двадцать семь лет спустя (если считать с 1989 года)
Неделю назад Адриан Меллон был убит в реке под Мостом поцелуев. Ричи слышит об этом в кафе на Мэйн-стрит, где официантка разговаривает с Гретой Боуи, ставя перед ней на стол тарелку блинчиков. Он замирает, глядя на их странно отстранённые лица, и вдруг понимает. — Проснись и пой, ёбаный клоун-волшебник, — говорит Ричи в свой кофе, его руки внезапно немеют, и он несколько раз сжимает их в кулаки, возобновляя кровообращение. — Что ты сказал? — рявкает Грета, отбрасывая назад свои светлые волосы. Ричи моргает, глядя на неё, медленно и осторожно, затем поворачивается к официантке и говорит: — Можно счёт? — Да, пожалуйста, не обращай на меня внимания, — бормочет Грета. — Ты думаешь, что ты лучше меня, потому что у тебя есть какой-то тупой подкаст, который никто не слушает. Может, ты будешь следующим, чирикало. Мы все знаем, кто ты такой. Ричи убирает телефон. — Твой муж лучше всех знает, кто я такой, — говорит он ей. — Кстати, он сказал, что над твоей техникой не мешало бы поработать. Маленький совет: постарайся использовать меньше зубов. Это же член, а не корндог. Официантка фыркает и, когда Грета бросает на неё сердитый взгляд, прикрывает рот рукой. Ричи бросает на стол пять долларов. — Вот, сдачу оставь себе, — говорит он официантке. — Пока, Грета. Как всегда, это был по-настоящему необычный и захватывающий разговор. Не забудь мой совет. — Он весело клацает зубами на выходе из кафе и, засунув руки в карманы, направляется к своей машине. Ричи делает глубокий вдох, считает до четырёх и выдыхает, прижимаясь лбом к рулю. Он грызёт ноготь большого пальца. Ощущения не очень приятные. Он неизбежно перебарщивает и чувствует боль — на пальце выступает кровь. Но надо же чем-то себя занять. Ричи пробует эту новую штуку, типа когда он ходит к психотерапевту и прислушивается к её словам, когда она говорит что-то вроде: «Вы же знаете, что вам не всегда нужно следовать каждому импульсу, который приходит вам на ум?» Такое существование было бы ужасно скучным, но Ричи, проведя последний год в попытках достигнуть хоть какого-то уровня дзена, даже начинает медитировать. Ну, если честно, он просто сидит на коврике для йоги, считая, сколько раз за минуту может дёрнуть коленом, а потом награждает себя «Сникерсом». Это, вероятно, самая доступная для него форма медитации. Как бы то ни было, Ричи грызёт ноготь и вдыхает на счёт четыре, а затем так же выдыхает. Немного успокоившись, он приезжает Мост поцелуев, ныряет под ленту оцепления и встаёт у перил. У Адриана Меллона была астма, Ричи почти уверен. Он был маленьким. Он очень громко смеялся в общественных местах, а потом смущался. Ричи смотрит вниз на воду и пытается представить Адриана там, испуганного и одинокого. «На этот раз я тебя не боюсь», — думает Ричи. Проведя двадцать семь лет изгоняя своих демонов, он не видит в голодном клоуне ничего страшного, кроме зубов, которые собирается запихать ему в глотку. — Эй, ублюдок, — говорит Ричи воде, — я знаю, что это был ты. Но ответа не доносится, только звук быстрого течения, уносящего всю кровь прочь.***
За три дня до этого Ричи записывает специальный эпизод своего подкаста и планирует выпустить его через две недели. — На этой неделе я много думал о путешествиях во времени, — говорит он, — может быть, потому, что я теперь типа охереть какой старый. Я. Мне уже почти сорок. Я всегда знал, что доживу до этого возраста, но буду честен, будущее — это полнейшее дерьмо, трупный яд. Так что это заставляет меня задуматься, понимаете? Если бы вы могли вернуться назад во времени и сказать что-то своему младшему «я», что бы вы сказали? Потому что я знаю, что сказал бы. Я бы сказал: «Прекрати чесать свой член на людях. Ты думаешь, ты неуловимый агент ноль-ноль-семь, но абсолютно никто не верит, что ты просто роешься в своём кармане. Скорее всего, они думают, что ты мастурбируешь». Он делает паузу. — Вообще-то, они сто процентов думают, что ты мастурбируешь. Он откидывается на спинку стула, отодвигаясь от микрофона, и задумчиво моргает, глядя в потолок. — Я бы ещё сказал: «Если ты меня видишь, значит, у нас получилось. Значит, нам хватило храбрости и мы справились со всеми трудностями, которых боялись до дрожи в коленях. Значит, у нас есть будущее, которое мы хотели, но если ты видишь не меня, если ты видишь кого-то другого, то это тоже хорошее будущее. Любое будущее может быть хорошим, если тебе хватает упрямства». Внизу открывается входная дверь. Его отец дома. Ричи заканчивает словами: — Если бы я вернулся назад во времени, я бы сказал: «Эй, говнюк. Я люблю тебя».***
Накануне днём Ричи отправился навестить свою маму. Он не всегда её навещает. Это очень тяжело. Он скучает по ней, и в любом случае это ну, не совсем она. Это всего лишь надгробный камень, маленький, но аккуратный и ухоженный. Папа навещает её три раза в неделю и всегда приносит свежие цветы. Зимой в Дерри много снега, но на могиле мамы Ричи всегда есть свежие маргаритки. Его отец уже там, потому что ему не нравится, когда Ричи его подвозит. Он объясняет это желанием поддерживать своё чувство независимости, но Ричи почти уверен, это потому, что он думает, что Ричи плохой водитель. И справедливости ради, Ричи — плохой водитель. — Ты нервничаешь, — констатирует его отец, когда он подходит к нему и сталкивается плечами. Ричи не знает, разговаривает ли папа с мамой, когда его нет рядом; он воображает, что разговаривает. Они в основном разговаривают друг с другом, когда приходят сюда вместе, и, глядя на её имя, представляют, что она тоже с ними — молчаливый посредник. Ричи пожимает плечами. — Я вовсе не нервничаю, — говорит он. — Я думаю, это скорее... такое чувство, что вот-вот произойдёт что-то фундаментальное. То, чего я очень долго ждал, но это будет трудно и страшно, и я хочу, чтобы это поскорее произошло и всё закончилось, но не хочу прикладывать к делу свою руку. Отец поворачивается и с любопытством смотрит на него. Виски его седые, но лицо всё ещё молодое, только чуть более морщинистое, чем когда Ричи был ребёнком. Они не очень похожи: Ричи больше похож на маму. Типа как Маппет-версия, но ещё глупее. — Это из-за той ужасной трагедии с мальчиком Меллоном, которая случилась на прошлой неделе? — спрашивает он. Ричи чувствует, как его лицо кривится, и горбит плечи. — Ты же знаешь, почему они убили его, — напоминает он отцу, хотя тот, конечно же, знает только половину правды. Он знает только о человеческих мотивах, которые, конечно, хуже. Пеннивайз, по крайней мере, пытался утолить вечный голод. Он шурудящий по мусорным бакам ёбаный клоун-волшебник, но хотя бы не сраный гомофоб. — Я знаю, почему они убили его, — соглашается отец. — Но люди убивают других людей по множеству глупых причин. Это только одна из них. — Это правда, — смягчается Ричи и после минутного колебания добавляет: — Мама была бы счастлива. Я думаю. По поводу того, что... в старших классах, когда мы с Эдди... он всегда нравился ей больше всех. — После Стэна, — поправляет его отец, и Ричи закатывает глаза, пренебрежительно махнув рукой. — Естественно, блять, после Стэна, — признаёт он. Его отец хмыкает, протягивает руку и кладёт её на плечо Ричи. — Она была бы счастлива, — соглашается он. — Не только из-за Эдди. А за тебя. Она бы очень гордилась, Рич. Она правда гордилась. — Под конец она думала, что я Марти Извращенец, — сухо замечает Ричи, но на его губах улыбка, так что его отец знает, что он шутит. — Марти Извращенец был красивым, — шутит его отец в ответ. — Он бы далеко пошёл, если бы не его личность. — Родовое проклятье Тозиеров, — соглашается Ричи. Его отец хихикает и снова замолкает, глядя на могилу. — В конце концов, у нас всё было хорошо, не так ли? — спрашивает он через мгновение, поворачиваясь, чтобы посмотреть прямо на Ричи. — Я знаю, что у нас были тяжёлые времена. Но мы справились. — Как тогда, когда ты сказал, что подкасты — это «пустая трата времени», а теперь мы являемся соведущими семейного интернет-радио-шоу, возглавляющего топ «АйТьюнс»? — Сынок. Прошло уже пять лет. Пора бы отпустить это. — Мне? Что-то отпустить? Отец, с кем ты разговариваешь? Тот смеётся, но взгляд, который он бросает на Ричи после, серьёзен, поэтому Ричи улыбается ему. — Уэнтворт, мой дорогой друг, — говорит он с самым ужасным британским акцентом, — по-моему, мы устроили очень хорошее представление. — Я волновался, когда ты решил не идти в колледж, — признаётся отец, как будто это была какая-то тайна, а не самая очевидная за все времена эмоция, которую он транслировал за обеденным столом каждый вечер в течение пяти лет. — Ты всегда ненавидел Дерри, а потом решил остаться, я думал– — Я остался, потому что хотел остаться, — заверяет Ричи. — С мамой и с тобой. Ричи остался, потому что кто-то должен был, и его родители были единственной достойной причиной, по которой стоило остаться. Ричи остался, потому что в конце концов у него был выбор и потому что у него была записка, повидавшая подкладку кармана каждой пары штанов, что он когда-либо носил. Записка, которая обещала ему, что жизнь будет яркой, печальной, тяжёлой и полной любви, независимо от того, какой выбор он сделает. Поэтому он остался; заботился о маме, жил с отцом и записал вместе с ним популярный подкаст под названием «Раннее начало», который сначала был о маме Ричи, но постепенно превратился в обсуждение всего, что было у них на уме. Он не был так знаменит, как в другом будущем. Он не спал с таким количеством женщин, но в минете у него было намного больше опыта, чем у Тёмного Ричи, а побеждать там, где это возможно, — очень важно. — Мы не хотели, чтобы её болезнь стала твоей жизнью, — говорит ему отец. — Нет, — удивлённо отвечает Ричи. — Неужели ты так думаешь? Пап. Всё было не так. — Но– — Её болезнь была частью моей жизни. Как и все хорошие моменты. Ты и я в приёмной, озвучиваем передачу по телевизору. Ясные дни мамы, когда она проводила все тридцать минут, пока помнила меня, просто до корочки прожаривая мою причёску. Подкаст. Люди постоянно пишут, как им помогло то, что они услышали. Это всё тоже моя жизнь. — Когда отец открывает рот, Ричи поднимает руку и останавливает его. — Я знаю, что ты собираешься сказать, и ответ — нет, я не буду встречаться с сыном твоего ортопеда. Этот чувак отстой. Отец вздыхает. — На Эдди Каспбраке свет клином не сошёлся, — мягко упрекает он, и Ричи улыбается. Это случилось накануне днём. В Дерри пришло лето, а вместе с ним и нечто ужасное. Но грядёт и нечто хорошее: нечто намного лучше, чем то ужасное, и что будет длиться дольше. Ричи остался в Дерри, чтобы дождаться этого. — Не волнуйся, пап, — говорит он. — У меня такое чувство, что ждать больше не придётся.***
Накануне ночью Ричи приснился сон. Он едет верхом на спине черепахи. Черепаха движется медленно, легко, она неторопливо плывёт сквозь время, в пространстве между измерениями. Измерений так много, как пены на гребне волны. Они продолжают множиться, бесконечно. Ричи видит, как он распадается на всё новые и новые версии, которые говорят «да» вместо «нет», «нет» вместо «да», «налево» вместо «направо». Но ни у одной из версий нет хорошей стрижки. Ричи никогда не видел её под таким углом, но теперь, когда увидел, подумал, что его мама была права. Ему нужен новый парикмахер. — На каждое действие приходится другое, противоположное ему, — говорит черепаха. — Каждое решение создаёт бесконечные возможности для других, непринятых решений. — Ух ты, — говорит Ричи. — Говорящая черепаха. Круто. Не то чтобы черепаха смеётся, но она всё же производит впечатление, будто смеётся. Или, возможно, будто засмеялась. Ричи на мгновение задаётся вопросом, сон это, в конце концов, или реальность, но скоро перестаёт беспокоиться об этом. Ричи уже давно перестал беспокоиться о различиях между реальным и нереальным. Вещи случаются — он переживает их. Происходили они в его голове или вне её, в конечном счёте не имеет значения. Важно то, что он чувствовал. Важно то, как они изменили его. — Да, — говорит черепаха, и это, как догадывается Ричи, означает, что она может читать его мысли. — Они приедут? — спрашивает Ричи, мягко прижимая ладони к панцирю. Он прохладный, но всё равно отдаёт теплом — как прикосновение к радиатору: его металл холодный, но из-под него вырывается тёплый воздух. Черепаха не отвечает. Справедливо, считает Ричи. Ему не нужна черепаха, чтобы узнать ответ; Ричи уже его знает. Они обязательно приедут. Они все появятся, каждый из них, даже Стэн, потому что все Стэны во всех вселенных приходят, когда Ричи зовёт их. Они ушли, потому что должны были уйти, потому что жизнь далеко не сказка, потому что не бывает лёгких путей. Родители Билла переехали в десятом классе, а затем, в выпускном классе, отец Стэна добился стажировки в Тель-Авиве и взял семью с собой. Бен рано окончил школу и получил стипендию для писательской работы в Университете Северной Каролины. Они отвезли его в аэропорт, Ричи, Майк, Бев и Эдди — все они втиснулись в машину, которую мама Ричи не могла водить последние два года. Бев держала его руку на заднем сиденье, но не плакала, когда он садился в самолёт. Бен сказал: «Ребята, послушайте, я хотел сказать», а Майк ответил ему: «Нет, всё в порядке. Мы знаем». Бев уехала в Чикаго в последний день их последнего августа. «Я не забуду», — пообещала она Ричи, но он, конечно, знал, что она забудет. Конечно, все они знали, что она забудет: как Билл, и Стэн, и даже Бен. Майк вообще ничего не обещал. Он пустился в путешествие по всей стране, никого не взяв с собой: сказал, что хочет спокойно подумать в дороге. «Я не хочу уезжать, — сказал Эдди Ричи, слоняясь по Дерри до последней минуты, всё откладывая, откладывая и откладывая поездку, пока «Амтрак» не сообщил ему, что он больше не может переносить дату отбытия. — Ричи. Поехали со мной. Я не хочу уезжать.» «Конечно же, ты хочешь уехать, — ответил Ричи. — Нет никаких причин оставаться в Дерри.» Эдди сказал: «Нет, есть. Есть одна». — Но только один из нас мог остаться, — объясняет Ричи черепахе, которая уже знает. — Так надо было... иначе бы ничего не сработало. Даже всего двое были бы слишком сильны. — Да, — соглашается черепаха. — Но было мило, что он хотел остаться. — Мило, мило, мило, — говорит черепаха. Ричи откидывается назад и видит свои бесконечные версии. Он видит, как выбирает, выбирает и выбирает, а потом живёт с этим выбором. Это по своей сути и есть жизнь. Вы делаете один выбор, а затем другой, и пытаетесь быть счастливыми. Иногда даже успешно на какое-то время. Черепаха говорит ему: — Ты можешь спросить. Что-то в животе Ричи подсказывает, что пора просыпаться. Он спрашивает: — Он вернулся? Был ли он счастлив? Волны времени расходятся. Ричи видит пузырь. Внутри него — лицо, которое он хорошо знает, лицо, которое ему никогда не удавалось забыть: его собственное. Он просыпается в квартире в Лос-Анджелесе. Солнце ещё не взошло. В кофейнике его уже ждёт кофе. На кровати появляется ещё один комок, и тот пинает его. Комок хочет кофе. Комок требует. Тёмный Ричи смотрит вниз на комок и прижимается к нему поцелуем, смеясь и говоря что-то, чего Ричи не может услышать. Комок протягивает руку вверх и показывает ему средний палец. — Да, — говорит черепаха. — А я буду? Черепаха не смеётся, но производит впечатление, будто смеётся. — Выбирай, выбирай и выбирай, — говорит черепаха, и Ричи просыпается.***
Утром того же дня Ричи берёт телефон и набирает номер, который всё это время знал наизусть; номер, который физически тяжело было не набирать. Он прижимает трубку к уху и ждёт, ждёт, ждёт, а потом голос на другой линии рявкает на него: — Кто это? Мне звонят каждый день. Каждый, сука, день вы звоните мне, неисправимая вы шобла-ёбла– — Привет, Эдди, — перебивает его Ричи, растягивая губы в широкой улыбке. — Это Ричи. Следует долгая пауза. Эдди, конечно, его не помнит. В этом и суть — чтобы Эдди его не помнил. Но Ричи не возражает, потому что потом он вспомнит. Он вернётся, снова увидит Ричи и всё вспомнит: Мост поцелуев, семнадцатый день рождения Майка и ночь, когда мама Ричи забрела так далеко, что оказалась на обочине шоссе. Он вспомнит, как Ричи целовал его в тишине пустого дома Стэна после того, как они попрощались с ним, сжимая в руке старую ермолку. Он вспомнит, как Ричи стоял на вокзале и говорил ему: «Я буду любить тебя, пока тебя не будет, и буду любить, когда ты вернёшься». Он вспомнит всё это, но не сейчас; сейчас он молчит. И всё же, не имея ни одного из этих воспоминаний, не имея ничего, что связывало бы его с Ричи, кроме безымянного чувства в животе, нашёптывающего ему, что в мире людей, которых он любит, кого-то не хватает, Эдди произносит: — Оу. Эдди говорит: — Ричи... Тозиер? Из Дерри? Парень, который ведёт тот подкаст? — Да, — отвечает Ричи. Его сердце становится огромным и застревает в горле. Его сердце говорит: «Я всё ещё люблю тебя». Его сердце говорит: «Я ждал». Его сердце говорит: «Настало время встретиться вновь». — Ричи Тозиер из Дерри. Эдди не вспомнит его ещё несколько часов, но всё же он тихо смеётся и говорит: — Вау. Ричи, блять, Тозиер. Мне... очень приятно слышать твой голос.Конец . . . . . . . . . . одновременно, но на одно измерение левее
— КАКОГО ХЕРА, — кричит Эдди и, врезавшись Ричи в бок достаточно сильно, сбивает его с ног, убирая с дороги. — Я оставил тебя одного на ПЯТЬ МИНУТ, и твоей ЕДИНСТВЕННОЙ ЗАДАЧЕЙ было не попасть снова в мёртвые огни, ты неописуемо тупорылый идиот! Ричи тяжело падает на спину, Эдди — на него сверху. За ним Ричи видит, как Стэн бросает железный прут в жуткую паучью фигуру, форму которого приняло Оно. Оно визжит, как обезумевшая гиена. — УНИЧТОЖЬ ЕГО НАХУЙ, МОРЖ! — кричит Бев со своего насеста на спине Бена. Ричи вроде как подозревает, что её вывих лодыжки был не таким уж серьёзным, как она показывает; что она просто хочет, чтобы её понесли на руках. — Мы так и будем обжиматься или убьём уже клоуна? — спрашивает Ричи у Эдди. — Потому что, честно говоря, когда я представлял себе наш первый раз, это происходило в гораздо более стерильной обстановке. Если быть до конца честным, то больше для твоего спокойствия, чем для моего. Прошла всего неделя с тех пор, как он очнулся в своей гостиной: его голова лежала на коленях Эдди, а вокруг него сгрудились Неудачники. Он приподнялся на локтях, паникуя, пока не увидел Стэна, стоящего на коленях перед ним. Стэн выглядел именно так, как Ричи себе его представлял — то есть невероятно глупо. Он обнял Стэна за плечи и сказал: — Стэн, блять, блять. А Эдди под ним пробормотал: — Ну да, ну да, пошёл я на хер, — и Ричи засмеялся, и всё смеялся и смеялся, радуясь, что у него вдруг появился шанс узнать эти версии этих Неудачников, со всеми их ранами и шрамами. — Есть один мальчик, которого зовут Адриан Меллон, — сказал Ричи. — Если мы отправимся сейчас, то сможем спасти его. Боковым зрением Ричи видит, как мимо пробегает Майк с камнем, поднятым высоко над головой. Ричи почти уверен, что стратегия Майка заключается в том, чтобы просто кинуть его и надеяться на лучшее. Эдди смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Наш первый раз? — пищит он. — Ребят, вы сейчас это устроили? — спрашивает Билл. — Я имею в виду... именно в этот момент? — Мы ничего не устроили, я женат, — говорит Эдди. Ричи одновременно с ним очень спокойно отвечает: — Билл, чтобы ты понимал, я пытался устроить это целую неделю, блять. Эдди вскакивает на ноги, его щёки пылают. — Что устроить? — требовательно спрашивает он. За его спиной раздаётся ужасный крик, заглушающий всё, что Ричи хотел бы сказать. В приступе досады Эдди резко оборачивается и грозно тычет в источник звука пальцем. — ТЫ ЗАТКНЁШЬСЯ СЕГОДНЯ ИЛИ НЕТ, конченая ты вниманиеблядь! — кричит он. Рот Оно захлопывается. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на Эдди, и Оно, кажется, сжимается. — Я тут пытаюсь вести взрослый, сука, разговор, — яростно продолжает Эдди, жестикулируя как сумасшедший, будто бросает вызов собственной матери в её сраной игре. — И ТЫ всё время суёшь свой померанский и паучий нос, куда не надо, блять, так что ВЫБЕРИ СЕБЕ УЖЕ ФУРСОНУ И ПРЕКРАЩАЙ ЕБАТЬ МОЗГИ, МЫЛЬНЫЙ ТЫ, СУКА, ЧУБРИК. Ричи на девяносто процентов уверен, что у него стояк. Он встаёт на ноги и подходит к Эдди, даже не сердясь, что тот украл его слова. — Ты нихуя из себя не представляешь, пряник. Ты совсем как твой отец, — говорит Ричи, обращаясь к Оно, и берёт Эдди за руку. Эдди смотрит вниз, туда, где они соединяются, а потом на Ричи. Ричи смотрит в ответ. Он не отводит взгляда до тех пор, пока в тишине не раздаётся мягкий сдувающийся звук. — Посмотрите на себя, — говорит Оно. — Стали совсем взрослые. Стэн фыркает. — Отъебись, циркач, — говорит он, и Майк бросает камень; когда тот приземляется, Пеннивайз, кажется, почти складывается пополам, становясь всё меньше и меньше, пока от него ничего не остаётся, а затем из небытия раздаётся взрыв энергии. — Здесь сейчас всё рухнет, — говорит Билл. — Нам надо убираться отсюда. Сейчас же. Эдди бросается вперёд, таща за собой Ричи. Ричи хватает проходящего мимо Майка, Майк хватает Стэна, а Стэн хватает Бена, который всё ещё несёт Бев. Все семеро бегут гуськом, не расцепляясь, пока не добираются до воды. Светит солнце. Ричи не может найти свои очки, но с обеих сторон его держат люди, которые любят его и доставят домой. Где-то в Бангоре отец Ричи ещё не знает, что тот снова найдёт его. Где-то в Лос-Анджелесе агент Ричи читает электронное письмо, в котором говорится: «У меня есть идея для оригинального спешла, я назову его "Гроза клоунов". Передай Роду спасибо за всё, но он уволен». Ричи надеется, что где-нибудь в Дерри Адриан Меллон проводит вполне обычный вторник. — О боже, у нас получилось, — говорит Бен и опускает Бев в воду, а она тянет его вперёд, пока все семеро не оказываются в одном большом объятии — с руками, ногами, кожа к коже и живыми. — Погоди, Эдди, ты назвал его «мыльным чубриком»? — Я точно слышал, как он сказал «мыльный чубрик», — подтверждает Билл. — Всем заткнуться, — приказывает Эдди. Он резко оборачивается и свирепо смотрит на Ричи. — Это ты виноват! Ты– всю эту неделю, какого хрена это должно зна– — О, это значит, что я люблю тебя, влюблён целиком и полностью, — говорит ему Ричи. Это так просто. Он не может поверить, как это просто. — Что? — недоумённо спрашивает Эдди. — О боже мой! Я помню... что. В девяносто, сука, четвёртом я спросил, был ли ты когда-нибудь... и ты ответил– Ричи сочувственно кивает. — Да, я солгал, — бодро признаётся он. — Потому что ты встречался с той девушкой, Кэти Кеттлберн, и я не хотел, чтобы ты знал, как я плакал из-за этого каждую ночь. — Что? — снова спрашивает Эдди. Стэн стряхивает воду с волос и ровным голосом произносит: — Каспбрак вышел из строя. Эдди резко поворачивается к нему. — Ты знал об этом?! — кричит он. — Неужели все знали?! Они все обмениваются взглядами. — Ну, — мягко говорит Майк, — не официально. Он никогда ничего не говорил. — Просто у нас у всех есть глаза и мы умеем складывать два плюс два, — соглашается Стэн, строя сочувственную гримасу, которая с тем же успехом могла бы быть проявлением веселья. — У тебя будет время всё обдумать, — предлагает Ричи. — Я знаю, что мы только что нашли друг друга. Всё нормально. Я могу подождать. Не то чтобы у меня было какое-то жёсткое расписание. — Я женат, — напоминает ему Эдди, всплеснув руками. Ричи кивает. — Я знаю. — На женщине. — Это я тоже знаю. — А может... может, меня вообще не интересуют мужчины, ты об этом не думал? — Думал, в общей сложности около тридцати лет. Эдди моргает. — И что? Ричи вздыхает, смаргивая воду с глаз, чтобы лучше видеть очертания Эдди. — И я всё равно люблю тебя, — говорит он. — Что ты хочешь от меня услышать? Я не собираюсь заставлять тебя бросить жену, Эдс, но ты не можешь заставить меня перестать любить тебя, так что отвали. — Нет! Я не отвалю, пока ты не отвалишь, придурок! — Это не соревнование, лилипутский ты психопат! — кричит Ричи. Ему следовало знать, что от любви ко взрослому Эдди он будет так же раздражён, как и от любви к нему в детстве. — Я не пытаюсь победить, я просто люблю тебя, вот и всё! Рядом с ним Стэн щиплет себя за переносицу и бормочет: — Господи Иисусе. — Стэнли, ты же еврей, — напоминает ему Бен. — На безрыбье и рак рыба, детка, — говорит Бев. Эдди дёргает Ричи вперёд за рубашку. — Эй, — возражает Ричи. — Аккуратнее, приятель, это моя любимая– Он замолкает, когда Эдди целует его, крепко, быстро и в панике, словно срывает пластырь. Руки Ричи поднимаются к локтям Эдди, сжимая его так крепко, чтобы тот не вырвался. Чтобы не смог передумать. Ричи смутно слышит, как кто-то им свистит, но ему всё равно. Ему всё равно, кто их увидит, и ему всё равно, если ему разобьют его дурацкое сердце. Его волнует только одно: что он любит Эдди и что он в этом признался. Он любит Эдди, и на этот раз ему хватило храбрости. Эдди отстраняется и смотрит на него так, словно хочет, чтобы Ричи вёл себя как придурок, чтобы Ричи сказал: «Ха-ха, просто шучу, я не могу поверить, что ты повёлся». Он кладёт руку на окровавленную щёку Эдди и притягивает его к себе, чтобы поцеловать прямо в переносицу, где его глупые брови образуют маленькую хмурую складку. — Я никого не любил и в половину так же сильно, как люблю тебя, — искренне говорит он, и челюсть Эдди отвисает от удивления, а щёки краснеют. — Я... — он заикается. — Э... э, ну... то есть, очевидно, я... блять, Ричи. Ты не можешь просто сказать– Ричи как можно снисходительнее гладит его по голове. — Всё в порядке, Эдс, я знаю, что тебя переполняет страсть ко мне. Я понимаю, вся кровь хлынула из твоего мозга прямо в– — БИП-БИП, РИЧИ, — хором произносят остальные Неудачники, и Ричи смеётся — яркий звук под ярким солнцем. Он думает: «Это история о том, как быть хорошим сыном и хорошим другом, и где никто не умирает в конце». Разве это не невероятно? Разве это не самое тупое дерьмо, которое вы когда-либо слышали? Майк внезапно смеётся. — Знаете, — говорит он, — все эти годы я вёл поиски в отделе ужасов. Вот почему ни один из моих ритуалов не сработал правильно. — Ни один из твоих ритуалов не сработал, потому что это, блять, хреновые ритуалы, — буднично сообщает ему Эдди, сдвигаясь так, что Ричи вынужден обхватить его за плечи и прижать к груди. — Майк прав, это не история ужасов, — соглашается Бен, не обращая на него внимания. Он смотрит на Бев, потом на Майка, Стэна и Билла. Он смотрит на Ричи. — И никогда ею не была. — А что же это тогда? — спрашивает Стэн. Ричи ухмыляется поверх головы Эдди. Он думает, что никогда ещё не был так счастлив. Он думает, что пока ещё не в состоянии представить себе, насколько счастливым он может быть. Он говорит: — Стэнли, ты что, читать не умеешь? Это история любви.Настоящий конец.
Примечания автора: И потом Ричи Прайм и Ко побеждают Оно, и никто не умирает в итоге, и все счастливы. Конец. [PS: — Подожди, — говорит Эдди, сидя в китайском ресторане, печенье с предсказанием судьбы лежит перед ним. Он быстро поднимает взгляд на Ричи. — Подожди одну чёртову минуту. — Помнишь, как мы все согласились, что вы должны разъехаться и потом вернуться, — напоминает ему Ричи, поднимая руки в жесте самозащиты. — Это была не конкретно моя идея. Эдди швыряет печенье с предсказанием судьбы и перепрыгивает через стол, оказываясь наполовину на коленях у Ричи, наполовину нависая над ним. — Я любил тебя, придурок! — кричит он. — Я любил тебя и собирался остаться! Ричи целует его и не останавливается, пока стёкла не начинают дребезжать.]