Этим утром Люмин впервые заметила примесь червонного цвета в гуще синих лепестков.
Она проснулась совершенно внезапно – сон растворился в мягких льняных простынях, а чувство ходьбы босиком по пляжу с Итэром моментально рассеялось из-за резкого пробуждения. В памяти Люмин сохранилось бы видение развевающихся по ветру золотистых локонов, сохранилась бы его речь, что он вёл, будучи созерцаемым сестрой. Если бы не раздирающий кашель, что звенел в ушах и болезненно прожигал позвоночник.
Незамедлительной реакцией послужила прикрывшая рот рука, а сама девушка согнулась в спине, будто свернувшись калачиком. Люмин резко закашлялась, неприятный звук разрушил тишину помещения.
От кашля перехватило дыхание, она задыхалась от чувства, подобному состоянию после бега дистанции в несколько миль. Жжение, по ощущениям хуже вчерашнего, медленно распространилось в груди. Каждый совершаемый во имя облегчения ожога вдох сопровождался покалыванием находящихся внутри неё шипов, так что у Люмин не осталось другого выбора. Она позволила воображаемому пламени сжечь себя.
В этот момент девушка попыталась сфокусировать затуманенный взгляд на опавших на колени лепестках. Несмотря на разъедающее внутреннее беспокойство, Люмин пересчитала их. Обнаружение равного вчерашнему количества принесло облегчение.
Тем не менее, алый цвет выбил её из колеи.
И хотя этот оттенок не был чужд взору, ибо на складе всегда покоились красные розы, его вид всё ещё поражал. Сперва Люмин показалось, что выкашлянные лепестки изменили свой цвет. Она запуталась, вдаваясь в вопросы о возможности происходящего, но вскоре опровергла собственные помыслы.
Ведь это бы означало, что она влюбилась в другого человека, не Чайльда. Кого-то, чьи очи или локоны имели красноватый оттенок. Из всех знакомых ей людей, находящаяся в наполовину бессознательном состоянии Люмин могла припомнить лишь мастера Дилюка. Однако, она лишь уважала этого человека.
С другой стороны, если она влюбится в него, голубых лепестков больше быть не должно. Но на девичьих коленях покоились кобальтовые лепестки, и, когда зрение Люмин прояснилось, червонное пятно слилось с ними. Она осознала, что не нашла новый объект симпатии.
Потому что это был не лепесток.
Это была
кровь.
Затем, до неё дошло, что из слегка приоткрытых губ тоже сочится кровь. Мозг всё ещё пытался обработать полученную информацию
– на этих лепестках была кровь – нужно что-то предпринять, чтобы остановить кровотечение. И лишь почувствовав привкус металла, Люмин вытерла алый потёк ладонью. Он испачкал бледную кожу красным, прилипнув к ней.
Девушка поморщилась при виде зрелища и от болезненного жжения в груди, после чего собрала окровавленные лепестки. Облегчением было неизменное количество лепестков. Однако, желудок скрутило при одной лишь мысли о перспективе с этого дня кашлять кровью в дополнение к ним.
На самом деле, кашель мог вполне стать её будильником, ведь уже четвёртый день подряд она просыпалась из-за приступов. Так что, если она не хочет быть задушенной проклятыми лепестками, иного выхода, кроме как проснуться и выкашливать их вместе с собственной кровью, не было.
Золотистые глаза с презрением оглядели семь собранных в ладони лепестков. Если слова Чжун Ли о заболевании ханахаки и о том, что внутри неё разрастается цветок, правдивы, то его корень, должно быть, вплёлся в легкие.
Люмин поражалась, каким образом она
всё ещё не была мертва?
— Мисс? - сторонний голос вывел её из транса, вернув к царившей вокруг суете.
Девушка дважды моргнула, после чего сфокусировала взгляд на вздыхающей, стоящей напротив женщине.
— Господи, Вы же вот-вот упадёте в обморок.
— Я... - она взглянула на разновидность цветов у своих ног, после посмотрев на женщину, — Извините, мадам, а что произошло?
Женщина слегка нахмурилась, странно посмотрев на неё и указала на девичьи руки.
— Это цветы ириса, - заявила она, — сколько Вам нужно?
Люмин перевела взгляд на свои руки, которые, как оказалось, держали червонный цветок. Всё ещё пребывая в оцепенении, она утвердительно кивнула.
— Ах, точно, но, э-э, мне нужны не красные.
Хозяйка магазина склонила голову набок, опустив руку на бедро.
— А фиолетовые, - Люмин вернула ирис в контейнер, — Пятнадцать цветков. Хотя нет, двадцать, пожалуйста.
Она услышала раздраженный вздох пожилой женщины, но будто пропустила его сквозь себя. Взгляд вновь зацепился за красный ирис. И хотя девушка уловила шуршание газет и звуки галдящих торгующих позади людей, она не обратила на них внимания. Сознание было сконцентрировано на багровом цветке и видении пятнающей кобальтовые лепестки крови.
Я всё ещё жива.
Конечно же, жива. То видение сыграло с ней (злую) шутку, но Люмин ничего не могла с собой поделать. Она не могла ни посмеяться, ни презирать его. Как бы то ни было, вспоминать о произошедшем с утра в общественном месте – не лучшая идея.
— Вот, пожалуйста, мисс, - женщина протянула ей завернутые в газету цветы, — С Вас двенадцать тысяч мора.
Люмин выудила деньги, отдала их, кратко поблагодарив её, и покинула лавку.
Прошло три дня с поминания Итэра. Тем не менее, она едва ли могла избавиться от остатков скопившейся внутри тьмы. Это нормально. Но девушку беспокоило ещё кое-что и оно настойчиво вырывалось наружу, как бы Люмин ни пыталась проигнорировать его.
Слова Чжун Ли об Итэре.
(Ей хотелось бы никогда их не услышать.)
Всё это, с примесью произошедшего сегодняшним утром, вызывало у Люмин чувство беспокойства. Ей хотелось обвинить в состоянии окружавшие со всех сторон цветы, но девушка передумала, решив что от этого всплеска эмоций не будет проку.
Ведь сегодня воскресенье, а каждый завершающий неделю день она посещала цветочный рынок на западе причала гавани Ли Юэ. Девушка прихватила изрядное разнообразие растительности – лютики, душистый горошек, клематис, розы и ирисы. Люмин уже собралась возвращаться, но вдруг осознала, что так и не упаковала цветы.
Однако, затуманенное сознание сыграло свою роль, ноги понесли девушку в сторону выхода. И уже покидая рынок, она столкнулась с человеком, которого меньше остальных ожидала увидеть в подобном месте.
— Осторожнее, - сказал парень, но осознав, кто налетел на него, расплылся в улыбке — Девчуля? Что ты здесь делаешь?
Это должны быть её слова. Что
Чайльд забыл на цветочном рынке?
— Закупаюсь, - кратко ответила она.
Парень оглядел её, державшую в руках завёрнутые в газеты цветы.
— Похоже, тебе понадобится помощь.
— Со мной всё в порядке, я справлюсь, - отрезала Люмин.
— Даже если пойдет дождь? - он слегка двинул бровью, лёгким наклоном головы указав на вид за пределами рынка.
Девушка проследила взглядом в указанном направлении.
И правда, вдалеке шел дождь. К тому же, довольно сильный.
Люмин поджала губы. В отличие от предыдущего дня, на этот раз она прихватила свой зонтик. Однако, было бы трудно держать его, при этом неся цветы.
Парень усмехнулся, заставив её обернуться. Лазурные глаза игриво блестели, но Люмин пересилила себя, заставив не пялиться в них.
— Мое предложение всё ещё в силе, девчуля, - повторил он.
— У тебя есть зонтик?
Тот лишь широко улыбнулся ей.
— Нет.
Конечно же.
Ей придется поделиться с ним зонтиком. И хотя она знала, что иного выхода нет, в глубине души Люмин хотелось, чтобы он попросту купил дешевый зонтик в первом попавшемся магазине. Но, судя по ухмылке парня, она поняла, что делать он этого не собирается. Без понятия, нарочно или же Чайльд не додумался до этого.
Как бы то ни было, освещать это Люмин не будет. Ей не стоит даже нагружать себя подобными мыслями.
Девушка протянула ему часть цветов, но вместо своей доли он перенял их все, вручив ей лишь небольшой пакетик. Люмин окинула его хмурым взглядом, на что тот рассмеялся.
— Подожди, девчуля. Где твой зонтик?
Она потянулась к сумке, достав его. Девушка уже было раскрыла темно-синий зонт, но Чайльд перехватил его и выскочил под дождь. Люмин не успела вымолвить ни слова, а тот лишь беззаботно повернулся к ней.
— Пойдем.
Золотистые глаза медленно моргнули, будто впитывая небрежно брошенную улыбку.
Нечестно, Чайльд.
Люмин, уже в третий раз за сегодня, не нашла в себе сил спорить с ним. Она шагнула к парню чуть ближе, стараясь при этом сохранить дистанцию. Или, по крайней мере, пыталась.
(Честно говоря, это было
нелегко.)
Она старательно игнорировала приятную пульсацию в груди, что проявляла себя каждый раз, когда их плечи соприкасались. Бабочки трепетали в нутре, разливая приятное тепло по телу, но и они не были удостоены внимания девушки. Пара шла молча, так что всё, что оставалось делать Люмин – фокусировать взгляд на мокром асфальте и своей загрязнённой обуви.
Дождь не лил из ведра, но был явно сильнее мороси. Девушка задумалась, насколько дождливыми выдались последние деньки. Интересно, начался ли сезон или же произошла некая погодная аномалия.
Аномалия…
Люмин украдкой посмотрела на Чайльда, чей взгляд был сосредоточен на дороге, а затем на собственные туфли. Всякий раз задумываясь о парне, она понимала, что он тоже в какой-то степени является аномалией её жизни. Исключением, ведь в его присутствии она позволяла себе расслабиться. Быть может, из-за того, что питала к этому человеку определенные чувства. Однако, девушка сожалела о содеянном в присутствии Чайльда несколько дней назад. Она, безусловно, доверяла ему. Но не себе. Как ни старайся, Люмин не могла притвориться, будто ничего не произошло. В отличие от парня, который вёл себя столь же непринужденно, находясь рядом.
Может быть, между ними на самом деле ничего и не было.
И правда. Люмин поняла, что она была единственной, кто принял происходящее так близко к сердцу...
Потому что он мне нравится…
...
в то время как Чайльд выглядел так, будто вообще не придал сложившейся ситуации никакого значения.
...
в то время как он был с головой погружён в симпатию к господину Чжун Ли.
Именно поэтому его утешения не должны были значить для неё ровным счётом ничего. Люмин и подумать не могла о поддержке с иным контекстом от лица Чайльда, но, Архонты, он был чересчур добр к ней. А она слишком
бесстыжа. Несмотря на беспрестанные убеждения в том, что её надежды не будут оправданы, упрямая часть девушки тешилась фальшью.
Порой Люмин задавалась вопросом, вынесла ли она какой-либо урок из происходящего – боли, обреченности, лепестков.
А может, и
нет.
(И, возможно, никогда не вынесет.)
Державшая пакет рука крепко сжалась. Девушка прикусила внутреннюю часть щеки, пытаясь сдержать вырывающийся наружу гнев. Гнев, исходящий из зуда в затылке. Он возвращался снова и снова, будто напоминая ей о своём положении: она пребывала на волоске от смерти. И Люмин ненавидела это.
Может, мне и правда нужно обратиться к врачу за любым возможным лечением или...
(Это бесполезно, Люмин.)
Заткнись.
Казалось, её судьба уже решена. Она любила подшучивать над собственным заболеванием, но каждый раз осознавая, что то реально, девушка обзаводилась неприятным привкусом во рту. Тем более, вспоминая слова Чжун Ли. На данный момент, лекарства от этого недуга не существует. Решением являлась лишь операция, да и та со своими рисками и огромным количеством побочных эффектов.
Всякий раз, когда Люмин вспоминала о вероятном печальном исходе, она задумывалась об Итэре и о том, как бы поступила, узнай о его болезни раньше.
Заставила бы она его оперироваться? Или же приняла бы его выбор – попросту исчезнуть?
Но судьба распорядилась иначе. И Люмин знала, что бы она ни делала – против неё не пойдёшь. Как бы она ни старалась убедить брата в обратном решении, если ему было
суждено умереть из-за этого заболевания, все старания по итогу были бы напрасны.
С другой стороны, лишь потому, что смерть близнеца была предрешена судьбой, Люмин не могла так просто пропустить этот факт сквозь себя.
С каждым днем становилось всё труднее.
— В последнее время часто дождит, не правда ли?
Девушка посмотрела на собеседника, обнаружив, что тот продолжает сверлить взглядом тротуар. Она быстро оглядела профиль Чайльда: точеный подбородок, лазурные, слегка прикрытые локонами тыквенного цвета, глаза и заостренный, несколько вздернутый, нос. Её взгляд задержался на лице парня лишь на мгновение, после чего Люмин перевела его на дорогу. Однако, она не могла избежать вертевшегося в голове вопроса: неужели все снежняне были рождены настолько красивыми?
— Да, - быстро ответила девушка, пытаясь мысленно укорить себя за подобного рода раздумья, — Прошлой ночью тоже шел ливень, - добавила она.
Чайльд промычал в ответ.
— Правда, что ли?
Люмин чуть наклонилась к нему.
— Разве ты не был в городе прошлой ночью? - спросила она.
— Наверное, не был? - Чайльд взглянул на неё, продолжая ухмыляться.
— Не был?
Парень резко остановился, повернувшись к ней. От резкой встречи взглядом, Люмин даже не заметила, как вступила в лужу. Синеватые глаза сочились озорством, Чайльду будто было интересно наблюдать за её замешательством. Улыбка сменилась усмешкой.
— Тебе любопытно?
Люмин поборола румянец, разорвав зрительный контакт и продолжив путь. Она почувствовала на плече легкое касание.
— Не особо, - пробормотала она.
Очевидная
ложь. Люмин и правда было интересно, но произошедшее могло быть связано с его работой, так что девушка предпочла избежать этого разговора. Ведь Чайльд ранее предупредил её, что не собирается вести беседы на подобные темы. Люмин не принуждала его к рассказу, да и затронуть лишнее она не хотела.
— Хех, - слегка усмехнулся Чайльд, подталкивая её локтем, — Если бы ты спросила, девчуля, я бы рассказал о случившемся.
Люмин поморщилась от ощущения сырости и холода, в очередной раз вступив в лужу. Она искоса посмотрела на ухмыляющегося парня.
— В самом деле? - сомневаясь, уточнила девушка.
— Ну конечно! - его улыбка так и не дрогнула.
Золотистые глаза сузились, внимательно изучая его сияющее выражение лица. Люмин всё же задала интересующий вопрос:
— Так где ты был?
— В одном весьма примечательном месте около болот Дихуа, - отмахнулся он.
— Гостиница «Ваншу», - девушка двинула бровью, пристально глядя на него, — Чем ты там занимался?
Чайльд остановился, закрыв зонтик. Лишь не почувствовав на себе дождевых капель, Люмин поняла, что они прибыли к её лавке. Парень обернулся к ней с веселой улыбкой.
— А это, - пара лазурных глаз уставилась на неё, — секрет.
Люмин вздохнула, бросив на парня недовольный взгляд и приоткрывая двери магазина. Войдя в лавку, девушка вдохнула запах древесины, смешанный с лёгким цветочным ароматом. Из-за спины её поприветствовал голос Итэра, и она увидела стоящего за прилавком брата.
— С возвращением, Люми! Ты ведь прикупила все нужные цветы и не забыла упаковать их в ящик, да?
Она слегка улыбнулась.
Я принесла цветы, брат, но вновь забыла о ящике.
Год назад всё было так же: Люмин впервые отправилась на цветочный рынок в одиночестве, совершенно забыв упаковать цветы в контейнер. В последствии она вернулась в магазин с полными букетов руками, чем насмешила прохожих и Итэра. По прибытию девушки в магазин, брат одарил её улыбкой.
Это произошло в первый месяц открытия их лавки: близнецам не исполнилось и двадцати лет, а Люмин всё ещё работала на неполной смене в семейном ресторане Сян Лин. Однако, уже через два месяца она покинула эту должность и стала помогать Итэру с финансовым управлением и уборкой магазина.
Даже сейчас воспоминание о формирующем букет Итэре казалось столь же свежим.
Хорошее воспоминание.
Очень, очень хорошее воспоминание.
Сосредоточься, Люмин. Тебе нужно разобраться с цветами.
Девушка с трудом отогнала внезапно нахлынувшую ностальгию. Неподалёку от себя она заметила ставившего на деревянный стол цветы рыжеволосого парня. Несмотря на нужду разделить один зонт и отбросив вертевшийся в голове вопрос, что же Чайльд забыл на цветочном рынке, Люмин оценила его желание помочь.
Но если жители, что наслышаны сплетнями Верр Голдет заметили их вместе, то велика вероятность того, что отныне эти слухи будут считать правдивыми.
Что же, Люмин оставалось лишь надеяться, что они не расползутся слишком быстро.
Девушка скинула мокрые туфли, переобув иную, стоявшую за прилавком пару, после чего опустила пакет Чайльда и направилась к цветам. И когда Люмин уже собралась подойти к своему рабочему месту, она ощутила чьё-то прикосновение на плече. Обернувшись к Чайльду с безмолвным вопросом, девушка была удостоена лишь его хмурости.
— Сперва завтрак, девчуля, - напомнил он ей.
Люмин покачала головой, тяжело вздохнув.
— В отличие от цветов, мой желудок может подождать. Их нужно немедленно охладить для дальнейшего хранения.
Чайльд по-прежнему хмурился, но убрал препятствующую руку с её плеча. Люмин прошла к рабочему месту, надев фартук. Девушка распаковала цветы, убрав с них газеты и полиэтиленовую пленку. Далее, в перчатках она приступила к очищению стеблей от листьев.
Как обычно, наблюдение за процессом её работы увлекло парня. Люмин чувствовала на себе пристальный, полный любопытства взгляд. Вопросов от Чайльда не последовало, так что она продолжила молча работать, несмотря на вызванную им дрожь.
Люмин уже обрабатывала десятый по счету душистый горошек, когда Чайльд спонтанно спросил:
— Девчуля, что ты имела в виду под «недостатком тепла»?
Её рука остановилась, оборвав очередной лист. Девушка моргнула, разглядывая бархатные, пурпурного цвета лепестки, после чего сорвала последний и отложила цветок в лежащую слева горку. Она взяла цветы, обрезав кончики стеблей и подошла к раковине. Вернувшись с наполненным водой стеклянным контейнером, Люмин поместила туда душистый горошек.
Остались ирисы.
Она оторвала взгляд от цветов, переведя его на напротив сидящего Чайльда. Парень расположился на стуле, который притащил
Архонт-знает-когда.
— Ты можешь приступить к трапезе первым, Чайльд, - сказала она вместо ответа, — Я поем позже, когда закончу работу над этими цветами.
— Ты так и не ответила на мой вопрос, девчуля, - по его тону Люмин услышала, как он надулся, — Если я тебе помогу, ты закончишь быстрее.
Сама не ведая причины, Люмин обрывала каждый последующий лепесток быстрее и с большей силой. Быть может, она расстроена? Но Итэр явно не был бы доволен таким жестоким отношением с цветами. Девушка медленно, глубоко вздохнула.
— Брат говорил, что с цветами нужно обращаться осторожно, ведь они хрупки. Даже несмотря на то, что могут оставаться живыми после потери корня, - объяснила она, рука продолжала обрабатывать стебли, — Наверное, я просто не хотела, чтобы ты ещё больше углублялся в его сущность.
Чайльд выпрямился, чуть склонив голову набок.
— Сущность твоего брата?
— В этом магазине, - ответила она тихим шепотом, — Но, думаю, это больше не имеет значения.
Ведь она думала, что он испачкает чистый, предельно светлый магазин Итэра. Ей нужно было сохранить лавку в состоянии, подобному тому, когда брат был ещё жив. Потому что она чувствовала, что уже достаточно запятнала белизну этой лавки.
(Она боялась, что приняв помощь Чайльда, позволит ему заглянуть вглубь своей души.)
Она была бы лицемерной, назови Чайльда «лишенным тепла» и запретив ему прикасаться к цветам – просто потому что ей тоже
не хватало тепла. Люмин ведь тоже была холодной, отстраненной и бесчувственной. Она была человеком, неспособным стать настолько же тёплым, как Итэр. И в этой лавке девушка всегда будет чувствовать себя крайне неуместно.
Но присутствие Чайльда как-то компенсировало это ощущение, пусть даже эта идея казалась полной бессмыслицей.
Парень почесал в затылке.
— Не понимаю к чему ты клонишь, девчуля.
— Всё в порядке, - она слегка рассмеялась, — Как бы то ни было, уже не важно.
Не важно, потому что она доверяла ему. В отличие от Чайльда, который, по видимому, не собирался ей открыться.
— Ты выглядел холодным, отстраненным, - перечислила она, — таким было мое первое впечатление о тебе, когда ты стоял перед лавкой, закуривая в ожидании господина Чжун Ли.
Ложь. Это вовсе не её первое впечатление, но ведь небольшая доля неправды не повредит, да?
— Когда ты курил, ты будто источал чувство отрешенности, - продолжила она, стараясь выразиться так, чтобы не задеть его.
Чайльд ничего не ответил, но девушка знала, что он обдумывает услышанное. В глубине нутра что-то подсказывало ей, что она совершила ошибку. Чувство интуиции у Люмин всегда превосходило Итэра. Чаще всего, она не ошибалась.
Люмин решила продолжить обрывать листья, сосредоточившись на фиолетовом цветке в ладони. Однако, это лишь напомнило ей о червонных лепестках и выкашлянной утром крови. Девушка вспомнила о семи пятнышках с примесью багровой жидкости. Когда же их число возрастёт до восьми: завтра или послезавтра?
— Послушай, девчуля, - Люмин отмахнулась от всплывших в голове образов собственной крови, повернувшись к парню.
Чайльд смотрел на стоящие на столе ирисы.
— Если бы я оказался нехорошим человеком, что бы ты сделала?
Девушка взглянула на него. Чайльд игрался с оборванным ей листом, вертя тот меж пальцами. Совсем как с одним из кобальтовых лепестков на прошлой неделе.
Ничего. Я бы ничего не сделала.
Люмин знала, что уже ослеплена своими чувствами к нему – она была уверена, что ничего не предпримет, даже если их отношения примут решительный оборот. Чайльд никогда не причинит ей вреда. Уж точно не после всего, что ей удалось наблюдать в процессе их общения.
— Разве ты причинишь мне вред? - спросила она.
— А если я скажу, что причиню?
— Ты бы не стал.
Чайльд оглядел её снизу вверх. Лёгкая, уставшая улыбка застыла на его лице.
— Как ты можешь быть в этом настолько уверена, девчуля?
Люмин срезала конец стебля последнего ириса, собрав остальные. Чайльд встал, и она уже было подумала, что парень намерен прекратить их странную беседу, но он вернулся со стеклянным контейнером и пакетом в руках. Девушка кратко поблагодарила его, сложив туда ирисы.
— Я доверяю тебе, Чайльд.
Стоя с полуоткрытым пакетом в руках, тот лишь посмотрел на неё, усмехнувшись.
— Ты слишком доверчива, девчуля.
— А ты слишком добр, - ответила она.
Излишняя доброта вряд ли являлась хорошим знаком. Особенно учитывая то, что она испытывает к этому человеку определенные чувства, в отличие от него. Люмин не знала, как он к ней на самом деле относится и какое место она заняла в жизни парня. Где бы она ни находилась, вряд ли Чайльд подпустит её близко к сердцу, в то время как девушка уже поставила его на равную Итэру позицию.
Она прогнала эти размышления, подняв два, наполненных ирисами и душистым горошком, контейнера и направилась в кладовую, дабы поместить их в холодильник. Та же самая участь постигла клематис и розу. Сняв фартук, Люмин заметила, как парень подошёл к столу, положив на него хлебные ломти.
— Кофе? - спросила девушка.
Чайльд повернулся к ней, кивнув.
— Как обычно.
Конечно. Он уже стал частью их общей рутины.
Дождь перешел в легкую морось. Вернувшись с двумя чашками кофе, Люмин увидела смотрящего в окно Чайльда. Девушке вспомнилось, как три дня назад он курил в подобной стойке в дверном проеме.
Тогда он выглядел отчуждённым и холодным.
Или же,
одиноким.
Снова, словно потакая событиям того дня, Люмин подошла к столу, тихо поставив на него чашки. И лишь когда табурет заскрипел по полу, Чайльд повернулся к ней.
Однако, на этот раз в его взгляде остались крохи
того состояния.
— Знаешь, девчуля, - его голос прозвучал странно, парень будто безуспешно пытался выдавить из себя оптимистичный настрой, — Тебе не следует доверять кому-то вроде меня.
Люмин отхлебнула кофе. Горечь медленно распространилась по ротовой полости, донеся до горла приятное тепло. Зародившийся мгновением назад знакомый зуд поутих.
— А почему бы и нет?
— Потому что я плохой человек, - небрежно рассмеялся он, — а ты хороший.
Девичья рука задержалась на чашке кофе, греясь об неё.
— По твоим стандартам.
Чайльд вернулся на свое место, взяв чашку. Люмин пристально смотрела в синеватые глаза – в них бушевал остаточный вихрь.
— По чьим-либо стандартам, - поправил он, — У нас, Фатуи, и так не очень хорошая репутация в Ли Юэ. Что уж говорить о Предвестниках.
Люмин бросила на него хмурый взгляд, который парень нарочно проигнорировал, переключая внимание на кофе. Хмурость не сошла с лица девушки, но Чайльда, казалось, это нисколько не беспокоило. Как будто он отказывался признавать её выводы, но Люмин была уверена в своей правоте.
Ты был очень добр ко мне.
Достаточно добр, чтобы она позволила себе утонуть в этой заботе. Чайльд приносил пищу, выслушивал её переживания и даже успокаивал во время нервного срыва – если всё это не являлось проявлениями доброты, то Люмин ничего не ведала о ней.
Откуда-то она знала, что это не спонтанно брошенные им слова. В них был скрытый смысл, но девушка поняла, что его не следует касаться.
Плохой человек... ни один плохой человек никогда не назовёт себя плохим, Чайльд.
Прежде чем она сумела остановить себя, её руки уже прошлись меж букета анютиных глазок и упокоились на щеках парня, нежно поглаживая их. Сквозь хаос собственного сердцебиения она ощутила вызванное этим жестом напряжение Чайльда. Его губы сжались в тонкую линию, парень оторвал взгляд от кофейной гущи, переведя его на Люмин. В лазурной пучине его глаз бушевал водоворот эмоций.
Девушке стало не по себе - Люмин никогда прежде не видела, чтобы он так себя вел. Даже если количество их встреч можно было пересчитать по пальцам, сегодня его поведение отличалось особой странностью.
— Ты болен, Чайльд? - шепотом спросила она.
Чайльд прикрыл глаза, слегка наклонившись к её рукам и тихо вздохнул.
— Может быть.
И Люмин точно знала, что он имел в виду.
— Я тоже, - устало улыбнулась девушка, — думаю, я тоже больна.
Больна бессмысленными размышлениями о растущих чувствах, ханахаки, ней самой, всём происходящем. Порой она задавалась вопросом, закончится ли этот кошмар, исчезни она.
Если да, то я хочу…
Девичьи ладони покоились на щеках парня как можно дольше, Люмин наслаждалась ощущением возникшего между ними спокойствия. Когда она наконец решилась отвести руки, одна из них была перехвачена Чайльдом. Сердце Люмин ёкнуло. Хаотичное биение участилось, сама девушка сидела неподвижно, едва ли сохраняя самообладание. Он приоткрыл глаза, переведя взгляд с её пальцев на неё саму.
Водоворот
стих. Но где-то на глубине таилась эмоция, которую Люмин не удавалось распознать, как бы девушка ни пыталась.
— Не доверяй мне слишком сильно, девчуля, - тихо прошептал Чайльд. Парень поднес её ладонь ближе, прижавшись к ней лбом, — И не влюбляйся в кого-то вроде меня.
На долю секунды золотистые глаза расширились в недоумении.
Но я уже влюбилась, Чайльд. К тому же, безнадежно.
Люмин поджала губы, пытаясь сдержать эти слова, чтобы они не вырвались наружу. Казалось, недавно барабанившее в ушах сердцебиение стало бесшумным. Вокруг стояла кромешная тишина. Девушка едва ли могла различить звуки дождя. Для неё весь мир остановился в тот момент, когда Чайльд прижался к её ладони, произнеся эту речь.
А что насчет
твоих чувств?
Говорить людям, чтобы те не влюблялись в него, в то время как он сам продолжает желать чьей-то любви...
Как
высокомерно.
Произошедшее после того, как Чайльд покинул магазин, едва ли укладывалось у Люмин в голове. Очищая рабочее место и смахивая остатки листьев и стеблей, девушка вновь поймала себя на том, что задается вопросом, знает ли он о её чувствах. Хотя, это фактически невозможно, ведь она ни разу не показывала их.
Тогда
зачем говорить ей об этом?
Более того, ей казалось, что он пытается убедить себя в чем-то, неизвестном ей.
Люмин взглянула на готовый букет из ирисов и сесилий, что держала в руках. Ближе к вечеру, его должен прийти и забрать клиент. Когда работа над заказом была окончена, девушка осталась бездельничать.
Или нет.
Она посмотрела на синюю книгу, покоившуюся на полке за прилавком вместе с законченным букетом. Записи пылились там пару дней, но на самом деле к ним не прикасались два месяца. До этого книга лежала в глубине ящика девушки. Люмин не решалась открыть её и прочитать содержимое, ведь был риск, что она будет сожалеть об узнанном.
Однако, Итэр передал ей это явно не без причины. Брат, должно быть, хотел, чтобы девушка прочитала записи.
Его
дневник.
Люмин взглянула на часы – до перерыва оставалось ещё некоторое время, но, похоже, в лавку больше никто не придет. Она взяла книгу и, подойдя к столу, села за него. Глубоко вздохнув, девушка приоткрыла дневник. Первым её поприветствовал неаккуратный, убористый почерк, и он вернул Люмин к воспоминаниям о совместно проведённых с братом днях в приюте.
Она перевернула страницу и приступила к прочтению первой записи.
Сегодня приехала ещё одна пара, желающая усыновить меня. Но они не собирались брать с собой Люми, поэтому я им отказал. Я не планирую уезжать отсюда без своей сестры. Не хочу жить в доме, где нет Люми. Люми – моя младшая сестренка, и как её старший брат я всегда буду рядом, чтобы защитить её.
У девушки вырвался тихий смешок. Люмин вспомнила, как она плакала по ночам, а супружеские пары, что планировали усыновить лишь одного из них, посещали приют. Большинство приходило за Итэром, но нескольким семьям приглянулась и девочка. Тем не менее, никто не соглашался принять обоих.
Судя по дате написания, на тот момент им обоим было по девять лет. Следующие несколько заметок также были о том, как он отклонял предложения об усыновлении по той же причине. Вплоть до следующего года.
Сегодня утром пришла наша с Люми преподавательница. Я думал, что она будет обучать всех, но мы оказались единственными её учениками. Когда я пришел в кабинет директора, чтобы спросить об этом, то столкнулся с прекрасной леди. Она угостила меня конфетами. У неё воистину волшебная улыбка. Думаю, в будущем Люми станет такой же красивой, как эта леди. Моя Люми сладкоежка, так что я отдал конфеты ей. Возможно, если я буду почаще приходить к кабинету директора, мне удастся вновь встретиться с прекрасной леди.
Первая запись нового года. Люмин ясно помнила, как её внезапно позвала одна из старших сестер (госпожа Директор сказала, что все пребывавшие в приюте – члены семьи, потому они должны обращаться друг к другу соответствующим образом), её привели в комнату, где присутствовали Итэр и синевласая девушка с нежной улыбкой. Похоже, они ждали её. Люмин быстро умостилась рядом с Итэром, а тот ободряюще взял сестру за руку.
Мисс Гань Юй - так они её звали, обучала их и многое поведала близнецам.
Люмин всё ещё не понимала, почему же они были единственными детьми, получившими надлежащее образование. Но мысль о том, что оно увеличивало возможность быть усыновлёнными, отгоняла сторонние сомнения. К великому разочарованию, с тех пор от семей так и не поступило ни единого предложения.
Следующая запись была сделана через несколько месяцев, когда им исполнилось уже одиннадцать. Там Люмин обнаружила новое имя.
Леди Гуй Чжун сказала мне, что именно из-за неё в последнее время мы не получали никаких предложений об усыновлении. Она упомянула, что это наш общий секрет и что я не могу рассказать об этом Люми. Но она и её друг – наше спасение. По правде говоря, я не совсем понимаю, что это значит, но надеюсь, что всё будет в порядке. Госпожа Гуй Чжун пообещала, что мы с Люми никогда не расстанемся. А пока мы вместе, всё будет хорошо. Сегодня леди также угостила нас супом из бамбуковых побегов. Он понравился Люми даже больше, чем конфеты.
Ей пришлось перечитать имя несколько раз, дабы убедиться в правильности произношения.
Леди Гуй Чжун.
Итэр никогда не упоминал это имя при Люмин. Но, судя по его записям, у них был общий секрет. При этих словах, золотистые глаза сузились, а сжимавшая дневник рука слегка дрогнула.
Конечно же, от неё сокрыто гораздо большее количество секретов, чем его заболевание ханахаки.
Но в этот раз Люмин приняла факт того, что ничего не поделаешь. Ведь
сама леди Гуй Чжун заставила его поклясться, и Итэр сдержал данное обещание вплоть до собственной кончины. Девушка даже не знала, гордиться ли ей преданностью брата, или печалиться. Всё же, её оставили в неведении. Неприятное чувство.
Люмин перевернула следующую страницу. Однако вместо записей Итэра, она обнаружила вложенные в разворот конверты. Девушка достала три из них, пытаясь опознать получателя. Её губы чуть приоткрылись в недоумении, когда ей всё же удалось прочитать адрес.
Её Мондштадтский адрес.
У Люмин внезапно пересохло в горле. Она почувствовала, как скрутило живот. Задержав дыхание, девушка прочла данные получателя полностью.
Эти письма были адресованы
ей.
Дрожащей рукой она вскрыла один из конвертов. Люмин проигнорировала правила использования ножниц, ведь одно неловкое движение могло быть чревато повреждением содержимого письма. Она вытащила лежащую внутри бумагу. Сердце колотилось, стуча в ушах. Девушка изо всех сил пыталась сосредоточиться на письме.
Дорогая сестра, Люми,
Она прикусила губу, зрение начало затуманиваться от внезапно нахлынувших слез. Но Люмин сдержалась. Не время. Сначала ей нужно прочитать письмо.
Дорогая сестра, Люми,
Как поживаешь? Прошло уже три месяца с тех пор, как ты покинула гавань Ли Юэ, и я начинаю скучать по твоему нытью. Не волнуйся за меня сильно, ладно? Твой старший брат здоров и прекрасно справляется с управлением магазина. На самом деле, две недели назад я получил ещё одного завсегдатая! Я без понятия, кто он. Однако, он посещает лавку два раза в неделю. Думаю, он довольно известен, ведь кого я ни спрошу о нем – все что-то знают. Вчера я вёл с ним очередную беседу, и его голос прозвучал несколько... хриплым, но не в плохом смысле. Создаётся впечатление, что этот человек очень мудр. Он хорошо разбирается в травах и цветах, так что в итоге мы долго разговаривали. Его зовут Чжун Ли, обычно он покупает глазурные лилии.
Надеюсь, у тебя все хорошо, Люми. Не перенапрягайся, береги себя и наслаждайся пребыванием в Мондштадте. Не важно, найдёшь ли ты по итогу сведения о наших родителях, или нет. Просто возвращайся сюда в целости и сохранности, хорошо? Старик из универмага тоже спрашивал о тебе. Думаю, он скучает, ведь ты – его единственный собеседник.
Ну а мне пора идти и открывать свой магазинчик. Пожалуйста, пиши мне, если что-то случится.
Твой самый лучший брат в мире,
Итэр.
P.S. Кажется, он мне нравится, Люми.
***
Широко раскрытые золотистые глаза сосредоточились на последнем предложении.
Архонты…
Люмин почувствовала, как у неё до боли скрутило живот. Она едва могла моргнуть после прочтения последней строчки. Девушка сидела неподвижно, уставившись на бумагу в руке. У неё не было слов. Казалось, они умирали на кончике языка, так и не сходя с него, продолжая кричать лишь в глубине сознания.
Итэр был влюблен в Чжун Ли.
То, что сказал мужчина, было
правдой…
Потому что Люмин отрицала его извинения, как и тот факт, что, возможно, Чжун Ли являлся причиной ханахаки Итэра. Тот факт, что она ненавидела этого человека за содеянное. Всякий раз, когда её нутро переполняли негативные чувства, плющ пробирался под кожу, будто напоминая о себе. Девушка знала, что ей не следует винить Чжун Ли. Что это неправильно. Точно так же, как и Чайльда, который ничего не знает о её недуге, потому она не могла таить обиду на парня.
Быть может, Люмин хотелось осудить мужчину лишь чтобы избавиться от
собственного чувства вины за смерть брата.
Её губы задрожали, слеза упала на неотправленное письмо, размазав убористый почерк Итэра, и Люмин глубоко вздохнула в попытках успокоиться. Ей предстояло вскрыть и прочесть ещё два письма, а после сделать перерыв на обед. Который, с большей вероятностью, она пропустит, потратив время на слёзы.
Второй конверт также был адресован ей, но в отличие от первого, он
не был запечатан.
***
Дорогая сестра, Люми,
Я получил цветы, которые ты прислала. Спасибо тебе за сесилии, Люми. Я наслышан, что они растут на ветреных и тихих вершинах. Так похоже на цветки цинсинь, правда? Должно быть, трудно расти в одиночестве Должно быть, они наслаждаются горным ветром, потому и настолько красивы. Мадам Пин обожает букеты из них и глазурных лилий, да и господин Чжун Ли порой покупал их, когда лилий не было в наличии.
Говоря о господине Чжун Ли, не думаю, что встречал кого-то, думаю, он, он – достаточно сдержанный человек, любящий чай больше, чем вино. Чаепития похожи на свидания, Чай с османтусом, что он делает – восхитителен. Люми, как только ты вернёшься, пойдем к нему вместе! Я познакомлю вас. Далее...
***
И на этом письмо заканчивалось. Люмин быстро перешла к последнему посланию и обнаружила, что конверт, как и второй, не запечатан. К тому же, бумага была слегка помята, а на самом конверте не было деталей получателя.
***
Дорогая Люмин,
Прошло четыре месяца с тех пор, как ты уехала в Мондштадт. Не пора ли возвраща Я скучаю по тебе, Люми, правда скучаю. Прости, что спрашиваю о наших родителях, Без тебя так одино Ты можешь вернуться? Честно говоря, в последнее время я чувствую себя странно. Неделю назад я признался господину Чжун Ли, но получил отказ в своих чувствах. Я в порядке. Это больно, но я ничего не могу поделать. Вполне ожидаемый исход. И всё было хорошо, но потом я начал кашлять лепестками но потом со мной начали происходить странные вещи. Лепестки Мне кажется, я болен. Это заболевание странное, оно будто исходит из фольклора, Знаешь ли ты о фольклоре Люми, ты слышала историю о болезни ханахаки?
У меня кашель, но он отличается от обычного. Каждый раз кашлять очень больно лепестки вырываются наружу Люми, пожалуйста, вернись.
Мне страшно, Люми.
***
Остальное содержимое было размыто. Скомканная бумажка дрожала в девичьих руках, словно осиный лист на ветру. Люмин безуспешно попыталась сдержать всхлип. Две слезы прокатились по щекам, приземлившись и запятнав послание. Девушке было больно от осознания того, как плакал Итэр во время написания этого.
И еще больнее было от того, что он пытался рассказать ей о своём недуге, но в итоге решил воздержаться от этого. Всё потому, что сестра жаждала свободы, которую ей не могла предоставить гавань Ли Юэ. И она уехала отсюда под прикрытием поиска родителей. Почему же она была настолько эгоистичной, ведь рядом и так был Итэр?
Эгоистичная… как же ты была эгоистична и высокомерна, Люмин. И посмотри, чего тебе это стоило.
Она
знала – понимала, что нет смысла лить слезы над разбитым корытом. Плач не вернёт ей Итэра, не сотрёт её собственную болезнь ханахаки. Но слёзы не слушались. Люмин достаточно наплакалась в день поминания Итэра, и она думала, что её запас слёз был исчерпан ещё тогда. Однако, девушка ошиблась. Слёзы лились так же безжалостно, как и ливень снаружи.
Брат… Прости меня… Мне так жаль…
Всё это время Люмин думала лишь о том, как эгоистично он поступил, оставив её в одиночестве управлять магазином. Но ни разу не подумала о том, как тяжело было
ему. Девушка свернулась калачиком на стуле, прижимаясь как можно ближе к сидению, дабы заглушить невыносимую боль на сердце. Она даже проигнорировала вновь расползающийся под кожей плющ.
Знакомый зуд в горле вернулся, но Люмин позволила ему охватить тело, ведь боль от него не шла ни в какое сравнение с тяжестью вины.
Девушка вздрогнула от звука знакомого колокольчика. Она быстро вытерла слёзы, натянув улыбку и готовясь поприветствовать клиента. Клиента, который, согласно её ожиданиям, должен был забрать букет из ирисов и сесилий. Однако, все ожидания потерпели крах, ведь у входной двери стоял настолько же поражённый происходящим Чжун Ли.
Сегодня утром Чайльд, теперь – Чжун Ли. Люмин поприветствовала бы его как обычно, если бы не все томившиеся негативные чувства по отношению к этому человеку.
Что ты имеешь в виду, Люмин? Иди же, поприветствуй его! Рабочий день ещё не окончен!
Разум кричал, чтобы она пошевелилась и что-нибудь сказала, вместо того, чтобы просто таращиться на мужчину. Девушка повиновалась.
— Господин Чжун Ли, - прохрипела она, её голос и губы дрожали. Но Люмин держалась изо всех сил, — Добро пожаловать.
Даже эти слова показались ей настолько тяжелыми, будто на её плечи свалился огромный валун. Люмин поспешила убрать разбросанные по столам письма и быстро сунула их вместе с конвертами в дневник Итэра. Всё же, это не ускользнуло от взгляда мужчины.
Чжун Ли не сделал ни единого шага с того места, где стоял. Его лицо было необычно мрачным, янтарные глаза сузились, а губы сжались в мрачную линию. Что-то в нем
отличалось, и у Люмин возникло ощущение, что на этот раз его визит не сопровождался намерением купить букет.
— Мисс Люмин, - глубокий голос прорезал тишину, заставив девушку замереть на месте.
Из последних сил, она взглянула на мужчину, стараясь сохранить спокойствие. Судя по ответной хмурости Чжун Ли, сделать у неё этого не получилось.
— Могу ли я отнять немного Вашего времени для разговора?
— Не сейчас, - быстро ответила она.
— Конечно, - кратко кивнул в ответ Чжун Ли, — Значит, завтра Вы будете свободны?
Девушка взглянула на календарь. Завтра понедельник, у неё выходной. И хотя Люмин не нравилось, как скрутило её желудок при слове «поговорить», она понимала, что и у неё есть к мужчине ряд интересующих вопросов. Ещё одна беседа не повредит, правда ведь?
— Завтра у меня выходной, господин Чжун Ли, - заявила она. На этот раз, голос девушки был намного спокойнее, — Где бы Вы хотели побеседовать?
— Пожалуйста, приходите в мою чайную на досуге, мисс Люмин, - таким был его ответ.
Люмин задумалась, почему он предоставил ей свободу выбора времени.
— Десять, - девушка взглянула на него, — Я буду там в десять утра, господин Чжун Ли.
Он ответил очередным кивком.
— Конечно. Спасибо, мисс Люмин.
И мужчина ушел.
Люмин вновь опустилась на дрожащие колени, слёзы заструились по щекам.
Синий дневник, что она держала в руках впервые казался настолько
обнадёживающим.
