Увлечённые свободой

Солнце выглянуло из-за облаков. Это были последние лучи вечернего, летнего солнце. Свет и тень легли широкими полосами на всю дорогу, сделав из неё тигровую шкуру. Никакой суеты и рёва уже затухавших машин. Они не работали. Всё было тихо. Слышны только топонье двух пар ног, шагавших по засохшей, от отсутствие воды, дороге. Воздух стоял, наполняя прохожих лёгким, тёплым чувством подчинение перед всей природой. -До чего атмосфера! А? -Ничего особенного. -Да ты хоть знаешь, что значит слово атмосфера? -Воздух, что заканчивается в шине. -Не закончишь, машина, я тебе что-нибудь на макушку скину! Они оба были в приподнятом настроении, пусть второй игриво делал вид, что плевать ему на всё это. Машины всё, что его наполняют или же нет? *** Два молодых человека сидели на кухне типичной двухкомнатной квартиры, в типичной хрущевки, 4 этаж. Солнце уже село. Лучи уже не скользили по стенкам домов, не провожали двух странных путников, чьи отношение и настроение никто не мог разобрать. Потемневшее пространство, кухня в 3 шага, не развернуться от белой плиты, где меж плит можно увидеть желтезну. На плите немытая сковорода, уже закопчённая от гари. Прямоугольный столик, пристроенный к стенки, за которым сидело два парня. Звук посвистывание только поставленного чайника. Запах дыма от сигарет. -Может окно хоть откроем? -выразилось из рта Екатеринбурга, что не мог вынести запах столь зловонного табака. -А это, Кать, атмосфера, -смеясь, произнёс Челябинск. -Тьфу на такую атмосферу, терпеть не могу, открываю окно! Костя встал из-за стола и стремительно подбежал к окну, зная, что уже не может дышать нормально. Да уж, его друг был тем любителем сигарет, да и, кстати, не важно каких, главное, что б там был табак. Немного полазия с окном, где ещё между щелей не убраны куски газет с зимы, Екатеринбург, высунув голову на улицу, сразу же окружило тем запахом засохшей земли и подстриженой травы, которые даже в самом злорадной городе, всё равно можно чувствовать. -Вот это другое дело! На улице-то у тебя не так уж и плоховато. -Долго воздухом дышать будешь? -А тебе-то что? Хочу-дышу, хочу-захлопну окно и с тобой буду разговаривать, -несмотря на то, что сказано явно раздражённо, но всё же Уралов отвлёкся от улицы, но не до конца закрыл окно. -Это я для себя оставлю, -показывая на чуть открытую форточку, сказал Константин и направился на табуретку, где ранее и находился. Сев, он осмотрелся на беспорядок, что окружало его на кухнях, да и вообще везде в этой квартире. -А ты даже убраться для меня не решился? -Ты не Москва, что б я перед твоим приездом стал наряжаться, -фыркнул Юрий, -хотя в последнее время даже с ним я лишён всякой субординации. -В последнее время всё лишено какого-либо порядка, знаешь, -с грустью подметил Константин. -Это уж точно, сам не видел? -Делая отсылку к их прогулки по дороге к старым заводам. -Самое ужасно-не знать, что будет дальше. Понятие не имею, что будет завтра. Могу ли я находиться в спокойствии, когда везде «такое»? -Эй ты чего весь поник? -с тревогой воскликнул Челябинск, -говорю-сам не свой в последнее время. То шутил, то на половине речи останавливаешь и делаешь страдальческое лицо! Издёвка. Сделанная уже не с целью «подкольнуть» или переиграть друга, а скрыть свои собственные эмоции. Не хотел он того, что б его «катька» думал, что тот плакса и романтик. -Юра, а тебе самому не страшно? -глаза Уралова заблестели. Они выражали всю надежду на собеседника. Будто, когда поднимал взгляд хотел понять всех ответов, что он так хотел услышать -Послушай, Костя, -с почтительным вздохом сказал курящий, кладя свою сигарету в пепельницу, -мне тяжело, ты даже не представляешь как, хотя нет, ты-то понимаешь, понимаешь прекрасно. Я должен тебе признаться такие мысли заходят слишком часто в мою голову. Пытаюсь отвлечься-ничего не получается. В таких ситуация есть только надежда -Надежда на что? -Раньше думал о свободе, ещё раньше об великом будущем, которое добьюсь спомощью машин. -Ни свободу, ни будущее так и не увидел. -Да, не увидел. -Так какая надежда? -Сейчас моя позиция предельно ясна и понятна, люди во все времена исповедовали её, когда наступали худшие времена. Константин с заворожением слушал друга, он знал-сейчас «его Юра» даст тот самый ответ, который он хочет, причину чтобы жить дальше. Сказав этот ответ, он заново раздаётся смехом и шутками, но уже держа «тот ответ». Он глядел на него блестящими, от слёз, глазами. Глазами полной надежды и…любви? -Люди держаться за людей, -наконец произнося «эту фразу» Юрий откликнулся на спинку стула, но не начал докуривать свою сигарету. Екатеринбург остался в непонимании. Не тот ответ. Разочарован. -Это и я могу себе напридумать! Если не хочешь разговаривать «об этом», то скажи! -Что ты так взъелся? Не старец я тебе китаец, что живёт на горе и имеет ответы на все вопросы! А смертный, от того и думаю, что во всяком нужно держаться за людей. За любимых людей, что рядом и далеко от тебя. Неважно где. Главное, что они есть. В ужасные моменты, как сейчас, я их чувствую. Они и ты рядом. Юрий, и так бледный человек, побледнел ещё больше, от последней фразы. Но явно не желел об сказаном. -Ты прав…-только и произнёс Екатеринбург, вставая заново со стула. Челябинск подумал, что заново форточку идёт навестить, но ошибался. Вместо окна, тот пошёл к другу. Всё ещё влажными глазами, смотря с такой теплотой на него, Константин на момент остановился, что насторожило Юрия. Секунда времени. И лицо Екатеринбурга находилось в нескольких сантиметрах от лица Челябинска. Оба молчали, не смея что-либо произносить. Миг. Влажные, как его глаза, руки легли на плечи бледного парня. Бледность-его типичный оттенок кожи, но в тот момент, тот больше побледнел. Им было оба непривычная та близость, в которой находились они. Для них это впервые. С друг с другом. Движение вперёд со стороны Екатеренбурга, не закрывая глаз, всматриваясь в лицо спутника, что приближалось всё больше и больше. Губы коснулись мягкой, розовой кожицы с явным перегаром. Но в «тот момент» этот запах не казался чем-то отвратительным, от чего хочется побыстрее уйти. Нет. Наоборот. Всё то хотелось прочувствовать до малейшего частицы. Ткань губ медленно вписались в друг друга, а глаза всё так же открыты у обоих, взглядывающих в малейшую эмоцию, что вырвалось на их лицах. Казалось, что все проблемы отошли назад. Они где-то очень далеко. Всё будет Потом. Только они и посвистывание чайника, где уже давно шумела вода.