Под древом сакуры начнём мы новую жизнь

День пролетел, на удивление, быстро. Запад завлекал солнце в свои объятия, желая целиком забрать его себе и погрузить мир во мрак весенней ночи. Впрочем, пока ещё солнце не село за горами. Его лучи ещё были видны из-за пик леса, тёмным золотом струящиеся по листве, из последних сил пробирающиеся к земле. По оранжево-розовому небосклону, начинающему темнеть с востока, проплывали редкие сиренево-пурпурные облака, позолоченные с боков. Лесные пташки постепенно смолкали, уступая место в пении мерному стрекоту вечно бодрствующих цикад и просыпающихся сверчков. С востока повеял прохладный ветерок – вестник ночи. С самого утра демоны шли, не останавливаясь, если не учитывать произошедший между ними «разговор». Чизуру порядком устала. Она, конечно, за время своего пребывания в Шинсенгуми привыкла к долгим походам, но всё же идти в довольно быстром темпе, не делая ни минутной передышки, для неё было тяжело. К тому же, на состоянии девушки сказывались пережитые события, да и внутренние изменения не могли не повлиять на тонус. Юкимура еле переставляла ноги, налившиеся будто свинцом, дыхание сбилось, спину неприятно ломило от усталости. Ей требовалось хоть немного отдохнуть, но она не решалась попросить Казаму о привале. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что Чикаге сейчас находится не в лучшем расположении духа. Чизуру чувствовала, что демон зол и прекрасно понимала, почему. Ещё бы! Ведь его планы насчёт немедленной женитьбы пошли прахом, и, к тому же, объяснить своему клану, почему это его невеста носит под сердцем чужого ребёнка (да ещё и от человека!) будет крайне проблематично. Насчёт последнего Чизуру особенно боялась. Ей трудно было представить, на что может быть способен Чикаге ради поддержания своего авторитета в семье. Исходя из его характера, можно было предположить, что демон, тем более глава клана, должен любыми способами защищать своё положение в глазах своих соплеменников, не дать ему пошатнуться. А невеста с чужим дитём – не лучший ли это способ угробить свой авторитет? Тогда встаёт вопрос, как огородить себя от падения в глазах поданных. Выхода два: отказаться от невесты (что явно не вариант для Чикаге) или же, что самое страшное, избавиться от ребёнка и лучше ещё до его рождения. Последнее вполне возможно, если сильно ударить женщину в живот, спровоцировав выкидыш. Правда, жизнь роженицы тут тоже ставится под вопрос, впрочем, демоны гораздо выносливее людей и вполне могут справиться с подобным. От одной мысли о том, что Казама может совершить что-то подобное, Юкимуру пробирал озноб и леденящий душу страх. Девушку не волновала своя судьба. Она готова была принять любые страдания – лишь бы только малыш смог родиться и выжить. Это был её приоритет, цель существования, когда никого и ничего для неё в этом мире уже не осталось, и она не могла допустить краха, не могла позволить своему маленькому лучику счастья, рожденному от светлой и искренней любви, погибнуть. Чизуру сжала свои кулачки, оставив на ладонях яркие полумесяцы от ногтей, и, собрав все оставшиеся силы, продолжила идти вслед за демоном. Юкимура практически, если не сказать совсем, не знала Чикаге, и ей трудно было представить, как сложна и многогранна его душа за хладнокровной, дерзкой и себялюбивой оболочкой. Чувства демона полыхали, как огонь огромного костра при сильном ветре: то взмывали высоко вверх, пытаясь ало-оранжевыми языками дотянуться до небес, то успокаивались, то пристыжено клонились к самой земле. Казаме было больно и обидно, он был зол и растерян. Ярость и осознание собственной беспомощности перед поставленным фактом бурлили в нём с такой силой, что оставалось только удивляться тому, почему они ещё не перелились через край. Демон упрямо сдерживал себя, пытаясь унять скрежет зубов, дрожь в руках, ладони которых были стиснуты в плотные кулаки, и быстрое биение пораженного точным ударом сердца. Оно кричало, выло, билось, словно в припадке, и голос его неприятно пульсировал в висках. Было обидно до щипания в глазах. Уязвленное самолюбие и гордость стенали, толкая на самые необдуманные поступки, вызывали желание крушить всё подряд. Однако сильнее всего масла в огонь подливала милая и нежная, но сейчас обращенная в разъяренного черта, зародившаяся в душе Чикаге любовь к Чизуру. Пожалуй, это было самым ужасным. Казама всё время пытался себя убедить в том, что его чувств к Юкимуре не существует, что нужна ему она только в качестве продолжательницы рода – так должно быть и так проще, но, к счастью или к несчастью, всё было по-другому. Он любил и сейчас отчётливо это понимал. Как она могла? Почему она выбрала не его, а этого ублюдка Хидзикату? Чем он лучше него? Почему всё произошло именно так? Эти вопросы острыми клиньями врезались в сердце демона, заставляя испытывать самые настоящие муки. Любовь имеет два лица. Она может вознести до Небес и подарить неземную ласку, оградить вниманием и заботой. Она может низвергнуть в Ад и возложить на плечи такие страдания, что не найдёшь потом сил встать и идти дальше. Казаме было достаточно только на секунду представить, что Хидзиката касался его, ЕГО, Чизуру, только на секунду вообразить, что она искренне и взаимно его любила (и любит) и улыбалась ему так, как никогда ему не улыбнётся, как сердце мужчины пронзали острые когти его собственной любви к девушке, вызывая желание завыть от безысходности и злости. Был и ещё один червь, проедающий душу Чикаге, заставляющий его испытывать то, что он испытывал крайне редко – страх. И он был вовсе не о себе, а о Чизуру. Знание о том, что может произойти, рисовало далеко не радужные картины в сознании демона, но об этом позже. Единственное, что, пожалуй, вовсе не волновало Казаму (он об этом просто не думал) – это то, как отреагирует на весть о беременной спутнице семья. Из невесёлых дум демона вывел шорох, раздавшийся позади него. Ему не хотелось смотреть на Чизуру, не сейчас. Он прекрасно чувствовал, что она рядом и не делает попыток бежать, так что оборачиваться было вовсе не обязательно. Казама, наверное, и не обернулся бы, если бы шестое чувство, обостренное у демонов, не показало ему, что девушка не движется дальше. Глубоко вздохнув, демон остановился и развернулся, смотря, что вызвало задержку. Чизуру, поджав под себя ноги, беспомощно сидела на земле, уперев руки в мягкий мох, в котором утопали пальцы. Её бока тяжело подымались и опадали, а голова с распущенными волосами была низко опущена. Что же случилось? Идя следом за Чикаге, уставшая Юкимура не заметила в сгущающихся сумерках торчащего из-под земли корня дерева и, задев его ногой, споткнулась и упала. На то, чтобы подняться, Чизуру не смогла найти сил. Она так устала, что хотелось просто разрыдаться. - Се..сейчас… - пробормотала девушка, почувствовав на себе взгляд демона, и сделала отчаянную попытку встать, но дрожащие ноги предательски подгибались, не слушаясь свою хозяйку. – Простите…я…сейчас… - Достаточно, - холодно произнёс Чикаге, заставив Юкимуру вздрогнуть. – Ты не сможешь подняться в таком состоянии, но и останавливаться я не намерен. Слова мужчины звучали жёстко, ему словно не хотелось вообще произносить что-то, отчего они и получались такими сухими, процеженными сквозь зубы. Они походили на приговор. Но что он означал? Чизуру слегка втянула голову в плечи, смиренно ожидая дальнейших действий демона, чувствуя, как быстро бьётся сердце где-то в горле. Взгляд девушки был опущен вниз, поэтому она не заметила, как Чикаге ближе подошёл к ней. - Давай, - неожиданно прозвучал его голос совсем рядом, заставив Юкимуру удивлённо вскинуть голову. К её изумлению, Казама, обращенный к девушке спиной, опустился на колени буквально в метре от неё. - Что?.. – хлопая ресницами, промямлила она. - Залезай, - недовольно пояснил демон. – Я понесу тебя. Сердце пропустило удар, ещё один и замерло в груди. Он…предлагает помощь? После всего этого? Разве он не должен быть зол? Почему он так…добр, если для него я всего лишь инструмент, не более того? - Что ты сидишь? – шипит Чикаге, кинув взгляд на растерянную Чизуру через плечо. – Думаю, ты можешь, по крайней мере, подползти ко мне? - Но… - начала было Юкимура, однако была беззастенчиво прервана. - Обойдёмся без твоих «но». У меня нет времени, так что залезай быстрее, пока, - на мгновение мужчина прикрыл глаза, будто собираясь с силами, - я не погнал тебя вперёд силой. Тебе же лучше выбрать первый вариант. Последняя фраза должна была прозвучать зло и угрожающе, однако вместо этого вышла как-то сдавленно и приглушенно. Он не хотел её произносить, но отчего-то считал, что должен. Немного оттаявшее чувство признательности и лёгкой симпатии к демону вновь покрылось тонкой коркой льда. Опустив влажные глаза, Чизуру быстро, как могла, подползла к демону и аккуратно положила свои руки на его широкие плечи. Не теряя времени, Казама подхватил девушку под коленями и поднялся на ноги, чуть сгорбившись для того, чтобы ей было удобнее держаться. - Крепко? - Угу, - кивнула Чизуру, выглядывая из-за мужского плеча. Удобнее перехватив Юкимуру, Чикаге двинулся вперёд, не удостоив девушку больше не единым словом. Ночь неторопливо входила в свои права. Сверкнув последний раз, мутно-оранжевое солнце скрылось за горизонтом, и теперь тьма, не имея препятствий, начала быстро распространяться по округе. Она сумеречными реками протекала меж деревьев, заполняя собой каждую щель, окрашивала в тёмно-синий звёздное небо. Чизуру, сломленная усталостью, положила свою голову на плечи Чикаге, смотря затуманенным глазами в пустоту. Тепло от крепкого мужского тела, дышащего силой и мощью, успокаивало девушку и клонило ко сну. Закрываешь глаза, и воображение услужливо рисует сладкую иллюзию того, что это вовсе не Казама, а любимый Хидзиката-сан. Сердце, поверив на мгновение, тает и разливает по венам приятное, трепетное чувство. Мгновение, но похоже на вечность. Мгновение, оживляющее в памяти то, что кажется ныне таким далёким, почти нереальным… Мягкий свет лучины, трепещущий при каждом лёгком дуновении ветра из открытого окна, разливался по комнате, и всепоглощающая тьма за окном не казалась такой пугающей. Он был рядом, и это было главное для неё. Оба знали, что это не навечно, как им бы хотелось, но даже мгновения в его руках будет достаточно. Обман, конечно. Любовь никогда не довольствуется меньшим из того, что может получить. Ей хочется больше, ей хочется всё. Жестокая она…. Горячие слёзы льются по щекам, оставляя влажные, солёные дорожки, и он бережно их стирает, смотря с такой нежностью и тоской, на которые только был способен. В тёплом полумраке его глаза горят, как два самых настоящих аметиста, притягательно и загадочно. В них отражаются все его чувства, находящие отклик в её блестящих карих глазах. Им не нужны слова, чтобы выразить их, ведь всё понятно и без них. Между этим мужчиной и этой девушкой с самого начала их встречи возникла связь, которую, как оказалось, ничто не смогло разрушить, а лишь только укрепило и превратило из тонкой нити в крепкую цепь. Повенчанные судьбой, они знали, что будут ей же разлучены навеки. Их нежные чувства трепетали в душе, как маленькие пташки, и сейчас, предчувствуя, что конец всего уже близок, вырвались на волю, расправив свои белоснежные крылья. Он мягко касается её макушки ладонью, улыбается грустно и ласково, и она так же улыбается ему, доверчиво прижимаясь к его телу. Их первый поцелуй. Лёгкий, как морской бриз, пропитанный слезами, теплящейся верой в то, что они смогут быть вместе, несмотря ни на что, и любовью, разумеется. Чистой, искренней, дурманящей. Ощущать тепло любимого. Знать, что его сердце не прекращает биться из-за тебя и ради тебя. Понимать, что ты любим и дорог. Разве может быть что-то прекраснее этого? Его поцелуи нежны и отчаянны. Он впивается в её губы, зная, что второго раза не будет. Она же отдаёт себя всю. Она хочет быть только его. Они действуют, словно одно целое. Любовь и страсть смешиваются в единое чувство, разливаясь горячей волной по сердцам влюблённых. Она вдыхает аромат его кожи, проводит ладонями по чёрному шелку волос, струящемуся меж её тонких пальцев, ласково гладит и царапает крепкую спину. Он осыпает её шею и грудь влажными поцелуями, опаляет горячим дыханием её мягкую девичью кожу, руками изучает изящные изгибы её тела, каждый раз, прикасаясь к нужной точке, заставляет её сладостно постанывать. Она знает, что только в её объятиях он сможет расслабиться. Он знает, что только в его руках она сможет почувствовать себя защищённой. Они дарят друг другу ласку и тепло, наполняющие их сердца обманчивой надеждой. Отчаянная любовь позволяет забыться, блокирует разум, оставляя место только ощущениям, только чувствам. Они дышат в унисон и тела их словно едины. Проникновенная мелодия любви играет в сердцах обоих. Не похоть и не вожделение, а именно любовь – чувство неземное, чувство небесное, чистое. Оно рождает свет и даёт влюблённым свой самый ценный дар. Догорает лучина, и тревожный, призрачный свет луны наполняет комнату, но всепоглощающая тьма за окном не кажется такой пугающей. Ведь они вместе и ничто не может разрушить их связь. Они вместе и ничто не может их испугать. Они вместе, и они счастливы. Чизуру тихо всхлипывает во сне, отчаянно хватается пальцами за ткань костюма Чикаге. Чувства убивают её. Она так хочет вновь увидеть Хидзикату. Пусть он будет живой! Пусть он будет живой, пожалуйста! Она готова была бы принять любую жертву, лишь бы только вновь увидеть его подле себя, ощутить его тёплые объятия. Как же это больно…. Плечи девушки дрожат от сдерживаемых слёз, которые мучают и душат её последние дни. Хоть кто-нибудь!.. Помогите их остановить!.. Пожалуйста…. Казама слышит боль девушки, и его любовь к ней, ожесточенная предательством, вдруг смягчается и сочувствует, хочет утешить. - Обещаю, я сделаю всё, что смогу, чтобы ты больше не плакала… - тихо, неосознанно прошептал Чикаге и почувствовал, что Чизуру больше не дрожит. Услышала ли она его? Или это её душа отозвалась на душу демона? В любом случае, он сдержит свои слова, что обещал. Наконец! Я всё-таки выложила эту главу сюда. Надеюсь, что Вы ещё хотите посмотреть продолжение этой истории. Спасибо, что читаете меня! Я очень признательна Вам. ^________________^