***
Степенная серая дама, жившая напротив и уже много лет страдавшая бессонницей, с облегчением вздохнула и отложила телефон. Отлично, соседи сами разобрались и перестали устраивать беспредел перед самыми окнами! Не в состоянии уснуть этой ночью, она щелкала по каналам и наткнулась на интереснейший сюжет в местных новостях: ухажера юной соседки в наручниках выводили из какого-то заведения для молодежи, а за ним — и всхлипывающую девушку. Репортер рассказал, что именно из-за нее произошла пьяная драка и теперь всех ее участников забрали кого в участок, кого — в больницу. После этой новости сон как рукой сняло! Она нервно смотрела в окно, поджидая, привезут ли мышку, или ее папаша сорвется из дома сам. В итоге, спустя несколько часов, уже под самое утро перед домом затормозила машина, из которой вылезла погулявшая парочка. Соседи к тому времени уже час поджидали молодежь на крыльце, и хозяйка дома явно пыталась успокоить нервно хлещущего хвостом мужа. Ох, что-то будет! Нужно держать телефон под рукой, чтобы в случае необходимости срочно вызвать полицию! О чем они говорили, слышно не было, но она просто оцепенела, когда увидела, как разъярился рыжий мужчина. Признаться, не ожидала от него такой силы и резвости! Серым солдатиком знатно вытерли пол веранды и вспахали лужайку. Хорошо, соседка оказалась не промах и разняла драчунов! Помнится, во время плутаркийской войны она командовала мышиной армией, видимо, вспомнила прошлое. Немного успокоившись, они ушли в дом. Мышь еще немного подождала, прислушиваясь, но звуков ссоры слышно не было, и она искренне понадеялась, что этот конфликт поколений все-таки удалось сгладить. Судя по реакции папаши, сам он вряд ли в молодости сидел на хвосте ровно с книжкой в руках. Внезапно на старушку хлынул поток воспоминаний. Перед глазами замелькали сцены, как она, совсем молодая, в легком платье, при каждом движении обнажавшем коленки, кружилась в танце с тогда еще своим женихом. И как дрались за нее, первую красавицу городка, молодые мужчины. Как ее собственный отец, вздыбливая шерсть на загривке, грозился ее будущему мужу полетом с лестницы, а потом, поняв, что тот искренне любит, стал ему лучшим другом. Как замирало сердце, когда обрабатывала она широкоплечему белоснежному мышу, ставшему в дальнейшем спутником жизни, ссадины и ушибы, а он шипел и хорохорился, грозя расправой любому, кто к ней подойдет. Больше сорока лет минуло с тех пор. Возлюбленный ее, единственный в жизни, погиб, сражаясь за свободу от Плутаркийских захватчиков, но не позволил никому обидеть свою женщину. И вот сменились поколения, а мужчины все так же на кулаках объясняют друг другу, как стоит вести себя с девушкой. Так было и так будет. Пока кипит кровь, пока пламенеет страсть! Пока на Марсе жива горячая мышиная раса!***
Голова подплывала, и Огоньку пришлось дважды остановиться, прислонившись к стеночке, пока он добрался до дивана и рухнул на него, предварительно убедившись, что Троттл, хоть и бросает в его сторону злые взгляды, но драться больше не лезет. Все еще нервно стуча хвостом и глядя в окно, рыжий, не обращая внимания на жену, курил прямо в вычищенной до блеска гостиной. Огонек сглотнул, почувствовав желание присоединиться, но, глянув на Карабину, предпочел сохранить ее расположение. Нагината сбегала за аптечкой и, открыв коробочку, принялась в ней копаться. Рыжий, докурив, воткнул окурок прямо в цветочную рассаду, росшую на подоконнике. Супруга его дернулась к бластеру и, кажется, зашипела, но убрала руку от оружия, решив пожертвовать цветами ради спокойствия в семье. Ну как пожертвовать? Скандал она вполне может закатить и завтра. Наги смочила ватку в антисептике и второй раз за ночь принялась обрабатывать Огоньку ранки. Разбитая губа стремительно опухала, под глазом наливался синяк, из глубоких царапин, оставленных поломанным розовоцветом, сочились алые капельки. Серый морщился, когда влажный тампон касался кожи, но терпел, стараясь не привлекать внимания раздраженного папы своей девушки. Троттл украдкой потирал ребра и стряхивал с разбитых костяшек красные брызги. Никто не решался начать разговор. Наконец, Карабина вздохнула и нарушила тяжелое, полное напряжения молчание: — Ладно, мачо, хватит хвост отбивать. Садись давай, я тебя тоже обработаю. Рыжий, недовольно пыхтя, но помалкивая, уселся в самое дальнее от Огонька кресло и протянул жене ободранные кисти. Взяв ватку и пропитав ее антисептиком, женщина осторожно приложила ее к красным отметинам на теле мужа и тоном, не терпящим возражений, сказала: — Завтра поедешь, сделаешь рентген ребер! — Что? Да зачем? — встрепенулся старший из драчунов. — Просто ушиб... — Завтра. Сделаешь. Рентген. Не мальчик уже! — в глаза Троттлу уперся твердый генеральский взгляд. — Да, мэм! — проворчал рыжий и, чтоб продемонстрировать несогласие, отвернулся в сторону. Карабина улыбнулась уголками губ: как будто отступили прожитые годы да трое общих детей, и снова перед ней был совсем молодой байкер, бравирующий по поводу и без. — Так что случилось? — обратилась она к паре. Серый мужчина сидел, откинув голову на спинку и прикрыв глаза, а Нагината, высунув от усердия кончик языка, обрабатывала ему ссадину на скуле. — Да фигня какая-то случилась, — Огонек попробовал осторожно сфокусироваться на мышке, чтоб мир не закружился вокруг. — Пришли, танцевали. Я быстро понял, что резво прыгать на танцполе сейчас не для меня и ушел за столик наблюдать. Шуганул от Наги пару каких-то студентов. А потом пришла компания ребят из моих батальонов отметить повышение одного из них. Я капитану утром лично вручил новые знаки, так что он меня узнал и подошел поздороваться. И вот пока я отвлекся на него на минуту, один из его приятелей полез к Нагинате. — И это стало поводом для пьяной драки с применением холодного оружия? — процедил рыжий сквозь зубы. Наги, выкопав из аптечки охлаждающий пакет, встряхнула его и, когда он застыл, завернула в полотенце и аккуратно приложила к стремительно заплывающему глазу любимого мужчины. — А что я должен был делать? Спокойно смотреть, как какой-то мудак лапает мою девушку? Троттл, я мышь далеко не смирная, ты знаешь, но за такое сломать руку — справедливо. Это я еще не знал, что он ей предложить успел! Я б ему еще и язык вырвал! — И что же? — рыжий сменил позу на чуть менее напряженную и агрессивную. — А что может предложить пьяный мужик красивой девушке? Сделал совершенно непристойное предложение! — Пап, он мне предложил ему в туалете минет сделать за деньги! — Наги решила внести полную ясность в причину драки, да и банально хотелось нажаловаться на повергшее юную мышку в шок поведение. У обоих мужчин шерсть на загривке встала дыбом от этих слов. — Урод, блядь! — Да знал бы, яйца б прямо там оторвал! — Но все равно это не повод устраивать разгром! Вы цивилизованные марсиане или звери какие? Нельзя было отойти в сторонку, поговорить. Этот мудень бы извинился... Наблюдающая это возмущение Карабина расхохоталась, а потом, лукаво глядя на мужа, сказала: — Сказал цивилизованный мышь, только что проломивший головой Огонька ограду веранды. И можно подумать, что ты в свое время подкатил ко мне с предложением вместе устав почитать! Нагината подняла ушки и заинтересованно посмотрела на родителей, а отец как-то сник. Мама, пытаясь сдерживать смех, продолжала: — И вообще, кто Скаббарду нос как-то сломал? Причем я на тот момент уже сама ему накрутила хвост. Но нет, тебе было надо геройствовать! Тебя тогда на сколько в штрафбат отправили, напомни? — она откровенно веселилась, вспоминая истории молодости. — За пьяную драку? Папа что-то проворчал и снова возмущенно отвернулся. Под рыжей шерстью на его ушах явственно проступил красный оттенок. — В штрафбат?! — Огонек не смог подавить восторг в своем голосе. Этой замечательной историей друг делиться не спешил. — Ага! — кивнула старшая мышка. — Так мы и начали общаться: штрафников кинули на передовую сражаться с Плутарком и разместили рядом с полком, где я тогда служила. Троттл меня узнал и решил выяснить, ради кого он затеял драку и теперь сидит под пулями. Рыжий испепелял жену возмущенным взглядом, видимо, не был в восторге от этого факта своей биографии и предпочел бы его не озвучивать, тем более, сейчас. Но висящее в комнате напряжение начало спадать. — Как вы выбрались? Надеюсь, не мотополк вызволил силой? — Нас дядя Стокер забрал! — радостно чирикнула Наги. — Ах, вот как! Не рассмотрела машину. — Карабина с жалостью посмотрела на Огонька. После драки ему еще и Стокер успел выволочку устроить, и Троттл по антеннам навесил. Бедненький! — Сказал, как накажет? Серый вздохнул, смутившись и повесив уши: — Пятнадцать суток и разжалует. — Охуел дед? — взвился Троттл. — Чего так жестоко-то? Сослал бы в штрафбат. — Последнюю фразу старший произнес едва слышно, но очень ехидно. — Троттл! Тут наша гостиная, а не казарма! Вспомни, будь любезен, что ты цивилизованный мышь!!! Но вообще я согласна: жестоко. СМИ пронюхали? — Говорит, да. Работают, чтоб информация не уплыла. — Ясно. Ну, походишь снова полковником. Больно молодым генералом тебя сделали две войны, — подмигнула ему мышка. — Ага, сказала женщина, получившая генерала чуть ли не в юности! — хохотнул Огонек. Опыт обольщения прекрасного пола тут же подсказал, как грамотно подлизаться к родителю любимой девушки, не проявляющему к нему агрессии. В сложившемся шатком положении союзник лишним не будет! — Ты мне льстишь, мой мальчик. Немного позже, чем в юности. — Женщина не удержалась и кинула полный превосходства взгляд на мужчин. Троттл нежно погладил ее руку. — А что с тем уебком, что приставал к Наги? — Сложный перелом и хорошо перфорированная шкура, я постарался, — хищно оскалился серый воин. Троттл на мгновение задержал взгляд на его лице: с открытым только справа глазом он стал невероятно похож на Модо! — Завтра поеду к нему, надо подписать бумагу, что не имеем претензий в нанесении телесных повреждений. Не убить бы... — Это ты вот такой красивый поедешь заявлять, что у тебя нет претензий? — Карабина снова рассмеялась. Огонек кинул нагревшийся компресс рядом с собой и посмотрелся в полированную зеркальную поверхность журнального столика: левый глаз почти заплыл фиолетовым фингалом, на скуле красуется еще один красочный синяк, щека разодрана шипами розовоцвета, губы разбиты, все тело в порезах и царапинах. Красавчик! — Да уж. Удружил ты мне, друг Троттл! — тот усмехнулся. — Удар еще что надо! — У тебя, что скрывать, тоже, — мужчина растер ребра и, не сдержавшись, зевнул. Наги отзеркалила зевок отца. На горизонте появилась полоска света. Ночь кончилась. Начинался новый день. — Кажется, ехать домой спать уже бесполезно, — глядя в окно, сказал серый. — Вы не против, если я вызову сюда служебную машину и еще немного времени позволю себе пользоваться вашим гостеприимством? — Да, конечно! Кстати, чая хочешь? — Карабина внезапно вспомнила, что она тут хозяйка и нужно проявить внимание к гостю, чтоб хоть как-то сгладить тот прием, который сегодня оказали в ее доме воину. — Нет, спасибо. Очень тебе признателен, но не стоит. — Огонек успел написать водителю сообщение и получить ответ. — Так, через минут сорок-час будет. Вы, может, ляжете, а я тут побуду? Потом дверь захлопну. — Ну нет! Пока ты тут, я никуда не уйду! — встрепенулась рыжая мышка, вцепившись ему в руку, и снова зевнула. — А тебе вообще спать давно пора! Кыш, говорю, в постель! — Нет! — Нагината, уперев руки в бока, твердо посмотрела на мужчину и внезапно стала безумно похожа не на отца, копию которого в ней всегда видели, а на маму-генерала. Троттл, не удержавшись, залюбовался дочерью, а ее мужчина с улыбкой решил, что вот так его жена будет выглядеть, когда он проштрафится. — Ну ладно! Тогда давай так... если родители твои не против! — Он кивнул им, выражая почтение и отмечая право наложить вето на его идею. — Ты сейчас идешь в душ, ложишься и укрываешься по ушки одеялом, а потом пишешь мне. Я приду, посижу рядом и расскажу сказку, пока ты не уснешь, — он пытался сохранить серьезное лицо. На слове «сказка» Наги явственно зашипела, вызвав смех матери. — Да вот еще! — тут же набычился отец девушки. Мать же демонстративно закатила глаза, картинно вздохнула и, глядя в лицо возлюбленному дочери, сказала: — Сзади дома лестница. Отлично подставляется к окну Нагинаты. Третье справа на втором этаже. — Что?! Карабина!!! — Возмущению главы семьи не было предела. Поняв, что он в меньшинстве, рыжий процедил сквозь зубы: — Но чтоб с открытой дверью! Проверять буду! — и ушел, даже спиной выказывая недовольство таким покровительством со стороны жены тому жуткому разврату, что сейчас будет твориться в его собственном доме. Да они небось целоваться будут! Под его крышей!!! — Беги давай скорее, а то не останется времени на сказки, — с теплотой глядя на дочь, кивнула серая марсианка куда-то вверх. Рыжая сорвалась с места и убежала, чтоб как можно быстрее оказаться под одеялом. Огонек проводил ее влюбленным взором и перевел глаза на подарившую ей жизнь: — Спасибо тебе! — он накрыл серую, чуть темнее, чем у него самого, руку своей крепкой, широкой ладонью. — Не за что, милый. Это тебе спасибо. — Она переплела их пальцы и ласково, по-матерински погладила мужчину по голове. — Мне-то за что? Я вон сегодня как напортачил, — он смущенно улыбнулся. — Ничего ты не напортачил! Среагировал, как любой нормальный мужик. Просто у тебя больше возможности нанести ущерб. Но кто ж тут виноват?.. А спасибо за то, что любишь ее. Я же много лет тебя знаю. Все вижу, — теплая ладошка погладила щеку, и мужчина, чуть повернув голову, благодарно поцеловал ее. — Знаешь, что, Карабина? — он хитро глянул на мышку. — Что? — Ты будешь лучшей тещей в мире! Будешь дружить с зятем? Она рассмеялась. — Уже все решил? — И давно. — Буду. Пока не обидишь дочку. Ты ж понимаешь, что сможешь это сделать только раз? Напомню, что я отлично стреляю из снайперки, — она хищно ухмыльнулась, но глаза смеялись. — Мне кажется, если я ее обижу, мне жизней не хватит на всех желающих наказать!.. Не волнуйся, я никогда не сделаю ей больно. Слишком люблю, — и мужчина, почти вдовое больше изящной серой мышки, смущенно спрятал взгляд. Звякнул телефон, высветилось сообщение. — Иди к ней, — кивнула женщина. — Троттла я возьму на себя, не будет дышать в затылок. Прощайтесь спокойно. — Спасибо! — поцеловав пальцы подруги, мужчина с каким-то внутренним волнением поднялся наверх в комнату, в которой юность и детство тесно соседствовали с серьезными книжками. Он постучал о косяк, прежде чем приложить ладонь к замку и войти. — Ты почти сдала армейский норматив по укладыванию, — улыбнулся он, подходя к кровати и усаживаясь рядом на пол. Наги повернулась на бок к нему лицом и зарылась пальцами в растрепанные волосы, совсем как ее мать совсем недавно. Мужчина закрыл глаза и положил голову рядом с ее подушкой, кончиком носа почти коснувшись ее носика. Мягкие подушечки заскользили к основанию антенн, мягко массируя и расслабляя. Захотелось растечься лужей прямо тут, стать серым ковриком у ее кровати. Обычно такая ласка, подаренная ею, вызывала волны возбуждения, но сейчас ему было исключительно уютно и... мирно. Не захотелось сократить расстояние между ними до минимума, затянуть в сводящий с ума поцелуй. Хотелось просто делить с ней дыхание, да покоряться нежным пальчикам, ласкающим антенны. — Когда мы увидимся теперь? — прошептала она. — Ммм... Боюсь только на твой день рождения, родная. — Ты обещаешь, что будешь на нем? — Обещаю, — он улыбнулся и поцеловал ее руку чуть выше запястья. — И... мы же закончим... наш танец? — она чуть сдвинула голову, приблизив их лица и прошептав эти слова едва слышно, в самые губы. Красные глаза распахнулись и полыхнули пламенем. Не обжигающим, впрочем, а теплым и согревающим. — Да. Обещаю, — чувственный поцелуй опалил обоих, заставив задрожать в предвкушении не только тела, но и души. — А теперь... — он оторвался от нее и снова устроил голову рядом с ее. — Сказка... — Про принцесс? — хихикнула Наги. — Угу, — он улыбнулся. — И про драконов. Слушай. «Жила-была принцесса. Не то чтобы самая красивая или самая премудрая, пожалуй, она была вполне себе обычной, если не сказать — заурядной. Как ей и полагалось, сидела она в своей комнате в высокой башне и смотрела на далекие пушистые облака, старательно мечтая о принце. Что уж тут сказать? Положено ей было мечтать. День за днем, день за днем».* Голос воина был тих и нежен, убаюкивая, окутывая, переливаясь хрипловатыми, но бархатистыми нотками. Красновато-карие глаза закрылись, ресницы уснули на рыжих щеках. Дыхание стало ровным и глубоким. Наги улыбалась во сне, переплетя пальцы с любимым мужчиной. А Огонек, осторожно поглаживая ее руку, любовался тем, как она спит, и мечтал о том, как всю оставшуюся жизнь будет просыпаться, и первое, что видеть — этот черный нос, рассыпавшиеся по подушке волосы, красиво очерченные бровки. Он невесомо поцеловал ее в лоб и постарался запомнить каждый миг этого сейчас. Такого теплого. Такого светлого. Такого мирного.***
Карабина улыбнулась, осторожно прикрывая щелку, которую оставил Огонек, чтобы показать уважение к родителям девушки. Сердце матери полнилось радостью за любовь, которую Фобос подарил ее ребенку.