рождённая краснеть незримо

Мягкий солнечный свет окутывал витрину магазина, сквозь тонкие занавески проникая в помещение и растекаясь по нему подобно злату. Под влиянием тепла растения будто оживали, приветствуя столь необходимый солнечный свет и вырабатывая кислород. Своей свежестью он больше напоминает сущность Итэра, нежели её. Люмин растерянно застыла в дверях лавки, судорожно окидывая взглядом помещение. Девушка вздохнула, надев фартук и поплелась к складу недавно завезённых цветов. Её взгляд упал на стол и пару идентичных по материалу стульев рядом с ним. Скорее всего, комплект был сделан из могучего дуба или вяза. Люмин всё ещё периодически мерещилась их с Итэром тень, болтающих за утренним кофе перед началом трудового дня. Порой, освободившийся от своих обязанностей Итэр любил просиживать за столом с постоянными клиентами магазина, беседуя на различные темы, которые, к слову, не всегда касались флоры и здоровья. Чаще всего речь шла о его неком поклоннике, ибо сам парень являлся одним из самых завидных холостяков в округе и привлекал внимание большинства своей нежной, но яркой натурой. По крайней мере, так он писал в своих письмах, намекая на то, что нуждается в помощи со своим обаянием. Рядом с Люмин красовались выставленные в шеренгу цветы: тюльпаны, маргаритки, розы, фиалки, шелковица. Даже диковинные растения Мондштадта, сесилии и ветряные астры доставлялись в лавку девушки после партнерства с Флорой. К сожалению, Люмин более не была в силах взять полноценное управление завозом в свои руки, так как с некоторых пор управление магазином легло на её плечи. Стены лавки украшали различные виды гербария, что служили одновременно как декорацией, так и методом долгосрочного сохранения цветов. Иногда Итэр дарил подобные диковинки завсегдатаям в знак благодарности, но чаще всего они так и оставалось частичкой атмосферы магазина. Все эти въевшиеся в культуру лавки тонкости будто резонировали с Итэром. Бессмысленно отрицать, что весь цветочный магазин был воплощением брата, всего того, чем Люмин не являлась. Каждый раз окунаясь в воспоминания, четкие образы достигали сознания девушки: его внимательный, изучающий взгляд, день, когда он открыл двери лавки своему первому покупателю, когда тонкие, изящные пальцы с нежностью доставали цветы из контейнера, сковывая их в один красивый букет. На мгновение иллюзия показалась до боли реальной, а предавшаяся ей Люмин четко увидела силуэт улыбающегося сквозь груду цветов Итэра, что аккуратно удерживал её в руках, стоя посреди магазина в своем бежевом фартуке. Он выглядел ярче солнца, нежнее цветов и будто сам источал счастье. Итэр был счастлив, потому что мог смотреть на любимого им человека. Счастлив, ведь думал, что эти эмоции, что он испытывал, это чувство окажется взаимным. Он был счастлив, ведь верил, что наконец отыскал недостающую частичку себя в этом человеке. Но всё обернулось иначе. И Люмин глубоко сожалела о том, что не смогла быть рядом с братом, когда его собственный, наполненный иллюзиями мир рушился. Прошло два месяца с похорон Итэра, а чувство вины все ещё пожирало девушку, словно сдавливающие кандалы, что постепенно тянут на дно. Даже сейчас, глядя на опустевший магазин, на безмолвный висевший на стене гербарий и гнусный деревянный стол, она погружалась в водоворот воспоминаний о брате. Люмин не должна была уезжать в Мондштадт, не должна была пропускать мимо ушей его беспокойства, не должна была слушать порочные голоса в голове, нашептывающие что первым делом ей нужно найти безответственных родителей, которые не колеблясь бросили их с братом на произвол судьбы в Ли Юэ. Вся эта ненависть, вся эта ярость в конце концов вернулась к ней, а Итэр стал жертвой её упрямства. И теперь всё, что от него сохранилось, – это цветочный магазин и блуждающие по нему отголоски его существа. И переданный Итэром дневник, когда тот находился на последнем издыхании. Но Люмин держала записи в самом укромном углу шкафа. Подальше от глаз и мыслей, ведь одного лишь взгляда на глазурные лилии было достаточно, чтобы заставить её время от времени вспоминать о нем. Люмин искренне обрадовалась, когда ученый решил купить все белёсые цветы. Теперь ей не придется выбрасывать их ни из-за внутренней борьбы, ни из-за того, что они больше не имеют никакой ценности для общества. Но теперь, когда девушка лишилась их, ей казалось, что в магазине не хватало чего-то важного. Внезапно с внешней витрины магазина раздался стук, и она заметила знакомое очертание лица с тыквенного цвета волосами и лазурными глазами, что сияли восторгом, несмотря на отсутствие в них какого-либо света. Люмин в очередной раз задумалась – сколько же на самом деле масок у этого человека? Конечно, эту она видела впервые. Девушка бросила на появившегося посетителя невозмутимый взгляд, всё ещё нутром погруженная в воспоминания об Итэре, но в то же время не в состоянии заставить себя проклинать появление Чайльда. Да, он ей нравился, но это не означало, что Люмин хотела видеться с ним ежедневно. Подобные встречи плохо сказывалось на её здоровье, как в переносном, так и в прямом смысле. Тишину разрушил звон висевшего на двери колокольчика, и парень вошел, принеся с собой большую часть жизнерадостности, которая казалась довольно неуместной. Или он всегда был таким, не находясь в компании ученого? Люмин знала, что Чайльд бывает беззаботным, но такая энергичность не присуща даже ему. — Утречка, девчуля, - поздоровался он, улыбаясь девушке. Казалось, даже его взгляд источал позитивную энергетику. Люмин продолжила расставлять цветы по вазам, после чего бесстрастно ответила. — Магазин еще не открыт. Послышался неприятный скрежет по полу и она увидела, как Чайльд вытащил из-под стола один из табуретов, устроившись на нем поудобнее. Если бы Люмин не знала этого человека лучше, она бы попросила его сиюминутно покинуть магазин. Но девушка была уверена, что он что-то задумал, и от ее реакции могла зависеть дальнейшая судьба лавки. — Знаю, - он задумчиво упёрся подбородком о руку, - но как только магазин откроется, ты переключишься на рабочий режим, что не есть хорошо. От удивления Люмин чуть было не опрокинула одну из ваз. — Не есть хорошо для чего? Ей не нравилась его ухмылка, пляшущие в глазах искорки, пристальный взгляд, словно выуживающий самые сокровенные тайны. Люмин еле сумела сдержаться от желания рыкнуть на него. В данной ситуации рациональнее всего выслушать. — О, ничего серьезного, - он моргнул, и улыбка стала еще шире. Что-то в этой ухмылке заставило её почувствовать себя некомфортно, но девушка храбро смахнула это ощущение. Опустив стеклянный вазон на пол, Люмин подавила вырывавшийся вздох и подошла к столу, уперевшись руками в бока, дабы создать образ непоколебимого человека. — Ну, выкладывай, - нахмурившись, сказала она, а глаза Чайльда заинтересованно сузились. — Как ты умудрилась настолько близко подобраться к сенсею? Люмин вздохнула, услышав этот вопрос, больше не чувствуя необходимости действовать осторожно. Она не любила ходить вокруг да около и предпочитала действовать напрямую. Девушка ловко вытащила из-под стола еще один табурет, и села рядом, сцепив пальцы и уставившись на него окаменелым взглядом. — Сенсей... — Чжун Ли. Золотистые глаза расширились в удивлении, а Чайльд заинтересованно наблюдал за её реакцией. — Прошу прощения? — Зови его Чжун Ли. Люмин боролась с гнетущим желанием потрепать себя по волосам. Этот человек являлся вкрай собственником для того, кто еще не принадлежал ему. Наглость Чайльда не знала границ. Но она не могла возненавидеть его за это. Черт. — Верно, - Люмин откашлялась, - господин Чжун Ли - один из постоянных посетителей моего магазина. Он всегда приходит за покупкой глазурных лилий. Статистика его приобретений ведётся уже несколько месяцев и я могу показать тебе её, если нужно. Да, Люмин несколько раз видела его имена в отчетах, написанных Итэром за три месяца до его кончины. И хотя девушка была уверена, что тот, кого звали Чжун Ли, и являлся ученым, она не могла позволить себе обращаться к нему по имени, поскольку они не были близко знакомы. Возможно, Итэр и звал его по имени, но ведь Люмин не могла им стать. (Даже если бы и захотела.) Чайльд кивнул, и Люмин перевела взгляд на следы водянистых кружков, оставленных горячими чашками на поверхности стола. Раньше она поднимала шум всякий раз, когда Итэр был небрежен с мебелью, но даже неаккуратность брата была достойна любви, поэтому девушка не могла по-настоящему злиться на него. — Значит, завсегдатай, да? Люмин рассеянно кивнула. — Один из моих постоянных клиентов. Да. — А как же я? Она моргнула, а её глаза ненароком встретились с его пристальным взглядом, и у девушки чуть не перехватило дыхание. Океан. Его глаза были воплощением океана, глубина которого неведома большинству, но для некоторых является домом. Конечно же, она не входила в их число. Люмин могла плавать в водах, старательно изучая их, но не имея возможности дышать. — Ты, - не покраснеть под его пристальным взглядом было невероятно сложно, — тоже один из моих постоянных клиентов. Чайльд отстранился, потрепал рыжеволосую макушку и ухмыльнулся. — Что ж, попробовать стоило. Когда Люмин вопросительно склонила голову набок, он наградил её смехом. Перемены настроения этого парня... — Ну, если это единственный вопрос, который тебя волнует, то я открою магазин, - девушка приподнялась со своего места, но ее запястье было перехвачено мужской рукой. Кожу неприятно обожгло. И всё же, она не смогла отбросить стороннюю кисть от своей. — Последний вопрос, если позволишь, - сказал Чайльд, но на этот раз улыбка исчезла с его лица, — Ты знала человека по имени Итэр? Её взгляд пестрил смесью недоверия и смятения, девушка убрала свою руку, прижав её сердцу, и бросила на него взгляд, полный подозрения. — А, так ты знаешь? - Чайльд усмехнулся, но атмосфера вокруг них изменилась. Парень будто стал отстраненнее. На мгновение Люмин забыла о его личности. Позже она ещё проклянет себя за эту ошибку. — А что, если знаю? Люмин осмелилась на решительный шаг, мысленно копаясь в мыслях, чтобы выяснить, был ли Итэр как-то связан с этими людьми. Поиски ни к чему не привели, но с другой стороны, брат мог попросту не посвятить её в неприятные подробности. Должен ли он им деньги? Неужели он попал в неприятности с кем-то из них, или же с самим Чайльдом? Рыжеволосый парень подошел к ней впритык, а она отступила на шаг. Он был словно хищник, наблюдающий за своей добычей, словно тигр, готовый в любой момент вонзить клыки в кривоногого оленя. Спиной Люмин коснулась стены, а её макушка сокрушила один из гербариев, засохшие лепестки которого осыпались на пол. Она раздавила глазурную лилию, а следом, возможно, и сама окажется раздавленной нависшей над ней рукой. Но эта рука лишь мягко коснулась золотистых локонов, и Чайльд самодовольно ухмыльнулся. — Не нужно так напрягаться, девчуля. Я же просто дразню тебя. Желтоватые глаза уставились в синеву напротив, мозг Люмин всё ещё обрабатывал странный поворот событий, но ее нога рефлекторно отреагировала, пнув парня по голени. С его губ сорвалось какое-то проклятие, а девушка задумалась, как бы стереть эту отвлекающую частицу с его лица. Она ненавидела испускаемые им ухмылки, улыбки, смех. Ненавидела настолько же, насколько любила. Пропустив сквозь себя неприятный зуд, Люмин поучительно взглянула на подкосившегося от боли парня. — Любопытство сгубило кошку, Чайльд. Кто знает? Может быть, на этот раз оно погубит тигра... Или человека. Девушка решительно шагнула к складу, с грохотом закрыв за собой дверь, после чего она упала на нее, медленно опустившись на пол. Какого черта? Люмин стиснула зубы, рукой она сжала фартук так сильно, что на нем образовалась уродливая складка. Но ей было плевать. Этот человек, Чайльд, или Тарталья, или кто он там ещё – в чем его проблема? Пробирается в её магазин без предупреждения в такую рань, задаёт вопросы, на которые она предпочла бы не отвечать, и из всех возможных тем он спрашивает ее об Итэре. Её брат никогда бы не связался с таким, как он. Этот человек был слишком чист, чтобы иметь дело с грязью, что не являлась почвой даже для его горшечных растений. Так в чем же тогда дело? Откуда Чайльд знает о нем? Конечно, Итэр был хорошо известен в окрестностях города, но не настолько же, чтобы привлечь внимание одного из Предвестников, верно? Даже его похороны прошли тихо, вдали от людских глаз, как она просила. Неужели и такие действия не помешали его имени распространиться? Раздавшийся стук в дверь выдернул Люмин из сумбурных мыслей, вернув в реальность, и она увидела, что её ноготь окрасился в алый. Кровь. Девушка слишком сильно прикусила палец, он кровоточил. Вид крови вместе с повторяющимся стуком в дверь за спиной всколыхнули воспоминания месячной давности, которые касались её и человека, стоявшего за дверью. — Девчуля, прости, - услышала она приглушенный древесиной голос, — Я могу выдержать больше побоев. Можешь ударить или пнуть меня, но, пожалуйста, не игнорируй. Архонты, неужели она влюбилась в такое отродье? Если бы только Люмин могла стереть чувство, которое испытывала к нему, тогда она не держала бы на него столько обиды. Но попытки оказались безуспешными, и это лишь добавило негодования, с которым девушка столкнулась несколько мгновений назад. Люмин хотелось засесть на складе и ни за что не открывать дверь, но ей нужно было бежать в магазин и выполнять полученные заказы. Девушка неохотно приоткрыла дверь и увидела, что Чайльд хмуро уставился на нее, ссутулив плечи и сдвинув брови. Чем-то он напоминал собаку, которую отчитывает хозяин. Она бросила на него холодный взгляд и прошла к своему рабочему месту. Так же, как вчера, он последовал за ней, но выглядел ещё более жалким, и Люмин было труднее сосредоточиться. Неужели она стала такой тряпкой, или же её характер смягчили чувства к нему? — Разве у тебя нет никакой работы? - раздраженно спросила она, обрезая стебель розы и прикрепляя его к тонкой проволоке, покрытой клейкой лентой. Чайльд присел на корточки, положив голову на край стола, и широко раскрытыми голубыми глазами уставился на тонкие пальцы, что работали над венком. — Хм, а какую работу ты имеешь в виду? — Понятия не имею, - ответила Люмин, если бы девушке не приходилось внимательно следить за цветами, она бы точно закатила глаза, — Может быть, взыскание долгов? Или рандомный выбор парочки прохожих для спарринга? Все, что угодно, кроме того, чтобы пялиться на меня и заставлять чувствовать себя неловко. — Два дня назад собрал долги, а в прошлое воскресенье затеял драку, - с победоносной ухмылкой сообщил он и продолжил, — Возможно, сегодня я смогу побыть твоим помощником, девчуля. Люмин позволила себе раздраженно фыркнуть, ведь оценила сложившуюся ситуацию полностью подлежащей её контролю. Она не сможет причинить боль. — Отказано, - быстро ответила она, — Твои руки недостаточно нежны, чтобы упражняться с цветами. — В смысле? Неужели это потому, что я прошёл через множество сражений? — Нет, - вздохнула Люмин, на секунду отпустив букет и посмотрев на него, — потому что в тебе не хватает тепла. Повисла неловкая пауза. С момента их знакомства они впервые так долго молчали. Люмин подумала, что несправедливо обошлась с парнем, сказав такое – он выглядел задорным и тёплым, но она же на себе прочувствовала некий холод, когда увидела его. Отстранённость, одиночество, бесчувственность. Люмин были до боли знакомы эти чувства, поэтому и распознать их в один день, когда он ожидал Чжун Ли на крыльце лавки, не составило труда. Его истинного лица никто не знал, ведь Чайльд овладел искусством обманывать людей своим беззаботным отношением ко всему. Однако, периодически правда всё же пробиралась на поверхность, когда он медленно затягивался очередной сигарой, смакуя горьковато-сладкий вкус табака с никотином и выпуская сероватый дым в воздух. Люмин думала, что он измучен, но в основном парень был разочарован. Дикое животное, вынужденное облачиться в мантию ручной домашней собаки, при этом не теряя своей опасности. В нем не было теплоты – притворяться теплым нелегко, и она знала это по себе. Работница общественной библиотеки Мондштадта как-то сказала ей об этом, да и патрульный, на которого она частенько натыкалась в баре, с лёгкостью раскрыл ее маскировку. Рыжеволосый бармен тоже – он будто увидел Люмин насквозь ещё в её первое посещение таверны, где она порой перебирала с количеством выпитого. Холодная, отстраненная, бесчувственная. Она была всем, что ни на долю не описывало Итэра. Хоть они и являлись близнецами, в глубине души их личности противостояли друг другу. Если бы не схожесть во внешности, вряд ли окружающие вообще сочли их за родственников. Иронично, но Люмин была рада, что помимо облика у них было ещё нечто общее. Болезнь. Откашливание лепестков, один лепесток на самом раннем этапе и целый цветок на последней стадии. И все из-за глупой эмоции, одного ничтожного, мелочного чувства, называемого любовью. К тому же безответной. Болезнь происходила из фольклора и являлась чем-то вроде мифа для запугивания непослушных детей. Заболевание не поддавалось никаким научным объяснениям. Но, опять же, и сама любовь не была логичной. Они владели цветочной лавкой, так что, возможно, был какой-то сторонний фактор, связанный с продающимися растениями, который повлиял на недуг. Скорее, Люмин просто пыталась найти логическое объяснение происходящему. Декорирование венка было закончено, и ей просто нужно было дождаться, пока заказавший его клиент придет за своей покупкой. Цветочные венки не являлись частью культуры Ли Юэ, они происходили из Мондштадта, и девушка была рада, что Флора научила её искусству их плетения во время долгого пребывания в городе свободы. Кто знал, что глупое на первый взгляд, детское развлечение поможет ей в будущем? Люмин аккуратно связала два конца венка белыми лентами, чтобы с он был с лёгкостью закрепляем на голове владельца. Но для начала она должна была примерить его сама, чтобы осознать возможные недостатки своей работы. Девушка подошла к ближайшему зеркалу, надев украшение на макушку. Нежно-розовый оттенок выглядел слегка блеклым на золотистых волосах, но она была уверена, что цветы будут прекрасно смотреться на будущей невесте, чьи локоны были насыщенного каштанового оттенка. — Думаю, тебе больше подойдет синий, девчуля, - раздался комментарий Чайльда, и Люмин вдруг вспомнила о его присутствии в магазине. Что ж, не ее вина, что она была слишком поглощена работой. Да и он однозначно заслуживал того, чтобы быть проигнорированным. Но теперь, когда она в очередной раз вспомнила о его существовании, Люмин не оставалось ничего, кроме как ответить ему. — К сожалению, в природе не существует голубой розы. Однако, саркастичные нотки моментально испарились, когда девушка заметила, как он снова перебирает кобальтовые лепестки. В груди образовался тугой узел, а желудок скрутило. Почему из всего ассортимента цветов в лавке его внимание привлекли именно они? — Эти голубые лепестки очень красивые, - заприметил он, — и у тебя их много. Ты их покрасила? «Скорее, выкашляла», - с горечью подумала Люмин, старательно пряча лицо, когда почувствовала предательский кашель, медленно подступающий к горлу. Крутя лепесток в руках, Чайльд хитро прищурился и взглянул на неё. — Синий подойдет тебе, девчуля, - подитожил он, — К тому же, тебе стоит больше улыбаться. Хмурость не идёт твоему милому личику. Люмин подошла к нему, и каждый её шаг сопровождался неестественной ухмылкой, которая медленно расцветала на её лице. Когда она остановилась перед парнем, улыбка была настолько широкой, что Чайльд пошатнулся на стуле. Девушка с грустью осмотрела голубой лепесток, после чего взглянула на него. — Доволен? У меня тоже есть маска, и она идентична твоей. Она выхватила лепесток и вернула его в корзину, улыбка исчезла, и Люмин отошла за прилавок, держа корзину подальше от сторонней досягаемости. — В следующий раз исход может отличаться, - пробормотала она, подавляя кашель, и наклонилась, чтобы приоткрыть шкафчик. — В таком случае, дай мне какое-нибудь поручение, девчуля, - ответил Чайльд, и в его тоне не было ни капли вины. Люмин выпрямилась, бросив взгляд на часы, висевшие над дверью. — Как насчет того, чтобы на этот раз я задала тебе несколько вопросов? Люмин думала, что после всех недоразумений с этим парнем, она заслуживает что-то знать. — Хорошо, - кивнул Чайльд, — но я сам выбираю, отвечать или нет. Например, я буду игнорировать вопросы касательно моей работы. Во-первых, Люмин не интересовала его должность, как и что-либо связанное с Предвестниками. Но она также поняла, что он не ответит на ее вопрос об Итэре. Хитрец, не правда ли? — Не то чтобы я хотела о ней знать, - пожала девушка плечами, как вчера наклонившись к нему через кассу. — Откуда ты знаешь господина Чжун Ли? Неожиданно, он наклонился к ней, и их взгляды встретились. На секунду Люмин показалось, что он смотрит сквозь неё, выискивая какое-то скрытое намерение, что породило вопрос. Она сомневалась, что Чайльд найдет его – с другой стороны, если найдет, ей больше не нужно будет так отчаянно скрывать свои чувства. Возможно, именно потому, что она не вздрогнула и осталась непоколебима, Чайльд наконец отстранился. Его губы растянулись в мягкой улыбке, а глаза хаотично забегали. Люмин снова заметила, что его маска с лёгкостью соскальзывала всякий раз, когда дело касалось этого человека. Исчез некогда дикий, безумный парень, молча угрожающий ей своей гнусной аурой. Всякий раз, при упоминании мужчины он становился обычным человеком. — Ах, как бы сказать, - он почесал щеку, и Люмин подняла бровь. — Странные обстоятельства? Или же роковые обстоятельства? Чайльд отрицательно покачал головой. — Нет. Хотя, возможно. Люмин едва не фыркнула. Его голос звучал странно, как у влюбленной девушки. — Так что? — Я оплатил обед сенсея, потому что он забыл взять деньги, а очередь за нами становилась слишком длинной, — рассказывал он, — Мы сели за один стол, а после он пригласил меня в свою чайную. — Чайную? - спросила Люмин. — Некогда сенсей был врачом, но достаточно рано ушел на пенсию и теперь держит небольшой чайный дом. Люмин могла себе это представить. Но даже для ученого уходить на покой так рано – пустая трата времени. Она не должна осуждать его, ведь у каждого из нас свои причины на то или иное действие, но если Чжун Ли и вправду врач, возможно, он знает что-либо о ее болезни. Если же нет, девушка могла бы попытаться спросить его, знает ли он кого-нибудь, кто изучал заболевание или даже нашел лекарство. Может, в один из своих выходных ей стоит посетить чайную? — Я собираюсь навестить его сегодня, - внезапно сказал Чайльд, прервав ход мыслей Люмин, — Может быть, ты хочешь присоединиться к нам? Она ухмыльнулась. — Я не горю желанием быть третьей лишней. Неужели ты больше не считаешь меня своим соперником? — Оу, - промурлыкал он, возвращая привычную ухмылку, и Люмин, как ни старалась, не смогла сдержать колотящееся в груди сердце, — А я думал, что предупредил тебя, чтобы ты не смела к нему притрагиваться. — Господин Чжун Ли – воистину прекрасный человек, - рассуждала она, — так что, влюбиться в него – не странность. Какая бы напряженность ни была в ее взгляде ранее, она мгновенно исчезла. Лазурные глаза прервали контакт с ее золотистыми, парень поднялся со своего места и отвернулся. Он понуро опустил плечи и потрепал себя по рыжим волосам. В нем чувствовалась какая-то приглушенная безнадежность, выдававшая его фальшивую уверенность и жизнерадостность, что он принес в магазин. Прямо сейчас Люмин показалось, что она смотрит на настоящего Чайльда: никакая маска не скрывала его, и одна лишь спина передавала ей все невысказанные слова. Прошло всего двадцать четыре часа с тех пор, как они познакомились друг с другом, и она удивилась тому, как сделала еще один шаг к познанию истинной личности этого парня. Плохо. Люмин не нуждалась в близости или встречах с ним. Она не должна была спрашивать об ученом, нужно было продолжать игнорировать его, ведь неприятный зуд начал усиливаться. — Шучу, - наконец сказала она, и Чайльд повернулся, — Я влюблена в другого парня, так что не волнуйся, Чайльд. Но предать собственное сердце было нелегко. Даже сейчас она ловила себя на мыслях, что шептали ей высказаться о собственной симпатии. — Девчуля, ты меня на секунду напугала, - рассмеялся он, пододвинув табурет к деревянному столу и присев рядом, — Честно говоря, сенсей подошел бы тебе больше, чем мне. На этот раз она фыркнула. — Мистер Чжун Ли слишком джентльмен для меня, - ответила Люмин с легкой улыбкой, — У меня ужасный вкус в парнях. Он невероятно ужасный. — Кто... Знакомый звук дверного колокольчика заставил Люмин на автомате повернуть голову ко входу. Там стояла женщина, назначившая ей встречу, чтобы забрать свой заказанный венок. — Добро пожаловать, мисс Голдет, - Люмин улыбнулась ей, протягивая руку Чайльду в знак того, что они должны продолжить разговор позже, — Ваш венок готов. Не хотите для начала примерить его? Женщина улыбнулась в ответ и кивнула. — Он такой красивый, - сказала она, увидев его, и покраснела, взглянув на свое отражение в зеркале. — Поздравляю с помолвкой, - улыбнулась Люмин. — Спасибо, Люмин, но, честно говоря, я думала, что ты всё ещё в Мондштадте, - женщина взглянула на нее через зеркало. Девушка едва не вздрогнула, услышав это, и могла лишь надеяться на глухоту Чайльда, так как они были на приличном расстоянии от него. — С моими делами там всё покончено, так что, я вернулась, - только и смогла вымолвить она. — Хм, - промурлыкала Голдет, украдкой взглянув на Чайльда, который оперелся подбородком о руку, глядя куда угодно, только не на них, — У тебя уже есть парень? — Н–Нет! - Архонты, она ненавидела свою рассеянность, — Он не мой парень, он один из моих постоянных клиентов. Озорной блеск в глазах женщины выдавал её истинные помыслы. — Не паникуй, я верю тебе, дорогая. Люмин вздохнула, заставляя себя успокоиться, прежде чем вернуться к кассе, чтобы пробить покупку Голдет. Женщина вышла из магазина, подмигнув напоследок, и девушке оставалось только надеяться, что она не распространит среди своих сверстников ложных слухов. Люмин знала, насколько быстро могут распространиться сплетни по женскому кругу, и не хотела, чтобы в них фигурировал Чайльд. — Помолвка, да? - Люмин услышала бормотание повернувшегося к ней парня, — Так кто же этот избранник? Девушка застыла в задумчивой позе, пытаясь вспомнить, с кем была помолвлена Верр Голдет. — А, он владелец знаменитой гостиницы «Ваншу». — Не её, - быстро отрезал он, бросив на нее пронизывающий взгляд, — твой. Люмин почувствовала, как у нее перехватило дыхание. В горле образовался комок, а желудок скрутило так, что она точно побледнела бы, если бы немедленно не растерла лицо. Девушка тяжело вздохнула и одарила его побежденной улыбкой, после чего вышла из-за прилавка. Как бы ей описать его? — Мы познакомились совсем недавно, - начала она, не обращая внимания на крик в голове, что заставлял ее увернуться от ответа, и вместо этого подняла наполненную сесилией вазу, — Может быть, пару месяцев назад. Он – магнит для неприятностей и иногда посещает магазин. Люмин судорожно обхватила пальцами вазу. Если этот парень был достаточно проницательным, то точно заметил бы, насколько образным было её описание. Но он ничего не сказал, лишь молча попросил ее продолжить. Люмин сглотнула застывший в горле комок. — Но ему нравится другой человек. Эта фраза заставила Чайльда вздохнуть. — Неужели? Девчуля, а ты откуда знаешь, что ему нравится кто-то другой? — Он сам сказал, - рассмеялась она, чтобы унять кашель, грозивший вырваться наружу, — Так что, думаю, мне следует просто сдаться. Она должна. Ей лучше сдаться, иначе глупая болезнь заберет её жизнь, как это случилось с Итэром. Но Люмин была слишком упряма – она не хотела отступать. Любовь, которая убивает, размышляла Люмин про себя, как банально. В каком-то смысле ей казалось, что её жизнь отыгрывает Ромео и Джульетту, но вместо того, чтобы Ромео умирал вместе с Джульеттой, та погибала в одиночестве. Как будто её жизнь и без этого была недостаточно трагична. — Этот парень уже признался девушке? - спросил он. Кто сказал, что это девушка? — Пока нет. На самом деле, у него тоже почти нет шансов. Люмин старательно избегала его взгляда и вместо этого посмотрела на белую сесилию в своих объятиях. Пристальный взгляд лазурных глаз может с лёгкостью разоблачить ее, если она будет опрометчива. Правда, девушка ничего не потеряет, если ее тайну раскроют, но она скорее похоронит это мелочное чувство в себе, чем признается ему. Отказы не были тем, что Люмин могла пропустить через себя. — Он так болезненно близок, - прошептала девушка, прикрыв глаза и наклоняясь к цветам, — и в то же время недосягаем. Возвышается надо мной, как эти сесилии. Чайльд был недоступен, как цветки цин синь или сесилии – всегда находился вне зоны её досягаемости. Да, Люмин могла попытаться дотянуться до него, но вероятность того, что она соскользнет со скалы, была выше, так что с каждой попыткой она ставила на кон свою жизнь. — Взгляни на сесилии, что ты держишь, - сказал он, поднялся со своего места и подошел к ней. Парень остановился рядом с ней, добавив, — Уверен, вскоре ты сможешь держать и его в настолько крепких объятиях. Сквозь громоздкий букет сесилий золотистые глаза заметили отсутствие дразнящей улыбки и озорного блеска в противоположной им синеве. Чайльд выглядел так, будто действительно понимал её. Девушке хотелось рассмеяться, но ужасное настроение препятствовало этому желанию. — Даже если я прикоснусь к нему, никогда не смогу овладеть его сердцем. В чем же смысл? Чайльд ничего не ответил и лишь потрепал её по макушке. Люмин крепче сжала вазу, зарывшись лицом в белёсые цветы. Они простояли так некоторое время, рука парня с нежностью поглаживала её мягкие локоны, а Люмин не отпускала сесилии, игнорируя трепет в груди и раздирающий нутро зуд. Порой, Люмин хотелось бесследно исчезнуть, как семена одуванчика, унесенные ветром. Ей хотелось, чтобы хоть это чувство внезапно улетучилось одним будничным утром. Но, может быть, так ей и суждено. Чтобы её любовь оставалась невзаимной, выжигая изнутри. Возможно, именно эта роль была зарезервирована для девушки в поставленной жизнью пьесе. Ослеплённая и лишенная физического прикосновения со стороны того, кого любила, Люмин застряла в круговороте тоски и сожалений. И она наслаждалась этим всем своим существом.