***
В кафе звучат отчетливые нотки свежеприготовленного кофе. В воздухе играет лёгкая музыка, которую едва можно услышать за пеленой шумных разговоров влюблённых пар, компании друзей, девочек с собачками и парней с горящими от возбуждения глазами. Каждый человек в этом достаточно большом, но уютном кафе всё ещё в восхищении от прошедшего Хэллоуина. Я слышу нечёткие обрывки фраз о костюмах, выпивке и неловких ситуациях. Всё настолько спокойно и одновременно бурно, что немного отвлекает. Последние два года я живу в постоянном движении. Уже не помню, когда у меня было больше одного дня хорошего отдыха, когда я могла бы отправиться в путешествие или просто остаться дома и ничего не делать. Гулять с друзьями или смотреть всю ночь фильм с любимым человеком. Ехать в машине в неизвестном направлении, просто потому что так захотелось. Я не могу подвести ни себя, ни своих ребят. Кстати, о ребятах. Вспомнив о том, что у меня ещё есть время, я достаю телефон и набираю номер Алисии — рыжеволосой девушки с постоянной жаждой и поиском работы. Пожалуй, она самый перспективный работник в моей компании. Когда я узнала о том, что ей предлагают должность в другой, более крупной компании, то сделала всё для того, чтобы Алисия осталась со мной. Хотя она и так всегда твердила, что с самого детства обожала продавать всё, что видит, а также у неё в комнате всю её жизнь было порядка семи картин. — Миссис Кларк, добрый день, — задорный голос Джексон раздался на противоположном конце телефонной трубки. — Я как раз разбирала бумаги и нашла небольшую несостыковку с подписями. Когда вы сможете приехать? — Я именно по этому поводу и звоню. На стол, за которым я сидела, как раз принесли горячую чашку кофе из цельных зёрен и мой любимый десерт. Молча кивнув официанту, как бы поблагодарив, я продолжила разговор. — Мне придётся задержаться в Бостоне на какое-то время. Не могу сказать точно, но, думаю, около недели. — Что-то случилось? Я могу как-то помочь? Может, связаться с Винсентом? — голос Алисии дрогнул. — Такой необходимости нет. Всё в порядке, просто сделка немного затянется. Говорить про Александра опасно. Хоть я и доверяю Алисии, она ещё доверчивее и без проблем расскажет Оливеру всё, что знает. А мне лишние проблемы не нужны. Это всего лишь помощь старому другу… Да, старому другу. — Как скажете. Я могу приехать, если вам вдруг что-то понадобится, — я слышала, как на другом конце провода девушка немного поскуливала от нетерпения. — Кто тогда останется следить за договорами? — Я могу всё оформлять и в Бостоне. Рим будет отправлять мне копии договоров. Я с ним поговорю, он согласится, это не проблема. Меня начинает забавлять порывистость Алисии, и я закатываю глаза. — Тогда скажи Риму, чтобы он оформил чек на моё имя, и закажи себе билет на сегодняшний рейс. Успеешь? — Конечно. — Тогда замечательно. В трубке раздались короткие обрывистые гудки. Я представляю, как Алисия бегает из стороны в сторону, нервно крутя на пальцах локон волос и заказывая билет, а также, одновременно с этим, упаковывая вещи в сумку. С Джексон мне однозначно будет легче. Как минимум, бумажные дела будут на ней, а с Андерсом и украденной картиной я разберусь сама. Стоило мне прикоснуться вилкой к десерту, дверь кафе хлопнула, и в проходе застыл Александр. Прошло столько времени, а его детская улыбка никуда не делать. Парень останавливает проходящего рядом официанта и, сказав пару слов, подходит ко мне. — Я знал, что ты позвонишь, — самоуверенно начинает Алекс. — Да неужели? — я закатываю глаза, устало, будто вовсе незаинтересованная в разговоре, откусываю десерт. Александр, как обычно, вовсе позабыв о нормах приличия, без разговоров присаживается на противоположный стул, а на столик уже ставят чашку горячего кофе. Нильсен улыбается, словно чеширский кот на аукционе, глядя вслед уходящей официантки, а его руки нервно стучат по деревянному столу. Неприятное чувство застревает у меня меж рёбер. — Так ты будешь рассказывать, или я ошиблась, когда решила помочь тебе? — я бросаю эти слова, желая привлечь внимание парня. Глаза Александра становятся шире, округляясь в изумлении. — Ты уже ревнуешь меня? Я думал, это произойдёт чуть позже. — Не зазнавайся, Алекс. У меня порядка тринадцати дел, которые нужно успеть закончить к середине ноября, а эти пустые разговоры только усугубляют ситуацию. — Я тебя не держу, — на миг мужчина становится серьёзным. Правда серьёзным. Таким, которым я видела его всего пару раз, не больше. И от этого мне становится не по себе. — Ты будешь говорить по делу или нет? Между нами точно застывает воздух. Мы не дышим, как и все остальные в заведении. Я слышу только лёгкое жужжание кофеварки, в которой мне приготовили кофе пару минут назад. Примечаю едва заметную дрожь губ Нильсена… Они сухие и чуть потрескавшиеся. В голову тут же лезет Оливер: его звучный властный голос, его завораживающий смех и приятный аромат. — Как пожелаешь, — обрывает Александр. — В центральном музее Бостона была украдена картина, стоимостью в шесть миллионов долларов. «Призрак ночи на пляже» тебе ни о чём не говорит? Я неуверенно кручу головой. — Мне тоже, кроме как о том, что это картина, а её автор — Сальвадор Дали. Украли её относительно недавно, а на камерах ничего нет. Абсолютно. Данные за тот день были стёрты, сторожи ничего не видели, а свидетелей нет. Единственное, что у меня есть — это список всех тех, кто был тогда в музее, но проблема в том, что в тот день было зарегистрировано самое большое количество гостей за всё время существования музея. — И совсем никто ничего не видел? — Мы подали заявку каждому, кто там был, но не получили совсем никакой отдачи. Не все люди любят проявлять гражданскую ответственность, знаешь ли. Так что придётся опрашивать каждого. А это около десяти тысяч посетителей. Ты всё ещё уверена, что готова взяться за это дело? Я скрещиваю пальцы и аккуратно кладу на них голову, задумываясь. Тот, кто так поступил — это определённо неглупый человек, так что то, что в тот день было так много людей, — его работа. В его же интересах остаться невидимым, тем самым, которому будет уделено меньшее количество внимания. Он хочет стать частью толпы. Той самой толпы, от которой его отделяет частичка эгоизма и самоуверенности. Он думает, что мы отступим или же будем опрашивать каждого, а это ни к чему хорошему не приведёт. Что же… правила игры меняются. — Мне нужны характеристики и данные на каждого посетителя музея в тот день с самого его рождения по сей день. Александр недоумевающе смотрит на меня. — Надеюсь, ты не думал, что мы будем опрашивать каждого? — Конечно, нет, — задумчивость с лица парня не сходит. — Однозначно нет. К моей груди подкрадывается мимолётный смешок, напоминающий скорее истерический, нежели обыкновенный. Я отставляю десерт в сторону и складываю руки на столе, смотря прямо в глаза Александра. — Я отберу несколько человек, чьи характеристики более-менее будут подходить под портрет преступника, — поясняю я. Александр становится чуть более увереннее и с лёгкой улыбкой на лице отпивает глоток горячего эспрессо. — Будут тебе характеристики. Думаю, уже к вечеру. А пока у нас есть время, как насчёт того, чтобы прогуляться? У меня тут есть парочка любимых мест… Я не даю Александру закончить, аккуратно положив свою ладонь поверх его руки. — Я замужем, Алекс, — хоть мужчина пытается не подавать виду, но я замечаю, как уголки его губ опускаются. — Давай закончим это дело, и я вернусь обратно к себе домой, а? Хватит с меня приключений, но я также знаю, что ему нужна моя помощь… — Отправь мне тогда на почту все данные. Сегодня ночью я всё просмотрю, а завтра уже поедем опрашивать. Я позвоню.***
Пустая квартира встретила меня жутким холодом, играющимся у меня под ногами, и собственным тёмным силуэтом в зеркале, стоящим ровно перед моими глазами. Я вижу лишь очертания своего тела, которое, кажется, устало ничуть не меньше разума. Включаю свет во всех комнатах, дабы создать хоть какой-то уют, попутно снимая верхнюю одежду. Холод не позволяет снять свитер и чёрные брюки, приготовленные как раз для такой погоды. Зайдя на кухню, я первым делом кипячу воду в чайнике и отсыпаю в прозрачную кружку несколько ложек кофе. Целый день я провела, катаясь по всем уголкам Бостона, узнавая самые разные факты от экскурсоводов или от обычных прохожих. Народ здесь, как мне показалось, достаточно сильно отличается от нас. Вообще, путешествуя последние два года, я побывала во многих уголках мира, однако так и не успела съездить в Нидерланды. Поистине красивая и экологичная страна. Столько раз рвалась туда, но всё время появлялось всё больше и больше дел, которые я была обязана делать. Окончательно приготовив кофе, я достаю телефон и смотрю на последние звонки. Алисия, Оливер… Оливер… Думаю, следует ему позвонить… наверное. В телефоне некоторое время звучат слишком долгие гудки, а после встревоженный голос Оливера заставляет меня напрячься. — Привет, любимая, — почти шепчет мужчина. — Надеюсь, я не разбудила тебя?.. — мне уже не нужен никакой кофе. Я с неприязнью смотрю на него и отворачиваюсь, оперевшись о барную стойку. На кухне только лёгкий полумрак. Темнота, в которой можно разглядеть всё, что угодно. Даже собственные потаённые страхи, готовые вырваться наружу в любой момент. Мы видим их, хотя искренне пытаемся не замечать. Ведь, увидев их, редко когда сможешь принять и впустить их в себя. Люди боятся себя и своих страхов. Инстинкт самосохранения, который я так ненавижу. Это довольно часто мешает работе. Например, уже несколько дней я не могу решиться пойти на сделку с дьяволом, получив за это огромные деньги. А ведь нужно лишь сказать то, что он просит… — Конечно, нет. — Так скучал по твоему голосу, — чуть ласковее мурлычет Оливер. В груди тут же становится теплее, а в комнате будто становится светлее. — В Сиэтле без тебя стало так пасмурно… Город однозначно не хотел тебя отпускать. Как ты? — Мне так тебя не хватает, — я обхватываю себя руками, словно это оковы, способные защитить меня от всех невзгод и проблем. — Не хочешь приехать? Здесь готовят весьма вкусный кофе. Зерновой. Как ты любишь. В холодной трубке телефона гудит неприятное молчание. От невыносимости ожидания я закусываю щёку и мгновенно ощущаю привкус крови на языке. Сколько мы так молчали? Пять секунд? Десять? Может, минуту или две? Я не помню. Понимаю только то, что это было слишком долго для того, чтобы ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. — Прости, у меня тут образовались непредвиденные проблемы… Может, как-нибудь в следующий раз мы с тобой вместе слетаем в Бостон? Походим по магазинам, кафе и ресторанам… Из нас выйдут неплохие туристы. Мне хочется так много сказать… Так много кричать от несправедливости и обиды… Но единственное, что я нахожу правильным — это согласиться и отключить телефон. Я обхожу всю квартиру в поисках хоть какого-нибудь алкоголя, однако ничего подходящего не нахожу. Мне приходится набросить на себя чёрное пальто, максимально скрывающее меня, потому что сейчас мне совсем не хочется с кем-то общаться. Закрываю квартиру и быстрыми шагами направляюсь в ближайший открытый магазин. За прилавком стоит довольно милый молодой человек с коротким волосами и узкими глазами. Мы обмениваемся быстрыми кивками в знак приветствия, и я иду к прилавку с разными видами вин. Задерживаюсь на некоторое время для того, чтобы вспомнить наставление Оливера при выборе качественного вина, но в голове только пустота. Протягиваю руку к самой ближайшей бутылке, так как уже потеряла всякую надежду на хороший выбор. — Это не советую, — меня останавливает голос незнакомого молодого человека. — Оно, конечно, сухое, но даже слишком для такой цены. Вот это самое оптимальное, — мужчина протягивает мне бутылку полусухого вина, сделанного в Италии. Я неуверенно улыбаюсь и забираю алкоголь. — Меня, кстати, Каир зовут. А вас? На секунду я была готова сказать своё имя, однако вовремя одёрнула себя. Я слегка прищуриваюсь, осматривая мужчину. Чёлка белых кудрявых волос спадают на глаза Каира, и он немного раздражённо поправляет их. Скулы чётко очерчены, а глаза… Глаза… Они излучают такой свет, который, если бы мы оказались в тёмной пещере, смог бы осветить нам дорогу. — Агата. Спасибо за помощь, — я расправляю плечи и приподнимаю подбородок, чтобы лучше видеть. — Простите, если помешал вам. Я бы просто не смог простить себе, если бы вы купили это вино, а я бы ничего не сказал. Я делаю одно предположение, сделанное на почве единственного факта. Глупо, не правда ли? Однако именно так мы обычно и оказываемся правы. Рискуя, ты открываешь для себя новые возможности. Погубят они тебя или спасут — это уже неважно. Это будут проблемы будущей тебя, а не сегодняшней. — Вы из Италии? Я застаю Каира врасплох. Сначала парень изумлён и даже ошарашен, но вот спустя секунды он уже с небольшой гордостью и признанием несмело кивает головой. — Вы довольно проницательны, Агата. И, прошу, давай на «ты»? Улыбка аккуратно ложится на мои сухие губы. — Как пожелаешь, Каир, — я выдержанно киваю головой в знак признательности и отдаляюсь в сторону кассы. Расплатившись и попрощавшись с новым знакомым, я через несколько минут уже оказалась дома, с полным умиротворением закрывая входную дверь. Зайдя за порог, мои ключи неожиданно падают, и я с опаской смотрю на свои руки, поставив бутылку вина на ближайшую полку. Ладони беспрестанно трясутся, что резко возвращает меня в те времена. Вот уже полтора года я ни разу не испытывала такой тревоги, а мои руки были спокойны, как после двухнедельного отпуска. Так что произошло сейчас? Несмотря на отсутствие выходных, постоянной работы и стресса, мои руки не тряслись… В груди застревает неприятный комок неконтролируемого страха. В последний раз, когда я была в таком состоянии, мы ещё переписывались с Александром и Рейчел… Прошло так много времени. И вот, Алекс снова вернулся, и во мне начинает творится чертовщина. Я подхожу к дивану, захватив бутылку вина и компьютер, и ложусь, укрывшись пледом. Мои руки всё ещё трясутся, да мне бы не было так страшно, если бы это происходило со мной постоянно. Однако единственное, что со мной происходит — это всё самое невообразимое и ненормальное. Открыв компьютер, я увидела письмо от Алекса с прикреплёнными для обработки дела файлами. Что же… это будет долгая ночка.***
Утро в Бостоне встретило меня жутко неприятной погодой: безжалостный дождь с обрывками жёлтых листов, беспощадно сорванных с деревьев, жуткий холодный ветер, способный сдуть всё на своём пути, скользкие от дождя дороги, на которых, кажется, можно беспроблемно поучаствовать в досадной аварии. Вчера ночью мне всё же удалось отобрать нескольких кандидатов на признание «Худший преступник двадцать первого века». К такому большому объёму работы я привыкла, хотя обычно на следующий день мне удаётся поймать момент и поспать некоторое время, но здесь времени нет. В Сиэтле моя жизнь, по которой я уже скучаю. Андерс всё ещё ждёт моего ответа, а я даже не успела хотя бы просто подумать об этом. Подумать о гадких последствиях, если я соглашусь на сделку, подумать о реакции Рейчел и Александра… Ведь Андерс убил близких им людей… Мы договорились с Алисией, что мы с Александром заберём её, когда будем разъезжать по всем уголкам города в поисках возможных преступников, так что я стараюсь побыстрее накинуть на себя пальто и шарф и выбежать к Александру, что явно уже раздражён.***
Ехать за Алисией оказалось куда веселее, чем я думала. Александр не упускал возможности отпустить очередную глупую шутку или задать какой-нибудь незначительный вопрос, явно пытаясь разрядить обстановку. Мы остановились около небольшого ничем не примечательного домика, рядом с которым уже стояла довольная рыженькая девушка. Её волосы, как всегда, связаны в свободном пучке, передние, слегка волнистые локоны свободно развеваются на сильном ветру. — Ну что? К какому подозреваемому едем сперва? — бодро спрашивает Алисия, только она оказывается в машине. — Пока летела в самолёте — просмотрела все возможные маршруты Бостона, так что, если понадобится помощь, красавчик, обращайся. Александр лишь по-глупому поиграл бровями. Девушка жизнерадостна, несмотря на гадкую погоду или ситуацию в компании. Не передать то, сколько раз она спасала меня от перегорания. — Лорейн Томпсон — девушка тридцати двух лет. Работает художницей. Рисует очередной бред, который обычно разлетается на аукционах за миллионы, однако здесь что-то пошло не так, — парень делает паузу, проезжая непростой поворот, — практически никому не известна. Следовательно, мотив понятен. В зеркале заднего вида замечаю, как Алисия недоверчиво отвела взгляд в сторону, но тут же присела ближе, наверное, чтобы лучше слышать. — Вам не кажется это странным? — Алисия смотрит то на меня, то на Нильсена. — Что именно? — спрашивает парень. — То, что мы знакомы всего минуту, а ты уже смотришь мне в рот, или то, что она в тридцать два года будет воровать картину лишь потому, что её никто не признаёт? Джексон сжала губы и смущённо отвела глаза, но так и не отодвинулась. — Это вполне хороший мотив, так что не нужно скидывать её со счетов, — вмешиваюсь я. — Ситуации бывают разные. Ей могли помогать. — Сейчас и узнаем. Мы подъехали к небольшому домику в тёплых цветах и обильном количестве растений. На лужайку выбежала чуть полная девушка. Её причёска была ужасна: волосы лезли во все стороны, а корни были отросшие. Под глазами я приметила фиолетовые синяки. Сама девушка была в недорогом платьишке, напоминающее скорее бабушкино, нежели девушки в самом расцвете сил. — Что вам нужно?! Проваливайте прочь, негодяи! — взревела девушка, в глазах которой заиграла безжалостная ярость. — Прошу, успокойтесь, мадам, — нежным голосом заговорила Алисия, — мы приехали к вам за помощью и будем очень признательны, если вы нам её окажете. — Как вы, возможно, знаете, недавно была украдена картина. «Призрак ночи на пляже» вам что-то говорит? — я стараюсь говорить чётко, медленно и аккуратно. Нельзя спугнуть её. После этих слов мисс Томпсон неуверенно сжалилась над нами и впустила в дом. Обстановка напоминала опустевшую квартиру перед переездом: голые стены, некоторые углы были заклеены газетами, единственный подранный диван, на котором сидел маленький мальчик, всё сильнее прижимая к себе колени. Его глаза еле выглядывали через белоснежные, ровно-прямые волосы. В комнату вбежал мужчина сорока лет, смею предположить, что это был муж Лорейн. Мужчина что-то шепнул на ухо мальчику, и тот убежал в комнату, из которой только вышел муж подозреваемой. — Что здесь происходит? Кто они, Лора? Девушка крепко обнимает своего мужчину. — Всё нормально, Шон. Они приехали, чтобы взять у меня показания насчёт украденной картины. Мужчина криво улыбается и вспыхивает от злости. — У нас автобус через двадцать минут, Лора, — Шон говорит спокойно, но, кажется, будто кричит. Это сродни шипению змеи, что готова наброситься на тебя в любой момент. — Я знаю… Мы успеем, Шон. Не переживай. Иди собирать Пита. Лорейн несмело улыбается и возвращается к нам. — Задавайте свои вопросы. Только быстро, — девушка оборачивается, когда слышит, как Шон выходит из комнаты. — Прошу. Мы с ребятами переглядываемся, и я уже вовсе не уверена, что то, что мы делаем, вообще благоразумно. Вся эта ситуация мне жутко не нравится. — Так, ладно, — начинает Алекс, — Лорейн, где вы были в день пропажи картины? — Я была в музее. Вы ведь это знаете, не так ли? Мы снова переглядываемся. — Так, слушайте. Я к картине не прикасалась, и она мне даже не нравится. Когда я уходила, то даже не поняла, что что-то произошло. Всё было совершенно обычно. Единственное, чем я могу вам помочь — это тем, что я видела, как какой-то мужчина в кепке и чёрном пальто слишком долго смотрел на «Призрак ночи на пляже». Кто это, — я не знаю. Чего он хотел, — я не знаю. Это всё? Если я не задам этот вопрос, то мы сделаем всего лишь половину работы. — Тот мальчик, — я кидаю взгляд на комнату, в которую убежал ребёнок, — ваш сын? Примечаю, как девушка прячет руки за спину. — Возможно. Я складываю руки на груди и нервно кусаю щёку. Вижу, как Лорейн не уверена в том, что это стоит говорить. — Но в вашем деле не указано, что у вас есть ребёнок. По щекам девушки начинают стекать слёзы. Я вижу, что Лорейн пытается убрать их тыльной стороной ладони, но они не прекращаются, и от этого она лишь начинает больше плакать. — Эй-эй-эй, всё хорошо, — я аккуратно кладу ладонь на плечо подозреваемой. — Всё нормально, слышите? — я пытаюсь поймать взгляд девушки. — Этот вопрос не относится к делу, но, ответив на него, вы нам, возможно, поможете. Мы ничего вам не сделаем, Лорейн. Как и вашему сыну и мужу. Девушка сжимает глаза и достаёт белый платок из кармана платья. Она, несмотря на трясущиеся руки, вытирает слёзы и аккуратно прячет его обратно. — Я забеременела Питом, когда мне было двадцать шесть лет… В те времена мои работы хотя бы иногда, но покупали. Появление Пита означало быть моим уходом из сферы, ведь, когда у тебя ребёнок, ты априори не можешь работать так же, как и раньше. Люди, которые на постоянной основе покупали у меня работы, сказали, что откажутся от моих услуг, если я рожу, — новые слёзы падали на холодный пол. — Мы с Шоном решили притвориться, будто я сделала аборт, на деле же мы не зарегистрировали Пита… Когда моя работоспособность всё же уменьшилась… серьёзные люди прознали про наши дела и начали охоту на нас. Они жаждут нашей крови… Они зовут себя… «Багровый след», — последние слова Лорейн прошептала едва слышно.***
Мы ехали слишком тихо для людей, узнавших так много информации. Я думала лишь о том, что теперь станет с Лорейн, Шоном и Питом. Им приходится вечно скрываться от тех, кто просто хочет веселья. Иначе их поступок я просто не способна оправдать. Гоняться за людьми лишь потому, что те хотели своего счастья… Я смогу им помочь, как только окажусь в Сиэтле. Уверена, что и Оливер им не откажет. Думаю, у Лорейн отлично получится жить спокойной размеренной жизнью. — Что-то здесь не то, — растерянно говорит Алисия, оглядываясь назад. — Что такое? — твёрдо спрашивает Алекс, вглядываясь в зеркало заднего вида. — Этот автомобиль едет за нами уже около двадцати минут… Мы успели проехать восемь поворотов и даже остановиться купить воды. Они всё это время были у нас на хвосте. Краем глаза примечаю, как Александр начинает нервничать. Его пальцы сильнее сжимают руль автомобиля, глаза его устремляются прямо на дорогу. Видимо, люди, сидящие в той машине, догадались, что мы заметили их, так как автомобиль резко взревел и начал ехать быстрее. — Быстрей! Газу, газу! — безжалостно кричит Алисия, слегка ударяя Александра в плечо. Я чувствую, как начинает неприятно сосать под ложечкой, смотрю на ладони и вижу, как они трясутся так, будто живут своей жизнью. Я не в состоянии их контролировать, так что хватаюсь за сиденье, чтобы хоть как-то это скрыть. — Они догоняют! Быстрей! — Сам знаю! Замолкни, — проворчал Нильсен в ответ. Машина, кажется, перестаёт слушаться Александра. Колёса непослушно скользят, и я вижу, что даже Алисия, что минуту назад была готова сама сесть за руль, теперь с нескрываемой тревогой вжимается в кресло и нервно посматривает назад, наставляя Александра. — Послушай меня, Александр, — произнесла Алисия, — я знаю эти дороги. Сейчас будет поворот направо, повернёшь, а потом сразу налево. Так мы загоним их в поток машин, — заверила Джексон. — Сам разберусь, — буркнул мужчина. В ушах резко зазвенело. Заднее стекло автомобиля разбилось вдребезги, и Алисия, не выдержав, закричала. Я лишь сильнее вжимала пальцы в кресло, скрывая то, как сильно они трясутся. В животе тянуло от небеспочвенной тревоги, а на языке застыл горький привкус страха. Перед глазами всё мутнело, но отключаться было нельзя. Кровь застывает в жилах, сердце отчаянно бьётся, уже готовое вот-вот остановиться. — Делай, как она говорит! Сейчас не время для гордости! — закричала я. — Я ей доверяю, а значит, и тебе придётся. Александр на мгновение обернулся на меня, и его глаза сузились, то ли от гнева, то ли от страха. Однако я видела в них только беспокойство. Я повернула голову назад и заметила, как автомобиль приближается всё ближе, и расстояние между нами всё меньше и меньше. Ещё три секунды, и нужно поворачивать. Раз. Пуля звенит совсем рядом с ухом, пробивая стекло рядом со мной. Я пытаюсь взять над собой контроль и делаю два глубоких вдоха и выдоха. Немного помогает. Два. Вижу, как парень мнётся. Алекс привык доверять только себе, но настало время довериться и мне. Три. — Давай! — кричит Алисия. И Нильсен резко делает поворот направо, а после сразу налево, заворачивая за угол и проезжая поднятый шлагбаум. Мы врываемся в поток машин, и, взглянув назад, мы с Джексон видим, как шлагбаум опускается прямо перед серым автомобилем. Следующие сорок минут мы едем в подавляющей тишине. Лишь беспрестанный дождь даёт нам знать о том, что всё это реальность. Мимо нас редко проезжают машины, однако ни одна из них даже отдалённо не напоминает ту, которая за нами гналась. Кажется, я запомнила её надолго: серый оттенок, горящие, точно глаза, фары, пропитанные яростью, небольшая вмятина на бампере… и я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в марках машин, однако я могу с точностью заверить, что это был Jaguar XJ. У нас с Оливером была такая машина до тех пор, пока мы не решили продать её и купить более выгодный вариант. Я ловлю себя на мысли, что трясусь, как осиновый лист, так что мне приходится обхватить себя руками, дабы хоть как-то скрыть это и почувствовать себя в безопасности. Александр даже не смотрит на меня, в его глазах ясно читается… ничего. Неизведанная пустота злостно бушует в нём. Мужчина сосредоточенно вглядывается в дорогу, на которой становится всё меньше машин. Оборачиваюсь назад и замечаю, как Алисия умиротворённо дремлет. Её руки спрятаны в карманах, а рот чуть приоткрыт, глаза плотно закрыты. Вид настолько спокойной девушки меня также слегка подбадривает, поэтому я облокачиваю голову на стекло и прикрываю глаза. — Прости меня, — неожиданно проронил Александр, всё также смотря лишь на опустевшую дорогу. Я недоумевающе гляжу на парня. Сон постепенно улетучивался. — Я подвёл тебя, — уголки губ Нильсена медленно опускаются. — Обещал, что буду защищать, но не смог, — горькая усмешка отдаётся эхом по всей машине. — В очередной раз не смог, — повторяет парень. — Прости, что не звонил… Ситуация с Оливией оказалось куда сложнее, чем я мог предположить. Я молчу: мои глаза отчаянно опускаются на крепко сжатые пальцы мужчины, горло сжимают тисками, а в груди начинает неприятно мучительно ныть. Это ты прости меня. Два года назад я была такой дурой… Да и сейчас такая, однако хотя бы признаю это. Мы играем с чувствами друг друга, делая больно снова и снова. И, главное, мы не останавливаемся. Это самое страшное. Мне не передать, как не хватало твоих объятий по ночам первые месяцы, как я рыдала в ванной от безысходности и просила лишь одного — нашей встречи. Но ты только молчал в трубку телефона, а потом желал спокойной ночи. Я не знаю, что происходило с тобой в те моменты. Понимаю, что когда осуждают твою маму за убийство, у тебя не всегда есть время, но не настолько же… В голове звучит собственный пронзительный крик, перед глазами заплаканное лицо со стекающей тушью по щекам, глубокие синяки, взлохмаченные волосы, в которые я секундами ранее запускала трясущиеся пальцы. В груди снова становится пусто. — Всё в прошлом, — я шепчу, сжимая глаза и отворачиваясь вновь к окну. — Всё давно в прошлом, Александр.