***
Чизуру сидела у себя в комнате, привалившись спиной к стенному углу, и смотрела на мерцающий на столе фонарик. Сейчас в комнате была только она и Юцу, которая сидела напротив и что-то осторожно записывала кисточкой в тетрадь. И Юкимура была рада её молчаливой компании, потому что та не бросалась с расспросами, как это бы сделала Ринго. Чизуру понимала, что это проявление заботы, но сейчас ей хотелось просто посидеть и подумать, не говоря ни с кем. Она смотрела на Юцу из-под полуприкрытых век, убаюканная её размеренными движениями и шелестом бумаги. Сейчас, как никогда, она была похожа на призрака, подлетевшего к свету. Казалось, стоит пошевелиться, и белоснежный образ исчезнет, напоследок взглянув на тебя своими ледяными глазами. Юкимура тихо вздохнула и опустила свой взгляд на живот, подле которого держала ладонь. Сладкое ощущение жизни внутри себя заставляло еле заметную улыбку появляться на губах демонессы, но мысли её были далеко не радостными. Тревога снедала её. «Неужели Наоми-сан права?» - думала она, раз за разом прокручивая слова южанки, которые больше не вызывали гнева, но рождали сомнение. Прошлая любовь была обманом? Этого не может быть! Чизуру не врала ни себе, ни Хидзикате, говоря, что любит его. Пять долгих лет они были вместе, из которых последние два года Юкимура не могла думать ни о ком, кроме Тошидзо. Она готова была отдать жизнь ради него, пойти хоть в самое пекло Ада! Лишь бы только быть рядом! И это были не пустые слова. Тогда что же сейчас? Почему сердце ноет и тянет к Чикаге? Оно, наверное, ошиблось… Истосковалось. Запуталось. Ведь только Казама был рядом после всех ужасов и потерь, что Юкимуре пришлось пережить, и только рядом с ним она могла почувствовать себя в безопасности. Думая об том, сейчас Чизуру понимала, почему она не добила Чикаге и не сбежала. Она боялась. Не столько того, что кто-то нападет на неё, сколько одиночества и боли. Вспоминая себя после смерти Хидзикаты, Чизуру ясно понимала, что, останься она одна, возможно, смогла бы пережить Тошидзо лишь на пару дней. Боль от потери родного человека сточила бы её, и ребенок, присутствие которого было ещё не ощутимо, не спас бы её. В первые недели её мог спасти только Чикаге. Так парадоксально и глупо звучало это признание, что Чизуру горько усмехнулась. А что потом? Борьба за себя, ребенок, первые друзья… Всё это отвлекало от прошлого. Давало сил, чтобы продолжать жить. Чизуру казалось, что только отстаивание своего счастья связывало её с Чикаге. Так и было поначалу, а потом иссушенное сердце стало ошибочно привязываться к тому, кто заставлял его биться. Незаметно для себя Чизуру тянулась к тому, кто был гораздо сильнее её, чтобы самой стать сильнее. Признаться в этом было нелегко, но, размышляя сейчас, Чизуру чувствовала, что, наверное, она ещё давно знала, что Чикаге любит её, а не просто хочет использовать. И это-то и заставило её так ошибиться. Зная бы это раньше, почувствовав бы это раньше, Чизуру бы уже давно сбежала. «В чем-то Наоми-сан была права, - горько улыбаясь со слезами на глазах думала Юкимура. – Я обманщица…. Если сейчас я всё так ясно понимаю, значит и раньше я чувствовала это, но заставляла себя не замечать, потому что…так сильно хотела жить!..» Не выдержав, Чизуру тихо засмеялась, закрыв лицо ладонями, чем привлекла внимание Юцу. Демонесса подняла на неё взгляд своих ледяных глаз и, посмотрев на неё, вернулась к своему письму. Начертив последние иероглифы, она не спеша отложила тетрадь и убрала кисточку. Юкимура уже не плакала и просто сидела, уперев в потолок пустой взгляд. В комнате было так тихо, что казалось, будто можно услышать сердцебиение друг друга. - Ринго-сама скоро придет, - нарушила молчание Юцу, прислушиваясь к тишине за сёдзи. - Да… - Чизуру-сама, - обернулась к девушке Юцу, и это обращение резануло ей слух, ведь так, по имени и с суффиксом «-сама», обычные демоны должны были бы обращаться к ней, стань она женой Чикаге, - вы уже час сидите почти неподвижно. - Правда? – почти невидимо удивилась Чизуру – сил не было даже на то, чтобы среагировать более эмоционально. – Уже целый час?.. – повторила она полушепотом и на мгновение прикрыла глаза, чтобы потом с натянутой улыбкой обратиться к Миуре. – Должно быть, я выглядела странно всё это время, хе-хе… Всё ещё не очень себя чувствую. Простите, Юцу-сан! Я ведь даже не поговорила с вами. - Нет, всё нормально, - с привычным равнодушием отозвалась Юцу, но Чизуру уже научилась расшифровывать его и знала, что демонесса беспокоится о ней. – Вам стоит поспать. - Да, пожалуй… Сейчас и лягу! Поднявшись с футона, на котором сидела, Чизуру стала механически поправлять постель, не замечая, что уже раз десять взбила подушку и разгладила матрас. - Спокойной ночи, Юцу-сан! – силясь улыбнуться, проговорила Юкимура, залезая под одеяло, но тут взгляд её скользнул по тетради, которая лежала на столе. Бочок фонарика, на котором был нарисован иероглиф «свет», ровно освещал раскрытые листы, покрытые каллиграфически выведенными строчками. – Это…стихи? - Да, - кивнула Миура, забирая тетрадь. – Маленькое хобби, - слегка улыбнулась она, и взгляд её потеплел. – Спокойной ночи, Чизуру-сама. Прежде чем демонесса успела закрыть тетрадь, Юкимура успела прочитать одно хокку, первое бросившееся в глаза. Снежинки кружатся в темноте, Как лепестки сакуры. Танец любви и разлуки. На мгновение Чизуру забыла, как дышать, а затем, порывисто вдохнув, упала на подушку и, закрывшись одеялом почти с головой, медленно выдохнула. Казама прибывал в прескверном расположении духа, что в последнее время было не редкостью. Сидя подле раскрытого окна в распахнутой черной юкате, он с мрачным видом курил, выпуская струйки дыма в ночную тьму. Холод приятно освежал лицо и обнаженную грудь, позволяя расслабиться и собраться с мыслями. Беспокойство за состояние Чизуру, которое мучало его ещё с обеда, отступило на второй план, оставшись горьким осадком на сердце, и предметом его мысли сделалась иная девушка – Наоми. Казама не ждал от визитеров с Юга ничего особенного, но новая глава клана Куроки заставила его удивиться. Одно то, что безродная по сути демонесса, смогла взять бразды правления в свои руки, уже поражало. Чикаге не мог знать точно, как же это произошло, и сама Наоми не признавалась – лишь лукаво щурилась в ответ и ловко переводила разговор на другую тему, но мужчина догадывался, что свой путь к власти она протаранила с помощью всевозможных ухищрений и обманов. Об этом говорила и красноречивая реакция Кё, который не более пяти минут назад покинул покои западного лорда, оставив после две пустые бутылки саке. Стрелок приходил, чтобы выведать, что случилось с кланом, и Чикаге ему рассказал, понимая, что большинство, если не все, из тех пятнадцати демонов, что были отданы в жертву, были они из семьи Ширануи. Казама, впрочем, не постарался даже изобразить сочувствие к другу, который рвал и метал, ходя из одного угла комнаты в другой. Из его спутанных речей Чикаге понял только то, что когда-то Кё был очень дружен с «этой сучкой», как он лестно отзывался о Наоми, но затем из-за чего-то их связь порвалась. Судя по всему, Куроки рано научилась добиваться желанного через притворство, не ставя ни во что чужие чувства и интересы. Стоило думать! Простая скромница, которую она сейчас разыгрывает, не смогла бы просто так втереться в доверие Тёсю. Это интересовало Чикаге. Подобное поведение было необычно для девушек, которых всегда воспитывали в скромности, благочестии и робости перед мужчинами. Да, он знал по крайней мере двух демонесс, которые не совсем вписывались в идеальный образ самоотверженной и тихой жены, но эти двое, Изуми и Сэн, всё же и не были столь дерзкими и независимыми, какими хотели казаться. Стоило лишь уйти от привычных рамок поведения, и они терялись, робели и подчинялись. Чикаге чувствовал, что Наоми не такая. И хотя она безупречно следовала принятому поведению, порой даже как-то слишком унижаясь для главы, в глубине её глаз можно было разглядеть запрятавшийся лукавый огонек. Лишь тот, кто мог его увидеть, мог понять, что для неё всё это не более, чем игра. Чикаге увидел, и это даже не стоило ему особых усилий, и он знал, почему, – Наоми сама того захотела. - Напрасно вы думаете, что демонам не свойственно меняться, как людям, Чикаге-сама, - сказала Куроки в личной беседе, когда Норио ушел. – Я тому наглядный пример и, уверена, не только я. Сейчас, когда над всеми кланами, будь они большими или маленькими, нависла угроза, появятся те, кто попробует выжить, используя окольные пути. - Окольные пути? - Именно. Знаете ли вы, что выживает не тот, кто сильнее, но тот, кто хитрее? По вашей реакции могу сказать, что вам мои слова не совсем по нраву. Но отрешитесь от кодексов чести и правил, что вам вбивали в голову с самого детства, и подумайте. И хотя мы, ёкаи, сильнее, чем люди, нас очень мало и вооружены мы только своими способностями. Как бы мы ни старались спрятаться, скоро у нас просто не будет места, где бы мы смогли укрыться. И когда нас найдут, мы перебьем кучу народа, но в итоге все погибнем. Как же тогда выжить? - Хочешь сказать, что пора вставать на сторону людей? – с презрением выплюнул слова Чикаге. - Я к этому не призываю, - улыбнулась Наоми. – Более того, верьте, больше ни за что не хочу отдаваться во служение человеку. Тёсю мне хватило. Однако найдутся те, кто решит преклонить свои колени перед людьми, чтобы сохранить свою жизнь. Встанут на их сторону, чтобы быть верным оружием, и будут убивать других ёкаев, чтобы расчистить место для своего жалкого существования. - И ты пойдешь этим окольным путем? – после небольшого молчания спросил Чикаге. - Я выбрала одну из тропинок и обошла угрозу, но больше сворачивать с основного пути не хочу. Только разве что кочки обходить буду, - прищурив глаза, улыбнулась Наоми. Не то, чтобы Куроки раскрыла Чикаге глаза на творящиеся изменения, но впервые он крепко задумался о них. Наоми мыслила совсем не так, как он, а ведь она была ещё не самым худшим вариантом нового мышления. Ведь, если задуматься, то, наверняка, есть те, кто захочет пойти так называемым «окольным путем». И они поднимутся против тех, кто постарается сохранить свои гордость и самобытность. Тогда начнется борьба за территории, то тут, то там появятся предатели и из-за них вспыхнут междоусобицы, а затем на ослабшие и разрозненные семьи обрушатся те, кто объединился с людьми, и уничтожат их, сметя без остатка их и своё прошлое. - Так по-людски… - сплюнул Чикаге, представляя, как демон убивает другого демона, чтобы ублажить душонку своего патрона, который всю жизнь только и делал, что боялся и ненавидел их. Какой бы дикой ни была воображаемая картинка, она пугала своей правдоподобностью, и самое страшное заключалось в том, что первые признаки грядущего ужаса уже начали проявляться. Ими могли быть заведшиеся в клане крысы… Казама прищелкнул языком и запрокинул голову, устало прикрыв глаза. Но не получилось даже на секунду расслабиться и отвлечься, потому что тут же вспомнилось, что пора бы лично навестить Старицкого и узнать точную дату отправления. Общение с людьми, тем более иностранцами, раздражало, но радовало хотя бы то, что скоро он с кланом покинет злосчастный Хоккайдо и укроется в родных землях подальше от людских глаз. И можно будет делать всё, что угодно, не боясь накликать на свою семью гнев Сацума! Под «всем, чем угодно» Чикаге подразумевал убийство кого-нибудь из людей, лучше из тех же Сацума, но прекрасно понимал, что это неосторожное желание останется нереализованным. Оно само исчезнет, когда пропадет гнев. Смотря в потолок и затягивая в легкие терпкий дым, Чикаге думал, какой будет жизнь, когда все эти муки закончатся. Наверное, она будет не сладкой, учитывая, что он был согласен с предсказаниями Наоми, и всё же можно было немного помечтать, дать себе хоть немного отдыха. Первым, что представил Чикаге, когда закрыл глаза, было лицо Чизуру. Она улыбалась ему радостно и открыто, чуть щурясь от яркого солнечного света, а вокруг неё, смеясь, бегали маленькие детки с крохотными рожками на лбах. Рядом проходили знакомые демоны, не скрывая своей истинной сущности, и уважительно кивали главе клана. Чикаге усмехнулся и, открыв глаза, сгорбился, приложив ко лбу ладонь. - И это то, о чем ты мечтаешь, Чикаге Казама? – прошептал он, тихо посмеиваясь. – Тебе не идет… Вдруг странное чувство пронзило мужчину, заставив недоуменно поднять голову и оглядеться. На мгновение ему показалось, будто сознание помутнело, но стоило покрепче зажмуриться, и непонятное наваждение исчезло. Вместо него Казама ощутил приближение чей-то ауры. Он слегка прищурился, смотря на сёдзи, но затем губы его тронула кривая улыбка – он узнал чужой аромат. Чикаге занял более удобную позу на подушках, выпрямив перед собой ноги и положив их друг на друга, рукой он облокотился о подлокотник подушки-стула. И минуты не прошло, как за сёдзи раздался тихий оклик. - Казама-сан? Можно? - Входи, - чуть прищурившись, произнес западный лорд и медленно затянулся, чтобы также медленно выдохнуть в окно облако дыма, когда Чизуру скромно переступила порог комнаты. Облаченная в темно-розовую юкату, она села напротив демона в сэйдза, держа голову низко опущенной и нервно перебирая складки рукавов. - Прошу прощения за поздний визит, - произнесла девушка как можно спокойнее, но голос её всё же дрогнул на последних словах, выдавая волнение своей хозяйки. - Ничего страшного. Я рад, что ты зашла, Чизуру. Чикаге чуть нахмурился и повнимательнее пригляделся к демонессе, которая после его слов соизволила поднять голову и со смесью смущения и радости посмотрела на него. - Зачем ты пришла? Что-то случилось? – выбивая из кисэру табак, спросил он, отведя свой взгляд. - Н-нет… - с запинкой ответила Чизуру, отвлёкшись на движение рук блондина. – Просто…эм… Я хотела поговорить с вами, Казама-сан, - сказала она, встретив заинтересованный взор Чикаге. - Поговорить? – переспросил он, потянувшись к столику, чтобы убрать трубку в тонкоцу. – О чем же? - Вы на что-то злитесь, Казама-сан? – быстро проговорила Чизуру, поджав губы. – Если это из-за того, что я ушла с обеда, то… Не сдержавшись, западный лорд прищелкнул языком, но затем поправился и с почти настоящей мягкостью посмотрел на свою невесту. - Не говори глупостей! – фыркнул он, принимая прежнюю позу. – Я не злюсь. Я рад…что ты в порядке. Демонесса пронзительно посмотрела на мужчину исподлобья, после чего неуверенно повела плечами и вздохнула. - Я хотела поговорить с вами насчет Наоми-сан, - держа взгляд опущенным, пролепетала Чизуру после небольшого молчания. - Вот как? – изогнул бровь блондин, не сумев или не пожелав скрыть выражение недовольства на своем лице. – Что же с ней? Юкимура быстро глянула на демона и поудобнее пересела с одной ноги на другую. - Наоми-сан ведь приехала сюда не только с клановым визитом, но и… Но и для того, чтобы посвататься к вам, - выдавила она из себя, потупив взгляд. - Это так, - согласился Чикаге, наблюдая за тем, как Чизуру, удивленная его спокойствием, уставилась на него. – Почему спрашиваешь? – усмехнулся он. - Потому что…Потому что я ваша невеста, - промямлила Юкимура и так низко склонила голову, будто желая исчезнуть или провалиться сквозь все этажи и слои земли. Но от того, что ответ блондина задерживался, она позволила себе глянуть в его сторону. Он не смотрел на неё, искал взглядом что-то на соседней стене и выглядел крайне расстроенным и раздраженным. - Не беспокойся насчет этого, - наконец произнес он со вздохом и прикрыл глаза. – Я помню наше обещание. Ты можешь быть свободна, - обернувшись к растерявшейся девушке, добавил он, и взгляд его был мрачен. – Наоми сойдет в качестве невесты. Чизуру выглядела шокированной этой новостью. Её губы дрожали, то изгибаясь в улыбке, то опускаясь кончиками вниз. Пытаясь как-то взять себя в руки, она опустила голову, скрыв этим движением выражение своего лица. - Обещание… - прошептала Юкимура с тихим смешком. - Или ты передумала? – низко промурлыкал Чикаге, неотрывно следя за своей невестой. - Казама-сан… Казама-сан, вы хотите знать, передумала ли я? – еле слышно произнесла она и подняла на демона такой грустный и нежный взгляд, поддернутой пеленой слез, что сердце мужчины дрогнуло, и он против своей воли поддался вперед. – Я ужасна, но я…передумала. С горькой улыбкой девушка поднялась с колен, и Чикаге, в миг растерявшись, даже не смог ничего сказать, смотря на то, как она подходит к нему. Он не мог оторвать взгляда от её миленького личика, от её глаз, светящихся робостью и любовью. И он ничего не мог сделать, когда Чизуру, сев рядом с ним, осторожно положила свою ладонь на его обнаженную грудь и потянулась за поцелуем.Глава 53. Визит
25 августа 2016 г. в 21:37
- Неужели вы пришли? – протянул Курода, оборачиваясь к вошедшему демону. Тот по-свойски оглянулся и, стряхнув с плеч налипший снег, прошел в натопленную комнату.
- Знаете, Курода-сама, я не претендую на особое уважение, но можно было бы и более тепло поприветствовать меня.
- Вы должны были прийти ещё четыре дня назад, - пронзительно смотря в лицо юноши, отрезал Киётака.
- Что ж, это так, - легко согласился демон, сложив руки на груди. – Но не думаете же вы, что это так легко – ускользнуть из клана? Я еле выбрался, и меня могут спохватиться в любой момент. Я рискую жизнью ради встречи.
- Это ваши проблемы, - отвернувшись от своего гостя и занявшись поправлением перчаток, заметил Киётака.
- Что с вами сегодня, Курода-сама? – усмехнулся демон. – Неужели в вас вновь проснулось недоверие? Это вы зря. Смотрите, что я принес вам.
Демон отодвинул полу плаща и достал из-за пазухи пузырек с алой жидкостью.
- Очимидзу! – мгновенно растеряв весь свой невозмутимый вид, воскликнул Курода и даже подошел ближе к юноше, желая поближе рассмотреть принесенный флакон. – Неужели вы доработали её?
- Как видите, раньше срока, - довольно улыбнулся гость. – А то мы вряд ли больше встретимся… Хотите опробовать? На этот раз любой сможет выжить после её приёма.
Курода неуверенно взглянул на своего ухмыляющегося гостя, затем перевел взгляд на флакон и, вздохнув, подозвал к себе двух солдат из охраны.
- Так и знал, что вам не терпится узнать, как работает новая очимидзу.
Темно. Так темно, что совсем ничего не разглядеть. Где-то рядом раздаётся мерное капанье воды, точащей каменный пол, да время от времени позвякивают цепи. Но вот к однообразному шуму темницы добавляется звук шагов. Тьма постепенно рассеивается, отступая перед оранжевым светом факела. На мгновение всё затихает, только шаги слышно, однако затем темница наполняется шипением, стонами и рычанием.
В коридор вошли четверо. Шествие возглавлял солдат с факелом в руке и пищалью за спиной, за ним следовали двое, одним из которых являлся Курода, а другим – его гость в чёрной накидке. Заканчивал процессию ещё один вооруженный солдат. Света одного факела почти хватало, чтобы полностью осветить маленький узкий коридор. Внимание демона на пару секунд привлекла пустая камера – единственная на весь коридор –, но он быстро отвернулся от неё и уставился на конечную цель их прогулки – помещение за тяжелой дубовой дверью в конце коридора. Именно за ней раздавались приглушенные животные звуки.
Первый солдат остановился и встал у стенки, перед этим воспламенив факелы в подсвечниках и передав факел Киётаке. Курода вышел вперёд и, достав из кармана пиджака ключ, повернул им в замке двери. Раздался щелчок, и мужчина приоткрыл дверь.
- Оставайтесь здесь, - приказал он солдатам, на что те низко поклонились, и поманил рукой своего таинственного спутника. Тот молча кивнул и прошёл первым в помещение.
Тьма быстро рассеялась, когда порог переступил Курода, закрывший за собой дверь. Тёплый свет огня не был достаточно ярок, чтобы резать глаза, но существа, прятавшиеся в темноте, злобно зашипели и отпрянули к стене. Комната, в которой оказались Курода и его спутник, была средних размеров, но казалась маленькой из-за того, что была разделена пополам толстой решеткой. Отделенная часть комнаты была разбита на три крохотных сектора, или, лучше сказать, клетки. В эти клетки было заключено трое разецу. Все трое были мужчинами, одетыми в военную форму. Правда, о форме уже мало что напоминало: белые, ныне серо-бурые рубашки, чёрные брюки, у одного разецу на плечи был накинут черный военный китель. Двое разецу были примерно одного возраста – около тридцати-сорока лет, а третьему можно было с натяжкой дать двадцать лет. Он отличался от своих собратьев по несчастью не только возрастом, но и тем, что не обладал отличительными чертами разецу: его волосы не были белыми, и глаза имели привычный темно-карий цвет. К тому же, из всех троих он выглядел наиболее бодрым и воинственным.
Демон еле слышно усмехнулся, глядя на него, и перевёл взгляд на Куроду. Тот вставил факел в подсвечник и оборотился к клеткам. Несмотря на то, что Киётака пытался держаться уверенно и спокойно, черты нервозности можно было заметить в том, как он потирает ладони, как иногда проводит пальцами по лбу, стирая невидимый пот. Он боялся разецу.
- Добрый вечер, - поздоровался Киётака, слегка поклонившись троим заключенным, на что демон тихо хмыкнул и отошёл к столу, располагающемуся в углу комнаты, отодвинул стул и сел на него.
Как и следовало ожидать, разецу не отреагировали. Двое лишь устало и злобно посмотрели на Куроду, сверкнув алыми глазами, а третий криво усмехнулся и поднялся с пола, отчего цепи, держащие его руки и ноги, неприятно звякнули.
- Кхм… Сегодня я надеюсь на нашу совместную работу, - предельно вежливо начинал Курода. – Напоминаю вам, что вы здесь не заключенные, а люди, на плечи которых ложится огромная ответственность за благосостояние Японии. Её процветание будет зависеть от того, насколько удачно всё у нас пройдет.
- Может быть уже стоило придумать новую речь? – неожиданно огрызнулся юнец и подошёл к решетке так близко, насколько позволяли цепи. – Это вы называете «не заключенные»? – кивнул он на свои оковы и громко встряхнул их, отчего по комнате пролетело лязгающее эхо.
- Это вынужденные меры, - ничуть не смутившись, пояснил Киётака, кадык которого ходил ходуном. – Для того, чтобы вы не поранили ни себя, ни других.
- Ну да, конечно…
- Вы воины, - перебив, гордо заговорил член клана Сацума, - и сражались за свою Родину. Мы все сражались, хоть и на разных баррикадах, но сейчас мы должны объединиться ради её же спасения. Как люди, готовые отдать жизнь за страну, вы должны знать, что за победу порой приходится заплатить высокую цену. Поверьте, она будет оправданна.
Курода быстро облизнул губы и внимательно оглядел тех, к кому обращался. Мужчины задумчиво опустили глаза в пол, но трудно было понять, верят ли они в сказанные слова, а вот молодой солдат отреагировал на речь Киётаки более эмоционально. Курода заметил, как он поначалу стиснул зубы, и глаза его загорелись негодованием, а потом вдруг расхохотался. Голос его истерически звонкий неприятно резал слух, и Киётака даже не сдержался и сморщился. Демон же наблюдал за всем этим спектаклем с молчаливым интересом. Лицо его было скрыто тенью от капюшона, и нельзя было сказать, как он реагирует на всё происходящее.
- Да мне плевать будет она оправданна, или нет! – резко оборвав свой смех, вскричал юноша и дёрнулся вперёд, но цепи сдержали его; Курода невольно отошёл на шаг назад. – Кто меня спросил, хочу ли я заплатить эту цену?! Никто! А я не хочу! Не хочу! Если эта цена будет оправданна, почему бы вам самим не сесть в клетку, а?! Боитесь выпить очимидзу? Боитесь сойти с ума или стать разецу? Да, должно быть, последнего вы боитесь большего всего, потому что тогда вас будут пичкать всё новыми и новыми очимидзу! Вы боли боитесь!
Другие разецу заметно оживились, и это не ушло от внимания Куроды. Он коротко оглянулся на демона, после чего вновь обернулся к заключенным и поднял руки в примирительном жесте.
- Поймите, мы делаем это в благих целях. Мы специально выбрали вас, потому что вы уже были разецу. Я бы и сам мог им стать, и, возможно, стану, но пока кто-то должен руководить процессом. Нынешняя очимидзу несовершенна и для многих даже представляет угрозу сошествия с ума, поэтому мы должны усовершенствовать её, а для этого нам нужна ваша помощь. Поймите, что когда мы добьёмся результата, мы сделаем великое дело для нашей страны. Ни одна армия не будет сильнее нашей!
Отчеканив свою речь, Курода заскользил взглядом по разецу. Взрослые мужчины явно сомневались. Они были на грани того, чтобы согласиться и пожертвовать-таки себя на опыты. Возможно, они и правда верили в своё великое предназначение и искренни хотели помочь Японии, а, возможно, они уже слишком устали, чтобы бунтовать. Молодой же явно не собирался сдаваться. Его глаза сверкнули алым, и короткостриженые чёрные волосы превратились в белые. Он быстро взглянул на своих сокамерников и, отчаянно взвыв, натянул цепи.
- Как же вы не понимаете?! – вскричал он, пытаясь вырваться из своих оков. – Мы для них звери! Даже если всё получится, мы ими останемся! Мы всё время будем в клетке!.. К черту всё! Я хочу жить, как человек! Я человек, а не монстр!
Его отчаянные полусумасшедшие крики неожиданно прервались, и он в упор уставил на Куроду своими налитыми кровью глазами. Киётака храбрился, но чувство самосохранения, или по-простому страх, упорно заставляло его отойти подальше, и Киётака, действительно, отступил от клетки ещё на шаг.
- Убью вас… - угрожающе прошипел разецу и, зажмурившись, изо всех сил стал натягивать цепи. К изумлению Киётаки, звенья стали медленно поддаваться и распрямляться.
- Курода-сама, - подал голос демон, и Курода, чуть не забыв о его существовании, резко обернулся, - позвольте вас на одну минуту.
Киётака кивнул и, в волнении взглянув на разбушевавшегося разецу, подошёл к демону. Тот поднялся из-за стола и встал напротив Куроды.
- Вам не стоит волноваться, - в полголоса произнес неизвестный, на что мужчина недоуменно нахмурился, хотя, очевидно, и знал, о каком волнении говорит демон. – Если этот разецу и вырвется, я легко справлюсь с ним. Впрочем, у меня на него другие планы.
- Планы? – удивленно переспросил Курода.
- Почему бы не дать очимидзу только тем двоим? – демон кивнул на более смирных разецу, пытавшихся сейчас даже успокоить бунтовщика. Киётака нахмурился, намекая этим, что требует разъяснений. – Я почти не сомневаюсь, что наше новое очимидзу будет гораздо лучше предыдущих. Но ведь его действие лучше проверить, верно?
Ответ только хотел слететь с губ Куроды, как вдруг раздался жуткий грохот и лязг. Мужчина обернулся и заметил, что молодой разецу освободился от оков, и от этого холодок пробежался по его спине. Юноша в изумлении и в восторге уставился на свои порванные цепи и, то ли взвизгнув, то ли ахнув, кинулся к решётке.
- Курода-сама? – в дверь постучал один из оставленных в коридоре солдат. Шум вызвал у него беспокойство.
Киётака в напряжении взглянул на демона, тот кивнул.
- Всё хорошо! – крикнул он, чтобы солдаты не вмешивались.
- Да! Всё хорошо! И будет ещё лучше! – подхватил разецу, расшатывая решётку.
- Так вы позволите, Курода-сама? – спросил демон, возвращая себе внимание мужчины. – В случае успеха у нас останется двое…или один, в случае неудачи, возможно, никто. Но риск того стоит. Ведь нужно же чем-то похвастаться перед Тёсю?
- Хорошо, - с сомнением согласился Курода; он бы и поколебался, но молодой разецу уж больно разбушевался, а за ним могли последовать и остальные.
- Тогда не могли бы вы покинуть помещение, Курода-сама?
- Что? – опешил он.
- Это ради вашей безопасности, - склонил голову демон. – Я не хочу, чтобы вы пострадали. Или, - он поднял голову, и глаза его ярко блеснули в тени капюшона, - вы мне всё ещё не доверяете?
Курода сжал кулаки и, посмотрев на гремящую решётку, прикрыл глаза.
- Сегодня я проверю вашу преданность, - произнес он, пронзительно смотря на демона. – Учтите, что в случае предательства, вас встретит шквальный огонь.
Таинственный союзник в ответ на это лишь почтительно склонил голову. Киётака хмыкнул и прошёл к двери. Перед тем, как покинуть комнату, он посмотрел на вырывающегося разецу и на демона, достающего из-за пазухи пузырек с красной жидкостью. Закрыв дверь, Курода пару минут просто стоял перед ней, размышляя и прислушиваясь, и специально не смотрел в дверное решётчатое окошко. Решётка клетки гремела, юнец рычал и кричал, мешая услышать голос демона и других разецу.
Послышалась возня, брань. Неожиданно воздух сотрясли душераздирающие крики. Курода быстро обернулся к двери, в это же время махнув солдатам рукой, чтобы оставались на месте, и посмотрел в окошко. Демон стоял подле распахнутой клетки. Прямо перед ним на полу в судорогах корчился один из разецу. Он дико выл и, казалось, пытался разодрать собственное горло. Двое других разецу приникли к своим решёткам и в ужасе наблюдали за муками своего собрата. Киётака напряженно ждал, считая, что фальшивый демон сейчас подавит свой приступ и поднимется, но уже минута прошла, а муки страдальца и не думали кончаться. Оставшиеся разецу, выйдя из оцепенения, стали кричать на демона и с небывалым усердием принялись вырываться из своих клеток. Курода не понимал, что происходит. Он ждал, что его союзник хоть что-то предпримет, но тот просто стоял и смотрел.
- Приведите подкрепление, - бросил через плечо Курода одному из солдат.
- Есть! – поклонился он и поспешил к выходу из коридора.
В танцующем свете факела было видно, каким страданием искажено лицо разецу. Боль, словно вытянула из него все соки. Впрочем… Киётака прищурился и с ужасом заметил, что лицо мужчины и вправду стало иссыхать. Кровь, которая хлестала из разодранного горла разецу, перестала течь. У самой раны она забулькала и через мгновение покрылась коркой. Агония продлилась ещё несколько секунд, после чего разецу вспыхнул синим пламенем и сразу же превратился в прах. Оставшиеся фальшивки на время вновь поумерили свой пыл, будучи слишком пораженными случившимся. Курода и сам был в шоке. Демона же такое действие очимидзу, похоже, не очень смутило. Отвернувшись от клетки, он подошёл к столу, на котором стоял пустой пузырек, и перелил в него большую часть жидкости из нового флакона. Проделав эту операцию, демон вернулся к клеткам и открыл ключом одну из них, полностью игнорируя яростные восклицания заключенных. Как только дверца раскрылась, разецу, скрученный цепями, попытался вырваться, но звенья не поддались, и воспротивиться воли демона он тоже не смог. Неизвестный союзник ловко скрутил разецу и, сжав его челюсти, влил в рот каплю очимидзу, низко нагнувшись к его лицу. Пленный мужчина закашлялся, но затем кашель его резко прервался. Разецу вскинул голову, широко раскрыв глаза, и хрипло закричал, падая на колени. В это же мгновение молодой заключенный сумел наконец-таки избавиться от цепей на ногах и выломать решётку. Хотя, выломать ли? Уж больно легко она поддалась.
Курода хотел уже было отдать приказ своим солдатам (к слову, пришло подкрепление), чтобы те бросились в атаку, как неожиданно на накинувшегося было на демона разецу напал другой разецу.
- Что ты делаешь?! – воскликнул юноша, спешно отступая.
- Убей его, - спокойно произнес демон, стоя за спиной своего творения.
Фальшивка был весь покрыт потом, тяжело дышал, и, казалось, еле держался на ногах, но, услышав слова демона, мгновенно бросился в атаку, и его прыти можно было только позавидовать.
- Тацуя-сан, нет! Остановитесь! Не я ваш враг!!
За тем, что творилось дальше, Курода наблюдал с раскрытым ртом. Юнец, обладая силой прошлой очимидзу, едва ли мог противиться мощи нового разецу. Тот бил с такой силой, что, казалось, можно было услышать, как трещат кости молодого заключенного, который, будучи избитым, буквально в мясо, лишь чудом держался на ногах. Но вот новый разецу сделал ловкую подсечку, и прошлый образец упал на пол темницы, как подкошенный, захлебываясь в крови. Он уже не мог сопротивляться – сил не было, и раны просто не успевали затягиваться. Монстр навис над ним и приготовился вырвать сердце, но был остановлен окликом демона.
- Хватит! Держи его, - с удовольствием удостоверившись, что разецу исполнил приказ, демон обернулся к двери. – Прошу, заходите, Курода-сама. Не волнуйтесь, Тэцуя-кун теперь полностью подчинен вам. У меня не так много времени, поэтому буду краток. Там, на столе, стоит флакон с очимидзу, капли с которого хватит на то, чтобы создать армию…