккуратно. Рубашка оказалась немного большевата и смотрелась на нём, как платье, но это не умаляло радости мальчика. Он горящими глазами смотрел то на рубашку, то на брюнета, который сидел на диване, раскрыв книгу и устроив себе перерыв. У него… Есть что-то своё? Это правда? Его рубашка? Он был на седьмом небе от счастья. Подбежав к шатену, он запрыгнул на него и повис на шее, крепко-крепко обнимая и невнятно благодаря. Брюнет еле-еле успел его схватить, чтобы мальчик не упал, и нежно обнял его. Рассыпавшись в благодарностях, малыш прыгнул на пол и стал радостно бегать, подпрыгивая, обнимая себя, Дазая и восклицая то и дело:       -У меня есть рубашка! Своя рубашка! Новая рубашка!       Смотря на реакцию Рю, на душе становилось теплее. Такой маленький, уже столько перенёс, вывез, выдержал. Сильный ребёнок, не дававший даже подойти и прикоснуться, дикий зверёк из леса бегает по его квартире и радуется своей вещи. Маленький комочек счастья поселился в его доме, и теперь его будни будут намного веселее.       Быстро доделав домашние дела, он почти без сил расправил диван и застелил чистую простынь. Он не любил спать на футонах – спину продувает, а ему потом работать сидя. А если спину заклинит и не разогнёшься потом? Разбросав по дивану подушки и положив одеяло, он подозвал мальчика к себе. Малыш, давно набегавшись и сейчас зевая во весь рот, приполз к старшему под одеяло и тут же отключился, сопя в подушку. Выровняв малыша, брюнет выдохнул и задремал.       Лунная ночь - ночь-пустыня, холодная; тени на снегу резкие, сопровождающие тебя. Ночь прекрасна. Молчаливая луна почти не освещает тёмную землю – лишь небеса вокруг…. А на земле едва заметный бледный отблеск да чуть приметные тени …       Но всё как-то объёмно, всё богато тайнами …       Звонко лают собаки, доносится пение лягушек из пруда, слышны далёкие голоса людей. Почему мы чувствуем красоту? Как мы хотим понять её? Привносим ли мы сейчас в ночь с собой красоту или, точнее, берём ли частицу, нужную нам?       Нет, нет, мы едины, и что-то одно и в природе, и в нас...       Они заснули, зная, что завтра всё будет только лучше. Как же вовремя они появились в жизнях друг друга. Они спасли друг друга.