***
Разлепив усталые веки, Райнер долго всматривался в потолок, слушая крики чаек и звуки портовой жизни за окном. Неделю назад Марлийская армия при его, Райнера, немаловажном участии победила в Марлийско-средиземновосточной войне. Позавчера он очнулся во временном госпитале, полностью восстановившись после практически смертельных ранений. Вот только с реальным восстановлением это не имело ничего общего. Тело его до сих пор беспощадно отзывалось болью на каждое движение, а голова будто наполнилась свинцом, норовя вот-вот и вовсе отвалиться. Сильнее всего болело в груди, так, будто там все еще была незажившая рана. Райнер надеялся, что это все временно и пройдет через пару дней, но врачи сразу после пробуждения сказали: «Недолго вам осталось, мистер Браун». И Райнер знал, что они правы. Он и сам чувствовал, что его время уже на исходе. Ему оставалось еще целых три года жизни, но тело его как будто уже сдалось. С каждым днем ему все труднее было держать себя в форме, и в итоге, будучи не в силах сопротивляться, Райнер поддался слабости духа. За последний год он потерял в весе почти десять килограмм, потому что никакая еда не лезла в глотку. Он перестал ежедневно тренироваться, что прежде было немыслимо для него. Как только он задумывался о том, чтобы пойти на пробежку или подтянуться на турнике, его одолевала тревога и какой-то невероятной силы лень. Не способный порой подняться с кровати, он целыми днями лежал в своей старой комнате, до тех пор, пока мать не выгоняла его из дома, чтобы тот хоть немного развеялся. И он гулял по родному Либерио, изучал знакомые с детства улочки, наблюдая за тем, как обычные люди живут свою обычную жизнь. Вот только прогулки эти не приносили никакой радости или облегчения. Ему было тошно наблюдать за тем, как простой народ будто не замечает того, что происходит вокруг. Его бесило то, что элдийцы будто забыли, что их доблестные воины, — Бертольд Гувер, Марсель Гальярд и Энни Леонхарт — так и не вернулись с боевого задания. А его самого и вовсе даже не поблагодарили за попытку вернуть Титана-прародителя, а наоборот, подвергли трибуналу. Райнер чудом выжил благодаря поручившемуся за него Зику и благородной жертве Имир, добровольно вернувшей Зубастого титана в Марлию. Вот только от жизни, оставленной ему лишь удачей, никакой радости Райнер не испытывал. Более того, эта самая жизнь стремительно, словно вода сквозь пальцы, покидала его. Поэтому, прикрывая Зика в недавней битве, Райнер втайне надеялся, что это будет его последний боевой подвиг. Но судьба, видно, решила, что он еще недостаточно настрадался за все то, что причинил жителям острова Парадиз, и оставила его в живых. Скинув с себя одеяло, Райнер подошел к умывальнику и ополоснул лицо прохладной водой. Посмотрев на себя в зеркало, он разочарованно вздохнул. Уставшие глаза выдавали в нем человека, который уже несколько лет не может нормально спать. Проведя пальцами по уже давно отросшей пшеничного цвета шевелюре, он вдруг приметил в ней несколько седых волосков. «Всего двадцать два года, а уже седой», — грустно подумал он, беря в руки опасную бритву. Приложив её к подбородку, он на секунду замер. Рука его слегка дрогнула, желая опуститься ниже. Поддавшись этому безумному желанию, он приложил бритву к своему горлу. Таким лезвием не убить Бронированного титана. Даже взрывы и повреждения половины тела ему ни по чем. Можно было бы попробовать выстрелить себе в голову, да только помирать с раскиданными по всей комнате мозгами ему не хотелось. Тяжело выдохнув, Райнер кинул бритву в раковину, стерев с лица пену для бритья, быстро оделся и вышел из комнаты. Временный штаб командования находился в здании напротив. Направляясь туда, Райнер не ожидал услышать ничего хорошего. Сегодня в порт прибыли важные военные шишки из Марлии, чтобы обсудить провальное выступление их армии в этой войне. Четыре года — непозволительно долго для великой милитаристской державы, владеющей четырьмя титанами. Но время титанов медленно подходило к концу, и в то время, как другие страны изобретают новое оружие и военную технику, Марли топчется на месте, надеясь на силу, заключенную в крови народа Имир. Райнер знал, чем закончится этот совет, и его нисколько не удивило окончательное решение командования. Они вновь организуют операцию по возвращению Титана-прародителя. Вот только как они будут делать это, учитывая тот факт, что ни один из отправленных к Парадизу кораблей до сих пор не вернулся, Райнер представления не имел. Для него лично было ясно лишь одно: он снова должен будет отправиться за стены. Туда, откуда он с таким ужасом и болью в сердце бежал. Туда, где бывшие друзья и возлюбленная желают ему смерти. Туда, где погибли все его товарищи. Худшего наказания Райнер и представить себе не мог. В груди неприятно закололо. Холодные щупальца страха потянулись к его горлу, и все же он, сглотнув тяжелый комок, продолжал отлично отыгрывать свою роль, сделав вид, будто всецело поддерживает решение начальства и готов отправиться хоть сейчас. Разглядывая сидящих за столом высших военных чинов, Райнер представлял, как скоро вернется домой, где его будут ждать мама и дядя с тётей. Слушая крики чаек за окном и тихое перешептывание далеких морских волн, он совсем перестал обращать внимание на происходящее за столом совещание. — Кстати говоря, мистер Барун, — отозвался один из генералов. — Мы очень рады, что вы выжили. Последняя атака чуть не стала для вас смертельной, но все обошлось! Удивительная выносливость, свойственная вашему титану, все же дает о себе знать. «Ну конечно, рады они. Только и ждете, когда я уже откинусь окончательно, чтобы поскорее передать силу Бронированного кому-то из детей», — мысленно процедил Райнер, выслушивая наигранные поздравления от политиков. — Направляясь сюда, мы, честно говоря, не надеялись, что вы долго протянете, и даже захватили с собой несколько сывороток, чтобы прямо здесь передать вашу силу кому-то из юных кандидатов. Хорошо, что вы очнулись до того, как мы приехали, — усмехнулся все тот же генерал. «Вот мудак. Еще и насмехается. Ублюдок». — Благодарю, генерал-майор Вёллер. Впервые рад тому, что не оправдал ваших ожиданий, — чуть улыбнувшись, ответил Райнер, медленно постукивая пальцами по столу. — Главное, чтобы в будущем наши ожидания все-таки оправдывались, — колко подметил Вёллер и сразу же сменил тему. Из этого короткого разговора Райнер понял, что еще одной ошибки ему не простят. После возвращения с Парадиза ему и так приходилось несладко. Первые два года за ним была установлена слежка, и каждый его шаг проверялся на верность Марлии и воинскому долгу. Судя по всему, его заподозрили в предательстве и намеренном срыве операции. Конечно же, Райнер всеми силами стремился доказать обратное, вот только внутренне понимал, что подозрения эти не были беспочвенными. Зик наверняка слышал его пьяные стенания о Марте и друзьях, и, скорее всего, передал всю имеющуюся информацию командованию. Вот только зачем он прикрыл его во время суда, организованного над ним сразу по возвращении, Райнер понять не мог. Наслушавшись пафосных речей о силе и могуществе великой Марлии, Райнер с озабоченным лицом вышел из временного штаба. Получается, они собирались заменить его на кого-то из ребят, прошедших отбор в воины. Скорее всего, выбор пал бы на Габи, сильно отличившейся во время последней атаки на крепость. Маленькая заноза, вечно рвется вперед, не думая о том, каково это на самом деле — быть Бронированным титаном. Она еще даже жизни не знает, а уже стремится ограничить её всего лишь тринадцатью скверными годами. Годами, когда притворяться приходится чаще, чем жить по-настоящему. Меньше всего Райнеру хотелось бы подвергать этой пытке своих родных. Что же ему делать с этой неугомонной девчонкой? — Что-то ты совсем скис. Неужто расстроился, что придется возвращаться на Парадиз? — послышался из-за спины насмешливый голос. — Гальярд, — ответил Райнер, разворачиваясь к приближающемуся парню. — Браун, — в тон ему ответил Порко. — Чем планируешь заниматься? — Как и всегда, — скучающе выдохнул Райнер, — вернусь в свою палату и буду спать до тех пор, пока мозги окончательно не отсохнут. — Знаю я, как ты спишь, — протянул Гальярд, изобразив руками распахнутые глаза. — Скучный ты стал, совсем никуда не выходишь. — Старею, наверное, — пожал плечами Райнер. — Развеяться тебе надо, чтобы помолодеть, — бодро ответил Порко, кладя руку ему на плечо. Переведя подозрительный взгляд на его ладонь, Райнер мгновенно понял, к чему он клонит. — Нашел я тут местечко, куда все наши ходят, — продолжил Гальярд, направляясь, видимо, в сторону того местечка и утягивая Райнера за собой. — Дай, думаю, вытащу своего тухлого товарища из его каморки: с людьми пообщаться, выпить немного, познакомиться с местным колоритом. Говоря о местном колорите, Порко, конечно же, подразумевал местных девушек. Совершенно незаинтересованный в изучении этой стороны вопроса, Райнер буркнул: — Тебе лишь бы развлекаться. — А вот и неправда! — притворно обиженно воскликнул Гальярд. — Последние два дня я безвылазно сидел в штабе вместе с Пик. Та еще задачка, знаешь ли. Слегка поежившись, он чуть тише заметил: — Странная она, конечно. Ходит на четвереньках, лежит на диване как зверек какой-то. И глаза у нее такие… дикие, что ли. — Сам бы попробовал несколько месяцев в теле титана просидеть. Волком бы завыл. — А ты пробовал? — восхищенно спросил Порко. — Нет, — серьезно ответил Райнер и, заметив вывеску заведения, к которому его привели, резко остановился, нахмурившись. — Ты меня в бордель притащил, что ли?! — Это не бордель, а клуб! — воскликнул Гальярд. — Конечно, тут и девушку можно подцепить, но я сюда пришел не за этим. — Как же, не за этим! И зачем я только за тобой потащился? — пробормотал Райнер, потирая уставшие глаза пальцами. Голова снова отзывалась мигренью, тоже, очевидно, желая скорее оказаться лежащей на больничной подушке. — Затем, что твой внутренний Райнер жаждет немного растрястись и вылезти из вечного тлена и печали, в которых ты застрял, — уверенно протянул Порко, затягивая его в здание. Войдя в пропахшее курительными смесями и благовониями помещение, Райнер мельком осмотрелся. Выполненная в охровых тонах обстановка пестрила яркими цветами свисающих с потолка тканей и мелких свечных фонариков. Приглушенный свет скрывал расположившихся на диванах и подушках гостей, большинство из которых носили марлийскую военную форму. Выглядело все так, будто это и в самом деле какой-то бордель, тем более, что девушек, чьи тела и лица скрывались за полупрозрачными тканями, здесь было больше, чем мужчин. Подойдя к работнику заведения, Порко о чем-то договорился с ним и уже через пару минут они с Райнером, отдав верхнюю одежду приветливой даме на входе, сидели на мягком диване в одном из альковов, чуть скрываемые от посторонних глаз красными полупрозрачными шторами. На столе их уже ждала какая-то выпивка и свежие фрукты. — Ну как тебе? Говорил же, местечко — класс! — радостно поинтересовался Порко, хлопнув Райнера по плечу и протягивая ему рюмку. — Я лучше, все-таки, в штаб, — неуверенно ответил он, намереваясь уйти. Придержав его, Гальярд заставил Райнера сесть обратно на диван и тоже взял в руки рюмку. — Какой же ты скучный стал. С тех пор, как вернулся, ходишь все время с кислой миной. Того и гляди, с крыши прыгнешь. Вглядевшись в его недовольное лицо, Райнер закатил глаза и выпил. Крепкий алкоголь обжег горло, и он, поморщившись, тут же заел его яблоком. — Что вообще мы пьем? — прохрипел он, все еще морщась. По вкусу выпивка была ему совсем не знакома. — Не знаю, — бросил Порко, тоже закусывая. — Какая-то местная водка или типа того. Практически мгновенно ударив в голову, напиток слегка притупил постоянно сидящие в груди боль, чувство вины и отвращения к самому себе, и Райнер, желая усилить эффект, сразу же выпил еще одну рюмку. Откинувшись на диван, он принялся разглядывать проходящих мимо людей. Соблазнительно повиливая бедрами, одна из женщин направилась к нему, на что Райнер тут же замотал головой. Верно трактовав его сигнал, девушка развернулась и направилась к алькову напротив. — Знаешь, что я думаю? — внезапно активизировался Порко. — Ну давай, просвети, — устало выдохнул Райнер, массируя пальцами виски. Выпитый натощак алкоголь все сильнее воздействовал на него, расслабляя и нагнетая кровь к сердцу, отчего то стало биться чаще, норовя вылететь из груди. — Тебе надо выпустить пар. С тех пор, как ты вернулся, тебя как будто подменили, — начал Гальярд, закуривая сигарету. — Ты и раньше был тем еще слабаком, но теперь ты еще и мрачный слабак. Зря ты ту девчонку отогнал, может, ночь с прекрасной иностранкой тебя немного взбодрила бы. — Меня это не интересует, — пресно ответил Райнер, продолжая наблюдать за тем, как марлийские военные, которых дома ждали жены и дети, развлекаются с местными девушками. Цепляя одного за другим, женщины уводили солдат либо наверх, либо на улицу, очевидно, чтобы продолжить знакомство в более уединенной атмосфере. Почему-то от этого зрелища Райнеру стало невероятно мерзко. Мозг настойчиво подкидывал воспоминания трехгодичной давности, когда он, в одиночестве напившись, пришел в похожее место в Либерио и заплатил одной из работниц за то, чтобы провести с ней время. Выбрав девушку, максимально похожую на Марту, он почти сразу понял, как сильно ошибся. Закончив все быстро, он несколько раз извинился перед ничего не понимающей девушкой и сбежал, решив для себя, что больше никогда не повторит этот опыт. — Только не говори мне, что девушки тебя вообще не интересуют. Не разочаровывай меня в себе окончательно, — попросил Порко, подливая себе и ему выпивку. — Ерунду не неси, — грозно процедил Райнер. — Просто у меня есть принципы, в отличие от некоторых. — Я кажется понял, — с улыбкой протянул Гальярд, встрепенувшись и поддавшись к нему. Его активные движения тут же насторожили Райнера. — Видел я одну сцену из воспоминаний Имир. Неужели та девчонка, с которой ты целовался, так сильно тебя задела, что ты до сих пор её не забыл? Испуганно вглядевшись в раскрасневшееся от алкоголя или местного освещения лицо Порко, Райнер чуть отстранился. Все это время Гальярд знал о Марте, но, несмотря на неприязнь к нему, никому ничего не сказал? — Да не бойся ты так. Я — могила, — усмехнулся он, откинувшись на спинку дивана. — Мой тебе совет: выброси всю эту чушь про любовь всей жизни из головы, найди себе нормальную девчонку в Либерио, женись, порадуй матушку внуками перед смертью, а потом, как достойный воин Марлии, уйди на покой. Мысль, которую высказал Порко, была разумной и логичной. Райнер знал, что прошлое не вернуть, и их с Мартой отношения закончены навсегда. Наверняка она уже давно забыла о нем, но Райнер пускай и делал вид, что ему давно наплевать на Марту, все же каждую ночь мечтал о том, чтобы она явилась ему во сне. Но мечты эти были тщетны, и во снах он видел что угодно, но не её. В итоге, спустя четыре года, он практически забыл черты её лица и тела. Лишь слабо ощущаемый образ отпечатался в его голове. Испугавшись, что однажды он и вовсе не сможет её вспомнить, он даже попытался нарисовать её портрет, но вышло скверно, так как способностей к рисованию у него не было. Раздумывая над словами товарища, Райнер все сильнее ощущал последствия опьянения. Голова расслабилась, а воздух вокруг гудел, как электростанция. Алкоголь не только изменил восприятие мира вокруг, но и развязал обоим парням языки. Почувствовав, что может сказать сейчас буквально что угодно и плевать что будет, Райнер спросил: — Зачем ты позвал меня сюда? Разве ты не ненавидишь меня из-за смерти Марселя? Осушив еще одну рюмку, Гальярд, чуть подумав, ответил: — Я тебя не ненавижу. Ты все еще меня бесишь, но не больше. Когда я увидел воспоминания Имир, я понял, что в ненависти нет никакого смысла. Представляешь, она столько лет мучалась, запертая в теле тупого титана, и в итоге, получив шанс на свободную жизнь, отдала её ради тех, кого должна была ненавидеть за то, что с ней сделали. Есть в этом что-то… — Порко откинулся на спинку дивана и поднял глаза к потолку. — Что-то благородное. Хочу также. — Это все ещё не объясняет того, почему, — задохнувшись, Райнер икнул и продолжил, — почему я здесь, с тобой, пью это странное черт знает что, и ты еще и советы мне раздаешь. — Почему-почему… — буркнул Гальярд. — Потому что брат мой жизнь отдал за то, чтобы тебя защитить. Хрен знает, чем ты ему так нравился, но, видимо, что-то такое он в тебе видел. И, если тебя убьют из-за того, что ты влюбился во врага, его смерть станет тупой и бессмысленной. Марсель, который все детство вытаскивал Райнера из передряг, продолжал выручать его даже спустя много лет после смерти. Память о старшем из братьев Гальярдов, пожертвовавшем собой ради него и съеденном Имир, не угасала в его сердце до сих пор, но именно сейчас Райнер понял, насколько его жертва, на самом деле, была долгосрочной. «Марсель справился бы с задачей лучше, чем я». — Гляди-ка! — внезапно навострился Гальярд. — Вёллер тоже тут! Посмотрев в ту сторону, куда указывал Порко, Райнер увидел, как генерал, облепленный с двух сторон женщинами, смеется и выпивает в компании своих помощников. Решив поначалу, что ничего интересного и удивительного в этом нет, он вдруг зацепился взглядом за девушку с длинными черными волосами, заплетенными в толстую косу. Положив миниатюрную руку на плечо Вёллера, она, скрывая лицо под полупрозрачной вуалью, поднесла рюмку к его лицу. Дождавшись, пока генерал выпьет, она поставила рюмку на стол и, видимо, почувствовав на себе пристальный взор Райнера, резко обернулась в его сторону. На секунду задержав на нем внимательный взгляд, она снова обратилась к своему спутнику. Что-то удивительно знакомое было в ее глазах и в ней самой. Будто ускользающее воспоминание, она выглядела так, словно вернулась из прошлого, заставив сердце Райнера замереть и упасть в пятки. Ведомый подозрительным чувством узнавания, он медленно встал и, пошатываясь, двинулся в её сторону. — Ты куда это собрался? — спросил Порко, схватив его за руку. Торопясь поскорее выяснить, почему та девушка так похожа на до боли знакомого ему человека, Райнер попытался вырваться, но хватка Гальярда оказалась на удивление сильной. — Да поговорить мне надо! С Вёллером, — рявкнул Райнер, наконец, освободившись из его цепких рук. — Сейчас? С ума сошел? — воскликнул Порко, тоже вставая и встряхивая Райнера за плечи. — Напился, что ли? — Да! Сбросив его руки, Райнер метнул лихорадочный взгляд в ту сторону, где сидел генерал, но ни его, ни девушек там уже не было. Оглядевшись, он заметил, как компания неспешно выходит из клуба и ринулся за ними. Выскочив на улицу, он вдохнул вечерний морской воздух и, поежившись от холода, осмотрелся. Неподалеку генерал, чуть пошатываясь и громко отдавая приказы водителю, садился в свой черный автомобиль, приглашая девушек последовать его примеру. Только сейчас Райнер заметил, какого маленького роста была та, что так привлекла его внимание. Ступив изящной ногой на подножку автомобиля, она снова обернулась и, кинув последний взгляд на преследующего её Райнера, скрылась в салоне машины, а помощник генерала закрыл за ней дверь. Провожая взглядом удаляющийся автомобиль, Райнер так и стоял на улице, в одной рубашке, трясясь от холода и опьянения. Выпуская изо рта клубы пара, он тяжело дышал и переваривал в голове образ девушки, ускользнувшей от него. Маленького роста, с зелеными глазами, но слишком аккуратными черными, как нефть, волосами. Чем-то она безумно была похожа на Марту, но в целом, её движения казались Райнеру совсем другими. Неуклюжая Марта, вечно норовящая упасть или разбить что-нибудь, не могла двигаться так грациозно и уверенно. Конечно, та девушка была лишь отдаленной копией Марты, совсем как та, от которой он сбежал из борделя в Либерио. Но тот факт, что Райнера так взбудоражила эта девица, означал лишь одно: Порко был прав, и как бы он ни старался забыть Марту и не думать о ней, один лишь намек на её появление в его жизни вызывал самый настоящий ураган из эмоций. Грудь Райнера пронзила внезапная острая боль, отчего он приложил к ней руку и тяжело задышал. Медленно приведя себя в чувства, он услышал, как за его спиной открылась дверь клуба. — Ну что, догнал? — заплетающимся языком спросил Гальярд, пихая забытый плащ ему в руки. — Нет, — опустив голову, ответил Райнер. — Ускользнул, как мираж. — Красиво сказал, — задумчиво протянул Порко и двинулся обратно ко входу в здание. Накинув на себя плащ, Райнер, не оборачиваясь на крики Гальярда, побрел в сторону своего временного пристанища. Медленно добравшись до туда, он сел за стол в своей комнате и вытащил из-под рубашки единственную оставшуюся от Марты вещицу. Старый кулон в форме волчьей головы чуть поблескивал в лунном свете. Поднеся ближе к глазам, он сначала долго его разглядывал, а затем осторожно приложил к губам. Наутро он обнаружил себя все еще сидящим за столом. Всю ночь он проспал в неудобной позе, опустив голову на лежащие на столе руки. Не обращая внимания на затекшую спину, Райнер с облегчением понял, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему отдохнувшим.***
Раннее утро. Завтрак в компании матери, дяди, тети и Габи. Последняя весело рассказывает родителям о своих успехах в освоении военного ремесла, в то время как Райнер, слушая её восхищенные речи, думает лишь об одном: как бы отгородить её от того, к чему она летит, словно мотылек на огонь. Она еще слишком маленькая, она совсем ребенок. Она даже понятия не имеет, на что подписывается. Но Райнер знает. И он защитит её. Сегодня он решится на то, что давно назревало. Сегодня он закончит завтрак, проводит Габи на военную базу, а сам пойдет в оружейную. Охрана знает его в лицо, поэтому даже не спрашивает, зачем Райнеру понадобилась винтовка и всего одна упаковка патронов. — Может быть, возьмете больше? Вы на стрельбище? — уточняет дежурный по складу. — На стрельбище, но я не надолго, — уверенно отзывается Райнер. — Так, время скоротать. — Удачи вам, вице-капитан Браун. Отдает винтовку, отдает патроны, отдает честь. Райнер отвечает: «Вольно» и уходит. Спустившись в подвал, он находит пустую комнату с решетчатым окном под потолком. Отличное место, чтобы совершить задуманное. Поставив в середине комнаты стул, Райнер вытаскивает из кармана коробку патронов. Зарядив винтовку, он долгое время просто сидит, смотрит на оружие в своих руках и вспоминает. Он вспоминает, как мама читала ему сказки в детстве, и как однажды, услышав историю про принцессу, убившую своего отца, превратившегося в медведя, он спросил, почему у него самого есть только мама. И тогда она рассказала ему о его отце. Он тогда подумал, что виноват в чем-то, хотел исправиться, хотел, чтобы его семья воссоединилась. Он всегда испытывал острую нужду помогать тем, кто страдает, а мама его точно страдала, потому что жила без папы. И он стал воином. Почетным гражданином Марлии. Он отдал свою жизнь ради того, чтобы мама наконец-то была счастлива. Но в тот день, когда его, Энни, Бертольда и Марселя с фанфарами провезли по улицам города, он понял, как сильно ошибся. Отец видел его, но даже не подошел. Он узнал его, но даже не поприветствовал. И тогда Райнер пришел к нему сам. Он сказал, что стал почетным марлийцем, что сделал это ради того, чтобы их семья наконец-то воссоединилась, но тот мужчина, которого мама называла его отцом и которого Райнер видел в первый и последний раз, прогнал его. Он никогда не хотел его. Он его не любил. Отступать было поздно. Райнер отправился на Парадиз с разбитым сердцем и с ужасом в душе. Что же он наделал? Глядя на свою новенькую красную повязку, красующуюся на плече, он вдруг отчетливо понял, что почетный марлиец — все тот же пленник, что и любой элдиец, живущий в гетто. Он отдал свою жизнь за свободу, которой никогда не получит. Оказавшись на острове, группа быстро лишилась одного из членов. Марсель, оттолкнув Райнера от пасти титана, сам отдал свою жизнь, подарив несколько счастливых лет ему и еще одной девчонке с великим именем, но не самой завидной судьбой. А потом была Шиганшина. Тысячи смертей ради цели, которой Райнер не понимал. Тогда он думал, что жители Парадиза заслужили смерть, ведь это из-за них он не может жить со своим отцом. Если бы Последний Король Элдии не бросил свой народ, он, Райнер, был бы свободным человеком, а не каким-то отбросом из гетто. Вера в эту мнимую справедливость была сильна, но все же не устояла перед желанием помочь тому, что страдает. Судьбоносная встреча, изменившая все. Увидев, как раненая девочка бесстрашно сидит перед титаном и смотрит прямо в его потухшие глаза, он будто видел на том месте Марселя, бесстрашно отталкивающего его, Райнера, от пасти титана. Он не мог бросить её. Сняв с шеи давно истончившийся шнурок, Райнер крепко сжал его в ладони. Кулон с головой волка свисал вниз, чуть касаясь винтовки, заряженной и вставленной дулом в рот. Он не передаст свою силу ни Габи, ни кому-либо еще из кандидатов в воины. Он больше никогда не отправится на Парадиз. Он больше никогда не увидит тех, кого любит. Ту, кого любит. Он больше никогда не причинит ей боли. Он больше никому не причинит зла. Он больше никогда не будет страдать. Взвел затвор, положил палец на спусковой крючок, засунул дуло поглубже в рот, направляя его чуть наверх. По щекам скатилось несколько слезинок. Глядя на кулон в своей руке, он закрыл глаза и мысленно приготовился закончить свой путь прямо здесь и сейчас.***
— Господин Браун, вы зачем тут? За Габи пришли? — радостно воскликнул Фалько Грайс, выходя с военной базы после занятий. Когда из десятков детей, претендующих на роль кандидатов в воины среди избранных оказался Фалько, все, даже его старший брат Кольт, удивились такому решению командования. Он не преуспевал ни в бою, ни в физической подготовке, был совершенно не воинственным и даже добрым. Особого патриотизма тоже не высказывал. Вероятно, положение брата, которого уже выбрали преемником Зика, сыграло свою роль. — Здравствуй, Фалько. Угадал, — добродушно ответил Райнер. Несмотря ни на что, мальчик чем-то был ему симпатичен. Он как будто напоминал Райнеру его самого в то время, когда тот еще не получил силу Бронированного титана. Тогда у него тоже ничего не получалось, и он был явно слабее остальных кандидатов, и все же, на роль воина выбрали его, а не Порко Гальярда. Райнер надеялся, что Фалько сможет как-то улучшить свои показатели, тем более, что по возвращении с войны он явно задался целью опередить Габи. Для Райнера это был единственный шанс уберечь двоюродную сестру от незавидной судьбы воина. Однако за тот месяц, что Фалько провел в Либерио, он так ни в чем и не преуспел, из-за чего Райнер все больше разочаровывался в своем плане и уже начал подыскивать другие варианты спасения Габи. — Вы разминулись немного. Габи опять самой первой сдала нормативы и её отпустили домой раньше, — слегка печально рассказал Фалько, приблизившись к Райнеру. — Обходит она тебя, да? — улыбнулся Райнер, отчего Фалько немного покраснел. — Простите, господин Браун, но, кажется, силу титана все-таки получит Габи, — тихо пробормотал он. — Ничего, Фалько. Не переживай об этом, — сказал Райнер, чуть потрепав его по волосам. Подумав немного, он предложил проводить Фалько домой, раз уж Габи уже ушла. Военная часть находилась за границей Либерио, поэтому Райнер всегда старался провожать детей туда и обратно. Мало ли, что могло случиться с ними по пути. Согласившись, поникший Фалько побрел подле него и молчал до тех пор, пока Райнер не заговорил первым. — Что-то ты к нам давно в гости не заходил. Раньше все время заглядывал, а теперь и не видно тебя. Старательно пряча от него свой взгляд, Фалько буркнул: — Габи больше не хочет меня видеть. — Поссорились, что ли? — удивился Райнер. Он знал, что подростковые обиды быстро проходят, и все же ему было интересно, что именно стало причиной их размолвки. Тяжело выдохнув, Фалько робко ответил: — Она как будто… просто… понимаете, господин Браун, она всегда была такой, ну… — Хвастливой? — с улыбкой подсказал Райнер, отчего глаза у Фалько испуганно округлились и он тут же поправил: — Гордой! Я имел ввиду гордой! — Да не переживай ты так. Все знают, что Габи хвастушка еще та, — засмеялся Райнер, успокаивая мальчика. — Ну в общем, теперь она стала совсем уж невыносимой. Все время говорит о своих успехах, ни о чем кроме войны не думает. Из-за этого мы и повздорили. — Хм… — задумчиво протянул Райнер. Кажется, за то время, пока его не было, пропаганда промыла мозги его сестре так, что она совсем потеряла критическое мышление. — Я теперь по вечерам помогаю в больнице, — чуть радостнее сказал Фалько. Глаза его засверкали, и Райнер понял, что для него это занятие, видимо, было очень важным. — И что же ты там делаешь? — поинтересовался он. — Да ничего особенного, — пожал плечами Фалько. — Один солдат, контуженный и раненый, совсем один здесь остался. Вся его семья живет в другом гетто, и пока они не приехали, я с ним просто болтаю. Не хочу, чтобы ему было одиноко. Он такой интересный человек, господин Браун! Вот бы вас с ним познакомить! — Благородным делом занимаешься, — похвалил его Райнер. — Говоришь, его семья живет в другом месте? — Ага, — кивнул Фалько. — Скоро, как получит пропуск, за ним приедет старшая сестра и заберет его к себе. Надеюсь, я с ней тоже познакомлюсь. Никогда раньше не встречал людей из других гетто. А когда господин Крюгер уедет, я и его больше не увижу. Последняя фраза навеяла на Фалько тоску, поэтому Райнер, желая его поддержать, ответил: — Но зато твой знакомый воссоединится со своей семьей, с теми, кто его любит. И больше он не будет одинок. Разве это не здорово? — Здорово, — кивнул Фалько и о чем-то крепко задумался. Спустя пару кварталов он осторожно спросил: — Скажите, господин Браун, а вы когда-нибудь любили? — Конечно, — уверенно ответил Райнер. — Любил и люблю. Свою маму, Габи, дядю с тетей. А что? — Ну, я не о такой любви говорю, — замялся Фалько. — А… — понимающе протянул Райнер. Теперь этот вопрос застал его врасплох. Если он ответит, что любил, станет ли Фалько расспрашивать его дальше? Решив, что не стоит отвечать напрямую, Райнер невнятно кивнул. — То есть любили? — не унимался Фалько. — Ага, — настороженно ответил Райнер и спрятал руки в карманы плаща. Тема любви как-то не придавала ему радости, скорее, наоборот, напоминала о том, о чем он хотел бы вообще никогда больше не думать. — Тогда, может, вы мне подскажете. Что делать, если мне нравится одна девочка, но она меня как будто совсем не замечает? Явно испытывая сильную неловкость, Фалько с опаской глянул на Райнера. Тот же, в свою очередь, не желая смущать мальчика еще больше, постарался удержаться от того, чтобы улыбнуться или хотя бы вскинуть брови. Конечно, он сразу догадался, о ком говорил Фалько. Габи нравилась ему чуть ли не с пеленок, и все вокруг, включая их родителей и друзей, знали об этом. Задумчиво, будто что-то в этом понимает, Райнер ответил: — Знаешь, Фалько, девочки любят широкие жесты и очень ценят заботу о себе. Если всегда будешь с ней рядом, будешь защищать её и уважать, то она обязательно тебя заметит. — Да она кроме своей войны больше ни о чем и не думает, — буркнул Фалько и тут же осекся, понимая, что выложил все карты на стол. Сделав вид, будто ничего не понял, Райнер чуть улыбнулся: — Знавал я одну девчонку, которая тоже только о войне и думала. С такими лучше говорить прямо, а то они, знаешь ли, в любой момент могут тебя прикончить. — Прикончить? — удивился Фалько. Глаза его снова широко распахнулись в ужасе. — Если разозлятся, — чуть пихнул его в плечо Райнер. — А вообще, рано тебе еще о девочках думать. Тяжело выдохнув, Фалько заметил, что они уже подошли к его дому, где на пороге его ждала мама. Нехотя ответив на её вопросы о сегодняшних успехах в училище, он скупо попрощался с Райнером и зашел в дом. — Спасибо, что проводил его, — поблагодарила Урсела Грайс. — Не хочешь зайти, поужинать с нами? — Спасибо за приглашение, но меня ждут дома. Надо проверить, что Габи вернулась, — ответил Райнер. Перекинувшись еще парой слов с мамой Фалько, он выдвинулся в сторону своего дома. Завернув за угол квартала, он оцепенел. Впереди, в десяти метрах от него, шел мужчина, уже почти совсем старик, которого Райнер старательно избегал последние четыре года. С того самого дня, как он вернулся на родину, самым страшным для него был вовсе не трибунал, а встреча с этим человеком. Человеком, у которого было много вопросов к Райнеру, отвечать на которые было невероятно страшно. Он с ужасом ждал, что однажды этот человек ворвется в его дом и, устроив скандал, спросит его: «Как ты, Райнер Браун, посмел бросить моего сына умирать, а сам вернулся жив-здоров?» Отец Бертольда явно заметил его, и все же, Райнер, не желая пересекаться с ним, резко завернул за угол и побежал. Не разбирая дороги, он в итоге оказался на совсем другой улице, откуда ему было добираться до дома еще столько же времени, сколько он уже прошел от военной базы. Запыхавшись, Райнер спустился вниз по стене и обхватил голову руками. Сердце его бешено колотилось от страха и болело так, будто сейчас взорвется. Как же он себя ненавидел, как же сильно он хотел избавиться от себя самого. Он никогда не сможет простить себя за то, что сделал. Скольким людям он причинил страдания? Скольких предал и скольких еще предаст? Неужели ему придется снова вернуться на Парадиз и продолжить убивать ради целей, которых он уже давно не понимает и не поддерживает? Неужели такой будет его оставшаяся жизнь? Не помня, как добрел до дома, Райнер прошел мимо обеспокоенной матери и вечно суетящейся Габи и заперся в своей темной и почти пустой комнате. Задыхаясь, он с трудом скинул с себя плащ, расстегнул рубашку и распахнул окно. Ветер на улице предвещал дождь, окатывая прохладной свежестью мокрое от пота лицо Райнера. Промучавшись всю ночь, он так и не смог нормально заснуть. Сжимая в руках кулон, он беззвучно кричал и дергал шнурком так, что тот сдирал кожу на его шее в кровь. Он больше этого не вынесет. Он больше себя не вынесет. Надо было заканчивать этот долгий и полный боли путь. Еще раз ему предстоит убить человека, чтобы впредь больше никого и никогда не убивать.***
Последний взгляд. Её подарок, переданный ему перед грозящей смертью, наконец, оправдает себя. Поблескивая в рассветном солнце, маленький кулон в форме волчьей головы касался приклада заряженной винтовки. Ему понадобится всего один патрон. Всего один выстрел, и все будет кончено. Больше не будет боли, не будет страха, не будет Парадиза и Разведкорпуса. Слившись с пустотой, Райнер Браун, наконец, по-настоящему освободится. Перед глазами возникло воспоминание, которое теперь казалось таким далеким и, как ни странно, счастливым. В очередной раз напившись, Райнер сидел в заброшенном баре Шиганшины. Выпив в одного целую бутылку бренди, он сидел в раздумьях, закинув ноги на барную стойку и крутя пустую тару в руках. — Бертольд? — протянул он, услышав неуверенные шаги за спиной. — Радуйся, что не Зик. — Снова решил уложить меня спать? — откинув голову назад так, чтобы видеть друга, улыбнулся Райнер. — Если позволишь, — ответил Гувер, подходя к нему и помогая встать. Закинув руку Райнера себе на плечо, он медленно повел его в сторону выхода. — Поз-з-з-зволяю, — прожужжал Райнер, еле волоча ноги. Ритуал укладывания его спать, ставший для них с Бертольдом обыденностью, в который раз начинался с одного и того же разговора. — Ты так скоро совсем сопьешься. — Поскорее бы уже, — выдохнул Райнер. — Где же потерялся всегда сильный и невозмутимый Райнер, которого я знал столько лет? — пробормотал Бертольд. — Ты правда еще не понял, Берт, дружище? Его никогда и не существовало… — загадочно, будто колдует, произнес Райнер. Далее последовал, наверное, самый решительный поступок Бертольда из всех, что он помнил. Совершенно неожиданно, Гувер сбросил руки друга и тот, потеряв равновесие, упал навзничь. — Какого… — начал было Райнер, но его тут же перебил гневный возглас Бертольда. — Разве не ты учил меня и всех вокруг, что нельзя сдаваться? Даже перед лицом смерти, ты всегда стойко выносил все выпавшие на нашу долю испытания! Да я сам дожил до этого момента только благодаря тебе, и что я вижу? Валяешься тут, как… — не решившись продолжить, запыхавшийся от крика, парень присел на корточки перед Райнером. — Борись, Райнер. Прошу тебя, не сдавайся. Ты еще можешь все исправить. «Ничего уже не исправить». Тихий удар кулаком о стену снаружи привлек внимание Райнера за секунду до того, как он собирался нажать на курок. — Вот черт… У меня так ничего не получится… Ничего… — послышался голос Фалько. Вытащив дуло винтовки изо рта, Райнер прокашлялся. Ну конечно! Фалько, Габи, Удо, Зофия… У него все еще были они, дети, которых он должен защитить! Он в самом деле может все исправить, освободив этих ребят от ужасов, что приготовила для них эта бесконечная война. Приподняв на уровень глаз зажатый в руке кулон, Райнер мысленно пообещал себе еще хотя бы раз увидеть Марту прежде, чем погибнет. Он должен попросить у неё прощения, он должен рассказать ей о своем прошлом, о том, как и почему он выбрал тот путь, что когда-то соединил их судьбы, а затем жестоко разделил. «Я все исправлю, Бертольд. Я клянусь, что не подведу тебя».***
Спустя несколько дней примирившиеся Фалько и Габи вместе шли домой из училища. Райнер, как всегда, провожал их, катая по очереди на плечах и выслушивая их дружеские перепалки. Всегда тактичный и скромный Фалько каждый раз первым заканчивал спор, уступая Габи звание победителя. А Габи, будто не замечая этого, радостно гордилась великолепным умением доказывать свою правоту. Улыбаясь так, будто и не было той попытки покончить с собой несколько дней назад, Райнер чувствовал себя немного лучше, когда видел этих детей. Их непосредственность и ребячество напоминали ему о прошлом, которое еще не успела поглотить та тьма, что жила в нем. Прошлом, в котором он, Бертольд, Энни и братья Гальярд были еще только детьми, не успевшими даже получить звания кандидатов в воины. Тогда все будто бы было проще, хотя и казалось невероятно сложным. — Совсем забыл вам рассказать! Сестра господина Крюгера приехала вчера, — чуть ли не прыгая от счастья, сказал Фалько. — Опять он про своего инвалида, — закатила глаза Габи, но мальчик, пропустив её замечание мимо ушей, продолжил как ни в чем не бывало. — Я уже с ней виделся. И она такая красивая, господин Браун! Вам точно нужно с ней познакомиться. — Зачем это? — усмехнулся Райнер. — Она мне сказала, что просто обожает Бронированного титана. И когда я сказал ей, что знаком с вами, очень попросила представить вас. Почему-то от мысли, что у него могут быть поклонницы, да еще и красивые, судя по словам мальчишки, у Райнера засосало под ложечкой. — Ну что ж… — задумчиво ответил он. — Если она так хочет, то я не против. Познакомишь нас, как будет возможность. — Обязательно! — яростно закивал Фалько и пообещал все организовать как можно скорее. Передав ребятишек своей матери, Райнер заторопился обратно в штаб, где должно было состояться очередное заседание. Судя по всему, за пару месяцев, прошедших после окончания войны, командование разработало какой-то план новой высадки на Парадиз, и сегодня он должен был быть озвучен. Войдя в уже наполненную людьми совещательную комнату, Райнер сел на положенное ему, как вице-капитану место — по левую руку от Зика, и стал ждать начала собрания. Необъяснимое чувство тревоги вдруг охватило его, пробираясь своими вязкими черными пальцами прямо к горлу. Чуть ослабив ворот рубашки, он прокашлялся. — Неважно себя чувствуете, господин Браун? — поинтересовался генерал Магат. — Жарковато здесь, — ответил Райнер, наливая себе воды из графина, стоящего на столе. — Вы пейте-пейте. Скоро тут станет еще душнее, — посоветовал Магат и тут же встал. Все присутствующие последовали за ним, приветствуя главнокомандующего Калви. Позволив коллегам сесть, он занял место во главе стола и, как всегда бесстрастно, начал с сразу с сути. — Как вы знаете, операция на остров Парадиз должна состояться в ближайшее время. Вчера было окончательно решено, что Вилли Тайбер, организатор предстоящего Международного фестиваля, огласит наше решение всем присутствующим на празднике послам. Поскольку мы подозреваем, что представители других стран могли каким-то образом связаться с жителями острова, времени на подготовку у нас не так много. Первый этап операции состоится через две недели после объявления войны и начнется с высадки наших войск в ближайшем к заливу Парадиза городе — Шиганшине. Кратко расписав действия пехоты и воздушных сил, Калви, наконец, добрался до титанов. — Зубастый, Звероподобный и Титан-перевозчик проникнут на остров на два дня раньше наших основных сил. Бронированный титан примет участие в сражении только после захвата города и уничтожения Прародителя, либо если нашим войскам понадобится подкрепление. Ответственным командующим корпуса воинов, как и всегда, назначаю Тео Магата. Удивленный решением командования, Райнер пустился в слух. Что-то нехорошее затевалось, он чувствовал это. Не просто так его собираются держать в тылу. Неужели ему все еще недостаточно доверяют? Внезапно, Зик, до этого сидевший спокойно и не обращавший на Райнера внимания, повернулся к нему и печально прикрыл глаза. Сердце Райнера тревожно затрепетало. — Скажите, сэр, почему Бронированный титан будет отсиживаться в тылу, пока остальные сражаются? — отозвался один из младших офицеров. — Ах, да! — притворно вспомнил Калви. — Сила Бронированного титана будет передана избранному кандидату на следующей неделе, сразу после фестиваля. Решение окончательное и обсуждению не подлежит. Будто прибитый гвоздями, Райнер застыл, сидя на деревянном стуле. Лоб его в мгновение покрылся испариной. В то время как все присутствующие, кто с сочувствием, кто с удивлением, а кто и вовсе со злорадством, обратили свои взоры на Райнера, генерал Калви даже не взглянул на него. Сжав в пальцах свой стакан с водой, Райнер осмысливал услышанное. Больше всего его поражало даже не то, как легко и неожиданно от него решили избавиться, а то, что это случилось как раз в тот момент, когда он пообещал себе не сдаваться и выжить любой ценой. Затянувшееся молчание давило еще сильнее, чем новость, которой его только что огорошили. Спасибо, что хотя бы предупредили. За неделю. Подписали ему смертный приговор и сообщили об этом так буднично, будто об очередных учениях. Оставшуюся часть совещания Райнер просидел молча, почти не вслушиваясь и не задумываясь над происходящим. Он еще мог успеть лишить себя жизни до того, как проклятье Имир передадут кому-то из кандидатов в воины. Раз уж ему все равно не жить, то хотя бы детей он сможет спасти от подобной же участи. Жаль только, что Марту он повидать так и не успел. Приняв на этот раз окончательное решение выстрелить себе в голову, Райнер сразу же после собрания направился в оружейный склад. Быстро спровадив пытавшихся как-то его поддержать Порко и Пик, он снова попросил у дежурного винтовку. Но на этот раз оружие ему не выдали, сославшись на приказ свыше. Чертыхнувшись, Райнер в разочарованных чувствах вышел из оружейной. Конечно же, они все предугадали. Они подозревали, что Райнер мог попытаться саботировать передачу силы титана другому воину, и предусмотрительно оградили его от такой возможности. Направившись, куда глаза глядят, Райнер вскоре заметил слежку. Свернув пару раз в абсолютно случайном направлении, он утвердился в своих догадках и в конец отчаялся. Теперь каждый его шаг будет сопровождаться внимательным наблюдением со стороны военных. Удивительно, что его сразу не посадили за решетку. Панически размышляя над тем, что же ему делать дальше, Райнер перебирал в голове всевозможные варианты, но один казался ему хуже другого. Даже сбежать у него бы не вышло, ведь абсолютно в любом другом государстве его, как элдийца, ненавидят не меньше, чем в Марлии. Выхода как будто и вовсе не было, лишь смириться и готовиться к смерти. Мысль о том, что Габи или Фалько станут его заменой, заставила сердце биться так часто, что в какой-то момент Райнер почувствовал, будто оно сейчас его убьет. И в самом деле, в очередной раз свернув за угол, он вдруг ощутил в груди невыносимую боль. Будто пронзаемый ножами, он рухнул на землю, прижав руку к тому месту, где находилось сердце. Сотрясаясь в судорогах, он смотрел в голубое небо и пролетающую прямо над ним большую белую птицу до тех пор, пока тьма не поглотила его.***
— Господин Браун, вы меня слышите? Господин Браун? Мужской голос доносился будто из другого мира, эхом разлетаясь по комнате. Чуть приоткрыв тяжелые веки, Райнер разглядел еле различимые силуэты врача и медсестры позади него. Попытавшись кивнуть, он понял, что тело его практически не способно двигаться нормально. — Не переживайте, вы живы и сейчас отходите от наркоза после операции. Господин Браун, у нас для вас не самые лучшие новости. Ваш организм сильно ослаблен после последних ранений, полученных на поле боя. К тому же, как оказалось, в сердце у вас застрял осколок снаряда, попавшего в вашего титана. Удивительно, что вы целых два месяца умудрились проходить с ним внутри и даже не заметили его. Молча глядя на врача, Райнер старался удерживать себя в сознании, но тело его отказывалось подчиняться. — Если судить по вашим анализам, которые, если честно… — разочарованно цокнув языком, доктор продолжил. — В общем, времени вам осталось не больше года, если все будет хорошо. До конца недели мы оставим вас здесь, чтобы понаблюдать за динамикой. Возможно, после операции, прогноз улучшится, но сильно не надейтесь. Райнеру хотелось спросить что-то еще, но губы не слушались. Очевидно, действие наркоза и обезболивающих еще не прошло до конца, поэтому мозг его мыслил так туго и тяжело, что новость об осколке в сердце, с которым он спокойно гулял пару месяцев, не вызвала в нем никаких эмоций. С трудом дослушав речь доктора, Райнер сдался и отпустил свое тело в плавание по стране разноцветных грез. Оказавшись в ней, он почему-то обнаружил себя все еще лежащим в больничной постели. Вот только на этот раз комната была будто наполнена жидким и густым туманом, а напротив него стояла девушка в одежде медсестры. Лицо её закрывала белая больничная маска, но Райнер сразу понял, что уже однажды видел эту девушку. Та самая, сопровождавшая генерала-майора Вёллера и сбежавшая от Райнера в его автомобиле. Изящная, с очень знакомыми зелеными глазами, она убирала уже успевший высохнуть компресс с его лба. Вот только волосы её стали короче и поменяли цвет на русый. Это она! Это была она! Она наконец-то явилась ему во сне, в тот самый момент, когда ему так тяжело и плохо. Осчастливленный этим прекрасным миражом, он протянул к девушке затекшую руку и коснулся её теплой ладони. — Ты мой сон или моя мечта? — прохрипел он. Ничего не ответив, девушка долго всматривалась в его руку, а затем, осторожно скинув её, смочила в воде кусок ткани и приложила его к горящему в лихорадке лбу Райнера. — Мне так жаль, Марта. Мне так жаль, что я больше никогда тебя не увижу, — шептал Райнер, двигая головой, в надежде скинут с себя компресс. — Я бы так хотел… но я уже не успею… я ничего не успел… я всех подвел. Опять. Всех подвел. — Лежите спокойно, господин Браун, — посоветовала медсестра, прикладывая руки к его плечам. В этот момент он окончательно понял, что это она, Марта, пришла к нему, чтобы попрощаться. — Я так виноват… так виноват, — не унимался Райнер, чувствуя, как слезы катятся по его щекам. — Тише-тише, господин, — успокаивала его девушка, утирая слезы платком. — Скоро вы обязательно встретите её, вашу Марту. — Обещаешь? — с надеждой спросил он, снова поймав её руку. — Обещаю, — чуть серьезнее ответила девушка, и он, блаженно закрыв глаза, позволил себе попрощаться с этим образом. Когда бредовое состояние, наконец-то, закончилось, Райнер очнулся все в той же палате, но теперь она выглядела более реалистично. Осознав, что Марта впервые явилась ему во сне с тех пор, как он покинул Парадиз, он вдруг жутко испугался. Конечно, Райнер не верил ни в какие вещие сны или предсказания, но почему-то на задворках сознания он стойко ощущал, что этот сон — особенный. Как будто он предупреждал его о чем-то страшном, опасном, о какой-то беде или о… смерти.***
Выйдя из больницы за день до Международного фестиваля, местом проведения которого должна была стать главная площадь гетто Либерио, Райнер никому не рассказал о том, что его ждет после праздника. Ловя на себе жалостливые взгляды товарищей-воинов, он старался избегать Порко и Пик, чтобы лишний раз не накручивать себя. Целую неделю он думал о своей судьбе и приговоре, который ему подписали, и в итоге пришел к выводу, что сопротивляться бессмысленно, и если уж ему суждено умереть так скоро, то он примет смерть с достоинством, как старого друга. Он так часто находился на волосок от гибели, что уже совсем забыл, каково это — бояться смерти. Сидя в первом ряду перед наскоро смонтированной сценой, он пытался успокоить Габи, объевшуюся сладостями и вкусностями, привезенными в Либерио из разных стран. Она так редко видела в своей жизни что-то по-настоящему веселое, что теперь не могла усидеть на месте от возбуждения. Справившись с двоюродной сестрой, Райнер к своему удивлению заметил, что не все кандидаты в воины присутствуют на площади. Фалько, весь вечер развлекавшийся с ребятами и помогавший им опустошать кошелек внезапно расщедрившегося Райнера, куда-то пропал. — Эй, ребята, кто-нибудь знает, куда это Фалько подевался? — спросил он. — Минут десять назад ушел повидаться с кем-то, — ответил Удо, держась за переполненный сладостями живот. Но не успел Райнер подумать о том, с кем это Фалько так срочно понадобилось повидаться, как заметил его спешно приближающуюся фигуру. — Господин Браун, — зашептал он, подбежав, — помните, я обещал познакомить вас с господином Крюгером и его сестрой? Дождавшись утвердительного ответа, Фалько сообщил, что только что встречался с ними и что они ждут Райнера в квартире, которую снимал Крюгер. По его словам, идти было совсем недалеко — буквально в соседствующее со сценой здание. Взгляд Фалько чуть ли не светились от счастья. — А после выступления нельзя? Через пять минут уже начало, — недовольно спросил Райнер. — Никак нельзя, сэр, — ответил взбудораженный Фалько. — Их поезд отходит сразу после фестиваля. Ну же, господин Браун, это совсем не надолго. Заглянув в жалобные глаза мальчика, Райнер все же повелся на его уговоры. В конце концов, вряд ли он пропустит что-то важное в самом начале. Да и какое ему теперь дело до того, о чем там будет эта дешевая постановка, если завтра все равно помирать? Приблизившись, следом за Фалько к жилому дому, стоявшему прямо за сценой, Райнер остановился. — Куда дальше? — Сюда, господин Браун, — ответил Фалько, указывая на дверь в подвал. Тревожное чувство подозрения охватило Райнера. Разве в подвалах сдаются какие-то квартиры? Переведя взгляд с Фалько на дверь и обратно, он сощурил взгляд и спросил: — Твой знакомый живет в подвале? — Жил раньше, — безропотно ответил Фалько. — Но завтра он уже будет в другом городе, а там у его сестры целый дом! Идите, скорее, они ведь ждут вас! — А ты, что же, не пойдешь? — удивился Райнер. — Я приготовил подарок для мисс Крюгер, но забыл его дома. Я за ним сбегаю, пока вы там знакомитесь, даже не заметите, как вернусь. — Хм… — чуть приподнял голову Райнер. Выглядело все это как-то необъяснимо подозрительно. С другой стороны, Фалько никогда не обманул бы его, поэтому, помявшись секунду, Райнер отпустил мальчика и медленно отворил дверь. Комната, в которую он спускался, освещалась лишь одной тусклой керосиновой лампой, а воздух в ней был затхлым и пах плесенью. С первого же мгновения Райнер понял, что в ней никогда никто не жил, а лишь хранили старые вещи. Оказавшись внизу, Райнер вошел в приоткрытую дверь и обомлел. Прямо перед ним, одноногий, с перевязанным глазом, на стуле сидел тот самый «господин Крюгер», а позади него в черном тактическом костюме, стояла та самая «старшая сестра». Вот только личности, представшие его взору, никогда не были даже дальними родственниками. Чуть не потеряв равновесие, но точно потеряв дар речи, Райнер испуганно отшатнулся и схватился за дверной косяк. — Здравствуй. Четыре года не виделись, Райнер.***
— Выходит, наше появление в гетто спасло тебя от смерти? — чуть приподняв брови, уточнила Марта. — Выходит, что так. Закончив свой длинный рассказ, Райнер устало прикрыл глаза. До темноты оставалось еще несколько часов. Осознав, что впервые поведал кому-то о том, что происходило у него на душе все эти годы, да еще и выбрав Марту в слушатели, он почувствовал небольшое облегчение. Как будто тяжкий груз, сдавливавший его грудь столько лет, развалился на части, несколько из которых свалились в пропасть. Будучи не в силах после такой исповеди взглянуть на Марту, он взял бутылку с молоком и жадно отпил из нее. Утерев влажные белые губы рукавом оливкового цвета рубашки, он попытался встать. — Сядь на место, — прорычала Марта. Мгновенно среагировав, она тоже встала и наставила на Райнера винтовку. — Дай хоть ноги размять. — Сядь. На. Место, — еще более злобно отчеканила она, взведя затвор. Разочарованно вздохнув, Райнер примирительно приподнял ладони и сел обратно на свое импровизированное ложе. Убедившись в том, что он не блефует, Марта медленно убрала оружие и села обратно на стул. — Так и будешь на меня рычать? — чуть осмелев, спросил Райнер. Как же ему осточертела их игра в кровных врагов, длившаяся уже так долго, что давно забылось, с чего она вообще началась. — Будь моя воля, я бы вообще с тобой не разговаривала. — Зачем лгать? Это ведь притворство! — воскликнул Райнер, из-за чего Марта снова потянулась к винтовке. — Хочешь выстрелить? Ну так стреляй! Вот только я точно знаю, что ты не сможешь меня убить. У тебя было столько возможностей, и каждый раз ты останавливалась, потому что любила меня. И до сих пор любишь! — Заткнись… — прошептала Марта. — Хочешь чтобы я заткнулся? Тогда скажи, только честно, поклявшись на самом драгоценном, что ты ничего ко мне не чувствуешь! — рявкнул Райнер, ударяя себя кулаком в грудь. Оба вскочили на ноги и направили друг на друга полные ярости и обиды взгляды. — Не чувствую? — чуть удивленно протянула Марта. — Конечно чувствую, твою мать. Конечно! Я тебя ненавижу! — Ха-ха-ха! — притворно рассмеялся Райнер. — Обмани прохожего, на меня похожего! Черта с два я тебе поверил! Я все прекрасно помню. Я помню, как ты… Не закончив, Райнер стремительно приблизился к Марте и схватил её за руку. — Я помню, — чуть тише продолжил он, прикладывая её ладонь к своей щеке. — Я помню, как ты сделала это. Разве касаются так тех, кого ненавидят? Оторопев, Марта сначала долго смотрела на свою руку, а затем, одернув её, оттолкнула Райнера и, ударив его по ногам, ловко завалила на пол. — Еще раз так сделаешь… — И что? Прикончишь меня? — с бешеной улыбкой спросил Райнер. — Зачем ты отправилась с Эреном на материк? Только не говори, что ради мести марлийцам. Я помню тот ваш разговор и знаю правду. — Да? Ну так сам и ответь! — Чтобы меня увидеть, — все еще улыбаясь, ответил Райнер. Обменявшись с ним долгими взглядами, Марта ослабила захват и встала. Отвернувшись, она скрестила руки на груди и, мгновенно успокоившись, ледяным голосом сказала: — Эрен меня обманул. Он говорил, что мы возьмем тебя и еще двоих титанов в плен. Обещал, что жертв не будет. Молча вернувшись на свое прежнее место, Райнер приготовился слушать. Разглядывая её напряженную, как струна, спину, он ждал, когда Марта скажет что-то еще, но она все молчала, раздумывая над чем-то. Наконец, она подтащила стул чуть ближе к Райнеру и, сцепив руки на животе, продолжила: — Хочешь знать, зачем я потащилась с Эреном в Марлию? Тогда начнем с нашей встречи в том паршивом борделе. — Так это все-таки была ты! — удивленно выдохнул Райнер. — Ты будешь слушать или перебивать? — раздраженно спросила Марта, и он, жестом закрыв рот, кивнул, обещая молчать. — Мы с Эреном целый год как сражались на стороне Марлии, в числе восьмисот отправленных на смерть элдийцев…