Колония любовного режима

Би-2 — А мы не ангелы, парень

На следующий день Антона снова выводят из камеры. Он понимает, куда его ведут. В тот кабинет, отделанный коричневыми тонами. Есть одна проблема: что отвечать на вопрос? Ответы оставляют желать лучшего. — Ну что, подумал над ответом? — тон Арсения до крайности недовольный. — Я уже отвечал, я не виновен. И я больше не бьюсь за справедливость, я смирился, что мне нужно отсидеть, и… — Ты опять не поздоровался, — Арсений переходит почти на крик, подходит к двери, открывает и обращается к конвоиру, — пойди, погуляй. Отвечай, — Арсений срывается на крик, Антон аж вздрагивает. — Я просто хотел спросить, что произошло, — на порядок тише отвечает Антон. — Что, дофига смелым себя почувствовал? Думаешь, можешь язвить, дерзить, как вчера? Или отрицать все, как сейчас? Антон лишь молчит. Громкий голос Арсения вгоняет в ступор, унижает всеми возможными способами. Сказать слово страшно. От вчерашней уверенности не осталось и следа. Страшно. Очень страшно. Что сейчас будет? Покричит и успокоится? Ударит? Будет больно. Ничего. Хуже положение дел вот это, когда ты так стоишь, как беззащитный котенок, не способный отвертеться от мальчуганов, кидающих в него камнями. Ты чувствуешь себя беспомощным, да даже бесправным, да даже пустым местом, как будто ты не имеешь никакого морального права на жизнь, как будто ты человек третьего сорта, как будто тебя можно отдавать на убой, как кормовой скот. Из уст Арсения летит множество оскорблений, а Антон всё так и молчит. От этого молчания Арсений заводится ещё сильнее. Щелкает защёлка. Арсений поворачивается лицом вглубь кабинета. Он смотрит очень пристально на Антона. Арсений крепко обхватывает сзади шею заключённого и ведет его за собой. Арсений садится на кресло и силой опускает Антона на колени. Антону страшно. Но ещё больше он боится перечить сотруднику. Очень уж тот его запугал. Антон уж было хочет пересилить себя и возразить, но не успевает окончательно решиться. Арсений дает Антону подзатыльник, Антон жмурится от боли, а в этот момент Арсений толкает его голову прямо к своему паху, вдавливает. Антон охреневает. Он чувствует, как под его лицом напрягаются мышцы чужого тела. Арсений толкает голову заключенного, водя ей по зоне паха. Лицо Антона очень неприятно трется о грубую ткань джинсов. Арсений отталкивает голову Антона, лицо которого выражает крайне не приятные эмоции. Арсений расстегивает ремень, пуговицу, ширинку, стягивает штаны, чуть приподнимаясь на стуле, и остается в боксерах. Он снова притягивает голову Антона, вжимает в пах. Антон ещё сильнее чувствует своим лицом возбуждение сотрудника. ещё больше он чувствует отвращение. Но он не может сопротивляться. Боится. Не знает, как. Будет сопротивляться — будет хуже. Арсений снова силой отталкивает Антона, и уже стягивает трусы. Член Арсения стоит колом. Арсений медленно притягивает голову Антона, заставляет того открыть рот, насаживает голову Антона на свой член. Антон закрывает глаза, дабы как минимум не видеть это отвратительное действо. Арсений направляет Антона, тот под давлением (моральным и физическим) скользит полостью рта по члену. Он совсем не двигает языком, не хочет доставлять удовольствие этому сволочу, он старается как можно дальше мысленно уйти от этой ситуации. Арсений откидывает голову в наслаждении. Он ускоряет толчки головой Антона и погружает член все глубже, в какой-то момент доходя до глотки. Горловой минет от заключенного. Ему можно. Ему кайфово. Арсений уже с большой скоростью вбивается в горло Антона, который периодически откровенно давится членом. Арсений периодически дает Антону "передышку", но только на несколько секунд. Спустя пару минут энергичных толчков Арсений близится к оргазму. Он вдавливает голову Антона в себя, останавливая толчки на полной глубине. Арсений кончает прямо в горло, не спуская руки́ с головы заключенного, не давая отстраниться, заставляя проглотить всю сперму. Антон находится в своеобразной мысленной отключке. Его просто используют как надувную секс-куклу, только живую и имеющую чувства. И что он чувствует сейчас? Да ничего. У Антона нет никакой жалости к себе. Не никаких других чувств. С ним просто что-то происходит. Происходят какие-то действия в его жизни, а он ничего не чувствует. Все его чувства: человеческое достоинство, гордость, любовь к себе (в хорошем смысле) просто взяли и выбросили на помойку, перед этим поимев (в прямом и переносном смысле). Арсений натягивает одежду и выставляет Антона за дверь кабинета. Вот и бесчувственное тело Антона тоже выбросили на помойку. Антон ошибся. В этом человеке не то, что нет ничего святого, в нем нет ничего человеческого. Это не человек, подонок. Он пользуется своим положением, чтоб самоутверждаться за счет бесправных по отношению к нему заключённых. В камере Антон уже второй день подряд практически не разговаривает с соседями. Антон уже не замечает, как в руках появляется сигарета, вторая, третья. Счёт им потерян. Антон пьёт приготовленный сокамерниками чифир. Горько. Аж передергивает от концентрации заварки. Но в сочетании с сигаретами немного помогает расслабиться и отвлечься от произошедшего. Пиздец, какой же пиздец происходит. Нет, Антон не научился разбираться в людях. Лучше б и не пытался. От сказочки Антон улавливает лишь отдельные фразы. Женя говорит что-то про Владимир. "То, что там делают с людьми, ужаснуло бы создателя холокоста"… "заставляют молчать весь карантин"… "выговор за расстёгнутую пуговицу"… Очень напоминает положение Антона. Антон всю ночь надеялся, что эта выходка будет единственной (и неповторимой). Но его опять тащат в этот противный, осточертелый кабинет. Сокамерники совершенно не понимают, что Антона так таскают по кабинетам. Антон практически всё время молчит, отговаривается, лишь бы не расспрашивали. На самом деле, очень хочется кому-нибудь выговориться. Да нет такого человека. Нет ни в заключении, ни на воле. И даже матери, которой он доверяет, не смог бы такое рассказать. А хочется, чтоб был такой человек, которому можно рассказать все безо лжи, и ничего не скрывая… Когда открывается дверь в кабинет, Арсений наматывает круги по кабинету. — Здравствуйте, гражданин заместитель начальника, — чуть ли не жалобным голосом цедит Антон. — Запомнил? — напор и давление передает интонация, — Отвечать на мой вопрос будешь, или мне ещё раз тебе объяснить, каково не слушать начальство, а? Антон молчит. Он не знает, что говорить. Правду сказать пытался, да к чему это привело. Врать и клеветать на себя совесть не позволяет. Вот и остается с опущенным взглядом стоять и ждать у моря погоды. А в данном случае — бурю, ураган, смерч, не меньше. Остается только надеяться, что его совсем не утопит. Антона кидают на диван. Он медленно моргает, и вот уже противный, ещё мягкий член устремляется к его губам. На этот раз Антон пытается повернуть голову в сторону, на что получает серьезный ответ. Арсений хватает его за горло и начинает душить. Не сильно, чтоб не оставить следов. Но Антону это ощущается. Сильно не хватает воздуха. Антон еле-еле выговаривает просьбу прекратить. Арсений прекращает. Но со словами "вот и не сопротивляйся". Член погружается в рот, Арсений двигает бедрами в размеренном темпе. Когда он кончает, сперма остается на языке Антона, Арсений снова хватает того за горло со словами: — Глотай, глотай и думай ответ на мой вопрос. Антон находится в странном состоянии. Он сидит на своей кровати, мысленно находясь за пределами планеты, картинка, стоящая перед глазами кажется нереальной, будто ты смотришь в камеру, находясь далеко не в этом помещении, как будто всё происходит не с тобой, а с персонажем, за которым ты лишь наблюдаешь. Антон сидит почти обездвижено, лишь изредка моргая. Он не отвечает переживающим сокамерникам, он почти не слышит, о чём они говорят. Мысли заглушают шум вокруг. Когда же Антон слышит звуки, то не может понять смысл сказанного.