В ночи услышу голос твой

Сказав (наказав) Сюэ Яну ни под каким предлогом не выходить из дома, Вэй Усянь вернулся в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Лань Чжань двинулся за ним следом и, как только дверь спальни с тихим стуком прикрылась за ними, остановился у постели, от которой, помимо нежной лаванды, исходил запах терпко-сладкого сандала и Вэй Ина. Он сам полностью пропах Вэй Ином — его сжигающей страстью, его любовью, его верностью. И никакая вода не смогла бы смыть с него этот аромат. Вэй Ин был повсюду — внутри и снаружи. Кровь и необычайная сила Усяня напитали его уставшее и истощенное тело, заставили биться его полумертвое сердце, опалили жаром внутренности, наполнили живительным дыханием его легкие и совершенно свели с ума. Полоска света робко освещала спальню, мягко задевая кожу обоих. Шторы были задвинуты неплотно. Безмолвие, легко повисшее между ними, нарушал шорох перебираемых одежд. — Вэй Ин, — шепнул Лань Чжань. Нужду и желание в голосе у него не получилось скрыть. Вэй Ин был ему ужасно нужен. Он до безумия нуждался в его ласковых и сильных руках на своем теле и его тепле. Нуждался в его жадных и нежных губах, в его новом голосе, пробирающем, хрипловатом и невероятно сексуальном, особенно когда А-Ин случайно срывался на стоны и вскрики, его прикосновениях к самым сокровенным и чувствительным местам и взглядах. И Вэй Ин помнил. Чувствовал. Он знал, как и где коснуться, чтобы заставить Лань Чжаня выкинуть из памяти собственное имя, не забыл о том, что ему нравится, а что не нравится; заранее предугадывал желания и целовал, сладко-сладко. Поначалу несколько скованно, а потом невероятно открыто. — Да? Что такое, Лань Чжань? — Усянь, полностью обнаженный и озаренный теплыми солнечными лучами, стоял напротив шкафа и перебирал одежду. На бледной коже расцвели яркие пятнышки — на шее, плечах, груди. На спине и ягодицах появились царапины от ногтей, которые частично, насколько хватало длины, прикрывали собой красивые черные волосы, вызывающие своим внешним видом лишь одно желание — прикоснуться и зарыться в них пальцами. Губы, чувственные, сочные и мягкие, немного опухли от поцелуев и горели насыщенным алым. Щеки и выразительные скулы припорошились пленительным румянцем. Серо-стальные глаза глядели с интересом и хитринкой, а густые смоляные брови насмешливо изогнулись. Вэй Усянь, дикий, прекрасный, преданный, дерзкий на словах, яростный в бою и бесконечно нежный в любви. Воистину неукротимый. — Лань Чжань, — протянул он, — отчего же ты застыл? Вэй Ин прикрыл дверцу шкафа и прислонился к ней спиной, нарочно выставляя себя напоказ. Зная, каким необузданным мог быть его муж, ему прямо сейчас захотелось в этом убедиться. Нескольких часов оказалось смехотворно мало на то, чтобы вспомнить вкус друг друга. — Иди уже ко мне, — томно прошептал Вэй Усянь, понятливо улыбаясь. — Ты же хочешь, я вижу. И я хочу. Знаешь, как долго я тосковал по твоим губам и рукам? Ты же знаешь, что делаешь со мной? — В-вэй Ин… — Иди ко мне… — Вэй Ин тяжело задышал и откинул голову назад, впечатавшись затылком в деревянную дверцу. Грудь зашлась ходуном под чужим взглядом. — Просто поцелуй меня… Усянь и вздохнуть не успел, как его приподняли за бедра, прижав к шкафу плотнее, и, наконец, поцеловали так, как он давно и отчаянно мечтал, крепко, нежно и глубоко, с тягучим наслаждением и тихой любовью. Обвив ногами талию мужа, а руками — его плечи, Вэй Ин с трудом, спустя, наверное, несколько минут, все же оторвался от Лань Чжаня, который судорожно, не отдавая себе в том отчета, дернулся вперед за желанными губами, что так внезапно покинули его собственные губы, и отвернул голову в сторону, чтобы отдышаться. В отличие от него, Вэй Ину нужен был воздух. Из горла Вэй Усяня вырвался хриплый полустон, когда Лань Ванцзи вдруг опустился поцелуями ниже, на залюбленную шею и чувствительные плечи, а руками начал оглаживать все, до чего только мог дотянуться. Теплый язык и чуткие пальцы подолгу останавливались на шрамах, словно лаской пытались перекрыть пережитую боль и страдания. Вэй Усянь вздрогнул, почувствов через связь горьковатый флер чужой вины и почти незаметного негодования, заглушенный безудержной страстью. И если он ощутил лишь отголоски, то насколько сильно Лань Чжань все это переживал на самом деле? Но зачем? К чему подобное внимание к этим отметинам? Они не стоили того и уже не болели. А-Чжань не был виноват. Или показалось? Нет, Лань Чжань приоткрылся немного. Совершенно случайно. — Лань Чжань, не надо, — полузадушенно вывел он. — Не надо. Уже все хорошо. Не надо… Но Лань Чжань не послушал и продолжил ласкать его, обводя языком и кончиками пальцев контур каждого шрама, не скупясь на нежность. В каждом движении супруга прослеживалась трепетная забота и искренняя привязанность. О каком же сопротивлении речь? — Лань Чжань, тебе не обязательно… касаться их. Брось. — Я хочу. — Зачем? — Хочу. Очень. Вэй Усянь едва не поперхнулся воздухом от этой вопиющей прямолинейности и разгорающегося внутреннего пожара. У него все тело было изранено. Шрамы выглядели, мягко говоря, неприятно. Что Лань Ванцзи, чья кожа осталась божественно чистой и белой, нашел в них? Зачем? Лань Чжань чуть отстранился и внимательно, как умел только он, посмотрел в глаза Вэй Ина. Между ними повисла уютная тишина. — Красивый, — сказал он после долгого молчания. — Ты очень красивый, Вэй Ин, и никакие шрамы не смогут испортить тебя. Я не перестану любить тебя, что бы ни случилось. — Но ты же не знаешь всего, — пробормотал Вэй Усянь. И тут даже не в шрамах было дело, а в том, что произошло много лет назад. Вэй Ин сразу понял, куда свернул разговор, и что Лань Чжань имел в виду. — Я знаю. И мне все равно. — Я людей пытал, Лань Чжань. — Усянь пытался хоть как-то достучаться до этого упрямца. Да, он практически не испытывал угрызений совести, но все равно те события иногда посещали его в кошмарах. И Вэй Усянь до сих пор, пусть и не так сильно, как прежде, ненавидел. Испытывать ненависть к мертвым — это, безусловно, верх глупости, все верно, но он ничего не мог с собой поделать. Его жизнь растоптали и буквально уничтожили за одну ночь, — за каких-то несколько часов! — лишив всякой надежды на существование и убив единственную семью и горячо любимого человека. Как такое отпустить? — Не людей. — Лань Ванцзи говорил убежденно и с каким-то глубоким пониманием. — Они причинили тебе боль и заставили страдать. Будь я на твоем месте, то сделал бы то же самое. — Ты не можешь это утверждать. — Могу. Не забывай, сколько мне лет. Точно. И Лань Чжань мог быть жестоким и прагматичным, если того требовали обстоятельства. За свою ужасно долгую жизнь он кем только не был. — Как же мне забыть об этом, молодой господин? — Вэй Ин немного успокоился и поудобнее устроился на сильных руках. На его губах вновь появилась легкая улыбка. — Ты не хочешь уже меня отпустить? Не тяжело? Разумеется, Лань Ванцзи не было тяжело — он в жиме автомобиль легковой поднять способен без особого труда. Что ему восемьдесят с лишним кило? Просто Вэй Ин с момента его неожиданного появления в подземельях Цирка не мог перестать насмешничать. — Не хочу, — хмыкнул Лань Чжань. — Вэй Ин очень хорошо смотрится в моих руках, — пробормотал он в его приоткрытые губы. И Усянь, не сдержавшись, поцеловал мужа, очень-очень нежно. — Бесстыдник. Все, отпусти меня, — негромко рассмеялся Вэй Усянь, задыхаясь. — Отпусти-и-и. У нас работа. Времени на сладкое нет. Ты уже передумал ехать со мной? — Не передумал. — Тогда отпускай и одевайся. Еще с волосами нам надо что-то делать. И, так и быть, я одолжу тебе свою одежду. Боюсь, что в своем роскошном ханьфу ты будешь привлекать слишком много внимания. Положишься на мой вкус? — Мгм. Лань Чжань неохотно и с явным сожалением отпустил его, и Вэй Ин вновь повернулся к шкафу, стараясь не обращать внимания на некую неудовлетворенность. Он всей своей сутью желал продолжения. Но его впереди ждала работа с трупами. Впрочем, еще ведь не поздно позвонить клиентам и послать их на хрен? — Вэй Ин, ты не можешь так поступить. — Я это что, вслух сказал? — Да. Вэй Ин усмехнулся и кинул в Лань Чжаня трусами, штанами, свободной футболкой и своей любимой кожаной курткой черного цвета с шипами на плечах. Он давно хотел увидеть мужа в своей обычной одежде. И, черт, она ему безумно шла и подчеркивала все достоинства фигуры. — Вау, Лань Чжань, тебе очень идет. Не тесно в плечах? У тебя они чуть шире, чем у меня. Хоть они и были одного роста, но телосложение у Лань Ванцзи было все-таки мощнее. Лань Ванцзи — это сила, незыблемость и грация в одном флаконе, а Вэй Усянь — скорость и подвижность. И… талия Вэй Ина. Да, сам он не был так уж широк в плечах, как Лань Чжань, и не настолько мускулист. Однако Усянь все равно оставался поджарым, стройным и гибким. А его талия… Его талия была возмутительно, просто до неприличия тонкой для мужчины. Лань Чжань даже по первости боялся сжимать ее крепче положенного. Как будто опасался того, что он рано или поздно сломается. Покачав головой, Вэй Ин полностью оделся и заплел себе незамысловатую косу, пока Лань Чжань сооружал на своей голове аккуратный пучок. Вскоре они закончили собираться, спустились вниз и вошли в гараж, приставленный специально к дому и даже являющийся его полноценной частью. — Все. Побежали, молодой господин. Мы уже опаздываем. С этими словами Вэй Ин подошел к машине, достал из багажника сумку с инструментами и прочей мистической атрибутикой и двинулся в сторону своего мотоцикла. Рядом стоял новенький мотоцикл Сюэ Яна. Усянь подогнал ему это чудо на день рождения в прошлом году. Перекинув ногу через сиденье, Вэй Ин махнул мужу рукой: — Садись, Лань Чжань. Лань Ванцзи застыл на месте, о чем-то задумавшись, и сказал: — Я получил права. — Чего? — Вэй Ин ощутил внутри что-то вроде восхищения вперемешку с благоговейным ужасом. Старые вампиры были чрезвычайно подвержены традициям и с превеликим трудом воспринимали что-то новое. И тут его драгоценный муж, которому явно больше семисот лет, заявляет, что получил права. На мотоцикл. — Да ты разыгрываешь меня. Лань Чжань, ты что, серьезно? — Мгм. — Да ладно? — Да. После коротких раздумий Вэй Усянь коротко усмехнулся, указал на соседний мотоцикл и дразняще протянул: — Что ж, тогда поехали. И не переживай, Сюэ Яна все равно надо как-то наказывать за самодурство. Так что бери и не стесняйся. — Ты уверен? — Абсолютно. Садись и поехали. На месте еще поговорим, ладно? — Хорошо.