Poor Excuse for Poetry

Бретт был невероятно рад, что раскошелился на удобное кресло, ведь благодаря этому его спина и шея не ныли, как если бы он уснул чёрт пойми где, а засыпал он чёрт пойми где очень часто, и в самых странных позах. Хуже всего, по его мнению, было засыпать в пустой ванне. К счастью, это утро было очень приятным, когда в лучах солнца были видны частички пыли, а воздух ощущался скорее как мёд. Бретт обрадовался ещё сильнее, увидев новый заказ, хоть в этот раз и не такой большой. Прежде чем приступить к нему, он решил закончить свою вчерашнюю работу. Потыкав по клавишам, чтоб разбудить ноутбук, он вновь открыл программу для рисования и взялся за перо. Через несколько часов на экране был уже почти законченный рисунок: туннель к окну, в котором была не обычная квартира, а подсолнуховое поле, в котором стоял Бернард. Ещё несколько десятков минут, и подарок Бернарду был закончен. Довольный проделанной работой, Бретт заказал постер, всего одну копию, зато какую — на шикарной плотной бумаге с золочением. Он увидит результат всего через пару дней, но торопиться было некуда. Весь оставшийся день он был в приподнятом романтичном настроении, поэтому все дела ему давались проще обычного. Бернард к обеду уже разделался со всеми домашними делами, и единственное, чего ему сейчас не хватало — глоток свежего воздуха. На улице было невероятно тепло, деревья слегка шелестели, редкие белые облачка медленно плыли по небу. Через неделю начнёт цвести черёмуха, наполняя ароматом весны всё вокруг. Бернард взял книжку, вышел из дома и направился к большому полю, которое уже не использовалось как сельскохозяйственное, поэтому было поглощено травой и цветами. На окраине этого поля, вернее сказать, уже луга, росло несколько вишнёвых деревьев. В этом году потеплело довольно рано и на тонких ветвях вишни уже распустились цветы. Под цветущими вишнями была приятная прохладная тень, где Бернард и обосновался. Читал он уже не книгу про Radiohead, её он дочитал ещё в магазине, а «Большие надежды» Чарльза Диккенса. Вишни шелестели ароматными цветами нал головой Бернарда, ветерок иногда трепал его волосы, мешая читать. Его глаза жадно поглощали строки уже знакомой книги. Человек в разные годы жизни воспринимает одно и то же по-разному, поэтому он решил освежить свои знания произведений Диккенса. Бернард достал карандаш и подчеркнул: «Видит бог, мы напрасно стыдимся своих слёз, — они как дождь смывают душную пыль, иссушающую наши сердца». Дочитав до конца страницы, он вложил туда вчерашний билет на электричку и закрыл книгу. Посидев пару минут в тишине, он встал и подключил наушники к телефону. Сунув книгу в большой карман куртки, Бернард отправился прямо в поле. Развязный голос Элиаса звучал в его ушах: I am plowing into the field of love Недолго думая, Бернард остановился посреди поля и лёг. Он почувствовал единство с природой и гармонию с собой. Первый раз за 19 лет жизни он, наконец, чувствует себя комфортно в своём теле. После стольких лет страданий он почувствовал любовь. Любовь к себе, к другим людям, к этому полю и каждому цветку, что на нём рос, к каждой травинке и листочку. Он и сам себя сейчас ощущал скорее цветком в огромном поле жизни. «Любовь, может быть, и не победит в конце, но я лучше буду любить, чем ненавидеть», — думал он, мечтательно закрыв глаза, — «Ничто не против меня. Моё тело — цветок». Бернард приоткрыл глаза и увидел на своём животе бабочку. «Наверное, она тоже решила, что я цветочек. Не зря надел жёлтую футболку», — усмехнулся он про себя. Его единение с природой прервало его же тело — прошло уже много времени с того, как Бернард последний раз ел. Повалявшись ещё немного, он пошёл обратно домой, полностью удовлетворённый этим днём. «Было бы здорово провести такой же день с кем-то ещё», — мечтал Бернард. И теперь у него появился тот, кто может понять. Бернард надеялся, что не ошибся. Утолив голод, Бернард обнаружил, что солнце ещё не село, а значит он может посмотреть на закат. Он бодрым шагом отправился к станции. Ему всегда нравились поезда. Они были символом чего-то загадочного, магического. Хогвартс-экспресс, например, или поезд из «По ту сторону изгороди», много разных поездов… Бернарду нравилось думать, что Смерть приезжает на поезде и забирает тебя из этого мира. Он смотрел на заходящее солнце, освещавшее красно-оранжевым светом платформу. Сегодня на ней совсем не было людей, кроме самого Бернарда. Послышался звук колёс и короткий громкий сигнал. Поезд остановился и из него вышло несколько человек. Бернард заворожённо наблюдал, как открываются двери и свет из вагонов проливается наружу. Он заметил, что эта электричка была старой, каких сейчас уже почти не осталось. Ему нравились новые поезда, но они были частично лишены того шарма, что был в старых, не обросли историей. Двери закрылись, и электричка двинулась дальше, стуча колёсами. Бернард проводил её взглядом и вздохнул. Он решил, что хочет посмотреть на ещё одну. Последние лучи солнца отражались в озере рядом со станцией. Ветер, и без того слабый, совсем стих. Похолодало. Над озером собрался небольшой туман, который вскоре расползся по всей округе. Солнце уже скрылось за горизонтом, и лишь небольшая область в районе запада была слегка светлой. Бернард увидел светящиеся окошки электрички вдалеке. На этот раз ему вспомнился котобус из «Моего соседа Тоторо», а потом и поезд из «Унесённых призраками». Туман вокруг придавал всему происходящему мистичности. Этот поезд уже был почти пустым, и никто из него не вышел. Посмотрев как он скрывается в тумане, увозя с собой последних пассажиров, Бернард почувствовал небольшой приступ меланхолии. Острое желание взять кого-то за руку. Комфорт, который он ощущал на лугу, ушёл и освободил место одиночеству. После каминг-аута от Бернарда отвернулась семья и почти все друзья. А с теми, кто не перестал с ним общаться, он сам перестал, потому что эти люди пытались убедить его в том, что он на самом деле не такой. Он потерял всех, кроме подруги детства Агнесс, которая узнала раньше всех, но как будто на самом деле знала всегда. Бернард понимал, что многим будет тяжело принять, что он трансгендер, но не ожидал, что все поголовно его оттолкнут и даже не попытаются понять. Завести новых друзей в университете он не смог уже по другой причине — никто не совпадал с ним по взглядам и интересам. Никто из них не был в курсе того, что Бернард раньше был Анной, и это упрощало ему жизнь. Он неплохо общался со всеми своими одногруппниками, но после первого семестра забрал документы из-за своего ментального состояния. Он только-только сделал верхнюю операцию, и всё равно ему бы пришлось пропустить какой-то период учёбы. После операции и множества походов к психотерапевту, его жизнь и самочувствие начали налаживаться. К середине апреля он нашёл хорошую работу — увидел объявление, когда покупал какой-то винил. Коллектив очень хорошо к нему относился, и, даже если кто-то догадывался о состоянии Бернарда, то вежливо не подавал виду. Там, в поле, лёжа посреди травы, он чувствовал себя так, как давно мечтал. Так должно было быть всегда, но, к сожалению, дисгармония тела и разума была не единственной проблемой, мучавшей Бернарда. Чувство постоянного одиночества хоть и было в какой-то степени спровоцировано каминг-аутом, но присутствовало у него ещё до того, как он первый раз кому-то признался. Он всегда был тихим, непонятым, странным, лишним. Он постоянно что-то скрывал даже от друзей, потому что знал — они не поймут, и он станет настоящим изгоем. Слёзы текли по бледному, освещённому фонарями лицу Бернарда. Грустная музыка, игравшая у него в наушниках, никак не способствовала улучшению ситуации. Придя домой, он выпил стакан воды, чтоб не болела голова, и лёг в кровать, обняв одну подушку и уткнувшись носом во вторую. Он снова спал один в большом пустом доме. Бернард стоял за кассой, смотря на, казалось бы, нормальный магазин. Правда, вместо всех альбомов там был лишь один — Plowing into the Field of Love, что нисколько его не напрягло. В магазин зашёл Бретт. Бернард растерялся, но поприветствовал знакомого. Тот повернулся к нему и улыбнулся. Взяв штук десять пластинок, он подошёл к кассе и спросил: «А можно мне кое-что ещё?». «Да, конечно, что именно?» — спросил Бернард, абсолютно не удивлённый происходящим. Бретт ему не ответил, он обошёл кассу и поцеловал Бернарда. Бернард посмотрел на экран телефона — 2:43 утра. Он перевернулся на спину и выдохнул. Почему-то этот странный сон его очень успокоил. Поворочавшись ещё минут пятнадцать, Бернард пришёл к выводу, что сейчас он больше не уснёт. Есть ему пока не хотелось, и он решил прогуляться, чтобы обдумать всё, что случилось с ним за последние пару дней. Выйдя из дома, он закурил. На небе виднелись звёзды. В этом году он планировал наблюдать за персеидами, но они будут только в августе, а никак не в начале мая. Трава на лугу была покрыта мелкими каплями росы, а в воздухе всё ещё висел небольшой туман. Бернард провёл рукой в зарослях, и она стала влажной. Луна поблёскивала на ней, придавая и без того бледной коже белизны. Несмотря на влажность, Бернард всё-таки решил пройтись по самому полю. Через несколько метров роса пропитала его штаны и обувь насквозь, но он продолжал идти. Он снова закурил. Облака дыма, освещённые луной, завораживали. «Так жаль, что сон прервался», — думал Бернард, — «Я бы хотел знать, что будет дальше. Хотя, очень странно, что мне такое приснилось». Вскоре он зевнул и почувствовал, что замерзает. В его душу вернулся тот покой, что появился днём. Всё хорошо, он не одинок. Больше нет. Повесив штаны на батарею и набив газетами ботинки, он лёг обратно в тёплую постель и сладко проспал до полудня. Бретт ходил по квартире в одних трусах, не потрудившись задёрнуть шторы. Он напевал под нос мелодию, которая вертелась в голове. Он отчаянно пытался придумать слова, но никак не выходило, поэтому он решил записать мелодию на диктофон, чтобы позже вернуться к ней. В этот момент он очень пожалел, что до сих пор не научился ни на чём играть. Ему всегда хотелось петь, чтоб все смотрели на него и слушали, что он говорит, хотелось донести свои мысли до людей. Сейчас эти самые мысли никак не хотели формироваться в слова, что вводило Бретта в состояние отчаяния. Делать было нечего, и он решил посмотреть какое-то кино, но, проведя час за изучением меню Нетфликса, отбросил эту идею. Читать настроения тоже не было. Взяв телефон, он подумал: «Саймон и Мэт сегодня работают, может написать Бернарду? А вдруг он тоже работает? Хотя, а вдруг нет?». — Привет. Это Бретт, мы разговаривали в Ящике, помнишь? Я заказывал альбом Hippo Campus, — написал Бретт и нажал «отправить». Ответ не заставил себя долго ждать, через пару минут на сообщении Бретта появился значок «прочитано», а в диалоге - надпись «Бернард набирает сообщение…». — Привет! Конечно, помню. И ещё спрашивал про Car Seat Headrest. Что-то случилось? — Нет, нет, всё в порядке. Мне просто скучновато, вот и решил написать. Точнее, я хотел написать ещё когда ты на меня подписался, но подумал, что тебе может показаться, что я какой-то странный. Я бы хотел узнать тебя получше. Эти слова зажгли огонёк в сердце Бернарда, и он улыбнулся. — Ты не кажешься мне странным. — Приятно слышать, читать точнее. Я подготовил для тебя небольшой подарок на прошедший день рождения, надеюсь, ты не против. Принесу завтра в магазин, хорошо? — Это очень мило с твоей стороны, — Бернард немного растерялся, но был приятно удивлён такому жесту. — А когда у тебя день рождения? — 29 сентября, ещё совсем нескоро. Как ты узнал про Hippo Campus, что ещё слушаешь? — Я обязательно что-то подарю тебе. Я точно не помню, но, кажется, мне попался их клип на Ютубе. Слушаю я много всего: Radiohead, The Strokes, Arctic Monkeys… — The Smiths или The Cure? — Если честно, я ни разу не слушал The Smiths. — О БОЖЕ, КАК ТЫ МОГ!!! — Случайно получилось… — Ну, всё. Когда у тебя выходной? — В среду… — Бернард понял, что Бретт шутит, но всё равно немного напрягся. — Тогда, в среду я приглашаю тебя на чашечку чаю или чего покрепче и прослушивание The Smiths. Тебе точно понравится. — Ахахахах, хорошо!! Они разговаривали о разной музыке ещё пару часов, обнаружив, что их вкусы почти полностью совпадают. Бернард рассказал Бретту о том, что ночью проснулся и ходил прогуляться в поле. Бретт же рассказал о своей работе. А потом пошли любимые книги и фильмы. Они оба были приятно удивлены, что любят практически одно и то же, но всё ещё явно могу посоветовать друг другу что-то новое. Ещё Бернард понял, что Бретт не знает ни одного фильма, выпущенного позднее 2014 года. — Всё-таки я не понимаю, как ты мог посмотреть «Порождённого» и прочитать всего Кафку, но ни разу не послушать The Smiths. Это же уже классика! — Если бы я их послушал, у тебя бы не было повода позвать меня в гости. — И то верно. На улице пошёл дождь. Бретт приготовил себе чай и всё-таки, не без помощи Бернарда, выбрал кино на вечер. Фильм назывался «Как есть» , и, по словам Бернарда, это был «Ну, ничего такой фильм, но почему-то я посмотрел его раз пять, хоть ничего особенно невероятного там нет». Сам же Бернард дочитывал «Большие надежды» под стук дождя по крыше. Оба были крайне довольны взаимодействием и не могли дождаться встречи, ведь им столько всего надо обсудить. Наутро Бретт увидел в телефоне смс: «Ваш заказ номер 936892 ожидает выдачи». Его подарок для Бернарда был готов. Увидев постер вживую и удостоверившись, что всё выполнено как надо, в чём он и не сомневался, он вставил его в самодельную раму из дерева и направился в магазин, где его ждал Бернард. — Привет! Вот, это для тебя, — Бернард достал из-под стола отложенную специально для Бретта копию Making A Door Less Open, — Она цветная. — Фантастика! А вот это тебе, — он протянул Бернарду рамку с рисунком. — Это я? О, боже, это невероятно. Такая красота! — Бернард смотрел на картину и улыбался. Он вышел из-за кассы и обнял Бретта. К его счастью, тот обнял его в ответ. «Придурок, надо было спросить, а вдруг он бы не ответил?» — корил себя Бернард. — Посмотри на оборот, — сказал ему Бретт. Бернард послушно перевернул подарок. «Для Берни от Бретта. Цвети долго», — гласила надпись с обратной стороны. Бернард не смог ничего ответить и просто поднял на Бретта самым благодарным взглядом, который он только мог изобразить. — С прошедшим, — Бретт улыбнулся, — А теперь, пробей мне пластинку, тебе всё-таки за это платят. Бернард улыбнулся в ответ и сделал, как ему было сказано. — Тот фильм, про который ты говорил, я его вчера посмотрел. — И как тебе? — Белобрысый полный придурок, — сказал Бретт, усмехнувшись. — Согласен, — Бернард рассмеялся от облегчения. Он боялся, что фильм не понравится Бретту, но ещё больше его тревожило, что это может быть из-за гомосексуальной тематики. Похоже, Бретта это абсолютно не смущало, что не могло не радовать Бернарда, — Как думаешь, он сам выстрелил или всё-таки это был Джейк? — Если он и правда его любил, то точно не стал бы убивать, и я думаю, что всё-таки любил. А ты что скажешь? — Думаю, ты прав. Вот, держи, — Бернард отдал пакет с винилом Бретту. — Посоветуешь ещё какой-нибудь фильм? — Ты смотрел «Маяк»? Там ещё Роберт Паттинсон играет. — Не-а. — А меня осуждаешь за то, что я не слушал The Smiths! Хотя, справедливости ради, «Маяк» достаточно новый фильм. У тебя есть проигрыватель для Blue Ray? — Как ни странно, есть, — ответил Бретт, только что задумавшись о том, куда он позвал Бернарда. «Какой ужас, надо будет привести квартиру в порядок. Чёрт, да я ни разу не приглашал туда никого», — думал Бретт. — У нас есть «Маяк» на диске, хочешь? — Это твой способ вытянуть из клиента побольше денег? — пошутил Бретт, — Тащи сюда, всё ради тебя. Задёрнув шторы, Бретт устроился поудобнее в любимом кресле и нажал «плей». Он не был каким‑то экспертом в области кино, но вполне мог увидеть, когда операторская работа там - не просто красивая картинка, а инструмент для передачи эмоций и смысла, или заметить маленькие детали и отсылки, придающие всему происходящему атмосферы и целостности. После того, как фильм закончился, Бретт ещё минут десять сидел и размышлял об увиденном. — Что за дичь ты мне посоветовал? Можно ещё? — Я знал, что ты оценишь, — ответил Бернард и тихонько улыбнулся, — Посмотри «Солнцестояние» , оно тоже такой, хм, нестрашный хоррор. — О, это тот, который с цветочками? Это точно хоррор? — Тот самый. И, да, абсолютно кошмарная картина. Серьёзно. — Ладно, это на завтра. Сегодня мне хватило и русалок с чайками. Бретт сидел на скамейке на набережной и смотрел на море. «Сопливо-зелёный, серебряно-синий, ржавый: цветные отметы», — вспомнил он и решил пойти прогуляться по пляжу. Под ногами хрустел песок. Чем ближе Бретт подходил к воде, тем больше костей валялось на берегу. Само море было прозрачным, на дне виднелись вперемешку клетки и мёртвые чайки, что, впрочем, Бретта напугало, но странным не показалось. Вдалеке он увидел небольшую кафешку. Сев за столик, он взял в руки меню, в котором нельзя было прочитать ничего. Взяв в руки телефон, Бретт обнаружил новое сообщение от Бернарда. «Лучше бы ты держал это при себе». Его телефон начал разрываться от уведомлений и все они были об одном и том же. Бретт швырнул телефон от себя подальше. Тут же он услышал шум крыльев, и уже через несколько секунд кусок его рубашки был оторван злобной чайкой. Птицы кусали и клевали его, пока от и без того тощего тела не остался лишь скелет. — У меня от твоих фильмов кошмары, — написал Бретт, наконец поняв, что произошло, — И, вообще, не надо мне в моей голове гадости писать. — Ты тоже мне снился. — Серьёзно? — Конечно. — Стой, почему ты не спишь в такое время? — Бретт, хоть и был старше всего на пару лет, чувствовал ответственность за младшего друга. — Как раз вот собирался. — Вот и иди давай, полуночник. Взволнованный сном Бретта, Бернард пытался разобраться в произошедшем. «Что я мог сделать не так, что ему приснилось, как я делаю ему плохо?» — размышлял он, — «Я никогда не хотел причинять ему боль. Чёрт, я опять слишком много думаю. Всё-таки, я ему снился, о чём-то это говорит». Мысль о том, что Бретт думал о нём, успокоила Бернарда. Он лежал на спине и смотрел в потолок, мечтательная улыбка заиграла на его губах, когда повернул голову, чтоб насладиться висящим на стене подарком Бретта. В слабом свете золото подсолнухов поблёскивало, согревая Бернарда изнутри. «За пределами представлений о правильных и неправильных действиях есть поле. Я встречу тебя там. И когда душа приляжет на траву в том поле, вселенной будет о чём вам поведать», — прошептал он себе под нос. Хоть то поле и было метафорическим, Бернард чётко ассоциировал его с тем самым лугом, на котором ему было так хорошо. Нет ни хорошего, ни плохого — всё просто есть. Закрыв глаза, он представил, что снова лежит среди травы, где золотое солнце целует его веки, высветляет волосы и рисует веснушки. «За пределами представлений о правильных и неправильных действиях…». Пальцы переплетаются друг с другом. «… Есть поле». Нежные губы касаются лба. «И когда душа приляжет на траву в том поле…». Лоб ко лбу. «… Вселенной будет о чём вам поведать». Поцелуй, спокойное дыхание, улыбки. «Я встречу тебя там».