Кислород

      Горло горело из-за лихорадочных вдохов холодного воздуха, обжигая пламенными языками лёгкие. Пульс бился где-то на ярёмной вене, отдаваясь в виски. Ноги уже подкашивались – не столько от усталости, сколько из-за неподдельной паники, накрывающей его всё быстрее.       Это похоже на какую-то злую судьбоносную шутку. Только от неё совсем не смешно. «Как», «как», «как он там оказался?!». Немного правильнее – почему? Ему ведь не могло показаться, сколько бы ни прошло лет – Итадори никогда в жизни не спутает его силуэт с кем-либо ещё. Отец навек запечатлелся в памяти настолько прочно, что его не выкорчевать оттуда даже насильно.       Юджи немного тормозит, когда видит впереди по левую сторону от себя открытый комбини. И долго не думает – спешно забегает туда, лишь мимолётно скользит взглядом по вздрогнувшему кассиру и ищет место, куда здесь можно забиться так, чтобы его не было видно. Потому что вместо кирпичных стен тут окна, и если вдруг… Если только вдруг отец пойдёт в эту сторону, если… Если он заметит его. Итадори ничего не сможет сделать, он- — Простите? С Вами всё в порядке? За Вами кто-то гонится?       Он вздрагивает, возвращая взгляд к парню за прилавком.       Кажется, Юджи выглядел достаточно хреново для того, чтобы даже незнакомец всё понял. Ну. Он влетел сюда, как ужаленный, явно выглядя достаточно панически. Логично. — Я… Пока нормально. Нормально. Просто… Нет, я…       Он теряется, сглатывает. Говорить связно было тяжело: голова гудела. И он не уверен в том, насколько было правильным высказываться совершенно незнакомому человеку. Юджи не хотел говорить об этом. На периферии сознания ему казалось, что стоит лишь начать рассказывать – предмет разговора материализуется за его спиной. Жутко. Это невероятно пугало. Итадори ведь, как дурак, прямо там, на углу, бросил пакеты. Даже если его отец не заметил его, даже если не услышал шума падающих на землю продуктов – он наверняка рано или поздно увидит их. И всё поймёт. Будет глупо, если нет. Его отец псих, но не идиот. — Вы можете сесть тут, у меня, — парень мягко и слишком понимающе кивает головой куда-то вниз рядом с собой, — Не говорите, если это тяжело, всё хорошо.       Чужая доброта настораживает, но своего отца Юджи боится намного сильнее, чем этого хилого бету – когда он действительно подходит ближе, то понимает, что этот парень ниже и тоньше самого Юджи – и он точно не сможет ему ничего сделать, даже если попытается. Становится немного совестно – кажется, ему искренне хотели помочь.       Итадори падает на пол, утыкаясь лицом в согнутые колени, и судорожно выдыхает.       Отец. Он появился именно там и именно в такое время. Когда из города уехали Сукуна и Мегуми. Могло ли это быть совпадением? Ха.       Ни за что.       Его до дрожи прошибает эта мысль.       «Он следил за ним», «он следил за ним», «он следил за ним». Это вызывало первобытный ужас. Как давно? Как давно отец наблюдал, раз уж смог выяснить не только об уезде брата, но ещё и о Фушигуро? И что ему делать сейчас? Поехать к Нобаре?       Нет.       Раз уж он точно понимает, что отец следил, то он знает об их дружбе. Не дай ками из-за этого он что-то сделает Кугисаки, Юджи себе этого никогда не простит. У Нобары, конечно, тяжёлая рука, но недостаточно для того, чтобы уложить взрослого альфу.       И в итоге… Что дальше? — Это не… Простите, — Юджи отрывает голову от колен, поднимая взгляд к мнущемуся в неуверенности парню, — Может, мне стоит вызвать полицию?       Первые секунды Итадори кажется это хорошим решением, но когда он полностью осмысливает эту идею, то приходит к выводу, что может стать лишь хуже. Потому что единственные аргументы для правоохранительных органов, которые есть у Юджи – лишённый родительских прав отец, и то, что когда-то тот получил временный запрет о приближении, который должен был закончиться уже пару лет назад. Как бы их дедушка не старался, добиться этого запрета навсегда не смог. Потому что доказать факт жестокого насилия и домогательств со стороны отца было невозможно на момент суда. Поэтому и сейчас… Ему ничем не смогут помочь. Это только разозлит отца. И кто знает, чем в итоге это закончится. — Нет, — Итадори качает головой, вновь упираясь лбом в колени.       Срочно нужно что-то придумать. Сидеть здесь – не выход, да и ему совершенно не хотелось напрягать своим присутствием незнакомца. Но что делать? Что ему, чёрт возьми, делать? Можно было бы добраться до ближайшего отеля, но ему страшно даже просто выпрямиться.       Юджи вздрагивает, когда от телефона в кармане куртки исходит несколько вибраций подряд. Подрагивающими руками он достаёт смартфон только за тем, чтобы запаниковать ещё сильнее. Брат. Не вилка но в глаз дать могу (23:11): ну и где моё сообщение о том, что ты дома? Не вилка но в глаз дать могу (23:11): обещал же написать. Не вилка но в глаз дать могу (23:11): как посидели?       Итадори судорожно сглатывает, чувствуя, как глаза начинает немного печь. Ему хочется закатить истерику, позвонить Сукуне и разрыдаться прямо в трубку. Его брат далеко, он никак и ничем не поможет, и от этого ужасно обидно. Юджи даже не имеет права рассказать ему обо всём, потому что знает – Сукуна сорвётся обратно в Токио, испортит себе практику и всё-таки вылетит из университета – даже при всей огромной лояльности преподавателей, такое уже простить не смогут.       Он заставляет себя успокоиться, делает несколько вдохов и выдохов. Этого хватает для того, чтобы найти в себе силы написать ответ. Юджи-который-не-понимает-эту-жизнь (23:14): извини, забыл. мы отлично! всё прошло круто, но я ужасно устал, так что собираюсь лечь спать Юджи-который-не-понимает-эту-жизнь (23:14): поэтому... спокойной ночи? Не вилка но в глаз дать могу (23:15): хм, вы опять пили, да? ладно уж, ложись. спокойной ночи, Юджи.       Пальцы сильнее сжимают телефон, и Итадори закусывает губу. Вот и всё. Он соврал Сукуне, что дома, что всё хорошо, и потерял свою последнюю возможность спасения.       Он вообще не имеет ни малейшего понятия о том, как будет выкручиваться из всего этого. Даже если сегодня у него получится каким-то чудом выкарабкаться, то что насчёт завтра? Что насчёт остальных дней? Мегуми вернётся через трое суток. Семьдесят два часа. Как ему быть всё это время?       «Мне тоже можешь звонить, если что».       ..действительно ли?       Он не знает, почему вообще позволил себе эту мысль, но что, если... Если вдруг Годжо и правда согласился бы ему помочь? Юджи не знает, как именно. Может, проводить до ближайшего отеля – а в идеале до самого дальнего отсюда, или, может, хотя бы до квартиры – потому что если Итадори окажется там, то отец его в любом случае не достанет, ведь преодолеть преграду в виде запертой железной входной двери не получится ни у кого. Или...       Что за «или» Юджи додумать не успевает – пальцы сами уже нажали кнопку вызова. На долю секунды Итадори накрывает страх – если он скажет «нет», «извини, я занят» или вообще не возьмёт трубку, потому что время уже довольно позднее?       Раздаётся первый гудок. Он делает глубокий вдох. Как будто даже немного успокаивается, и прямо сейчас Юджи кажется, что у него в крайнем случае получится соврать о том, что на самом деле ничего серьёзного не происходит, а звонит он так, просто... Просто. Потому что стало скучно и всё такое. Что ему вообще не страшно, что он сам со всем справится, что у него не дрожат руки и учащённый пульс не отдаётся в голову.       Второй гудок не успевает начаться – Годжо поднимает трубку, и Итадори слышит его голос.       Он не знает, как это произошло. Как и почему. В какой момент? Или уже давно, с самого начала?       Мысли о том, что у него получится быть спокойным, допущенные ранее, разбиваются на сотни осколков из-за обычного «да, Итадори-кун?» по ту сторону трубки. Горло сжимается до боли, и его начинает трясти только сильнее.       Паршиво. — Годжо, — стоило только услышать его, как вся напускная выдержка просто затрещала по швам, грозясь разорваться полностью, — Е-Если я... Если я попрошу прямо сейчас, — он сдавленно выдыхает, пытаясь не сорваться на позорное рыдание, — То Вы сможете... Помочь мне? Пожалуйста... Пожалуйста, Годжо, я не знаю, кто ещё мо- — Где ты? — Я... — он слышит беспокойство в чужом голосе, и это сбивает дыхание; Юджи надеется, что ему не мерещится, — Я в комбини, он в одном квартале, или в двух от моего дома, не знаю, я не помню точно, эт-то по левую сторону. Я просто, я не уверен, это... — Дыши, — до него долетает какая-то возня на фоне, — Давай, Юджи, дыши. Сделай глубокий вдох, — Сатору повторяет более настойчиво, но всё ещё достаточно мягким тоном, и Итадори делает так, как он говорит, даже не обращая должного внимания на то, что Годжо переключился на его имя, — И выдох. Молодец, умница, давай ещё раз, хорошо? Всё в порядке, я уже в куртке и выхожу, слышишь? Сможешь сейчас скинуть мне на телефон свою геолокацию, ладно? Давай, продолжай глубоко вдыхать, открой карту и скинь своё местоположение, договорились? Не клади трубку, — в этот момент Юджи действительно слышит, как на фоне у Годжо звенят ключи.       ..он приедет.       И Итадори накрывает таким облегчением, о существовании которого он даже не подозревал. Он может сравнить это с тем, как будто ты из последних сил выплываешь из глубины водной пучины на поверхность, вбираешь лёгкими живительный кислород и с облегчением просто дышишь, дышишь, дышишь… — Юджи? Не молчи, говори со мной, пожалуйста. — А, я... Да, да, хорошо, сейчас, я скину, — когда он убирает телефон от уха, чтобы попытаться зайти в интернет, смартфон выскальзывает из дрожащей руки. Единственное, что спасает его от смертельной участи – недолгое падение. Юджи слышит приглушённое «что случилось? Всё нормально?» от Годжо и спешно подбирает телефон, поднося поближе к своему лицу, — В-всё в порядке, просто уронил телефон, я уже почти отправляю локацию. — Это отлично, я... Сейчас пропаду, на парковке нет связи, но ты не убирай телефон далеко. Я сразу же перезвоню. Хорошо? — Да, конечно... Я буду ждать.       Итадори укладывает голову на колени, тихо выдыхая. Это всё кажется сюрреалистичным. Вот так... Просто? Юджи даже не пришлось что-то объяснять – хватило лишь пары слов, чтобы Годжо уже спросил, где он и собрался выходить, хотя и не обязан был даже выслушивать. Да даже поднимать трубку в такое время. И от этого слова Мегуми о том, что Сатору – эгоистичный хам, кажутся ещё более преувеличенными. Разве стал бы такой человек вот так среди ночи срываться из дома по просьбе какого-то обычного знакомого?       Тремор уже почти отпустил.       Стало быть, его реакция – и есть то самое проявление «фальшивой истинности»? Ведь ненормально так реагировать на чей-то голос. Стоило только услышать Годжо, как он почувствовал необъяснимое утешение. Будто он уже сейчас в полной безопасности, будто всё моментально решилось. В тот миг ему захотелось начать жаловаться на свою жизнь и закатить детскую истерику, потому что всё это так несправедливо. Итадори невозможно больших трудов стоило сдержаться. А осознание того, что прямо сейчас Годжо собрался к нему... И того больше заставляет ощущать себя спасённым. Юджи казалось, что он должен так реагировать на феромон Сатору, а не на всё, что с ним связано. Если всё продолжит идти также, то он без понятия, как быть. Это чувство так болезненно-нежно давит на его сердце, что становится невыносимым терпеть.       Телефон в руке начинает звонить – и Юджи поднимает трубку, прикрывая глаза. — Я уже еду, — и Итадори только лишний раз убеждается в том, что его болезнь – та ещё дрянь, потому что от этих слов становится слишком легко, — Как ты? Всё нормально? — Мгм, — он едва выдавливает из себя это, прижимая телефон ближе к своему уху, — Спасибо. Правда, спасибо... — Брось, я ещё ничего не сделал, — Юджи практически наяву видит этот отмахивающийся жест рукой, настолько точно интонация голоса Годжо передаёт его мнение о том, что он действительно ничего не сделал, тогда как Сатору даже не представляет, насколько много он уже сделал для Итадори, — Буду примерно через десять минут, тут нет пробок, так что... Просто дождись меня.       Как будто у него был выбор.       И, честно говоря, даже будь этот выбор у Юджи сейчас, он бы предпочёл проигнорировать какой-либо другой вариант. Рядом с Годжо ему становится легче дышать, и это заранее гарантирует то, что он всегда будет выбирать его. Разве что, если на другой чаше весов не будет Сукуны или Мегуми... Но в таком случае этот выбор был бы слишком несправедливым. — Раз уж я знаю, что Вы приедете... То готов ждать сколько угодно, — только после того, как он произнёс это, Юджи понял, насколько приторно-сладко и двояко звучала эта фраза, однако... Сейчас у него уже не было сил даже на то, чтобы смутиться – может, завтра, когда вспомнит об этом, Итадори захочет прополоскать себе рот с мылом. Но уж точно не сейчас.       Годжо молчит недолго. Юджи слышит мягкий смешок и сам слабо улыбается, даже не зная, почему. — В таком случае... «Раз уж я знаю», что ты ждёшь, то я всегда обязательно приеду.       И это глупо – потому что Сатору просто дразнит его, пародируя – но у Итадори приятно защемило сердце от этих слов. Он выдохнул. Сколько раз Юджи уже думал о том, что стиль общения Годжо убьёт его? Точно очень много. И не то чтобы он против. Такая смерть кажется не столь ужасной. — Это было очень слащаво, — силы на то, чтобы поёрничать, у него всё-таки нашлись – и Юджи мало волновало то, что начал всё это именно он. — Разве? А мне кажется, что просто очень мило.       Возможно, Итадори пора начать вести счёт слова «мило» от Сатору. Может, оно ему просто нравится, или Годжо банально любит милые вещи, поэтому склонен к его частому употреблению, но Юджи серьёзно кажется, что Годжо слишком уж с ним частит. Впрочем, это довольно забавно? Определённо да.       Он уже собрался ответить, когда колокольчик на входной двери оповестил о вошедшем покупателе. И окутавшее Юджи спокойствие растворилось, как растворяется сахар в чае. Быстро и безвозвратно. Потому что в нос ударил знакомый тлетворный запах табака и жгучего перца. Итадори вдохнул рвано и спешно отключился, сразу же лихорадочно вырубая звук на своём телефоне. Что подумает Годжо – другой вопрос. Прямо сейчас Юджи просто надеется, что у него получится остаться незамеченным.       Пожалуйста. — Слушай, парень, — Итадори зажимает свой рот ладонью, боясь, что ненароком может издать лишний звук из-за накатившего приступа паники: голос у отца стал более хриплым, но он всё ещё слишком узнаваем – его настолько близкое нахождение вызывало инстинктивное желание сорваться и побежать, побежать как можно дальше от него – Юджи уже давно не маленький ребёнок, он умеет защищать себя, однако этот страх перекрывает здравый смысл, лишая всех сил, — Не видел тут, случайно, пацана с розовыми волосами? Сын мой, понимаешь. Потерялся. Мимо не пробегал?       Итадори сглатывает – даже этот звук кажется слишком громким, и молится. Лишь бы этот продавец всё понял, лишь бы... — Извините, не видел, — бета натянуто улыбается, переступает с ноги на ногу, — Могу ли я помочь вам ещё чем-нибудь? — М-м-м, вот как? Очень жаль, — наигранная раздосадованность в голосе режет слух.       Юджи уже так сильно вжался в прилавок, что ещё немного – и он в него вплавится полностью.       Что, чёрт возьми, его отцу нужно от него, в конце концов? Почему именно сейчас он снова появился в его жизни? Именно в тот момент, когда всё только-только начало налаживаться? Почему его жизнь не может быть просто нормальной? Без всех этих вылезающих одна за другой травм из прошлого, о которых он так сильно мечтает забыть? Неужели он заслуживает всего этого? Почему же Юджи такой неудачник? — Что до помощи... Да, да. Где у вас тут алкоголь? — В правом углу.       У продавца немного дрогнул голос, но вряд ли это полноценно могло выдать его нервозность. А он точно нервничал – не мог не. Итадори снова чувствует себя отвратительно. Из-за него страдает незнакомец, а Юджи ничего не может с этим сделать. Совсем ничего. В его голове такая каша. Хочется исчезнуть. Хочется убежать. Хочется выйти отсюда и хорошенько зарядить по лицу отца, потому что меньшего этот человек никак не заслуживает. И хуже всего от того, что у него не получится – Хисаши крупный и сильный альфа, а его феромон сам по себе вызывает слабость и животный страх из-за прошлого. Это полный провал.       Он не берётся считать, сколько прошло времени. Всё, что долетало до слуха Итадори – размеренные шаркающие шаги. Краем глаза Юджи видел, как экран телефона загорелся, кажется, уже в третий раз – звонок от Годжо. Он хотел бы ответить. Хотел услышать его голос. Но это выдаст присутствие здесь третьего человека моментально. А Сатору ещё не тут, и нужно больше времени, и... Даже тот факт, что он едет к нему, меркнет перед ощущающимся в эту секунду табачным запахом.       Вот почему Юджи ненавидел сигареты. Они всегда напоминали его. — Пробей-ка мне это.       Хисаши подошёл к прилавку ближе, чем раньше. Юджи опустил голову, сильнее зажимая себе рот. — Так... Ты ведь уверен, что не видел никого, да?       Нехорошее предчувствие заставляет задержать дыхание. Эта интонация слишком... — Я ведь уже сказал, что не видел, господин, зачем же мне Вам врать? — И то верно, — Хисаши хмыкает, и, судя по звуку терминала, уже оплачивает покупку.       Ну же, ещё немного – и он уйдёт. Ещё чуть-чуть – и всё закончится. Осталось потерпеть самую малость, и- — Разве что... — голос звучит уже дальше, чем в прошлый раз, но.       Но, пускай Юджи и сидел сейчас за прилавком, пускай его и невозможно было увидеть, не обойдя стойку... Прямо сейчас ему казалось, что эти пугающие серые глаза смотрят прямо на него. — Странно, что я отчётливо ощущаю запах испуганного кролика.       Мелко вздрогнув, Юджи замирает и больше не дышит – забывает, как это делается. Все мысли стёрлись на несколько секунд, как по щелчку пальцев.       Это было так глупо. Так наивно. Он надеялся остаться незамеченным, совсем позабыв о том, что больше не принимает блокаторы. Совсем забыв, что отец прекрасно знает его запах. А продавец – бета. Он не чувствует их, и также наивно подыгрывал Юджи. Хисаши, должно быть, знатно повеселился, пока наблюдал за этой разыгрываемой сценкой. Ха... Он с самого начала знал, что Юджи здесь. И просто смеха ради разыгрывал это?.. Он бы рассмеялся от отчаяния, если бы только мог.       Его рука, зажимающая рот, начинает дрожать сильнее. Нет, всё тело тоже, не только рука? Юджи не понимает, всё, на что его хватает – услышать шаги. Отдаляющиеся?.. — На сегодня можешь расслабиться, кролик, — Юджи утыкается лбом уже в свои колени, пытаясь, кажется, сжаться настолько сильно, чтобы исчезнуть, — Я просто хотел повидаться с сынишкой, но раз уж он настолько сильно против, я подожду второго шанса.       Звенит дверной колокольчик.       Он ушёл. Он действительно ушёл, потому что Итадори слышит облегчённый вздох парня рядом. Но это не помогает. Юджи всё ещё трясёт, и он понимает, что его накрыла паническая атака.       «Кролик», «Кролик», «Кролик», «Кролик», «Кро-лик».       Это то, о чём Итадори успешно забыл. Хисаши всегда звал его так, когда был навеселе. И после этого всегда происходило что-то плохое. Что-то, после чего на его теле и теле брата всегда оставались синяки, а в уши лился поток оскорблений, произнесённых весёлым, сумасшедшим голосом.       Юджи задыхается.       Он пытается сосредоточиться на узоре кафельной плитки, упираясь виском в холодный пол, совсем не понимая, в какой момент его разум затуманился настолько сильно, что он больше не смог даже сидеть. Кажется, парень-бета что-то говорит – а потом кладёт руку на его плечо, и Юджи неосознанно одёргивается, чуть ли не воя. Он начинает считать от одного до сотни, потому что сосредоточиться на узоре уже не получается. Паника заставляет сбиваться и начинать заново, и ему становится всё хуже и хуже. Юджи больше почти не слышит голоса продавца – звук внешнего мира глушится механическим шумом в голове.       Итадори не знает, сколько прошло времени – несколько секунд или минут? Но до его носа начинает долетать что-то смутно знакомое. Кажется, снова звенел колокольчик.              «Мне кажется, его лучше не трогать, я попытался, и...».       Следующее, что Юджи чувствует – прохлада от чужих пальцев на своей щеке. От этого прикосновения он не пытается уйти, наоборот – старается трясущимися пальцами перехватить ладонь. У него не получается, но Итадори не успевает почувствовать разочарования, потому что в следующий момент его поднимают с обжигающе холодного кафеля и прижимают к тёплой ткани куртки и горячей шее, позволяя полноценно ощутить приятный запах сирени и снежных гор. — Дыши, давай, как тогда по телефону, помнишь? — Итадори кивает, он старается, но мерзкое и пугающее, отдающееся эхом в голове «кролик» продолжает сбивать с этих попыток, — Юджи, вдох и выдох, умоляю, только дыши, постарайся, ладно? Я здесь, всё будет хорошо, ты слышишь меня?       Он снова кивает – и вместе с этим делает особенно глубокий вдох, обнимая Сатору за шею. Годжо действительно здесь, он приехал к нему посреди ночи и пытается помочь справиться с этим дурацким приступом панической атаки, и. И лишь осознание этого помогает ему начать дышать.       Юджи не понимает, в какой момент его перестало потряхивать, не понимает, когда его дыхание из учащённого перешло в равномерное, не понимает, когда же его потянуло в сон. Но последнее, что он чувствует перед тем, как отключиться – мягкое и успокаивающее поглаживание руки по собственной спине.

***

      Накрывшая прохлада после длительного тепла заставляет поморщиться, потерянно приоткрывая глаза. Первые мгновения Итадори не понимает ни того, что происходит, ни того, где он. Только спустя несколько секунд к нему приходит осознание того, что прямо сейчас его, вообще-то, куда-то несут на руках. Где-то позади он слышит звук машины, поставленной на сигнализацию. Заторможенно Юджи поднимает голову только для того, чтобы уткнуться взглядом в лицо Сатору. И полностью осознать ситуацию. О боже. — Проснулся? Извини, но я же не мог оставить тебя в машине, да? Ничего, искупаешься и снова ляжешь спать, думаю, ты очень устал.       Юджи резко опускает голову, чувствуя, как лицо стремительно краснеет. Он устал, – это правда, однако подобное всё равно... — Д-Думаю, я могу идти сам, так что Вы можете поставить меня. Я... Тяжёлый, так что это лишн-       Продолжить Итадори не даёт лёгкий смешок сверху, заставивший вновь приподнять голову. Что в его словах смешного? — Ты сможешь считаться для меня тяжёлым только в том случае, если вдруг начнёшь весить больше двухсот шестидесяти килограмм, ладно? Так что расслабься и позволь мне немного позаботиться о тебе. — Двухсот шестидесяти?.. Откуда такие точные цифры? — Итадори отводит взгляд в сторону, только сейчас понимая, что они на подземной парковке и что Годжо идёт к лифту. — Я же не просто так каждую неделю выкраиваю несколько часов на поход в зал, знаешь? Двести шестьдесят – мой рабочий вес. Поэтому, как я и сказал, успокойся и разреши мне всё-таки доставить тебя на место именно так.       Юджи открывает рот и сразу же его закрывает, теряясь. И что тут ещё сказать? Других контраргументов у него нет.       И.       Вау? Это, вроде как, очень много. Его брат, конечно, тоже всегда поражал тем, как легко двигал мебель во время генеральных уборок, но всё-таки... — Умничка, послушный мальчик, — Итадори прикусывает губу и закрывает глаза, заставляя себя не придавать этим словам неприемлемый смысл, — Нажмёшь на кнопку вызова лифта, окей? А потом на сорок второй этаж. А то у меня руки заняты, ну ты в курсе.       Это тяжело. Юджи понимает – очень хорошо понимает, что Сатору просто старается отвлекать Итадори от возможных мыслей о недавно произошедшем такими разговорами, но это не отменяет того, что его сердцу подобное переносить очень трудно. Это слишком смущает. Единственный, кто когда-либо носил его на руках, и то, вынужденно – Сукуна, и... Ха. Ужасно непривычно.       И факт, дошедший до сознания только сейчас – они ведь попадут в квартиру Сатору – очень... Нервирует.       Лифт оповещает о своём прибытии механическим женским голосом. Итадори ещё раз неловко тянется к кнопке сорок второго этажа – последнего в этом здании, судя по всему. Но лифт никуда не едет, а на экране, расположенном рядом с кнопками, появляется надпись, требующая приложить ключ-карту. — Блин, совсем забыл, — Годжо раздражённо вздыхает, — Достань из переднего кармана куртки, она там.       Эта ситуация не должна была стать ещё более неловкой, но стала. Юджи не нужно смотреться в зеркало, чтобы убедиться, что его щёки прямо сейчас алые настолько, что это уже почти нельзя объяснить уличным холодом.       Он старается достать карточку как можно быстрее, но едва ли у него это получается. Даже через куртку Итадори чувствует ладонью чужую грудь и смущается только сильнее.       Когда у него всё-таки выходит вынуть этот несчастный кусок пластика, Юджи быстро мажет им по экрану и утыкается лицом во всю ту же злосчастную куртку, искренне надеясь, что Сатору не обратит на его поведение лишнего внимания.       И Годжо действительно не обращает – или по меньшей мере делает вид, поскольку больше не произносит ни единого слова до тех пор, пока лифт не издаёт характерный щёлкающий звук, доставив их на нужный этаж. Юджи поворачивает голову, мельком оглядывая открывшуюся картину. Серьёзно? Это и правда тот самый тип квартиры, когда из лифта ты сразу же попадаешь к себе, а не на общую площадку? Весьма... Удобно. — Вот теперь можешь встать на свои лапки, — Сатору фыркает, аккуратно опуская Итадори на ноги, — Можешь чувствовать себя, как дома. Разувайся и дай мне пару минут, я найду для тебя какую-нибудь одежду, чтобы ты смог переодеться после душа. Присядь пока, ладно? Я быстро.       Юджи кивает скорее на автомате, чем действительно осознанно. Вся эта ситуация до сих пор полностью не укладывается в голове. Этот вечер должен был пройти совсем... Иначе. Но появился отец. Побег, паническая атака, и вот... Юджи здесь. В квартире Годжо, человека, который ему нравится. Человека, перед которым Итадори денно и нощно позорится, показывая свои ужасные и слабохарактерные стороны. Не то чтобы было много людей, перед которыми Юджи мог спокойно поплакать или типа того, но Сатору – последний, кому он хотел демонстрировать эту отвратительную часть своей личности. Что тогда в клубе, что сейчас... И ведь Итадори сам позвонил ему, потому что... А кому ещё? Гето-сан? Беспокоить его – значит беспокоить и Рико-сан, а... Это не самое правильное решение по отношению к беременной девушке, ладно? Может, Нанамин-сенсей был бы неплохим решением, но в тот момент Юджи о нём совсем не думал. А сейчас слишком поздно. Итадори уже в квартире Сатору, и Сатору уже видел его, поглощённого панической атакой. Прошлого изменить нельзя.       Итадори, как и было велено, присаживается на край дивана, едва ли не ёжась от царящей в квартире прохлады. И несмотря на это, он чувствует себя... Лучше. Здесь всё пахнет также, как сам Годжо. Кажется, каждый миллиметр квартиры пропитался горной свежестью, и. И это ощущается слишком уж хорошо. Чёрт возьми, Юджи что, правда собирается тут переночевать?.. Какой-то сюрреализм. Кошмар, сможет ли он вообще уснуть? — Держи, — перед носом оказывается аккуратная стопка из одежды и двух полотенец, — Я... Не совсем уверен, что тебе придётся впору, но я, по крайней мере, выбрал самое маленькое из того, что было.       Ладно, судя по всему, Юджи правда собирается остаться у Сатору на ночь. Хорошо. Хорошо... Ничего хорошего.       ..и Итадори заранее уверен в том, что «впору» уж точно не будет хотя бы из-за роста Годжо. Сам Юджи вырос на так или иначе очень даже приличные для омеги сто семьдесят девять сантиметров, но это явно и близко не стояло с ростом Сатору. Точную цифру Итадори, разумеется, не знает, но там ведь явно больше ста девяноста... — Спасибо, — Юджи неловко кивает, принимая протянутые ему вещи, — А где- — Первая дверь справа по коридору, — Годжо также для верности указывает рукой в нужную сторону, мягко улыбнувшись, — Там, кстати, целая куча шампуней, гелей для душа и всяких прочих радостей, можешь брать что угодно. Я бы посоветовал набрать ванную и полежать, не торопясь. Водные процедуры расслабляют.       Вообще-то, Итадори не собирался надолго занимать ванную комнату, но... Это звучало довольно хорошо и более чем заманчиво. Раз уж сам хозяин квартиры предлагает ему не торопиться, Юджи воспользуется этой возможностью. — Хорошо, спасибо ещё раз, я правда... — Не нужно благодарить, ничего такого. Иди-иди, а я пока подготовлю для тебя всё.       «Ничего такого»? Если это по мнению Годжо «ничего такого», то какой поступок с его стороны должен считаться значимым? Он приехал к нему, помог справиться с приступом, привёз к себе, дал одежду и собирается позволить переночевать. И это... «Ничего такого»? Для Юджи это значит настолько много, что не описать словами. Он не знает, что бы вообще делал, не приедь Сатору. Может, Итадори мог даже отключиться прямо там, на полу комбини, и... Годжо спас ему как минимум здоровье, как максимум – жизнь. И считает, что подобное не заслуживает даже слов благодарности? Это так странно. Не может же быть такого, чтобы Годжо не понимал, насколько эта ситуация серьёзная? У Юджи была паническая атака, такое не происходит просто так.       Но обсуждать этот вопрос сейчас было бы неправильно, пожалуй, поэтому Итадори не отвечает – только молча кивает и идёт в ванную, решив, что в будущем отблагодарит Сатору хоть как-нибудь. Он мало что может для него сделать, но постарается и обязательно придумает парочку вариантов.       Юджи застывает на пороге ванной комнаты. — Ого...       Ему следовало ожидать подобного? Наверное, да. Учитывая уже хотя бы район, где живёт Сатору... Стоило предполагать, что даже ванная в такой квартире будет роскошной. Тут не только есть джакузи, но ещё и просторный душ. Широкое зеркало с подсветкой над умывальником, и... Это мрамор? Откуда вообще у преподавателя такие деньги? Почему Юджи не задался этим вопросом раньше? Годжо расхаживает в дорогущей со слов Кугисаки одежде, ездит на суперкаре и живёт в таком месте... Обычный преподаватель явно не зарабатывает достаточно для подобного, ладно? У него есть тёмный бизнес? Или, может, он из богатой семьи? Где вообще справедливость в этом мире? Красив, с прекрасным бархатистым голосом, высокий, с отличным телосложением, так ещё и богат, что ли? У него вообще есть недостатки? То есть, Мегуми постоянно кроет трёхэтажным его характер, но, помимо излишней саркастичности, Юджи не увидел в Годжо чего-то настолько ужасного. Он заботлив, обходителен и довольно... Ну, дружелюбен. Что за персонаж из сказки?       Итадори вздыхает, складывая предоставленную ему одежду на стиральную машинку. Толку сейчас об этом размышлять – всё равно ответа не будет. Ему следует просто искупаться, стараясь не забивать голову лишними мыслями. Не сейчас.       Среди всех гелей для душа Юджи останавливается на самом очевидном для себя варианте: том, который пахнет сиренью вперемешку с какими-то фруктами. Он не повторяет запах Годжо, но отдалённо... Общие черты есть, и этого более чем достаточно для того, чтобы Итадори даже не прикасался к изобилию других альтернатив.       ..судя по всему, его разморило достаточно сильно для того, чтобы уснуть на какое-то время. Юджи осознаёт, что отключился в наполненной пеной ванне только потому, что слышит стук в дверь и приглушённое «всё в порядке?» с той стороны. Он подрывается моментально, чувствуя нарастающую неловкость. Ему, может, и сказали, чтобы не торопился, но не до такой же степени? — П-Прошу прощения, я сейчас выйду! — О? Не волнуйся, можешь не торопиться, как я и сказал. Просто хотел убедиться, что ты не уснул, поскольку я не слышал шума воды, — голос у Годжо звучит расслабленно и мягко, и это правда заставляет Итадори унять неловкую панику. — Я... Правда уснул, спасибо за беспокойство. Поэтому лучше выйду сейчас. Пару минут! — Вот как? Хорошо. Сделать тебе чай?       Юджи зависает, так и не включив воду, чтобы смыть с себя пену. Ему ещё и чай предлагают? Да это уже какой-то излишне премиальный сервис обслуживания, разве нет? Не то чтобы он против. — Да, пожалуйста. Без сахара. — Принято!       Ещё немного – и у Юджи не останется шансов на то, чтобы его ответная благодарность хотя бы процентов на десять соответствовала степени помощи, которую для него оказывает Годжо. Ужасно.       Итадори неохотно поднимается, морально готовясь к прохладе пола под босыми ногами, но его встречает только аномально тёплая плитка. Не могла же она так сильно согреться из-за пара?.. Или. Если так подумать... Может, в этой квартире есть ещё и подогрев для полов? Сатору включил его, вероятно?.. Ками.       Конечно, да, ясное дело, может, он всегда включает подогрев полов зимой, но несуразная мысль о том, что Годжо мог поступить так для Юджи... Заставляет сердце особенно сильно сжиматься. Ну что за нелепость. Это наверняка никак не связано с ним, в конце концов, никому не нравится мёрзнуть, хорошо?       Только сейчас, насухо вытеревшись, Юджи обращает внимание на то, какую вообще одежду дал ему Сатору. Белая толстовка с карикатурным принтом кошки из чёрных линий и светло-серые спортивные штаны – что главное – на резинке – всё-таки Годжо реально сильно озадачился тем, чтобы Итадори смог нормально носить эти вещи даже в том случае, если они окажутся для него слишком велики. А ещё сама ткань казалась невероятно мягкой. Нет, и всё-таки Юджи надо серьёзно поговорить с Мегуми о том, что тот неправ.       Ему приходится сделать несколько подворотов на штанах, чтобы они подошли по длине, но в остальном вещи и правда сидели... Нормально? Конечно, рукава толстовки доставили ему аж до ногтей, но это не было проблемой, в самом деле. Просто, как бы, оверсайз? Итадори довольно часто утопал в толстовках Сукуны – не настолько сильно по длине, но это и логично – брат не намного выше его самого. Так что из непривычных ощущений у Юджи только ещё более яркий запах Годжо. И это нельзя назвать некомфортным.       Перед выходом из ванной Итадори скидывает собственные вещи в стиральную машинку. Он надеется, что они успеют высохнуть к завтрашнему моменту ухода, иначе ему будет ещё более неловко...       В гостиной Сатору не оказывается, зато Юджи видит изменившуюся картину: диван теперь полностью разложен и застелен, телевизор включён, но поставлен на паузу, на прикроватном стеклянном столике стоят тарелки с печеньем и фруктами, а рядом лежит куча каких-то документов – должно быть, это уже рабочие моменты Годжо? Может, Юджи отвлёк его от них своим звонком.       А ещё в квартире стало намного теплее, чем в тот момент, когда Итадори уходил в ванную. Полы тут тоже оказались тёплыми, и... Включённая сплит-система красноречиво говорила о том, что комната согрелась не благодаря восьмому чуду света.       Юджи присаживается на диван, решив, что лучше просто молча подождать возвращения Годжо, однако его планы рушатся, когда с пола на диван внезапно приземляется большой чёрный комок шерсти. От неожиданности Итадори вздрагивает, потому что от слова совсем не видел и не слышал приближения... Кота? Довольно неожиданно. Отчего-то Юджи казалось, что у Сатору не могло быть домашних питомцев. Но, что же, он ошибался. — Хэй?.. Привет, дружище, а ты довольно большой для кота, — Итадори несколько растерянно улыбается, не зная, чего стоит ожидать от домашнего питомца – у всех ведь характеры разные – а ещё он слышал, что породистые кошки в большинстве случаев донельзя капризные.       Кот на его слова наклонил голову вбок, как будто всерьёз задумался о своих размерах, заставляя Юджи умилиться. Он и правда огромный. Кажется, эта порода называется... Мейн-кун? Необычный выбор для японца. Кто бы мог подумать, что Годжо любит кошек? Это очень мило, в действительности. Сам Итадори всегда мечтал о домашней живности, но у них с братом никогда не было возможности позволить себе питомца. Не позволяло ни количество свободного времени, ни бюджет. То есть, конечно, баснословных денег содержание кошки или собаки никогда не требовало, пока речь не идёт о супер-дорогих породах, но лишь до тех пор, пока животное полностью здорово. Как-то раз одногруппник упомянул, что их семья отдала почти сорок семь тысяч йен на полный курс посещения ветеринара для их собаки, и... Это напрочь отбило мысли о том, чтобы завести себе питомца. В случае чего они с братом смогли бы найти необходимое количество денег на лечение, однако это нерационально. Собственные хотелки для Юджи никогда не перевешивали сознательность. Поэтому он просто решил, что отложит это всё на будущее.       От мыслей отвлекает кот, начавший движение. Юджи замирает, наблюдая за тем, как кошачья мордочка приближается к его руке, лежавшей на колене. Кот недолго обнюхивает его, и, видимо, решив что-то для себя, тычется носом в бедро. Только после этого Итадори расслабляется, позволяя своей второй руке погладить мягкую чёрную шерсть. Зря он так напрягся. — Так ты, оказывается, довольно ласковый, да?       Словно отвечая, питомец полностью забирается к нему на колени, поднимается на задние лапки, а передними упирается в грудь, явно напрашиваясь на продолжение поглаживаний. Юджи растягивает губы в улыбке, наклоняясь к мордочке кота и трётся носом о нос, параллельно почёсывая кота за ухом. Прямо сейчас ему кажется, что нет ничего более релаксационного, чем мерное мурчание и лоснящаяся густая шерсть под ладонями. Домашние питомцы – один из лучших способов снятия стресса. — Чай гото-       Юджи улыбается ещё сильнее, собираясь изречь чуть ли не целую хвалебную оду в сторону кота Годжо, однако резко передумывает, когда поворачивается в сторону Сатору. Вопрос на повестке ночи: видел ли Итадори когда-либо ранее настолько ошеломлённое выражение на лице Годжо? Ответ: нет. Сатору так и застыл на пороге гостиной, вперившись взглядом в кота. Итадори напрягся снова. Может, ему не стоило его гладить? Что-то не так? — Ты... Ты, противный кусок шерсти, серьёзно? — преподаватель всё-таки проходит вглубь комнаты, оставляя чай на столике и садится рядом, поворачивая голову к ним, — Не верь ему, Итадори, он – исчадье ада. Ужасное, эгоистичное и наглое создание. Он даже мне не... Пф, ну нет, вот же гад, вы только гляньте! Оскар по нему плачет.       Сюр какой-то. Разве это уже не слишком странно? Как бы... «Сатору – мудак», «Наоя ублюдок», а кот «исчадье ада». То есть... Вот как? И на деле почему-то ничего из этого не оказывается правдой. Годжо весьма ласковый и заботливый, Наоя... Ну, просто не показался настолько ужасным, а обозванный питомец, полностью игнорируя своего хозяина, всё ещё мурчит и ластится к его руке. Ну не может же быть такого, что ему все вокруг врут? Особенно Мегуми! — Разве?.. — Юджи косится на кота, который в этот момент устраивает свою мордочку на его плече, и совершенно точно не может поверить в данную ему Сатору характеристику, — Мне кажется, Вы несколько преувеличиваете. — Я преуменьшаю, — Годжо фыркает, складывая руки на груди, и тоже опускает взгляд к коту, переходя на полушёпот, — Тоже мне, подхалим. — Что? — Ничего, Итадори. Лучше пей чай, а то остынет, — Сатору отмахивается, подхватывает пальцами вторую кружку с горячим напитком и забирается на диван с ногами, предварительно окинув мурчащего кота ещё одним недоверчивым взглядом. — О, эм, да, конечно, — Юджи осторожно наклоняется вперёд, придерживая питомца ладонью, и второй рукой цепляет кружку с чаем, мягко пахнущим фруктами, — А... Как зовут? Это мальчик или девочка? — ..Хироаки, мальчик. Так тебе нравятся коты?       Итадори задумывается на несколько секунд, вперившись взглядом в гладкую поверхность напитка. — Наверное? То есть, ну, нравятся, конечно, они довольно милые, но если бы мне дали выбор, я бы остановился на собаке. Акита или кисю.. Или корги? Не знаю. — Ясно, — Годжо кивает, делая глоток чая, — А я, вообще-то, не очень люблю домашнюю живность. Лишние хлопоты. — Оу? — Юджи переводит взгляд от кота к Сатору и обратно, находя это забавным. Не любит, но кот тогда откуда?       Видимо, его реакция оказалась достаточно красноречивой для того, чтобы всё понять. Годжо фыркнул, пожав плечами. — Эту заразу мне подарили. Твой любимый преподаватель политологии, кстати.       Юджи замешкался, нервно сжав пальцами чашку сильнее, чем нужно. Ему кажется, или Сатору всё-таки действительно задело то, что Итадори когда-то приготовил бэнто для Гето-сана? Потом Годжо ведь ещё как бы «в шутку» попросил сделать это и для него? Может, это было не такой уж и шуткой? Но с чего бы вдруг?       Кажется, одна часть благодарности уже решена – Юджи точно стоит что-нибудь приготовить для Годжо. Иначе эта тема рискует часто подниматься. С одной стороны это забавно, но с другой – Итадори чувствует себя немного неловко. — Мне нравятся все преподаватели в нашем университете, Годжо-сан. — Ой, да ладно, ни в жизнь не поверю, что кому-то может нравится Иори, она же ведьма. И эй, вернись к обычному «Годжо», ладно?       Стало быть, Сатору использует какую-то магию или типа того. Потому что, невзирая на усталость и в целом паршивое состояние после произошедшего, Юджи даже находит в себе силы искренне посмеяться с этой дурацкой шуточки. Может, у Годжо есть опыт в общении с людьми в таком состоянии? Иначе объяснить его мастерские знания в том, что и как делать, невозможно.       В процессе их бессмысленных разговоров Хироаки всё-таки сползает с его колен, уходя в какую-то другую комнату – скорее всего, на кухню, поскольку именно оттуда ранее вернулся Годжо с чаем.       Юджи так и зависает, уткнувшись взглядом в полутьму комнаты, в которой растворился кошачий силуэт. При всём собственном нежелании состояние остаётся перманентно сонным и усталым. И пускай разговоры с Годжо помогали забивать голову чем-то более приятным, чем мысли об отце, физически он всё-таки слишком измотан. — ..и? Эй?       Итадори моргает несколько раз, осознав, что уже неприлично долго молча пялится в одну точку. О чём они говорили? — Простите, задумался, — Юджи поворачивает голову к Сатору, чуть ли не взвизгнув, потому что сейчас он оказался намного ближе, чем раньше, — Так... Что там о Вашем с Гето-саном походе в лес?       Судя по обеспокоенному выражению лица Годжо – вряд ли Итадори услышит продолжение истории, но Юджи хотя бы попытался вернуться к теме. И теперь он чувствует себя ещё более виноватым, чем раньше. Ему никогда не нравилось заставлять окружающих беспокоиться о себе, это давило и никогда не приносило удовольствия, только убивающее чувство собственной ничтожности. Итадори не понимал и отказывается понимать тех, кто целенаправленно стремится к чужому беспокойству о себе. В этом нет ничего хорошего. Особенно в беспокойстве от нравящегося тебе человека, это делает ещё хуже. — Итадори... — Эм, знаете, можно, если что, как тогда по телефону. Просто Юджи.       Ему понравилось, как звучало собственное имя, произнесённое голосом Сатору. Это было приятно. И сейчас – лучшее время для того, чтобы сказать об этом. А вдруг это поможет соскочить?       ..не поможет.       Сатору вздыхает, кивая. И всё ещё смотрит на него – Юджи чувствует этот взгляд, ему не нужно поднимать глаза от пола, чтобы убедиться в этом. — Юджи-кун, — голос у Годжо как будто бы севший, он говорит значительно тише, чем до этого, — Я не должен спрашивать, по-хорошему, и всё-таки... Как ты... Как ты себя чувствуешь?       Итадори прикусывает губу. Этот вопрос он тоже никогда не любил. Но... По крайней мере, ответить на него уже привычно удавалось достаточно легко.       Или он так думал. — Не стоит беспокоиться, со мной всё хоро- — Не надо.       Он вздрагивает, резко поднимая голову к Сатору. Его тон внезапно стал холодным, даже чуть-чуть... Огорчённым? Наравне с выражением лица. Почему?.. — Если ты собираешься сказать, что с тобой всё нормально, то не надо, я не поверю, — Годжо прикрывает глаза и трёт пальцами переносицу, вздыхая в очередной раз.       Юджи совсем теряется.       Но что ещё он может сказать? Не жаловаться же теперь на свою жизнь? С этим ничего нельзя сделать, как бы плохо ни было, что есть – того уже не отнять. С ним всё нормально, ему не впервой, как-нибудь переживёт, в конце концов, Итадори успел привыкнуть к верному правилу: «как бы плохо тебе сегодня ни было, не переживай, ведь завтра может стать ещё хуже». Тем более, прямо сейчас он в тёплой квартире, выпил вкусного чая, и всё хорошо. С ним всё хорошо. — Разве ты не убиваешь себя, притворяясь, что всё в порядке?       Итадори сжимает пальцами своё колено. Он хотел отвернуться, но почему-то не мог заставить себя сделать этого.       Убивает себя? Да нет, это уже немного слишком... То есть, нет, всё ведь совсем не так. Притворяется? Разве? Всё правда нормально, он просто привык, в его жизни всё... Всё хорошо. Нет ничего нерешаемого. Нужно всего-то продержаться ещё пару лет, чтобы набраться жизненного опыта, полностью пережевать и выплюнуть прошлое, и. И он справится. Обязательно справится. — Юджи... Я не заставляю тебя. Ты можешь ничего не говорить. Только знай, что передо мной тебе не нужно делать вид, что всё нормально. Ты можешь просто быть честным, в этом нет ничего плохого.       Быть честным? Быть честным. Но в чём он нечестен? Это так странно. Всё правда нормально. У всех бывают трудности, Итадори уже не маленький ребёнок, чтобы не справиться с ними. Так в чём же он нечестен? Как будто у других людей в жизни не бывает проблем. Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо, всё...       Он слышит какой-то странный, ломаный звук. Похоже на задушенный всхлип. И только после понимает, что сам является источником этого звука. — Вот так, это нормально, — рука Сатору мягко гладит его по волосам на затылке, и это окончательно ломает что-то внутри, заставляя зажать себе рот ладонью, — Давай, иди-ка сюда.       Годжо наклоняется к нему, аккуратно тянет на себя за талию – и Юджи сдаётся, легко поддаваясь, оказываясь в мягких объятиях на чужих коленях. Может, это его судьба – демонстрировать перед Сатору всё самое плохое, но думать об этом сейчас бесполезно: Итадори уже ничего не способен сделать со своим состоянием. Годжо оказался слишком понимающим и слишком тёплым для того, чтобы Юджи смог удержаться и привычно отмахнуться. — Поплачь, не сдерживайся рядом со мной, — успокаивающий голос у себя под ухом, тёплые руки на талии и спине, глубокий морозный запах и понимание – эти детали в совокупности делают бесполезной всё ещё зажимающую рот ладонь, потому что молчать дальше Итадори почему-то не способен.       Он даже не понял, что уже начал говорить. Чёрт возьми, Юджи и не знал, что способен сказать так много. — Я... Я просто не знаю, почему всё это происходит именно со мной? Почему я такой неудачник? С-Сегодня, эта паническая атака, она... Я столкнулся со своим отцом, понимаете? Он был отвратительным человеком, в доме постоянно летала посуда, он всегда был пьян, все комнаты были прокурены – я просто ненавижу запах сигарет из-за него – он постоянно кричал и бил, а потом... Потом, это... Он зашёл дальше, у него был гон, он попытался... В смысле, ничего не зашло слишком далеко, но я не знаю, это... Я так сильно ненавижу его. Отц-ца временно лишили родительских прав, но срок действия уже истёк, и он снова здесь, именно тогда, когда Су уехал на практику, когда Гуми тоже уехал, я понимаю, что он следил за мной, это ужасно, мне просто... Просто страшно.       Юджи говорил без передышек, и, только начав задыхаться, прервался, чтобы отдышаться. Сатору не вклинивался – лишь молча слушал его, продолжая гладить по волосам, и Итадори был ему за это безумно благодарен. — И т-тот случай в клубе. Когда я был в старшей школе, это... На первом году обучения, тот парень... И был ещё его друг, я... — Юджи, можешь не заставлять себя, я... Догадываюсь.       Очевидно. Конечно же, Сатору не мог не догадаться. Всё было слишком явно. В тот вечер Юджи отреагировал слишком уж остро на приставания, а Мегуми Арэту чуть не убил – сложить два и два не смог бы только полный кретин, коим Годжо не являлся. И за эту тактичность Итадори тоже благодарен. По крайней мере, ему не нужно вдаваться в подробности. — Ха... В-в общем, я иногда думаю... Может, я действительно всё это заслужил? Может, я правда сам виноват? Всего этого можно было избежать, будь я немного сообразительней, если бы я просто догадался, что... Они бы не...       Юджи вздрагивает, когда руки Сатору перемещаются на его предплечья и отодвигают назад так, что теперь Итадори видит лицо Годжо. Искренне возмущённое и слишком при этом печальное. — Никогда. Никогда даже не думай, не смей винить в этом себя. Юджи, изнасилования происходят, потому что насильники выбирают насиловать. Точка. Ни больше, ни меньше. Никто не заслуживает того, чтобы быть жертвой этого мерзкого решения. Я... Знаешь, подобное заставляет меня стыдиться того, что я тоже альфа. Поэтому не смей допускать даже мысли о том, что ты можешь быть в этом виноват.       Итадори растерянно выдыхает. Таких слов он совсем не ожидал услышать.       «Стыдиться»?.. Стыдиться того факта, что Годжо – альфа, как и Арэта с Ивао? Но ведь в этом нет никакого смысла. Они совершенно разные. — Ты понял, Юджи? Мы договорились, ладно? Если вдруг ещё раз задумаешься о своей вине – сообщай мне, я повторю свои слова столько раз, сколько потребуется, для того, чтобы раз и навсегда убедить тебя.       Вымученный, но совершенно искренний смешок срывается с губ, и Итадори кивает, давая понять, что да, они договорились. Даже в таком состоянии Годжо умудряется поднимать ему настроение. Что это, если не магия?..       Влюблённость самого Юджи, стало быть, точно.       Он устало роняет голову на плечо Сатору, больше ни о чём не думая. Слёзы выматывают также сильно, как паническая атака. Кто бы знал. — Я просто очень устал, — уже спокойно, тихо и сухо произносит Юджи, прикрывая глаза, — Учёба, подработки, учёба, подработки, постоянные мысли о том, хватит ли мне столько смен, чтобы ни о чём не переживать в следующем месяце, достаточно ли я выкладываюсь на парах, достаточно ли... Всего. И кошмары. Мне почти каждую ночь снятся сны о прошлом, из-за которых ничего не получается забыть. Я... Если честно, после того инцидента в школе, начал пить блокаторы. И пил их так долго, что теперь, решив отказаться от них, моё самочувствие просто отвратительное. Я знаю, что это правильное решение – врач сказал, что в моём организме уже скопилось много токсинов, а если бы я продолжил их пить... То уже через пару лет получил бы серьёзные проблемы с печенью и почками, и мог бы навсегда лишиться возможности иметь своих детей, потому что блокаторы бы привели ещё и к бесплодию. Я всё это понимаю. И я стараюсь, правда. Просто... Я так безумно устал. Просто устал. Я так хочу ни о чём не думать. Немного отдохнуть и расслабиться, совсем чуть-чуть...       В конце концов, неужели он просит так много? Будет достаточно пары дней, всего два дня без кошмаров, учёбы и подработки. Два дня спокойствия. Этого хватит, чтобы набраться сил и продолжить в том же темпе, в котором всё идёт сейчас. Нет, даже лучше.       Но у него нет такой возможности. При всём желании, Юджи просто не может позволить себе подобное. Но когда-нибудь в будущем, когда закончит университет и выберет себе стабильную работу... Он обязательно отдохнёт. Даже не два дня, а, может, целую неделю. Было бы просто замечательно. Итадори смог бы просто пролежать в кровати весь день.       Он сонно моргает, когда чувствует мягкие похлопывания по своей макушке. Кажется, за своими мыслями Юджи умудрился ненадолго уснуть. Ещё и на коленях у Сатору. Ками, это уже слишком нагло с его стороны, да? — Думаю, на сегодня хватит, тебе точно пора спать. Пойдём, я покажу тебе комнату. Встать сможешь? Могу донести.       Юджи подавляет зевок и вместе с ним желание сказать «донесите». Сатору и так превысил лимит количества заботы о нём, уж дойти до комнаты он смо... Стоп. Докуда дойти? — Комнату? Я думал... Здесь же постелено, это- — Ну уж нет. Какой из меня джентльмен, если я заставлю своего гостя спать на диване? Я подготовил свою комнату, ляжешь там.       Будь у Итадори силы – он бы поспорил, но сейчас у него уже нет желания даже пытаться. Тем более, Юджи успел понять, что Годжо чертовски упрям. Вряд ли у него бы получилось отстоять свою позицию в том, что гость на то и гость, чтобы спать в гостиной.       Поэтому он только молча поднимается на ноги, чувствуя лёгкую печаль: сидеть вот так было невероятно комфортно. Тепло, уютно и невозможно... Защищёно? Будто в самом безопасном в мире месте. А ведь Юджи и не осознавал всё полностью до этого момента. Было ли ему когда-нибудь настолько хорошо хотя бы рядом с братом? Сукуна умел с лёгкостью успокаивать его одним лишь присутствием, Юджи на подсознательном уровне расслаблялся в присутствии брата, но... Это совсем не то же самое? Юджи не знает, как описать эти ощущения. В голове только одна мысль: это словно... Правильно? Просто правильно, как будто всё вдруг встаёт на свои места. Слишком сложно. — Располагайся. Я не знаю, будет ли достаточно одного одеяла, поэтому... Если что, не стесняйся, говори, я вытащу ещё. — Мгм... Всё в порядке, спасибо, мне точно хватит одного, — Итадори переминается с ноги на ногу и снова прикрывает ладонью рот, зевая, — А Вам? В смысле, я имею в виду, я не видел там одеяла, поэтому- — Плед! Его достаточно, — Сатору пожимает плечами, фыркая, — Мне больше по душе прохлада, не выношу, когда слишком тепло.       Юджи кивает задумчиво. В голове крутится несколько так и не сформировавшихся в полноценное предложение вопросов, и Итадори решает отложить их на дальнюю полку. Было бы слишком странно спрашивать, не так ли?       «Если Вы не любите, когда тепло, почему так сильно прогрели квартиру?».       Нет, Итадори никогда не спросит об этом вслух. Никогда.       Он зевает снова – и слышит мягкий смешок рядом. — Спокойной ночи, Юджи. Ложись, иначе рискуешь уснуть стоя. — Да, спасибо... Спокойной ночи, Годжо.       Сатору уже явно собирался выйти из комнаты, но внезапно затормозил и обернулся, когда Юджи заговорил в ответ. Он снова сказал что-то не то? Но что могло быть не так в пожелании спокойной ночи? — Как-то это неправильно, не находишь? — Что?..       Либо это его убитый сонный мозг отказывался понимать, что здесь неправильного, либо Юджи просто безбожный тупица. Он сам склонен считать, что второй вариант звучит более правдоподобно. В конце концов, это уже чуть ли не аксиома. — Я ведь зову тебя по имени, — Годжо констатирует очевидный – и довольно-таки свежий – факт, после чего легко пожимает плечами, прищурившись, — Думаю, будет справедливо услышать в ответ от тебя «Сатору», м?       Это... Серьёзно сейчас? Юджи не успел привыкнуть к обращению без уважительного суффикса, а тут... По имени? Вот, что действительно «неправильно». Может, для самого Годжо это и не является чем-то значимым, но для Итадори подобное имеет слишком уж большой вес. Взять и назвать по имени? Просто... Взять и назвать? — Хорошо, т-тогда... Спокойной ночи, Сатору-сан?       Сердце на доли секунд замирает, когда Юджи слышит тихий смех в ответ.       Чертовски приятный звук.       Кажется, даже немного слишком.       Кажется, шутки об остановке сердца перестают быть шутками. — Сойдёт, — Годжо улыбается ему, довольно кивая, и только теперь переступает порог комнаты, — Ну, я пойду. Отдыхай, малыш Пикассо.       Сатору – его ангел-похоронитель.       Юджи падает на постель, натягивая на себя мягкое одеяло, и зарывается носом в подушку. Постельное пахнет свежим кондиционером для белья и Годжо. Наверное, не имеет значения, что его явно стирали недавно – въевшийся феромон полностью смыть невозможно. Или это всё воображение. Неважно.       Единственное, что сейчас имело значение – спокойствие. Полное, идеальное.       Недавно его накрывало слезами и ощущением полной беспомощности, несколько часов назад Юджи хотел провалиться сквозь землю и исчезнуть. Однако теперь всё это исчезло.       Он не услышал, зато почувствовал: к нему под бок умостился Хироаки, разбавляя тишину мурчанием. Этот кот просто не может быть адским созданием.       Итадори закрывает глаза.       ..и проваливается в безусловно самый спокойный сон в своей жизни.