***
Открыв дверь президентского кабинета, ей показалось, что его нет на месте, но она ошиблась. Жданов стоял спиной к ней в ее каморке. Через секунду он услышал ее и обернулся. — Все готово? А я просто хотел постоять здесь. Набраться решимости, что ли. — Жданов указал на полку, где стояла семейная фотография Кати. — Увидел эту фотографию и представил, что бы сейчас сказал твой отец. — Совет пройдет гладко, не переживайте. — Да я не про собрание, Кать. Катя прошла к своему столу. — Про свадьбу, я понимаю, — продолжила она подыгрывать сегодняшней сказке. — Хотите знать, что сказал бы мой папа? Не дождавшись ответа, Катя продолжила: — Папа в первую очередь спросил бы вас, любите ли вы ту женщину, на которой решили жениться, и оттого все просто. — Действительно, все просто, — приблизившись к ней, он убрал прядь волос ей за ухо. — Ты раскладываешь в моей голове мысли по полочкам, давно в ней не было такого порядка. — И такого бардака вокруг, — Катя отошла на шаг назад, пытаясь держаться подальше от тепла его рук. — Хотя я понимаю, это задача помощника — держать все дела в порядке. Андрей беззаботно ухватился за лацкан своего пиджака, взглянул на потолок, не забыв притворно закатить глаза. — Помощника, Кать? Ну раз так, ты очень мне помогаешь. — Его голос изменился, исчезла легкость, а на плечи лег груз. — Ты помогла мне увидеть вещи, о которых я раньше не догадывался. Я думал, что все в моей жизни правильно. Я собирался жениться на Кире, просто потому что привык к ней. Кать, я не знал, что могу влюбиться. Так сильно. Наверное, так и любят нормальные люди, как же я раньше этого не понимал. Пол под ногами Кати стал проваливаться, хотелось за что-нибудь ухватиться, чтобы не рассыпаться, но поблизости был только продолжающий свой фарс шеф. Стоило протянуть руку и можно было вновь оказаться в его объятиях, забыть на секунду, что все это ложь. Но нет! Да, он все еще был ее слабостью, но это его вранье пробудило в ней силу. Когда она увидела инструкцию Малиновского, то поняла, что он никогда не был с ней по-настоящему — она по-прежнему одна. Слишком много фальши для одной жизни: фальшивый отчет, фальшивые слова, фальшивые чувства. — Мой дорогой друг и президент, поскольку ты с детства страдаешь редкой формой склероза, я снова решил прийти к тебе на помощь, — произнесла Катя вслух слова, лезвием врезавшиеся в ее память. — Катя… — Первую часть плана по укрощению нашего монстра ты уже выполнил, за что тебе… Жданов побледнел, он стоял рядом, но не мог пошевелиться, чтобы удержать девушку. Плечи Кати тряслись, как будто в каморке откуда ни возьмись появилось настежь открытое окно, вдыхающее в комнату зимний воздух. Она не видела перед собой Жданова: не хотела смотреть, как на его лице появятся сначала испуг, страх за компанию и свою шкуру, а затем неизбежно облегчение и отвращение. Жизнь вокруг замерла. Стало тихо, как будто рабочий день в Зималетто закончился, и все разошлись по домам. — Какой же я дурак, ты знала все это время, — прошептал Жданов. — Я так хотела проснуться и понять, что инструкция и этот план – это не правда, что все хорошо, и ты правда меня любишь. Но кошмар не прекращался. Было так страшно понимать, что происходящее вокруг не сон, все по-настоящему. Опять. Но с меня хватит. — Катя, я прошу тебя, дай мне объяснить, и ты поймешь. У нас все еще может быть, это... это не конец. Черт, да это ведь только начало. — Жданов сложил ладони у себя на лице, переведя дыхание, и продолжил. — Да, у нас с тобой началось все не тогда в ресторане, и не тогда, когда я клялся тебе под луной, что влюблен. Прости меня, я врал. Да. Все началось гораздо позже. — Началось позже, — прошептала Катя. — Началось? Перестань продолжать этот обман. Отчет готов, ты можешь не переживать, ведь я пообещала, что не предам. Отчет по Никамоде и доверенность тоже готовы. Тебе нечего бояться, я не присвою себе эту компанию. С чего ты вообще когда-то решил, что я смогу это сделать? А это, — Катя открыла ящик стола и показала ему копию инструкции. — Это будет забыто в этой каморке. Никто и никогда не узнает об этом, можешь не беспокоиться. Сжимая в руках листы инструкции Малиновского, Катя решилась посмотреть на Жданова. Тот прожигал дырки в исписанных бумажках и глубоко дышал. Она надеялась увидеть стыд, но помимо этого лицо Жданова бурлило многими красками эмоций, распознать которые было сейчас сложно. Дверь в президентский кабинет отворилась, оба услышали приближающийся голос Клочковой: — Андрей, приехали твои родители, они с Кирой в конференц-зале. Сказать, что ты сию минуту придешь или.. — Скажи, что я занят. — Но... — Вика, я же сказал — занят! — рявкнул Жданов. — Предложи им кофе, другие напитки, станцуй, только оставь нас в покое. Катя отвернулась. Пытаясь спрятаться от взгляда Клочковой, она сделала вид, что роется в бумагах. Еще она хотела понять, плакала ли она все это время. Но на лице не было слез. Слезы кончились уже давно, осталась лишь обида. Или ненависть.. Как же ей хотелось его ненавидеть. Что еще она должна узнать о нем, чтобы наконец возненавидеть и бежать от него, ни о чем не жалея? — Ты еще здесь? — громко нарушил тишину каморки Жданов. — Все такие нервные, — пробубнила Клочкова, закрыв дверь президентского кабинета. Все еще стоя спиной к Жданову, Катя заговорила: — Потом я спрашивала себя только об одном: за что? Почему люди думают, что могут с кем-то так поступать? Кто вам дал такое право? Голос Кати летел в пустоту. Она сама сомневалась, что говорила с Андреем, столько раз представляя этот разговор. Жданов привычным движением стянул с лица очки и потер глаза в надежде, что ему показалось, что не было никакого разговора. Сейчас вернется Катя, у них все еще сложно, но все-таки не так. Намного лучше, чем сейчас. Но безмятежная картинка его жизни рассыпалась — перед ним лежали осколки, которые он так хотел собрать, скрепить вместе, но ничего не получалось. Он слишком поздно осознал, что натворил. А когда понял, то не нашел в себе смелости все ей рассказать. Своими руками он повредил тот участок в ее душе, который хранил любовь к нему. — Катя, ты мне не веришь, я знаю — я столько всего сделал, чтобы потерять твое доверие, но это чистая правда. Я сам не сразу поверил себе, но ты стала для меня родным человеком. Я постоянно думаю о тебе. О тебе, не о компании. И не о Зорькине, черт, не знаю, в какой момент все изменилось. Но изменилось, поверь. — Хватит! — Он не посмеет ей больше врать. — С родными людьми так не поступают, Андрей Палыч. Тем более все ваши родные сейчас дожидаются вас в зале заседаний. Вместе с вашей невестой. Теперь все наладится, больше не надо ломать комедию, ревновать, весь этот фарс останется в прошлом. Заявление будет на твоем столе после собрания, а теперь давай закончим этот разговор. — Я никуда не уйду. Я хочу сделать все правильно, но я не умею. Ты — единственное правильное в моей жизни, и я боюсь тебя потерять. Катя. Андрей попытался подойти ближе. Это движение произвело обратный результат, Катя сторонилась его, пыталась уйти дальше. — Ни видеть, ни слышать больше ничего не хочу. Не хочу ничего вспоминать, хочу просто уйти и все забыть. Жданов не знал, что ему делать. Раньше неумение объясняться в своих чувствах он мог скрыть действием — крепко прижать к себе ее маленькую фигуру — и все сразу вставало на свои места. Сейчас его единственной надеждой были слова. Как, наверное, смешно за ним наблюдать: немногим ранее слова, написанные на бумаге, разворотили и исковеркали всю его жизнь. — Послушай меня, пожалуйста. Я знаю, теперь ты поймешь, если я совру. Только ты меня знаешь. Когда я придумал этот план вместе с Малиновским, — Жданов протянул руку к руке Кати, которая сжимала инструкцию, — последнее, о чем я думал, как все это отразится на тебе. Я тогда ничего не знал. В то время я умел думать только о себе, о своих проблемах, думал, что все крутится вокруг меня, понимаешь? А с тобой я понял: все, что было раньше, это не по-настоящему, и я сам - только имя и фамилия и больше ничего. А ты вдруг полюбила этого мелкого человека, зная, что он из себя представляет, хотя я так и не понял, за что меня можно было полюбить. Со мной никогда такого не было. Ему удалось забрать у Кати инструкцию, другой рукой он окутал ее холодные ладони в надежде удержать ее возле себя. Жданов видел, как хрупкое существо разрушается на его глазах. Исчезает. Тонет. И нужно его спасти. Но как доказать ей, что сейчас он честен, что больше он не сможет соврать, глядя в ее теплые карие глаза, которые смотрят на него, как на чужака? — Дай мне время, я докажу тебе, что это правда. Катя невесело рассмеялась. — Время до окончания совета? А потом до следующего? Я так устала это слушать. — Что мне сделать, чтобы ты поверила? Присутствие Андрея становилось все невесомее, она почти освободилась. Осталось пережить совет, и тут уж она постарается не слышать, не видеть, не вспоминать. Но сейчас он рядом. Возможно, в последний раз. Мысленно Катя давала себе пощечины всякий раз, как желание верить Андрею брало верх. Вот и сейчас ее щеки горели бы от ударов, так силен был соблазн снова скользнуть в омут его тепла, вдохнуть его запах. Хоть на секунду поверить в то, что он говорит. Она проклинала себя, но с ее языка сорвался ответ на его вопрос. Раньше, какая бы проблема у него не возникла, только ей удавалось найти на нее решение. — Расскажи им правду. Жданов опустил взгляд на инструкцию. — Не эту, — проследив за его движением, сказала Катя. — Ту, что в черной папке. Расскажи на совете о реальном положении дел, об отношениях Никамоды и Зималетто. Тогда я поверю, что что-то правда изменилось между нами. Этот момент был трагическим финалом, громким аккордом, концом серии, что всегда заканчивается на самом волнующем моменте. Она уже жалела о сказанном - как же ей потом собрать себя по кускам, когда он отвергнет ее просьбу. Катя стояла перед Андреем, окруженная разочарованием от собственной глупости. Ее холодные ладони крепко удерживали теплые мужские руки. Маленькая и хрупкая. Но, черт возьми, сильная. Мужчина на голову выше нее мог бы поклясться, что обладал сейчас меньшей решимостью, но у него не было другого ответа для нее. Стоя в каморке рядом с Катей, Жданов не мог представить, как отпустит ее сейчас. Как выйдет с невозмутимым лицом к семье и снова соврет. Как женится на женщине, которую не любит. Все действительно было просто.***
Жданов-старший выслушал Андрея в кабинете президента, который тому больше не принадлежал. Совет директоров в полном объеме собирать не стали, обошлись акционерами. На пару с Малиновским Андрею не удалось доказать надежность своего плана — сегодня, нет — разум победили эмоции. Пусть он и проиграл во многих сражениях, будучи президентом, наделал кучу ошибок, но война не была проиграна, со временем это осознают и остальные. И кто-нибудь доведет начатое дело до конца и спасет фирму. На удивление этот «кто-нибудь» не стал танцевать на костях Андрея. Воропаев вообще вел себя очень странно, услышав новости от и.о. президента Жданова-старшего, и постоянно бросал разочарованные взгляды на свой портфель. Вечером — точнее уже ночью, так как разговор был тяжелым и долгим — он поговорил с Кирой. От ее пощечины лицо Жданова горело искрами, воздух в квартире бывшей невесты и друга детства был наэлектризован до предела. Выйдя на улицу с чемоданом в руке, и вдохнув еще по-зимнему холодный воздух в легкие, Жданов почувствовал, как оборвалась еще одна нить, связывающая его с тем Андреем Ждановым, что еще недавно бездумно проживал свою жизнь. Кира тоже поймет его, возможно, однажды простит, и найдет того, кто оценит ее по достоинству – надеялся Жданов. Утром он позвонил в дверь квартиры Пушкаревых. Предстоял еще один непростой разговор. — Так, дружочек, вот, кто мне сейчас объяснит, почему из моей дочери слова не вытянешь со вчерашнего дня. Вечные секреты в моем доме.. О, Андрей Павлович, я думал, это.. Вы к Катерине? — отец Кати не решил, как правильно было бы сейчас говорить со Ждановым. Он всегда его уважал, но отцовское чутье подсказывало, что Жданов имеет отношение ко вчерашнему состоянию его дочери. — И да, и нет. Я бы хотел поговорить с вами и с Еленой Александровной. Но, если можно, сначала я бы хотел увидеть Катю. — Понимаете, Катя вчера пришла.. в общем, она не стала ничего объяснять, а я проявил терпение. Вчера утром она собиралась уволиться из вашей компании, и честно говоря, я считаю, что Катерина делает все правильно. — Я пришел говорить не о компании, Валерий Сергеевич, я хочу говорить о вашей дочери и о том.. Сердце Жданова упало в пятки, а затем снова вернулось на место. Говорить на лестничной клетке о своих чувствах было сложнее, чем он ожидал. К тому же он прекрасно знал, как сложно будет объяснить правду об их взаимоотношениях родителям Кати, ведь они свято верили, что между их дочерью и ее начальником чисто деловые отношения, начальник – подчиненный. Но скрываться больше не получится, да и он устал всем врать. Все утро он подбирал слова, но понял, что попусту потратил время, ведь ему предстоит прогулка по минному полю. — Хорошо-хорошо, — оглядев Андрея, произнес Пушкарев. — Тогда поговорим на кухне, я позову Катерину.