***
Когда мы придём? — прохрипел Родион, неся своё заёбанное тело на ватных нога. Да блять, почти пришли- отсёк Альфред — тебе настолько холодно? Май месяц, уже даже конец, но стоило бы только быть зиме, ты на сто процентов гонял на распашку, с подворотами и в кедах, которые уже полностью промокли. Это другое. Да-Да — подходя к подъезду, достаёт ключи и открывает домофонную дверь.- проходите, мамзель " я сдохну от холода, словно пьяный подросток в минус 30, уснувший в снегу». — придерживает дверь. Тц, я тебя ёбну когда- нибудь. — заходит в подъезд, вызывает лифт. Чёрт почему этот подъезд цел? где рисунки какоё-нибудь шпаны, на подобии «ты лох», а внизу ответочка «сам такой», или же друга херня. Из мыслей выбивает приезд лифта, а ещё толчок, мол, «иди уже». даже лифт цел-прижимается к стенке лифту. ты о чём? — риторический вопрос. нажимает на кнопку 14 этажа. Давящая тишина. Лифт поднялся. оба вышли и ввалились в квартиру. — Катись в комнату, там поговорим. И, пожалуйста, не визжи на весь этаж, помилуй хотя бы соседей. -А если я вновь начну орать? успокоительное есть, или ты так же меня хуярить будешь? — разувается. — передразнивает — «успокоительное есть, или ты так же меня хуярить будешь? " к твоему сожалению, у меня есть только «пустырник (1)» и «Флуоксетин (2)», да вот, только они столетней давности. — жаль — берут за запястье и ведут в комнату. — что-ж, с кего мне начинать своё повествование? Начну с главного. В детстве ты был достаточно, даже слишком жестоким ребёнком. Предлагал ловить уличных животных, снять скальп, сука, с живых. Ломал им конечности, душил, потрошил и выкалывал глаза. Даже не дергался, когда всё это проделывал. Избивал палкой кого-нибудь из таких же, как и ты. Ходил по разбитым стёклам, закрывал клаустрофобов в мелких помещениях, как же ты обожал эти крики… Какого чёрта почти все взрослые закрывали на это глаза, когда узнавали? А та последняя, по сравнению с ранее озвученным, детский лепет.***
Тёплый летний вечер. На небе ни облачка, чистое, словно только что выпавший снег. Сквозь густую крону деревьев пробиваются последние лучи уходящего солнца. Воздух чист и свеж, он пахнет хвоей и цветами. Вокруг тишина, лишь хруст сухих веток и голоса детей рушили её. Обрыв, их цель — чёртов речной обрыв. ? : Куда мы идём? — маленький мальчик, чьи короткие, слегка вьющие волосы напоминают солому, а глаза — словно море в ясный денёк. Голос, словно колокольчик, такой же звонкий, жизнерадостный. — В одно красивое место, очень хочу его тебе показать. Я уверен, что раньше ты его не видел. Там нет глупых взрослых! Там можно играть во что угодно и сколько угодно! Там нет правил! Это же чудно! — глаза второго мальчика тут же загорелись сильнее- Можем играть в прятки, догонялки, лазать по деревьям и играть в много-много других игр! Кстати, остальные ребята там уже играют. давай ускорим шаг? — добрая улыбка расплылась на лице, протянул руку. ? : Да, давай! — даёт руку. Те двое быстрым шагом направляются к месту. И вот он, обрыв. Это место было и впрямь великолепным. И подходят к речному обрыву… Естественно, тут нет никого. ? : а.где все? — потеряно, и чувствуя себя обманутым, он, не успев обернуться, летит в свободном полёте в эту пропасть. Тело падает на скалистый берег, разбиваясь на куски… — Псих конченный. Ты убил ни в чём не виновного ребёнка, а для чего? А помнишь, как рыдала его мать, она опрашивала всех, мол, «где мой ребёнок, вы случайно не видели его». А что ей ответят? Да ничего. Никто, почти никто, не знает. Или как его голову кто-то подсунул под дверь. Даже звук издать не могла… На следующий день его собирали по кусочкам, в этом момент вы уже съебались куда-то. На тебя тогда все и подумали. — В ответ молчание. — Молчи дальше. Спасибо, что ты съебал тогда подальше от тех мест. Как же тебя там ненавидят. Причина всех бед и смертей. Что у тебя на уме тогда было? А сейчас что? Как ты живёшь вообще? — Брагинский и слова связать не может, не двигается, глаза расширены, направлены в одну точку. -ну ты чего? — берёт того за плечо — ты этого действительно не помнишь. , Что, настолько всё плохо? — этт-то н-Нне я е-его так. — а кто? Ты знаешь, кто это? Расскажи, а то мы были всё время в заблуждении. -шепчет — как ты думаешь, твоим типо «родственникам» хочется вообще быть с тобой знакомыми? Знаешь, детей же пытаются не подпускать к животным, кто-то же навредит, скорее всего. С тобой таже херня, только тебя ни к одной живой душе нельзя подпускать. судорожно глотает воздух, губы дрожат. Отрывисто, срываясь на крик. — Какого ты тогда сейчас передо мной, раз «тебя ни к одной живой душе нельзя подпускать»?! ты там спрашивал, как живётся? Прикинь, просто отлично. Дома я полностью один, меня никто не трогает и не ждёт. Стены разъебаны и пропахшие табаком, как я. Меня не мучает совесть, если она у меня вообще есть. Мне попросту похуй. Спать правда невозможно. Шум или инсомния, хотя чаще всё-таки подростки или алкашня. Первый этаж же. А последние дни пиздец какой-то. «Я дома!», или рыдать и ржать из-за неизвестной хуйни. То переклинит, ты мои руки видел? сука, это всё из-за тебя. Этой чёртовой системы. Я ненавижу вас всех. Я ненавижу себя. Плевать, что там думают остальные. Нет никого и ладно. Почему мне вообще надо об этом волноваться? Меня никогда и не любили. «мешок для битья», как ты выразился ранее. Хах, я был потерян в себе изначально, что аж на Google maps не найти. А после того.эпизода? После переезда… — ты через пару день отца грохнул. — откуда ты знаешь.? -твоя любимая сестрёнка сказала. Ты её и видел вчера. Как же это произошло? — он был тогда абсолютно пьяном состоянии, походу понял, что это всё из-за меня, орал на меня и избил, аж ни то, чтобы пошевелиться, даже дышать невозможно. А перед этим заставил почти всех покинуть дом, " это не для ваших ушей». А она, походу, это как-то услышала. Дальше я тебе ничего не скажу, раз у тебя есть такой хороший рассказчик, как «Валентина». — пытается убрать чужую руку- отпусти. Тот послушно опускает. Вздыхает. — Не такой уж из неё и хороший рассказчик. Из неё это всё пришлось вынимать, не хотела говорить, хах — почти шёпотом — тем более о тебе. — Она меня очень сильно любит, ты просто этого не знаешь — явно сарказм. Я могу домой пойти, или же мне тут сидеть дальше? — усмехаясь задаёт Брагинский. — нет ну если вы явитесь сегодня хотя бы ко второму уроку, а ещё уверены, что дойдёте, то ты знаешь где дверь. — А если я не приду ко второму? — Без если. Приходишь ко второму и не позднее. лучше всё же сделай, что от тебя требуют, нервы то у тебя не железные, да и нет их у тебя толком. — да бля, почему? — а почему мне нужно тебя «отстранять» от школы? -вздыхает- Мне с тобой как мамочка с ребёнком ходить? — Нет, спасибо. Кхм, тут есть одна делема. короче, у меня с собой на проезд денег нет. Одолжишь? Тот молча протягивает купюру номиналом в 500 рублей- чёрт с тобой, можешь не возвращать. — ух — забирает протянутую купюру, усмехаясь — с вами приятно иметь дело. Коридор… Просторный и светлый. Его стены были а-ля «Николай Соболев», красная кирпичная кладка. Пол выложен гладкой, отполированной до блеска керамической бежево-белой плиткой с незамысловатым узором. Рядом с входной дверью стоит шкаф-купе с аккуратно сложенными вещами. Подхожу к своей обуви, поднимаю и подхожу к стулу. Это были высокие кеды с потрепанной подошвой коричневого цвета. Присаживаюсь, оставляю один кед на полу. Нога на ногу, на втором кеде ослабляю шнуровку, пытаюсь обудь, поддевая пальцами. Проделываю ту же махинацию со вторым. Альфред открывает входную. — дойдёшь и сядешь сам, автобус 771 и до конечной. Если что, ходит раз в 10 — 15 минут. — Ага, понял. — встаёт, подходит к своему любимому уёбку на всю свою жизнь — не хочешь меня на прощание поцеловать? Усмехается — да иди ты. Нет. Не хочу. — Жаль. — Ни капли не жаль — намекает на дверь. — Да иду я- Выхожу за пределы квартиры. Дверь закрывается. Слышен лишь звук закрытия двери и тихая ругань. «Тц. Ты не лучше " Раз, два, три, четыре, пять. Хм, почему бы и нет, собственно говоря? Пройтись, внести хотя бы какое-то разнообразие. А то либо спишь, либо сидишь, а тут аж целая прогулка с 14 до 1 этажа. Шаг, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцати, двенадцать, тринадцать… Хочу оказаться в своей комнате, уснуть и проснуться только в декабре, когда на улице будут морозы, природа умрёт, уступив своё место беспощадному холоду. Всё будет в снегу…хотелось бы и самому быть под ним. Почему же не летом или осенью? Лето — яркая пора. Летние каникулы, на улице жара, гуляй днями и ночами. Съезди с близкими куда-нибудь. Ну или познакомься уже с кем-то! А то один, никому и даром не нужный. Ага, нет, спасибо. Осень — всё постепенно помирает, некоторые птицы улетают в тёплые края. Дни становятся короче, ночи — длиннее. Холодает. Зима… Она убила всё. Поднимаю глаза. На стене чёткая надпись цифры «7». — Чёрт… Вот мне больше делать нечего? И нет, оставшийся путь на лифте, нет же, дальше пешком, пол пути пройдено. Чёрт.чёрт. Мысли пустые. Как же раздражают. Но что с ними поделать? Как от них избавиться?! Или как поменять хотя бы?.. Шаг, два.Чем является твоё «существование»?
Ничем. Иногла мешаю людям
Интересное занятие.
Попытка не потерять себя окончательно, хоть и терять уже нечего. Ниоткуда взявшая пустота и… душевная боль? Она душит, невозможно уже ничего. Откуда она взялась, непонятно. Пытаешься понять, больно всё сильнее. Пытаешься заглушить её, вроде выходит, но это словно Родион заходит в класс. На него все смотрят, как будто он главный враг народа. Блять. Ненавижу, ненавижу блять. Как же я им хочу глаза выколоть. У них ещё такие лица ублюдские и слащавые. Громкие такие, блять, я хочу домой, не могу. Тошно пиздец, после передозировок и то не так плохо. — пошатываюсь, но дохожу до парты. Последняя, рядом с окном. Хах, я словно главный герой- хикка из какого- нибудь аниме. Отчасти. Хэй, привет! Почему ты вчера ушёл, даже в урок не просидя? — ко мне подходит та самая «популярная» одноклассница, главное клише. Она низкая с темноватой кожей. Одета была в теннисную юбку и в кардиган, обута в туфли модели Mary Jane. Волосы, как смоль с передними порядками, покрашенные в ярко красный. На лице нанесена «штукатурка». Классическая дефка. — а то мы слышал и там какие-то крики и смех, а потом словно испарился. Тебя это волнует? И с чего вы взяли, что это был я? — пытаюсь унять руки, холодно отрезая. Я тут вроде пустое место. Присутствую или нет, какая разница? Она берёт меня за руку и заставляет встать. Выводит из класса и тащит в конец коридора, там нет никого. Аой блять, тебе на мозга капать некому?! — Некому, извини. Км, тут такое дело, что некая часть нашего класса решила собраться у одного чела на хате, скорее всего у Генри. Ну, мы же с тобой толком и не контактируем, и тут подумали, может и тебя пригласить, неплохая возможность узнать тебя поближе. На самом же деле он им и нахрен не сдался. Причина была иной. Дошёл слух о том, что его соулмейтом является один из членов студ-совета, в которого влюблена добрая часть юных дам. Второй же слушок про нездоровую любовь Родиона к спиртным и табачным изделиям, а ещё легкодоступность к ним. Какая же подростковая «тусовка у кого-то на хате без пенного напитка, ну или же на крайняк без дешёвого вина или чего покрепче? Так из них некоторые ещё и курят, в основном электронки, но есть и те, которые курят обычные, ну как обычные, с кнопками, какой-нибудь Bont, Winstone, Marbloro и т.д. Но тут есть одно маленькое но. Ты не купишь ничего из этого, если у тебя нет ни звязей, ни 18 лет, ни ничего нет. Но а тут, одноклассник, который выглядит ну явно не на свои 15 лет, так ему ещё и продают без паспорта. И что, что вы не ладите, главное правильно попросить, а остальное — брехня. — Ну так что — девушка приблизилась к лицу парня — тебя ждать — мило улыбаясь — или нет? Понимаю, предложение резкое, но- достаёт сложенную бумажку и протягиевает и впихивает в руку парня — если ты согласен, то приходи на этот адрес сегодня в 6 вечера. Девушка возвращается в класс, прекратив корчить «добрую» гримасу. — Хах… — сжимает бумашку с адресом, шепча- повеселимся значит…