Цикл «Идеальный мир»: Веря в лучшее

      Спустя 9 лет 11 месяцев после подписания мира с Плутарком       Музыка была всюду.       Грохоча, она врывалась в уши, снижая чувствительность слуха, вибрировала на коже, заставляя подниматься дыбом шерсть. Захватывала и принуждала двигаться даже против воли. Не хочешь танцевать — остановить хвост или пальцы от выстукивания такта все равно не выйдет.       Огонек опрокинул в себя стопку лучшего коньяка в этом заведении.       Музыке вторил свет.       Он мигал, то полностью погружая помещение во тьму, то снова озаряя скользящие в общем ритме тела.       Синий!       И его девочка, красиво двигая бедрами, кинула в его сторону призывный взгляд. Темнота!       Красный!       Руки взлетели вверх, голова сделала резкий поворот, волосы разлетелись вокруг огненно-рыжими огнями. Темнота!       Зеленый!       Томное движение плечами и глубокий прогиб полуобнаженной спины. Темнота!       Фиолетовый!       На ее талии сомкнулись чужие пальцы, щуплый мужчина в расстегнутой наполовину рубашке попытался прижаться, поймать темп, что задавала двигающаяся в танце мышка.       Огонек стиснул зубы и прищурил глаза.       Определенно, идти на открытие ночного клуба с Наги было плохой идеей. Нет, сама-то по себе мысль была отличной: достать пригласительные, красиво отпросить у родителей, произвести впечатление таким «взрослым» выходом. Вот только он не учел, что танцевать с все еще ноющей из-за не до конца зажившей раны ногой не сможет. Попытался, конечно, достойно продержавшись на танцполе полчаса, но потом сдался и захромал к ожидающему его удобному дивану. Вот и сидел теперь в своей ВИП-зоне в компании пузатого графина и злобно смотрел, как к его девушке пристают те, кто не стеснен в движениях.       Мышь налил себе новую порцию коньяка и тут же выпил. Нужно же и ему хоть как-то развлекаться сегодня!       Самым обидным было то, что танцевать хотелось. Выйти к ней, прижать к себе разгоряченное быстрыми движениями тело и уверенными руками направить, слив их в одном ритме. Жизнь свободного холостяка вполне располагала в прошлом к подобному досугу, двигаться он умел, самоуверенность позволяла легко подойти к понравившейся девушке. Ему редко отказывали, харизма легко привлекала новых подруг. Рассчитанная доля алкоголя, шепот в ушко, пылкий взгляд прямо в глаза — и верный «Дрэгстер» мчал к нему в квартиру очередную женщину.       А сейчас, когда так отчаянно хотелось быть вместе именно с этой мышкой, он вынужден мешком сидеть на чертовом диване и смотреть, как к ней подкатывают другие!       Стопка снова наполнилась почти до краев, заказанный графинчик опустел.       Вот какой-то тощий очкастый парень, судя по комплекции — студент одного из элитных вузов на Нептуне, вернувшийся на уикенд домой, чтоб погулять с друзьями, возник перед его девушкой и, растянув губы в нетрезвой улыбке, попробовал поймать ее в объятия потных лап. Наги, ловко вывернувшись и не останавливая танца, отошла на пару шагов; тощий, не уловив намека, последовал за ней, тряся бедрами, как будто его шибануло током, совершенно не попадая в ритм.       «Еще движение — и я тебе и намек объясню, и тряхану так, что долго лечиться будешь!»       Мышь чуть изменил положение, готовый сорваться с места в любую секунду. Демоны настороженно подняли уши, предупреждающе обнажив клыки.       А парень, даже не подозревая, что мысленно его уже препарировали и украсили внутренностями все арт-объекты заведения, склонился к симпатичной мышке и что-то заговорил, пытаясь перекричать музыку.       «Язык вырву!» — ревнивец начал подниматься во весь свой немалый рост, в красных глазах загорелось пламя.       В этот момент Наги, подавшись к очкастому, ответила и кивнула в сторону Огонька. Студентик посмотрел в указанном направлении и замер, инстинктивно поджав хвост. Воин расправил плечи и прищурился.       Незадачливого пикапера сдуло на другой конец танцпола.       Мышь ухмыльнулся и выдохнул, плюхаясь на пятую точку. Даже настроение поднялось!       Он опрокинул в себя очередную стопку и, поймав официантку, заказал еще, а также лимонно-мятный коктейль для Нагинаты.       Подруга улыбнулась ему и сделала несколько плавных, призывных движений. Кольнула гадкая мысль: а где это она научилась так делать? Неужели не про все, что было на Венере, рассказала?       Серый закурил, продолжая следить за ней. Рыжая шерсть блестела от пота, легкий топ-бандо обнажал руки и плечи. Весь вечер он гадал, а есть ли под ним белье? Бретелек не видно, очертаний замков сзади тоже. Очень хотелось проверить. Вопрос только в том, что потом делать с этим знанием?.. Черные кожаные брючки ладно облегали бедра, подчеркивая изгибы молодого тела, каблук делал ноги еще длиннее. Вот вроде все просто, а как волнующе она выглядела! Мужчина судорожно затянулся сигаретой, следя за девушкой голодными глазами.       «С другой стороны», — лениво рассуждал он сам с собой, — «может, и к лучшему, что я не могу танцевать с ней. Если такой стояк только от того, что просто смотрю, что бы было, имей возможность весь вечер ощущать ее совсем близко и касаться руками? Ох, не поставил бы я на то, что моя девочка сохранила бы сегодня невинность!»       Он откинул голову на спинку дивана и, снова затянувшись, зажмурился, борясь с возбуждением и ревностью. Это свидание превращалось в какую-то изощренную пытку!       На стол опустились полный графинчик и высокий запотевший стакан. Длинноногая миловидная официантка в юбке, едва прикрывающей резинку чулок, склонилась к нему, чтобы поинтересоваться, не нужно ли от нее что-то еще. В глубоком вырезе качнулась аппетитная грудь, покрытая палевым нежным пушком, язычок прошелся по ярко-красному рту, взгляд из-под густо накрашенных ресниц обещал исполнить все желания одинокого красивого мужчины, скучающего в ВИП-зоне...       — Ох, ну и жара! Где мой коктейль? — Наги плюхнулась на диван рядом с Огоньком и, схватив сладковатую слабоалкогольную гадость, которую любили все девчонки, потянула напиток через трубочку.       Мышку в мини перекосило, и она, возмущенно стуча каблучками, поспешила удалиться. Кажется, сегодня торопиться с его заказом больше не будут...       Огонек обнял Нагинату и притянул ближе. Та тут же прижалась к боку, тяжело дыша после быстрого танца. Не сдержавшись, мужчина погладил ее спину, пытаясь найти крючки бюстгальтера. Нет! Он чуть не застонал, но вместо этого выпил стопку коньяка.       — Тебе не скучно? — рыжая, пытаясь перекричать музыку, обожгла его ухо горячим дыханием. Влажное от пота тело скользнуло по торсу, посылая волны крови к паху.       «Скучно? Нет, мне очень весело!»       — Нет, детка, нисколько! Тебе тут нравится? Не замучили кавалеры? — он не сдержался, и забросил ее ноги себе на колени. Кончики серых пальцев начали поглаживать по бедру, впрочем, не нарушая приличий с учетом того, где они находятся, чтобы хоть немного удовлетворить собственнические чувства. И пусть все видят, что это его женщина!       — Да какие кавалеры? Мне так жаль, что ты не можешь составить компанию! — Она зарылась рукой в волосы на затылке, а потом погладила по выбритому виску. Он привлек подругу ближе, глубоко целуя. Девушка ответила, но быстро отстранилась. Мышь явственно ощутил ее смущение от столь откровенной демонстрации чувств. Пушистую же маму! Даже поцеловать нельзя?! Как-то он ни разу не сталкивался с тем, что женщины стеснялись проявлений его страсти в таких ситуациях, а в прошлом он позволял себе значительно более откровенные ласки при посторонних.       — Что?       — Тут много народу. Как-будто все смотрят, — она улыбнулась, извиняясь глазами за стеснительность, и снова потянула коктейль.       Снова захотелось выть. И выпить. Хорошо, что сегодня он оставил дома байк, и сюда их привезло такси.       — Извини, я не подумал, что тебе это может быть дискомфортно, — он поцеловал рыжий висок.       — Ничего страшного. Меня, правда, беспокоит, что ты сидишь тут совсем один, — мышка прижалась к его груди.       — Я на тебя смотрю, ты очень красиво двигаешься, — он улыбнулся ей в макушку. — Где научилась?       — Так я танцами занималась лет до тринадцати. Бросила в пользу рисования, не получалось совмещать.       — Мммм...       Наги отставила опустевший стакан на стол и, сверкнув глазами, сказала:       — А в первый год на Венере я ходила на стрип-дэнс, — и, дотянувшись до его уха, прикусила мочку, негодяйка!       Вот это было жестоко! К такому жизнь, проведенная в окопах и под пулями, не готовила! Перед глазами поплыло от выпитого алкоголя и обжегшей похоти, и он прикрыл их, пытаясь справиться с эмоциями.       — Ты понимаешь, как рискуешь, сообщая мне эту информацию? — Он улыбнулся уголками губ.       — Как? — игривая ухмылка была ответом. Огонек покосился на ее стакан, а потом заглянул в заблестевшие глаза. Коктейль залпом — не лучшая идея для хрупкой мышки, чтоб сохранить трезвость ума. Зато она очевидно расслабилась!       — Сильно, — не слушая возражений, он снова глубоко поцеловал свою девушку.       — Тогда я, пожалуй, вернусь на танцпол, — она отстранилась, когда воин разорвал поцелуй, и игриво очертила мышцы его пресса, проступающего под обтягивающей мощный торс футболкой. Легкие касания заставили заерзать, подавить стон и напрячь все силы, чтоб сохранить невозмутимое выражение лица.       — Только не вздумай подходить к пилону!       — А то что?       — А то перекину через колено, отлуплю по заднице и больше не поведу танцевать, — серый со смехом поцеловал надутые губки, и Нагината убежала, вновь влившись в поток двигающихся под музыку тел.       Настроение от пребывания девушки рядом поднялось, и мышь снова закурил, внимательно следя за стройной фигуркой. Он даже начал отбивать пальцами свободной от сигареты руки ритм на стенках графина.       Внезапно тренированное на поиск потенциальных опасностей сознание уловило движение, отличное от того, которое было характерно для этого места. Он повернул голову и увидел, как к столику в другой части ВИП-зоны та самая официантка в мини провожает компанию из крепких ребят в форме одного из его мотополков. Десяток младших офицеров, галдящих и требующих выпивки, небрежно скинули форменные кители и расселись за столом. Их командир с ностальгией посмотрел на них: раскованные, уверенные в себе, молодые, дерзкие и свободные. Совсем как он сам лет десять назад. Вот так же они с сослуживцами шатались по барам и клубам в поисках адреналина, развлечений и женского тепла. И вон уже наглые руки красивого рыжего лейтенанта глядят официантку по бедру, а та смеется и игриво пытается отбиваться хвостом, не сильно, впрочем, стараясь отстраниться.       Огонек пригубил коньяк, прокатив его по языку и пробуя оттенки. Все-таки он не понимал, что в этом напитке находит Стокер! Видимо, сам он еще не такой старый, чтоб оценить нюансы вкуса. Нюансы соблазнительных движений Нагинаты у него получается оценивать значительно лучше!       Его взгляд снова скользнул к танцующей девушке. Она влилась в музыку, как будто и не покидала ее ритма. Свет выхватывал мышку из толпы и снова погружал во тьму.       Синий!       Шаг — и разворот, начавшийся с плавного пируэта. Темнота!       Красный!       Она прогнулась в спине, всполохи очертили ключицы и шею. Темнота!       Зеленый!       Рыжие руки огладили бедра, затянутые черной кожей. Темнота!       — Иииии! — Музыка стала чуть тише, и ди-джей взвыл, привлекая внимание колыхающейся толпы. — Вы классно двигаетесь, друзья! Но каждый сейчас — сам по себе! В такую ночь нельзя быть одиноким! Поэтому ищите срочно пару, ведь через минуту мы начинаем сет любви!       Фиолетовый!       Она посмотрела на него, сразу поймав взгляд. Эротично покачивая телом, протянула руки, призывая присоединиться. Томно закусила губу. Она соблазняла.       Темнота!       «Ах, чертовка!» — улыбнулся про себя мужчина, поднимаясь. Как отказать ей?       Тем более, что их желание слиться в танце обоюдно.       Он нашел ее в полумраке, обнял сзади, прижав к себе спиной и бедрами, как раз в тот момент, когда стихла быстрая композиция. Наги вздрогнула и резко вскинула голову, чтоб отшить наглеца, который посмел коснуться ее. Раздались первые аккорды медленной, тягучей мелодии. Узнав, она томно улыбнулась, положила ладонь поверх его кисти на ее едва прекрытом топом животе, а другой зарылась в небрежно собранные на затылке волосы с огненным всполохом. Попка прижалсь плотнее, рыжий хвост обвил ногу воина, и девичье тело, поймав ритм, плавно скользнуло вдоль его собственного вместе с музыкой.       «Нынче время огня...»* — женский голос коснулся слуха.       Огонек поймал ритм, вторая рука опустилась на девичье бедро, направляя партнершу в чувственный танец. Она подняла голову, и, уловив невысказанную просьбу, он накрыл ее губы своими, целуя медленно и глубоко, не переставая править их движениями. Девушка полностью расслабилась, отдаваясь тому, кто вел.       «Я точно ржавый аскет       Три тысячи лет       Не писавший стихов...»       Серый ухмыльнулся, разрывая поцелуй. Сколько лет он мечтал вот так прикасаться. Открыто демонстрировать свои чувства, не боясь осуждения, целовать. Ждал, пока она сама перестанет стесняться окружающих и женщина в ней откликнется на ласку.       «И по строкам моим       И по венам моим       Ходит вкрадчивый зверь...»       Пальцы на рыжем животе поглаживали в такт музыке, подушечки скользили вдоль пояса брюк, заставляя непроизвольно втягивать его, безмолвно умоляя двинуться ниже, туда, где уже влажная плоть жаждала ласки. Мышь почувствовал дрожь в льнущем к нему расслабленном теле. Склонившись к шее, он оставил на ней едва различимый поцелуй и мог поклясться, что его ухо обжег стон. Он развернул ее к себе и снова тесно прижал, скользнув широкой ладонью чуть ниже поясницы. Плечи тут же обняли, и розовый, влажный язычок облизнул покрасневшие от поцелуя губы. Глаза встретились с глазами, и мужчина различил в красно-коричневом взоре пламя желания. И смелость этому желанию отдаться. С ним. Прямо сейчас.       «И не смей ни на шаг назад...»       Уверенные пальцы гладили спину, Наги плавно прогнулась в его руках, и он, уловив начало этого движения, поддержал за поясницу и чуть толкнул вверх ладонью, помогая вновь красиво распрямиться. Топ съехал на пару сантиметров вниз, немного сильнее обнажив грудь, заскользившую по его торсу вместе с музыкой. Две твердых горошины обозначились под тканью, ладошки сжали стальные мышцы плеч, поглаживая сквозь футболку.       Быть рядом стало пыткой. Сладкой пыткой, которую не хотелось заканчивать. Кровь от головы хлынула вниз, и мужчину передернуло от возбуждения. Он точно увидел момент, когда она почувствовала его: вздрогнула, выдохнув сквозь зубы, и чуть теснее прижалась, сводя с ума плавными движениями мягкого живота по стиснутому джинсами стояку. Он зажмурился, задыхаясь в этом извращенном удовольствии.       Его девочка становилась смелее. Раскрепощалась. Все чаще дразнила. Это больше не были те детские попытки, которые она предпринимала вначале, еще не совсем понимая, зачем ей это. Сама суть женщины раскрывалась, отвечая на мужское желание, заигрывая и разжигая страсть. В обыденном разговоре по телефону, когда он просто звонил посреди дня узнать, как дела, она, каким-то невиданным для него образом меняя тембр, шептала, как скучает по его губам. Как вспоминает его руки. Как жаждет встречи. После таких разговоров не раз приходилось запирать кабинет и отключать камеры, чтоб снять напряжение, вызванное чуть хрипловатым, ласковым голосом.       Наги потянула его за шею, прося склониться к ней, и, прижав губы к уху, прошептала:       — У нас же еще часа четыре до того момента, как мне нужно быть дома?       Он кивнул.       — Тогда может быть... мы закончим этот танец у тебя?       «Они еще как горят,       Вы бы видели этот ад!»       Нагината смотрела ему в глаза уверенно и страстно.       Его сердце зашлось в бешеном ритме.       Мышь наклонился и нашел ее губы, в страсть поцелуя вкладывая безоговорочное согласие. Она же горячо ответила всем телом.       Мысли поплыли, и он проклял и возблагодарил Фобос, что сегодня не за рулем. Возьми он байк — разложился бы в первом повороте на скорости второй передачи, потому что сосредоточиться сейчас — выше сил. Реши сам сесть за руль служебной машины — чувствовал: как только закрылись бы за ними двери, просто затемнил бы окна до предела, да так и остался на стоянке. Захотелось каким-то волшебством перенестись в спальню и прямо сейчас начать избавлять ее от одежды. В голове тут же возникли картинки, как его рукам будут поддаваться облегающие брюки, и пальцы наконец коснутся манящих ямочек с двух сторон от основания хвоста. Как он будет ласкать юное рыжее тело, возбуждая до предела. Мысли обжег вопрос: какое белье на ней сегодня? Ажурное кружево, тонкой полосочкой прячущееся между ягодиц, или спортивные удобные трусики, облегающие попку? Как быстро она позволит стащить их и как громко он сможет заставить ее стонать умелыми взрослыми ласками? Мгновенно созрел план, как сделать так, чтобы причинить минимум боли. Поднявшей голову совести коротко рыкнул, что сегодня они могут и не заходить слишком далеко, он знает много способов доставить удовольствие им обоим! И очень хочет быстрее их продемонстрировать!       Оставалось одно — как можно скорее оказаться наедине. Сколько можно пытать друг друга этой страстью?!       — Наги, давай я перекурю и попрошу нас посчитать, а ты потанцуй еще, — музыка смолкла, и он разомкнул объятия, оставив на губах девушки легкий поцелуй. — И поедем?       Кивнув, она вновь закружилась, плавно и маняще. Мужчина ощутил, как волнами разливается чувственность и желание от соблазнительной мышки. Он бы волновался, оставляя ее одну, если бы только что на глазах всех присутствующих не заявил о том, что это — его женщина. Вряд ли кто-то рискнет приставать к ней теперь.       А вот успокоиться за сигаретой стоило. Мысли путались и скакали как марсианские белки, внизу живота сжималось и тянуло от предвкушения. Никогда еще ему так не хотелось близости! Пока они были в разлуке, он считал, что сгорает в страсти. Он понял, что это были просто угли, после того как получил возможность быть с ней рядом и касаться. Каждая встреча дарила радость и пытку одновременно, особенно когда девушка отвечала своим влечением на его. Тело, не привыкшее к аскезе, не понимало, почему прямо сейчас нельзя взять эту женщину, манящую и соблазнительную. И каждый раз приходилось договариваться с собой, что есть черта, за которую нельзя перейти, пока она не будет готова.       И вот ее время пришло. Их время!       Мужчина двигался на автомате, сознание полностью погрузилось в откровенные картины, одну горячее другой, в мечты о том, что их ждет совсем скоро за порогом спальни. Главное, до нее добраться, а не вжать Наги в стену прямо в коридоре или не повалить на пол!       Огонек вернулся на свой диван, закурил и попытался поймать официантку, крутящуюся около столика его подчиненных, которые тем временем получили свой незатейливый, но крепкий алкоголь. Палевая девушка, стуча огромными каблуками, расторопно выставила несколько запотевших бутылок и рюмки, намеренно подойдя поближе к тому из мужчин, который проявил к ней интерес, и подавшись чуть вперед, когда сгружала свою ношу с подноса. Глаза рыжего загорелись и обожгли чуть обнажившиеся под приподнявшейся юбкой бедра над кружевной резинкой чулок. Огонек про себя рассмеялся: неужели и их с друзьями пикап был так же неприкрыто очевиден со стороны? А они казались себе такими опытными соблазнителями прекрасных женщин!       В этот момент к их столику подошли еще двое: угольно-черный старлей и кремовой масти мужчина, чье лицо показалось Огоньку смутно знакомым.       Перекрикивая музыку и смеясь, офицеры похлопали кремового по плечам и разлили по первой. И вот он, повод для гулянки: в одну из рюмок опустились новенькие и блестящие капитанские значки — значит, отмечают повышение. Несколько быстрых тостов — и вот статные молодые воины поднялись, обводя горящими глазами зал и выискивая для себя лучших девушек. Остался только кремовый и завозился с кителем.       Огонек развлечения ради попробовал припомнить, на кого он там несколько дней назад подписывал представление?.. Ах, точно, вот почему лицо паренька, что аккуратно крепит сейчас на плечо новые знаки различия, казалось знакомым: утром он же лично их и вручил! В это мгновение тот поднял взор и столкнулся с чуть насмешливым взглядом своего генерала, непонятно за каким песчаным чертом забравшегося в это заведение для молодых и горячих. На его лице явственно отразилось судорожное припоминание устава на предмет того, не совершает ли он сейчас чего запретного, но, вспомнив, что все они в официальной увольнительной, на которой стоит личная подпись генерала Римфайера, чуть расслабился. Старший офицер кивнул на китель и улыбнулся, поздравляя. Поерзав, новоявленный капитан встал и, сглотнув, решил все же подойти поприветствовать начальство. Может, когда пригодится такой «личный контакт».       Генерала же Римфаера, находившегося в самом лучшем настроении, все это дико забавляло. Слава грозного бойца и ветерана аж Плутаркийской войны, помноженная на достаточно молодой возраст, высокое звание и рассказанные шепотом истории о сумасшедших и жестоких вылазках, делали его в глазах многих молодых солдат практически небожителем. Знали бы они, что он и сам вот так гулял совсем недавно в компании и без, и мало чем отличался от собственных подчиненных! И гулял бы до сих пор, если б не Нагината...       Тут сознание полоснула быстрая, как выстрел, мысль, окатив липкой волной нехорошего предчувствия, и Огонек резко посмотрел туда, где танцевала очень красивая и притягательная для молодых мужчин мышка.       Покрытый черной шерстью мужик, лишь немногим уступавший ему в росте и ширине плеч, прижимал к себе его девушку. Наги, пытаясь отстраниться, уперлась в мощную грудь, но сильные руки притянули еще ближе, а потом нагло опустились на ягодицы. Боец явно не ожидал, что ему откажут, и, склонившись, начал что-то жарко шептать в рыжее ушко, мгновенно вспыхнувшее.       «Это, блядь, моя женщина!»       В голову бросилась кровь, глаза загорелись красным, и воин резко подскочил из-за стола, чуть не сбив с ног как раз подошедшего к нему капитана. Тот, проследив направление генеральского взгляда и сложив два и два, побледнел и рванул к товарищу. Серый был быстрее. Боли в ноге он просто не почувствовал.       Меж тем Наги удалось оттолкнуть настойчивого, шепчущего пошлости ухажера и резко влепить ему звонкую пощечину. Мужчина опешил, прижав руку к горящей щеке и злобно посмотрел на несговорчивую девицу. Нетрезвый мозг заволокло гневом, он вскинул ладонь, замахиваясь в ответ, девушка зажмурилась...       Но запястье перехватили. Огромная серая рука больно сжимала кисть, прямо в глаза устремился бешеный, горящей ненавистью взгляд оскаленного в рыке взъерошенного здоровяка. Она что, с папой тут пришла задом крутить?!       В следующее мгновение в живот мощно прилетело коленом. Удар согнул пополам, руку вывернули, и черный почувствовал, что вот-вот затрещат кости. Не думая, действуя на инстинктах, он подсек серого под ноги хвостом и откатился. Завизжала девушка, толпа растеклась к стенам, старясь не попасться под удары.       Музыка продолжала грохотать.       Огонек бешено лупил хвостом и задыхался от ярости. Его демоны в одно мгновение развернули крылья и обнажили налитые ядом клыки, готовясь порвать того, кто обидел Нагинату. Волна боли в бедре была заглушена адреналином и ненавистью. Мужчина сорвался с места, проводя серию быстрых ударов и целясь прямо в горло. Его соперник, как мог, блокировал, отступая от такого напора и не находя даже крохотной лазейки, чтоб атаковать самому. В висках у обоих стучала кровь, отключая слух и не позволяя заметить что-то, кроме противника. Рука черного нырнула за пояс, выхватывая двухлезвенный керамбит, отточенный до состояния бритвы, и кулак с зажатым в нем металлом полетел в серого. Черный боец знал, что это оружие в его руках может быть смертельным, но, глядя в глаза налетевшего на него мужчины, видел свою смерть, и единственное, что оставалось — пытаться всеми способами сохранить жизнь. Предплечья Огонька окрасило красными полосами, но это его не остановило, а лишь разозлило сильнее. Рука дернула шнур на шее, вторая рванула из ножен короткий шейный клинок. Они снова были на равных! Генерал, зло прищурившись, сделал обманный выпад, на который повелся соперник, открывшись слева, и серый, быстро перевернув нож обратным хватом, тремя короткими движениями вогнал его в бок врага на всю длину. На пол закапали густые красные капли. Раненный, собрав силы, отскочил, но, зажимая раны, тут же кинулся в новую атаку, надеясь на эффект внезапности. Короткое лезвие керамбита еще раз успело войти в подставленное в последний момент плечо вместо шеи, старлей было удивился, что так легко ранил соперника, но мгновенно понял, что это был точно рассчитанный маневр, когда серый перехватил руку с ножом, вывернул ее, безжалостно ломая, и тут же снова вогнал короткое лезвие под ребра противнику. Раздался крик боли.       В этот момент их наконец растащили.       Ревущего в бешенстве серого прижимали к полу трое его же собственных воинов. Благодаря сломанной руке и ранам для усмирения черного хватило одного товарища, но оба противника все еще рычали и рвались продолжить убивать друг друга. Капитан отборным матом орал подвывающему, но все еще злобно вырывающемуся сослуживцу, что тот подрался с их собственным генералом. Черный, задержав взгляд на знаменитом огненном всполохе в бурых волосах истекающего кровью, но все еще грозного противника, заметно сжался и присоединился к матерному речитативу друга.       В помещение ворвалась полиция. Всех участников драки положили лицом в пол, не разбирая, кто тут какое носит звание, кто ранен и кто не прав. На запястьях Огонька защелкнулись наручники, вызвавшие новый приступ бешенства и злости, на плечах повисли четверо полицейских. Его внутренние монстры требовали жертву, требовали крови! Требовали разорвать обидчика, выгрызть его сердце и принести в зубах труп к ногам любимой! Он напряг силы, готовясь раскидать всех, кто встанет на пути, но поймал полный ужаса взгляд Нагинаты. Мозг зацепился за красно-коричневую радужку, за покрасневшие, мокрые от слез глаза. Сознание, опьяненное гневом и кровью, стремительно трезвело. Демоны, повинуясь ее взгляду, сплелись клубком и покорно уснули, даже не рыкнув.       Воин расслабился, давая понять, что больше не сопротивляется.       — Все, все, мужики. Успокоился! — Мышь тяжело дышал, замерев в ожидании, когда же хватка на шее и плечах станет слабее. Полицейские, готовые в любой момент снова заломать хулигана, осторожно стали отпускать руки, позволяя мужчине выпрямиться. Наги рванула к Огоньку, обнимая за шею, пачкаясь в крови и рыдая на его груди.       Бедро прострелило так, что он чуть не рухнул на пол. Отчаянно захотелось таблетку обезболивающего. И лучше не одну.       Окинув взглядом залитый кровью, разгромленный клуб, оценив ущерб и количество зрителей, генерал Римфаер емко определил произошедшее как «полный пиздец».