Pourquoi pas / Почему бы нет

— Не ревнуешь? Гермиона посмотрела на счастливого Поттера, на Грегори — своего мужа, на которого пялились почти все женщины… И с удовлетворением поняла, что не ревнует. Ни капельки даже. На то, чтобы стать уверенной в себе, у нее ушло достаточно времени. Понять, что она красива, научиться преподносить себя правильно, полюбить свое отражение в зеркале — это все Гермиона смогла. Рона ей, кстати, в голову ревновать не приходило, зря по итогу. Однако Рон — это прошлое. А Грегори — ее настоящее и будущее, и она не будет ревновать. Просто потому, что доверяет ему целиком и полностью. Мужчина, готовый отдать жизнь за ребенка любимой им женщины, чужого ребенка — не опустится до измены. Грег любит ее, и взглядов этих девиц — очень поедающих взглядов, к слову, — просто не понимает. Гермионе скорее обидно за него самого. Почему он, такой потрясающий, так неуверен в себе и своей привлекательности? В том числе для нее самой. Ради Мерлина! Они женаты. И у них ничего не было. Грегори сдержал данное ей перед свадьбой слово и ничего не требовал. Но теперь такое благородство приносило Гермионе скорее дискомфорт, чем удовольствие. Кроме того, сам же мучается, бедняжка. Она ведь видела, что он ее хочет. Страсть в муже прорывалась редко, он скорее был до смехотворного нежен, чем настойчив. Правда, Гермиона призналась себе, что хочет, готова узнать его другую сторону. Только пока не сообразила, как лучше подтолкнуть своего мужчину перейти негласную черту между ними. — Нет. Габи, ты же своего несносного Поттера не ревнуешь? Габриэль поморщилась. — Радовать Гарри ревностью — ну уж нет, — она улыбнулась. — Его эго и без того с трудом вмещается в Министерство. Гермиона посмотрела на детский бассейн, где Роза с другими детьми развлекалась с аниматорами. Дочка была в порядке. Сияла солнышком. С Габриэль Гермиона была согласна. Гарри был давно и прочно занят, но поклонниц у господина Главного Аврора не убавилось. Только Поттер видел лишь одну Габриэль на свете, других женщин для него просто не существовало. Гермиона отпила еще коктейля, колеблясь, делиться с Габи или нет. Подруга давала отличные советы и была хорошим слушателем, но Гермиона слабо привыкла пускать в свою жизнь других аж до такой степени. Наверное, ей тому же Гарри было проще довериться. Ну, потому что они так срослись друг с другом, что порой казались единым целым. Однако Гермиона была уверена, что насчет отношений с мужем совет от Поттера ее совсем не впечатлит, скорее уж рука к палочке потянется. — Габриэль, он меня любит, я в этом уверена. Но у нас еще ничего не было. Подруга из деликатности не фыркнула, не закатила глаза и даже не застыла как громом пораженная. — Так я и думала. Поттер должен мне десять галеонов, стой, потом его убьешь, — Габи беспечно махнула тонкой ручкой. — По тебе и Грегу видно, что в физическом плане вы не зашли далеко. Гермиона, что тебя останавливает? Надеюсь, не чувства к бывшему? На это Гермиона фыркнула злой кошкой. Недавний визит Рона показал, что она к Уизли что угодно ощущает, но точно не тоску по нему. Взбесил Рон ее очень сильно. И она его больше не любила и не хотела с ним секса. Для нее поцелуи, объятия с Грегори изначально не были изменой бывшему. Это Рон ее бросил, а не она… Кроме того, ей было так хорошо с Грегом, что думать о бывшем не получалось. — Я не люблю и не хочу спать с Роном, он окончательно — прошлое, Габриэль. Мне скорее страшно, что от первого секса с мужем наши иллюзии друг о друге развеются. Я для него фея, чудо… и редко когда женщина, которую хочется трахнуть. Габи кивнула, совсем не шокированная ее лексиконом и выбором слов. Габриэль понимала обоих. Она вспомнила их первую ночь с Гарри, как она боялась ему не понравиться, разочаровать. Ее практически трясло от ужаса. И он это быстро понял. Ее утешали долго-долго, на слова в ту ночь Поттер не скупился. Габриэль встряхнулась: она здесь не для того, чтобы таять от воспоминаний, а чтобы помочь подруге. — Скорее всего, твой Гойл боится тебя напугать силой своей страсти, Гермиона, вот и все. Так что все в твоих руках. Сам он не решится, вероятно, — благородно, но бесит. Да? Гермиона с гримасой кивнула. Бесит, и еще как! Как и то, что Габи посоветовала ей то, до чего она могла бы додуматься и сама. Точнее, решиться сделать шаг. Где ее отвага? Смущение было, конечно, весомым, но не мешало ей ласкать взглядом атлетичную фигуру Грега. Желать его полапать, вдумчиво и со вкусом. Гермиона переросла тот период, когда собственные желания казались ей преступными. — Поможешь мне с выбором белья? И, Габи, может, крестный заберет Розу к себе на часть дня и ночь? Буду вам очень обязана. Словом, она решилась. Дочь будет рада побыть с Гарри и Габи… И у нее самой не будет оправданий — сбежать в комнату Розы под предлогом, что она беспокоится о дочери. Габриэль довольно кивнула. Гермиона встала и решила, что тоже хочет поплавать. Легкий халатик остался на лежаке. Она знала, что Грег смотрит на нее. Объятия воды сменились горячими руками, Гермиона обернулась и смахнула капли воды с лица мужа. Получила поцелуй в ладошку. — Соскучился? — полушутливо, повисая на сильных плечах, с удовольствием ощущая гладкую кожу и стальные мускулы под ней. — А как же твои поклонницы? Ты украл место главного павлина у Гарри. Это был отнюдь не упрек, а мягкое поддразнивание. — Гермиона, ну какие поклонницы? — Гойл застонал. — Это на тебя все смотрят. Ты прекрасна. За такие горячие слова, идущие явно из глубины его естества, точно была положена награда. Гермиона подплыла ближе и поцеловала его, для начала в щеку, а потом в губы. Руки Грегори сомкнулись на ее талии. Благо они были в том участке бассейна, где оба могли стоять. Ей было плевать, сколько глаз на них смотрят сейчас, этот великолепный мужчина принадлежал ей. Гермиона не ревновала, но пометить территорию должна была. А что? Пусть завидуют тому, как ей повезло. Тем более хотелось вот так показать Грегу, что она не против более близкого физического контакта. Она испытывает к нему объяснимое влечение. А то, что он некрасив, это Грегори себе напрасно придумал. — Ты красивый, и женщины вокруг себе шеи посворачивали. Грегори, я серьезно: твоя физическая привлекательность неоспорима, — твердо произнесла Гермиона, когда смогла от него оторваться. — Жаль, что ты не видишь себя моими глазами. Недоверие на его лице ее ранило, неожиданно больно. — Я хочу тебя, — она приблизила свои губы к его уху и сказала это. — Разве во мне бы проснулось желание к тому, кто не привлекает меня физически? Колдомедик Гойл, вспомните основы женской физиологии.