Под древом сакуры начнём мы новую жизнь

Первые лучи рассвета, показавшиеся из-за высоких, поросших хвойниками гор, тонущих в предутренней синей дымке, неторопливо ласкали начинающее просыпаться небо. Тёмная ночь, словно юная девица, розовела и светлела от нежных прикосновений солнца. Звёзды уходили с небосклона, теряясь в пурпуре и лазури. Чизуру подняла голову, подставляя лицо тёплым лучикам, скользящим по её щекам, пытающимся вытереть нескончаемые слёзы. Она пыталась сделать всё, что могла, чтобы сохранить жизнь раненому Хидзикате, но всё было тщетно. Пулю, застрявшую в груди, невозможно было удалить без хирургического вмешательства, а доставить Тошидзо до хоть какого-нибудь пункта оказания помощи было просто нереально. Всё, что оставалось Юкимуре, это попробовать облегчить мучения зам.командующего Шинсенгуми. Битва с Казамой выбила из него последние силы, и девушка понимала, что близится тот час, когда способности разецу, поддерживающие жизнь, оставят тело самурая навсегда. Чизуру вновь опустила взгляд на лежащего у её ног Хидзикату, голова которого покоилась на её коленях. Казалось, что Тоши просто спит. Его лицо было расслабленно и спокойно, губы застыли в лёгкой улыбке. Казалось, ещё мгновение – мужчина откроет свои аметистовые, притягательные глаза, улыбнётся и, сказав что-то нежное, коснётся ладонью щеки девушки, вытирая дорожки её слёз. Но нет. Умиротворение и покой Тошидзо принёс вовсе не сон, а смерть. Пугающая. Необратимая. Вечная. Она уже давно гонялась за дьявольским командующим, но ему постоянно удавалось изловчиться и обмануть старуху с косой. Однако, как известно, играть со смертью нельзя и, если она пришла, то надолго от неё не спрячешься. В этот день она нагнала Тоши, в этот день она навсегда забрала его себе. И не только. Почти все Шинсенгуми, все друзья Чизуру, ставшие ей семьёй за несколько лет, погибли или пропали. Чизуру до боли закусила нижнюю губу, сдерживая надрывистый плач, и, нагнувшись, прижалась лбом к уже становящемуся холодным лбу Хидзикаты. Слёзы крупными каплями падали на бледные щёки мужчины, скатывались вниз и падали, исчезая в мелкой траве. Юкимура сильнее прижимала к себе зам.командующего Шинсенгуми, мяла в ладонях ткань его одежды, вдыхала столь любимый, столь родной аромат его кожи. Всхлипывая, она приникла губами к его лбу, моля Бога, моля Небо, чтобы они вернули его ей. Но Небеса оставались глухими к её просьбам, а солнце лишь безжалостно светило свысока, выстраивая самураю призрачную дорожку к своей обители. Неожиданно до слуха Чизуру донёсся слабый стон. Умирающая в сердце девушки надежда вспыхнула новой жизнью, разливая по груди Юкимуры волнительное тепло. Не веря своим ушам, Чизуру чуть отстранилась, во все глаза смотря на Хидзикату. Её губы хотели уже улыбнуться, но разочарование нестерпимо больно ударило по начавшему быстро биться влюблённому сердцу. Лицо Тошидзо ни чуть не утратило своего мёртвого умиротворения, а крепкая грудь не вздымалась более. Отчаяние и боль новой, накатывающей волной накрыли девушку, вдребезги разбившись о её надежду, унося её жалкие остатки с собой в тёмный, полный страдания омут. Чизуру беспомощно опустила голову, роняя слёзы, провела рукой по холодному лбу Тошидзо, убирая с него чёрную прядку. Она подвела его, подвела их всех. Всех, кто просил её позаботиться о Хидзикате. Она нарушила своё слово, она соврала, она предала их и все их надежды. Теперь её окружают одни лишь призраки.… Стон повторился. Еле слышный, хриплый, булькающий. Юкимура встрепенулась и вздрогнула от догадки, кому он может принадлежать. Осторожно она повернула голову в сторону, нашла взглядом лежащее под деревом тело Казамы. Он лежал на боку, к девушке спиной, и Юкимура могла отчётливо видеть окровавленный кончик катаны Тошидзо, с которого редкими каплями всё ещё капала кровь. Холодок пробежал по спине девушки. Сердце стиснули непонятные, морозные тиски. Чизуру повернулась обратно, переведя взгляд на своего возлюбленного. Её взгляд метался по его лицу, будто пытаясь найти ответ на неизвестный даже самой Чизуру вопрос. Стон повторился, если его можно назвать таковым. Будто лепестки сакуры дрогнули при дуновении ветра – настолько он был слабым. Юкимура сжала ладони, стиснула зубы и зажмурилась. Не надо. Не слушай. Не смотри. Ведь это именно из-за него… Если бы не битва с ним, то Хидзиката ещё был бы жив! Был бы с тобой, улыбался бы тебе, его сердце билось бы…для тебя… Не смотря на падшего воина, Чизуру аккуратно приподняла его голову и медленно опустила на мягкую траву рядом со своими коленями. Последняя крупная капля слезы упала мужчине на лоб, и Юкимура, слабо улыбнувшись, полной боли улыбкой, ласково вытерла её, нежно прикоснулась губами к холодным губам самурая. Вот он, последний их поцелуй. Прощайте, Хидзиката-сан… Я буду всегда вас любить… Чизуру поднялась на ноги и, развернувшись, неторопливо подошла к Чикаге, на ходу вынимая подарок Тошидзо – кодати из ножен. Глотая слёзы, дрожа всем телом, Юкимура склонилась над поверженным демоном и занесла своё оружие над его головой. Клинок поблёскивал на солнце, откидывая узких солнечных зайчиков на могучий, древний ствол сакуры. Решиться. Один удар. Смерть заберёт того, кто… Чизуру закрыла глаза. Но ведь он не убил Хидзикату-сана! Хидзиката-сан погиб от пули, не от его клинка! Он… Юкимура открыла глаза и обессилено опустила руки, выронила на траву свою катану. Крупная дрожь прошла по её телу, подкосила ноги, заставив упасть на землю. Что она хотела сделать! Она хотела его добить, убить! Добить умирающего! Как она могла позволить гнилому, испещренному червями ненависти, чувству мести залезть в своё сердце! Чизуру с заметным волнением переползла на другую сторону, чтобы видеть не затылок, а лицо Казамы. Сделав это, девушка ужаснулась. Бледное лицо Чикаге, покрытое крупными бисеринками липкого пота, было искажено страданием, рассыпавшимся тысячами морщинок. Из приоткрытого рта вязкими каплями стекала тёмно-алая кровь, иногда пугающе булькая при слабом, еле заметном дыхании, готовом исчезнуть в любую секунду. Чизуру в ужасе отпрянула, в волнении облизнула пересохшие губы. Её взгляд упал на торчащую из груди демона рукоять катаны. Казалось, что лезвие вонзилось прямо в сердце мужчины, но если было бы так, то он бы точно был мёртв. Неужели остриё скользнуло по рёбрам, вонзившись не в гоняющий по организму кровь орган, а прошло рядом? В любом случае, времени терять было нельзя. Глубоко вздохнув, Юкимура обхватила двумя руками рукоять катаны и сосредоточенно уставилась на лезвие. Одно неверное движение, парочка, даже один миллиметр могут стать фатальными. Сглотнув, Чизуру, чувствуя дрожь и слабость в руках, тем не менее, аккуратно, медленно потянула катану на себя, высвобождая её из тёплой плоти. Демон захрипел, дёрнулся, приподнимая голову, и Юкимура испуганно выпустила рукоять из рук. Изо рта Чикаге активнее закапала кровь, он приоткрыл затуманенные глаза и протяжно захрипел. - Казама-сан, пожалуйста, потерпите, - заикаясь, зашептала Чизуру, вновь берясь за катану. Нельзя было останавливаться на полпути – это могло всё испортить. – Пожалуйста, не двигайтесь… Юкимура не знала, насколько в сознании был демон, но он, будто послушавшись её, замер, бессильно уронив голову на траву и закрыв глаза. Переведя дыхание, Чизуру подползла ближе и обхватила пальцами вышедшую из груди часть лезвия. Она решила вынуть клинок одним движением и сделала так. Сталь врезалась ей в пальцы, опалив жарким холодом, и податливо вышла из груди мужчины. Кровь сразу же хлынула спокойным ручейком из раны. Казама не двигался, и девушка тут же приникла ухом к его груди, испачкав лицо в крови. Тихо-тихо, с перерывами, но сердце билось. Шанс ещё есть. Не теряя времени, Чизуру осторожно перевернула Казаму на спину и принялась расстегивать пуговицы на костюме демона, проклиная себя за то, что пальцы не слушаются и не справляются с, казалось бы, простым делом. Расстегнув ремень и развязав пояс, девушка быстро раскрыла полы костюма, открыв себе вид на окровавленную белоснежную рубашку. Чтобы не терять времени на пуговицы, Юкимура разрезала рубашку кодати и обнажила грудь воина. Кровь дорожками стекала по груди и торсу мужчины, пачкая своим алым цветом одежду. Рана была по диаметру сравнительно маленькой, но от этого не становилась менее серьёзной. Будучи сквозной, прошедшей через грудь, хоть и не задевшей сердце, но явно травмировавшей лёгкое, рана представлялась очень опасной. Даже демону вряд ли удастся выжить после такого… Чизуру запустила руку за пазуху, где в специальном кармане жилета у неё хранились две маленьких склянки с обеззараживающим действием. Ухватив зубами крышку одной из них, девушка открыла её и влила немного жидкости вовнутрь и на поверхность раны. Кровь зашипела и запенилась. Чикаге дёрнулся, из его горла вырвался сдавленный хрип вперемешку с тихим бульканьем. Боже мой, что же с лёгким!.. Стараясь не отвлекаться, Юкимура разорвала рубашку у себя на груди под жилетом – единственное место, где ткань была чистая, не покрытая пылью и чужой кровью. Она смочила её целебным раствором и приложила к ране, стала обтирать её края. Боль вывела Казаму из забытья. Он резко открыл глаза и, прогнувшись в спине, полузакричал-полузахрипел. Из руки Юкимуры чуть не выбилась склянка, пролилась часть жидкости. Быстро отставив флакон в сторону, девушка сильнее прижала пропитанную ткань к ране, свободную руку положила на правую часть груди мужчины, стараясь прижать его к земле. Чикаге царапал ногтями землю, его невидящие глаза были широко раскрыты. Давясь кровью, он отчаянно пытался дышать. Чизуру хотелось закрыть уши, чтобы не слышать его страданий, закрыть глаза, чтобы не видеть их, но она упрямо продолжала обрабатывать рану, зная, что всё самое худшее ещё впереди. Она нещадно лила обжигающую жидкость на рану, промывала её, обтирала. Пару раз её взгляд смещался на одинокую фигуру, лежащую под деревом в метрах трёх от неё, и сердце тоскливо сжималось. Чизуру чувствовала себя виноватой за то, что помогает врагу. Ей хотелось всё бросить, но какое-то непонятное чувство заставляло её бороться за жизнь демона. Обработав рану с одной стороны, Юкимура поняла, что требуется перерыв. Не столько ей, сколько Чикаге. Если она продолжит обрабатывать ранение, то мужчина может просто не пережить болевого шока. - Казама-сан, - тихо позвала Чизуру, заметив, что Чикаге успокоился. Мужчина слегка повернул голову на голос и уставился в пространство абсолютно потухшим, мутным взором. Его губы силились что-то сказать, но с них не срывалось даже шепота. Впрочем, Чизуру поняла, чего он хочет. «Воды» требовали губы, прежде чем застыли. Глаза демона закрылись, и он погрузился в новый омут тьмы. Юкимура знала, что вода просто необходима, но у неё самой не было фляжки. Но вода жизненно необходима! Где же её раздобыть? На выручку пришла память, нарисовавшая в воображении девушки ручеёк, который она пересекала вместе с Хидзикатой. Он был всего лишь в километрах четырёх отсюда. Дойти до него не требовало больших усилий, но это только при том, что все живы и целы. Как дотащить до него гаснущего на глазах Казаму? Любое движение может стать для него последним. К тому же… Юкимура посмотрела на Тошидзо. Какой же виноватой она чувствовала себя перед ним! Не смогла помочь тому, кого любит всем сердцем, но спасет врага. Чизуру зажмурилась и отвернулась. Простите, простите, Хидзиката-сан… Девушка поднялась на ватные ноги и побрела через полянку к начинающемуся лесу. Одна из елей низко склонила свои пушистые лапы, будто помогая демонессе, давая ей возможность сорвать их. Вооружившись совсем не предназначенным для подобных действий кодати, Чизуру принялась обламывать крупные ветви, до которых могла дотянуться. Сложив ветви в виде веера, девушка распустила свои волосы и лентой перевязала концы веток, соорудив своеобразное подобие салазок. Таща их за собой, девушка вернулась к Казаме. Взгляд вновь случайно скользнул по телу Тошидзо, Чизуру резко отвернулась. Ах, как больно было сердцу… Не говоря лишних слов, девушка, со всей аккуратностью и осторожностью на которую была способна, водрузила тело демона на самодельные носилки. Запахнув его костюм, Юкимура слегка потянула носилки за собой, смотря, как это у неё получится. Было тяжело, но, в целом, Чикаге удавалось не причинять особого вреда. Надо идти к ручью. Чизуру бросила прощальный взгляд на своего возлюбленного, оставшегося спать вечным сном под роскошной кроной сакуры. Как же он был прекрасен под ажурной тенью листвы дерева. Несколько цветков упали прямо около самурая, будто отдавая дань его жизни. Один из них упал прямо на грудь война, закрыв собой рану. Пожалуйста, не шутите так! Проснитесь, Хидзиката-сан! Но нет…. По щеке Чизуру сбежала слеза, девушка закрыла глаза. Она оставляет его, уходит. Она, а не он. Мне так жаль, Хидзиката-сан…