— Скажи, что твой день прошел лучше, — услышала просьбу Андрея сквозь шуршание телефона Катя. Так наивно и так по-детски, что не смогла ответить иначе:
— Мой день прошел лучше.
Ее окружала тишина номера отеля. Сквозь открытую дверь балкона пробивалась остывающая свежесть ночного воздуха. Прошел ли у нее день лучше?
Нет.
Но что-то не дало обрушить на него свои сомнения и страхи.
Сомневалась ли она в нем после всего, что он сделал. Нет. Для нее еще никто не менял свою жизнь так кардинально. Пусть она понимала, что Андрей причинил ей много боли, но эту боль он как будто перетянул на себя. С тех пор, как он открылся совету по ее просьбе, она ощущала себя защищенной, и не было места в мире, где теперь она бы чувствовала себя одинокой. Даже сейчас она знала, что он с ней. Имела ли она право сомневаться в нем – да. Он сам это сказал, чем немало ее утешил.
— До завтра, — пообещала она себе услышать его голос снова и нажала кнопку отбоя.
Она укуталась поглубже в белоснежный халат, но телефон из рук не выпускала. Он служил ей доказательством, что ей не показалось, что она действительно говорила с Андреем. Катя проматывала в голове его голос, он успокаивал ее. Днем, когда она не могла физически ощутить хотя бы крохотную частичку присутствия на свете Андрея Жданова, она боялась, что спит. И все произошедшие за последнее время события – лишь плод ее воображения.
И в это легко было поверить, ведь только сегодня она улетела из заснеженной Москвы с ее серым небом в это сказочное место с тихими ночами и синим морем. Только зачем? – задала себе вопрос Катя. Сейчас ее, как магнитом, тянуло обратно.
На второй день своей командировки Катя была по уши погружена в работу. Пиар-кампания конкурса красоты занимала времени не меньше, чем составление бизнес-плана или квартального отчета для Зималетто. Среди расписаний для моделей и составления графиков интервью ей пришлось объясниться с Юлианой.
Это произошло между делом во время фотосъемок на яхте.
— Я не в праве осуждать тебя, ты взрослый человек, Андрей, несмотря на свои поступки и дружбу с господином Малиновским – тоже, — сказала тогда Виноградова. — Но вот, что я думаю. Ты правильно сделала, что уехала. У тебя будет время во всем разобраться, привыкнуть, ведь такого развития событий никто не ожидал. Встречаться с таким человеком, как Андрей, непросто. Да, он мог измениться, но он публичный человек. Ты готова столкнуться с его образом жизни?
— Образом жизни?
— Он бывший президент Зималетто, но он есть и будет акционером этой компании. Он не последний человек в обществе, и ты должна понимать, что у него очень много знакомых. До этого вы скрывались, но теперь все должно измениться.
Катя вспомнила тот вечер в Лиссабоне. Смущение Андрея, приправленное косыми взглядами посетителей ресторана. В своем уютном островке былого счастья она совсем забыла о той пропасти, что разделяет их.
— Думаете, это невозможно, и я зря поверила, что Андрей может чувствовать что-то подобное ко мне?
— Не спеши клеить ярлыки и не доверяй чужим взглядам. Я это знаю по себе. Первый и единственный человек, к которому нужно прислушиваться – ты сама. Что сказал твой внутренний голос, когда он сделал то, что обещал?
— Он хотел верить ему, — улыбаясь собственным мыслям, ответила Катя. — Я хочу верить, что это правда, потому что не хочу думать, что ничего хорошего со мной случиться не может.
Виноградова просияла.
— Какая замечательная мысль! Катя, я считаю, именно ее ты должна запомнить и следовать ей. Женщины иногда забывают о том, что заслуживают большего.
— Но заслужил ли он заточение со мной? Что я могу ему дать? — тут же сникла Пушкарева.
— Позволь это решать ему. В конце концов, любят не за что-то, а вопреки.
Катя почувствовала, как уголки ее губ непроизвольно поднимаются в улыбке.
— Так всегда говорит моя мама.
— Веришь или нет, внешней красоты добиться легче, чем внутренней, — закончила тогда разговор Юлиана.
Но сколько бы Катя ни повторяла эти слова, как мантру, с каждым днем в ней копилось все больше и больше сомнений. Она убеждала себя, что положительный исход таких отношений невозможен или бывает лишь в вымышленных историях. А в жизни, когда все препятствия пройдены, что ждет принца и царевну-лягушку, родом из разных сказок, когда они начнут жить вдвоем, никому ничего не доказывая?
— Катенька, как ты там, девочка моя? — спрашивала трубка голосом Елены Александровны.
Родители при каждом сеансе связи расспрашивали Катю о странном появлении Жданова в их квартире тем утром. Валерий Сергеевич все спрашивал, не лучше ли ему самому позвонить Жданову и поговорить, у него не выходили из головы слова бывшего начальника его дочери.
Катя старалась перевести тему разговора на более безобидную: благо вокруг каждый день можно было встретить знаменитость, которая оказывалась противоположностью своего экранного образа. И вообще, сойдя с обложек журналов, многие из них становились простыми людьми, она делилась этими впечатлениями с родителями.
Однажды Юлиана потеряла своего очень хорошего знакомого, с которым у нее была назначена встреча, и Катерине пришлось его искать.
— Как назло, телефон остался в номере, — с горечью произнесла Виноградова.
— Вот, Александр, как и обещал, наша Юла собственной персоной, — послышалось издалека. Юлиана обернулась на знакомый голос и просияла:
— Слава богу, Мишенька, ты меня спас. Александр, прошу прощения, совершенно не представляю, как могла оставить мобильный. Я надеюсь, мы еще сможем обсудить наши дела?
Александр Панайотов, отпустив несколько комплиментов Виноградовой, согласился задержаться.
— Катя, познакомься, пожалуйста, это Михаил Борщев, один очень замечательный человек.
— Миша, — поправил Юлиану новый знакомый и протянул Кате руку для приветствия. Катя неловко вложила в нее свою ладонь.
— Катерина Пушкарева, моя помощница здесь. Вы не познакомились в день официального приема, так как Кате пришлось задержаться в Москве. Миша, побудь еще немного спасителем и составь Кате компанию, — в свойственной только ей непринужденно-принудительной манере попросила Юлиана.
— Не беспокойтесь, я найду, чем себя занять, к тому же, у меня еще есть незаконченные дела, — тут же поспешила улизнуть Катя, когда Юлиана покинула ее для общения с Александром.
— Может, это вы спасете меня, если составите мне компанию? — понимая ее неловкость и нежелание быть в тягость, поинтересовался Михаил.
Катя обнаружила, что это знакомство ничуть не тяготило их обоих. К своему удивлению, она нашла еще одного человека не в своей тарелке.
— Как точно вы это подметили, — сказал он Кате, когда она озвучила свою мысль. — Я повар. Но оказался здесь, на конкурсе красоты. До сих пор мучаюсь в догадках, как этой женщине, — Миша указал в сторону беседующих Юлианы и Александра, — удалось убедить меня приехать сюда. Вас она тоже вывезла силой?
— Нет, что вы? Просто Юлиана предложила мне работу, когда.. в общем, тогда мне это было необходимо.
— Что же сейчас?
— Сейчас я чувствую себя супом, когда следует подавать десерт.
Миша вновь восхитился ее кулинарным сравнением.
Когда они стали прощаться, а Юлиана благодарила Михаила всеми возможными эпитетами, официант, проходящий мимо с подносом, оступился и слегка толкнул Катю плечом. Из сумки на пол полетело все содержимое.
Миша и Юлиана вызвались помочь.
— Ваш знакомый? — поинтересовался Миша, передавая маленькую фотографию, с которой Кате улыбался Андрей.
— Да, спасибо, — только и сказала она, нежно взглянув в любимое лицо.
Миша с любопытством рассматривал Катю некоторое время, после чего улыбнулся и произнес:
— Я так понимаю, это ваш суп?
— Или десерт, — поддержала его Катя, не замечая удивленно разглядывающую их Юлиану. Она почувствовала, подметив, как посмотрел Михаил на нее и на фотографию, неизбежность слов Виноградовой про круг общения и выход из тени.
Весь следующий день она испытующе вглядывалась в проходящих мимо девушек. Не все из них были моделями, Катя и не думала себя сравнивать с ними. Но каждая вписывалась в атмосферу как нельзя лучше. Она плохо разбиралась в красоте и не бралась оценивать. Она лишь невольно представляла рядом с ними Андрея. Было бы ему неловко в том же Лиссабоне, если за столиком с ним сидела одна из этих женщин?
Однажды она уже задумывалась над своей внешностью и пыталась сменить имидж в надежде, что это хоть немного уменьшит пропасть между ней и Андреем. Но в тот раз, когда ее старания не увенчались успехом, он объяснил ей, что не видит в этом смысла. Ведь Катя нравится ему такой, какая она есть. Сейчас же, разделив сказанное в тот день Андреем на двое, и сделав еще несколько математических операций в уме, Катя не винила его за ложь. Она мучалась в догадках, когда именно стала по-настоящему дорога ему, но полагала, что не во время ее экспериментов с внешностью.
Кате было стыдно признаться даже себе под одеялом, что сама она ничуть не лучше других: ведь первый раз увидев Андрея, она была сражена его наружностью, не зная о нем ничего. Она лишь взглянула в его глаза, тем самым ступив на разрушительный путь тоски по своему будущему шефу. И лишь позже, наблюдая за ним, она замечала в нем его моральные качества, чем сильнее и сильнее привязывала свое внимание к этому мужчине. Она соврала бы, если бы сказала, что Андрей лишен недостатков, но для влюбленной женщины было так просто - не замечать их.
Что же до нее? Когда Андрей понял, что любит ее?
Катя верила ему, но также она верила в то, что человек может ошибаться. Вдруг он неправильно расценил свои чувства к ней? Вдруг, когда она вернется, он поймет, что на самом деле не чувствует к ней того, что думал?
Эти сомнения не дали ей набрать хорошо знакомый номер. Долго просидев, не спуская глаз с телефона нежного кремового цвета, стоящего на тумбочке, Катя не заметила, как уснула.
Утром ее разбудил скрежещущий треск, раздавшийся прямо около уха. После ночи, проведенной в неудобной позе, ее шея первой напомнила о необходимости спать горизонтально.
— Греешься на солнышке? — глухо спросил неизвестный голос. — А я тут на сковороде!
В голосе проскользнули знакомые нервные нотки, и Катя тут же узнала в Неизвестном Зорькина.
— Коля, прием, говори громче.
— Не могу громче, Пушкарева, здесь повсюду уши! Или ты забыла, как тяжело скрываться от вашего папеньки?
— Почему тебе нужно скрываться?
— Потому! — Коля глубоко втянул носом воздух и продолжил уже спокойнее. — Потому, Пушкарева, что, к сожалению, у нас с тобой большие проблемы. Суд решил удовлетворить иск Никамоды, решение уже почти вынесено. Филин и Рулин требуют дополнительное вознаграждение, а я, к твоему сведению, поседел на полголовы со вчерашнего вечера. Выяснилось, что в Зималетто какие-то проблемы с документами, которые ты оставила. Так что ты все еще хозяйка модной горы.
— Какие проблемы и кто их просил ускорять процесс? — спросила Катя, крепко прижимая трубку к уху, мечтая также крепко сжать шеи своих дорогих адвокатов.
— Послушай, не переживай так сильно, похоже решение было бы вынесено и без наших юристов, - виновато произнес Коля. — Утром я уже позвонил твоему Жданову, он обещал помочь объясниться с акционерами.
Катя молчала при упоминании «ее Жданова», хотя в душе очень хотела расспросить друга об их разговоре поподробнее.
— Он, кстати, что-то спрашивал о тебе, — не скрывая возмущения решил передать ей Коля. — Но я ничего не сказал, ты ведь и мне не докладываешь.
— Спасибо, Коля, ты – настоящий друг — благодарила она Зорькина скорее за сообразительность в решении их плачевных дел, чем за разговор о ней с Андреем.
— Буду держать тебя в курсе дела, — попрощался с ней Коля.
Звонок Зорькина подействовал на нее лучше любого будильника. После его слов у нее уже не получалось сомкнуть глаз, а в мыслях песчаным вихрем летали вопросы. Что за проблемы с документами? Андрей ничего не говорил о них. Еще это решение суда. Кем теперь в их глазах она выглядела? Воровкой?
Она вернулась к вчерашнему своему занятию, вновь обратив свое внимание к телефону. Она уже приняла решение, ей оставалось лишь взять трубку и объяснить все, что необходимо было сказать.
— Доброе утро, Павел Олегович, — произнесла она, тихо радуясь, что позвонила слишком рано, для того чтобы к телефону подошла Клочкова. — Это Екатерина Пушкарева, мне нужно с вами поговорить.
***
Плохой сон и проблемы, свалившиеся на Катю утром, оставили след на ее лице, что не могло ускользнуть от Юлианы. Кате пришлось поделиться этим с Виноградовой, в конце своего рассказа она осознала, насколько легче становится груз, когда его кто-то делит с тобой.
— Не представляю, что было бы, если бы ты не решила прямо поговорить обо всем со Ждановым, — заключила она.
— Да, он понял намерения Никамоды, и согласился подождать моего возвращения, — с облегчением, но с толикой грусти ответила Катя.
— Ну теперь-то что? Все ведь хорошо закончилось, ты можешь спокойно закончить работу здесь и вернуться к проблемам Зималетто.
— К проблемам, — повторила Катя последние слова Виноградовой.
— Ну а то, с каким настроением тебе возвращаться, решать только тебе, — игриво попыталась она взбодрить свою помощницу.
— Боюсь, мое настроение мало что изменит в моей жизни.
Весь день предаваясь своим размышлениям, к вечеру она твердо решила больше не откладывать в долгий ящик неизбежное и поговорить с Андреем.
Один гудок. Второй.
— Слава богу, — сказал Андрей, не успела Катя произнести и слова.
— Андрей, — только и смогла выдавить она.
Решимость куда-то испарилась.
— Я боялся, ты не позвонишь и сегодня. Мне нужно записать твой номер, а то твой драгоценный друг отказался мне его давать, — едко помянул он Зорькина и вздохнул. — Мои новости ты уже знаешь, так что, может, расскажешь свои?
Катя молчала.
— Почему ты не звонила?
— Почему ты не сказал мне? — вопросом на вопрос ответила Катя.
Андрей невесело рассмеялся:
— На раз, два, три? — Снова тяжелый вздох. — Хорошо, я буду первым. Представь такую картину: ровно пять минут, как мы начали жить «по-другому», толком-то и разобраться не успели. И тут мы снова возвращаемся к тому, от чего еле унесли ноги. Я прошу тебя подписать еще один документ, чтобы сохранить Зималетто в собственности акционеров. Столько раз проматывал этот сценарий у себя в голове и каждый раз вижу твой взгляд. Осуждающий. Недоверчивый. Такой, как раньше.
Как и просил Андрей, Катя мысленно оживила его рассказ в лицах и не смогла с пылом возразить, что у нее не промелькнуло бы сомнение в первую секунду. Только в первую. Это выше нее, выше ее сил, и так будет оставаться, пока время не залечит старые раны. Но все эти дни, проведенные здесь, вдали от него, она так старалась верить ему. Почему же он не верит в нее?
— Если это и будет наше «по-другому», как же нам..
На полуслове Катя остановилась, осознав кое-что важное. Ей вдруг стало ясно, что делать дальше. Так же мысленно она положила на чаши весов страхи Андрея и свои собственные. Идеальное равновесие.
— Как же нам что? — спросил он.
— Я скажу тебе, почему не звонила. — Решение пришло Кате в голову спонтанно, но она чувствовала — это именно то, что нужно. Это правильный ответ, который нужен им обоим. — Ты должен знать, что я верю тебе с тех самых пор, как ты приехал ко мне домой на следующее утро после совета. Помятый и потерявший все.
— Так, — подгонял ее рассказ он, начиная нервничать.
— Я верила в то, что и ты веришь, что полюбил меня. Но я боялась, что ты ошибаешься. Что со временем твои глаза откроются, и ты посмотришь на меня без привязанности и благодарности. Ты увидишь только меня. И все поймешь. Я боялась, что это произойдет, когда я вернусь в Москву или позже – не важно, когда. Но я настолько убедила себя в этом, что хотела сорвать пластырь разом. Вот и ответ.
— Ответ на что? — не успев проглотить сказанное, допытывался Андрей.
— Мы хотели начать «по-другому», но мы не сможем этого сделать, если не будем доверять. Доверься, что я не сбегу от тебя, как от чумного, если ты расскажешь мне о своих проблемах. А я доверюсь тебе.
— Звучит, как предложение, — согласился он и впервые с тех пор, как сказал: «Слава богу» в трубку, набрал полные легкие воздуха. Освобождая из них кислород, Жданов почувствовал небывалое умиротворение, чем не раздумывая решил поделиться с Катей. Постепенно, шаг за шагом, они учились делиться друг с другом всем.
***
В последний день своей командировки Катя пребывала в приподнятом настроении. Вчера громким фейерверком и с большим триумфом завершился конкурс, ради которого была проделана огромная туча работы. За время, проведенное здесь, Катя успела привыкнуть к большому количеству блеска, воздуха и света и заметила, как комфортно ей стало находиться в присутствии большого количества людей. Она вдруг перестала бояться собственной тени и просто начала проживать свою жизнь.
Ее окрыляли чувства, полагала она. Взаимные чувства.
— Ну вот и все, давайте прощаться, — сказал Михаил утром Юлиане и Кате, когда те встретили его, возвращаясь с побережья, где они уже простились с морем.
— Ну вот тебе раз, не успели мы запомнить этот прекрасный вид, как его покидает такой восхитительный человек, — с притворной досадой говорила Виноградова.
— Ну тогда я остаюсь, — угрожал в ответ Миша.
— Шучу, Мишенька, шучу, потому как понимаю, что работа прежде всего. Тем более, грех не поработать как следует в таком романтичном городе.
— Я улетаю сегодня в Париж, — объяснил Кате Михаил. — Нужно решить вопросы с поставщиками для моего ресторана в Москве. Кстати, буду очень рад видеть вас на открытии, Катя. С супом, — добавил он, свойски ей подмигнув.
Юлиана попросила обоих посвятить ее в тайны
супов и десертов.
— Готова к возвращению в Москву? — спросила она Катю позже, когда они остались вдвоем.
Катя улыбнулась, крепко сжала веки и твердо кивнула, всем существом выражая согласие.
— Я вижу, поездка была полезной не только в плане работы, за это время ты поняла кое-что важное для себя, — продолжала она.
— Поняла. И теперь не отступлю и не струшу.
— Это заметно, Катюш, — заговорщически ответила ей Виноградова, намекая не только на принятые Катей решения, но и на изменения в ее облике, и честно прибавила, — тебе очень идет.
Катя непонимающе обернулась и устремила свой взгляд на стены холла гостиницы, выполненные из темного стекла. В их отражении она увидела себя рядом с роскошной Юлианой, но не смогла заметить в себе каких-то перемен. Отражение Юлианы протянуло руку к волосам Кати, что уже не были туго стянуты на затылке, а были легко собраны в воздушную прическу. Теплый ветер нежным касанием достал из нее несколько непослушных прядок, сделав их украшением. Ее простое платье хоть и выглядело вышедшим из моды, но уже не закрывало наглухо руки и шею. И сама Катя, чувствуя себя уже больше в своей тарелке, принимала внимание охотнее, чем раньше. А улыбка плескалась в ее счастливых глазах.
— Постепенно ты меняешься. Я, в свою очередь, хочу предложить тебе не останавливаться и продолжить уже в Москве. Я бы очень хотела, чтобы нас с тобой связывали не только деловые отношения, но и дружеские.
— Спасибо, — произнесла Катя, вкладывая в одно слово всю благодарность, что не смогла выразить во время их задушевных бесед, и согласие на сказанные Юлианой слова.
— И в конце концов, если Зималетто все-таки упустит тебя, двери моего агентства всегда для тебя открыты! — эмоционально заключила Виноградова.
Через каких-то несколько часов они были уже в Москве.
Среди незнакомцев, приезжих и встречающих, Андрей первым ее заметил. Катя шла ему навстречу, не зная, как пытливо смотрят на нее горько-шоколадные глаза. Когда этот горький шоколад встретился с ее растопленным, волнение стерлось с лица Кати, оставив лишь тепло, льющееся из души и зовущее ее к нему.
Юлиана понимающе потерялась в толпе, успев увидеть, как темная макушка склонилась над русой.
— …Смотри, какого умника мы выкормили. А это потому, что надо было раньше оторваться от пирожков, Николай, тогда бы мы не опоздали. Если я из-за тебя не успел встретить дочь, ох, я тебе не завидую!
— …А мне никто не завидует, я ведь незавидный жених.
— …Ну хватит-хватит, Катя из другой страны прилетела, а вы сразу хотите предстать перед ней во всей своей красе… Я, кажется, ее вижу. Катенька!
На достаточном расстоянии от Андрея и Кати послышались голоса четы Пушкаревых и верного друга Зорькина.
Их приближение было достаточно бурным, потому Жданова они заметили не сразу. А заметив, разом остановились, замерев на радостном полуслове. Зорькин забыл в своих руках цветы, что были выбраны Еленой Александровной для Кати.
— Андрей Павлович, какая неожиданная встреча, вы тоже кого-то встречаете? — спросил Валерий Сергеевич.
— Я? – скованно переспросил Андрей, оглядываясь на Катю. — Да, я встречаю. Вот, Катя наша вернулась, дай, думаю… — он прочистил горло, избавляя себя от необходимости продолжать свою фразу. Его ладонь машинально легла на талию Кати, ища необходимое спокойствие и благодарно его находя.
— Ну тогда, может, поедем к нам, как вы на это смотрите? Мы, кажется, не успели договорить в прошлый раз, — окидывая проницательным взглядом Жданова и свою дочь, предложил Пушкарев.
Андрей взглянул в глаза всем присутствующим, пытаясь сдержать мальчишескую улыбку и мандраж.
— С удовольствием, Валерий Сергеевич.
Елена Александровна в это время не отводила взгляд от дочери, и то, что она увидела, ее успокоило.
— Ну догоняйте, ребята, — сказала она, взяла мужа под руку и неспешным шагом повела его от взволнованных молодых людей.
Андрей, Катя и Зорькин простояли молча несколько секунд, каждый привыкая к новой роли стоящих рядом людей в их жизни.
— Надо забрать багаж, — предложил Андрей, только сейчас заметив, что на Кате нет пальто.
Катя старалась подавить нервный смех.
— Сейчас сложно будет это сделать, чемодан в Бангкоке или Тегеране, — сообщила она.
— Ну и черт с ним, иди ко мне, — сказал Андрей, скидывая свое пальто и накрывая им ее плечи.
— Ну что, Пушкарева, в новую жизнь? — спросил ее Коля, протягивая наконец букет, когда они все вместе двинулись на выход.
Эпиграф, который должен был быть в начале, будет в конце:
Посмелей,
Больше не считаем дней.
Мы знаем, где мы ошибались.
Стали еще сильней.
© Юлия Савичева – Сияй (Автор слов: Анастасия Максимова)
