Mission for the Mandalorians: the Way

      Через две недели стало ясно, что все, что Тара нашла на свалках, уже прикручено, припаяно и приделано к подам, насколько это возможно, и больше добавлять нечего, даже если сильно захочется — казалось, поды сами по себе были легкими, но с довеском кренились набок при резких поворотах. Так, от дополнительного двигателя пришлось отказаться, хотя он добавлял скорости: под терял маневренность, и не помогали даже раздобытые Дином неизвестно где стабилизаторы.       В итоге остановились они на среднем варианте сборки и на пару дней переместились из Мос-Пельго в скалистую местность, где прежде водился крайт-дракон, чтобы испытать собранные поды.       — Парень неплох, — отметил Дин, когда они с Тарой наблюдали за Гэвином: тот пронесся мимо, заворачивая на второй круг по их импровизированной трассе в скалах, и девушка засекла время. Минута-тридцать три на один заход. Он в два раза меньше официальной гоночной трассы, а опасных мест, как выразился Дарклайтер, там больше раз в пять. И тем не менее, при всех неточностях, у Гэвина была приличная скорость.       Но ее хотелось увеличить, раз уж запрещенных деталей вроде огнемета они добавлять не стали: Тара думала, что их противники воспользуются незащищенностью подов Дина и Гэвина, и единственным решением для них нашла лишь увеличение скоростей. Только она не знала, как это сделать, чтобы не навредить поду сильнее, чем уже помогла.       — Можно попробовать срезать углы понемногу, — предложил Гэвин вечером, когда они втроем сидели у костра и доедали вяленое мясо масиффа. — На трассе есть семь пещер, в них нет камер и голограмм наблюдателей, ничего не просматривается.       — Там опасно и без маневров, — возразила Тара, указывая на голограмму трассы. — Вот тут поворот слишком резкий, его бы сгладить…       — Его можно вообще обогнуть, — парировал Дин. — Смотри, если перед этим срезать вот тут, то поворот окажется позади. Надо только не задеть западную колонну на выезде.       Тара нахмурилась. Как только она доделала поды, убедившись, что вместила в них все, что могла для будущей гонки, та разонравилась ей совсем. Как механику, ей хотелось убедиться в исправности своего детища, но предстоящее участие Дина и этого молодого паренька, мечтающего вырваться с пустынного Татуина, нервировало ее сильнее. Только Дин сказал довериться им, как они доверились ей, и что она могла поделать с его верой в их общие силы.       — Ладно, — вздохнула она. — Завтра испытаем этот трюк перед пустошью крайт-дракона.       Гэвин вскинулся при упоминании чудища и даже позабыл о своем куске мяса.       — Вы знаете, что крайт-дракон чует жертв за километры и может слопать целый поселок одним махом?       Дин и Тара переглянулись и одинаково хмыкнули.       — Поверь, знаем, — криво улыбнулась девушка. — В этих местах крайт-драконы больше не водятся, потому что кое-кто убил последнего.       Гэвин посмотрел на нее во все глаза.       — Сколько живу на Татуине, ни разу не слышал, чтобы кто-то убил крайт-дракона.       — Ну, а теперь слышал, — отозвалась Тара. — Пустошь зовется пустошью с тех пор, как Мандо взорвал крайт-дракона, скормив ему банту со взрывчаткой… и себя вдобавок.       Дин повел плечом, уловив язву от девушки, за которую она до сих пор порой дулась, и Тара решила, что это потому что ему совестно за свою выходку. А совсем не потому что он скрывал от нее часть правды о предстоящих гонках, поступая с ней так же, как год назад при охоте на чудовище. Пусть он и не собирался ставить на кон свою жизнь или жизнь своего внезапного второго пилота, новости о подобных пари Таре не понравились бы в любом случае — так что лучше было ей не знать о таких рисках.       — Вы убили крайт-дракона? — пораженно воскликнул Гэвин. Мандалорец словно только что о нем вспомнил и повернулся к парню, склоняя голову в шлеме.       — Я был не один, там был шериф Кобб и жители Мос-Пельго… Мне помогли, один я бы не справился.       Дарклайтер ремарку мандалорца почти проигнорировал и насел на него с расспросами, так что, когда Дин, нехотя пересказывая события, поскольку отделаться от парня было невозможно, дошел до момента с собственным кульминационным самоубийством, костер перед ними почти потух, а Тара уже спала у булыжника, подложив под голову какие-то тряпки.       Она обнимала одной рукой свое копье, вторую спрятала под шею, выставив вперед локоть, и Дин, сев рядом с ней на песок, в который раз поразился, что она могла занимать так мало места.       Он уже знал по рассказам девушки, что она с детства привыкла к походным условиям, умела спать и на твердой земле, и в пустынных барханах, и при дождях, но каждый раз его поражала эта ее способность отключаться даже в самых неподходящих для сна условиях. Когда они летали на Лезвии, Тара могла заснуть в пассажирском кресле позади него, едва только он замолкал дольше, чем на полчаса. Она собрала ему новую койку в грузовом отсеке, едва только освоилась, а сама заняла его узкую и спокойно провела в ней большую часть ночей на корабле. Ее, кажется, не смущали ни пространство, ни окружение — хотя последнее, должно быть, не беспокоило Тару только по той причине, что она всегда могла рассчитывать на Дина и его защиту.       И все же, в такие моменты, как сейчас, когда над ними высилось далекое звездное небо, татуинский ветер норовил стянуть с головы Тары платок и запутать волосы, когда ему пришлось вспоминать ее бледное лицо и удушающий крик после того, как он выбрался из пасти крайт-дракона… В такие моменты Дину казалось, что его маленький клан, алиит, заслуживает большего комфорта и безопасных дней.       Впрочем, он все же надеялся, что грузовой корабль модели VCX-100, про который Тара несколько мимоходом кинула: «Такой, кажется, был у команды Кассиана, когда он вытащил меня с Джеонозиса», достанется им с Гэвином — и тогда не придется мотаться по галактике на попутках и искать заказы от Гильдии посложнее, чтобы выручить за них больше денег, чтобы в какой-то день, наконец, купить себе корабль куда меньше и несуразнее.       — Грогу, — отчетливо произнесла Тара сквозь сон. Дин посмотрел на нее, аккуратно отвел с лица прядь волос, всю в песке, и покосился на засыпающего по другую сторону от кострища Гэвина.       Дин тоже скучал по малышу, так сильно, что иногда спирало дыхание. Он пару раз представлял — невольно, случайно, — как остается совсем один, без него и без Тары рядом, и эта мрачная фантазия так сильно поразила и испугала его, что до сих пор отзывалась в груди болезненным приступом. Так, должно быть, физически ощущается одиночество — когда разрывает на части сердце.       Днем его спасал шлем, он прятал за ним боль от разлуки, хотя знал, что на лице отражается больше эмоций, чем может позволить себе безразличный к горестям сильный воин. Вечерами же, когда Тара приходила в ангар, садилась рядом, протягивая ему ужин, о чем-то бодро рассказывала и смеялась больше обычного, он проваливался в звук ее голоса — и только это его успокаивало. Показывать, насколько он растерян и в некоторой степени опустошен, казалось Дину корыстным желанием — Тара тут же начала бы его жалеть, а он не жалость хотел вызывать в ней, ведь они оба испытывали к Грогу одинаково больную привязанность.       Так что он слушал, как она рассказывает ему об Альянсе и своем дяде, как ворчит на Мигса за то, что тот снова над ней подшучивает, хоть должен считаться мертвым и, значит, немым, как ругается на свои устающие руки и беглый мозг — оттого, что телу требуется отдых, а разум желает наверстывать упущенное время, которое она потеряла из-за моффа и его гимера.       — Мне столько всего нужно успеть! — восклицала Тара, и Дин мысленно с ней соглашался. Она была заперта в гимере, он — в своих доспехах, и теперь они оба хотели нагнать саму жизнь, похоже. Только вот Тара была открыта ей с любопытством ребенка, познающего мир, а Дин не мог похвастаться той же смелостью — во всяком случае, не в ближайшее время.       Свой Путь он нащупывал вслепую, двигался за тем, куда ведет его сердце, и чувствовал себя беззащитным: там, где прежде его защищал Резол’наре, теперь было пусто, и от мира его отгораживал только бескар.       Впрочем, думал Дин, лежа рядом со спящей Тарой и ненароком касаясь кончиков ее пальцев своей перчаткой, он все же не нарушал ни одного из Шести деяний, даже если кредо Детей Дозора диктовало ему другое. Тара пошевелилась во сне и придвинулась к нему поближе, ища тепло, нашла его руку и обняла ее вместе со своим копьем.       Мандалорец решил ее не тревожить лишними движениями и остался спать рядом.

***

      — Вот этот кусок трассы просто так не проехать, — сказала Тара, ткнув в голограмму на своих чертежах. — Здесь слишком узко, но если проскочить, то можно срезать серпантин, который идет дальше.       Они с Гэвином рассматривали гоночную трассу на голограмме, пока Дин наворачивал свои круги вокруг скал. Тара подкрутила стабилизаторы на его кабине таким образом, чтобы при вертикальном подъеме или езде вдоль отвесных скал пилот оставался параллельно трассе, а не уезжал вслед за турбинами двигателей. Такой маневр мог сыграть им на руку на тех участках пути, где слишком узкие проходы не позволяли проехать более громоздким подам. Но вот для крутых пике требовалось, кроме прочего, поработать над реакцией тела.       Дин затормозил после седьмого круга и вылез из пода, путаясь в плаще.       — Я упираюсь коленями в панель управления, — пожаловался он. — Эта кабина для меня слишком узкая.       Тара покосилась на второй под, в который карабкался Гэвин, и виновато пожала плечами.       — Второй точно такой же, если не уже. Я не думаю, что мы можем что-то здесь…       — А убрать обшивку и опустить дно пониже? — предложил Дин. Девушка вскинула к нему голову, отчего-то выглядя сердитой.       — Обшивка защищает тебя от ударов о поверхность планеты, и тебе это прекрасно известно. Нет, этого мы не сделаем.       Мандалорец устало выдохнул, снова чувствуя себя подростком, который рвался доказать своим более опытным и взрослым наставникам из Восходящего Феникса, что он способен на большее, чем простая стрельба по мишеням. Наставники просили его о терпении и смотрели на него так же сердито, как смотрела теперь Тара.       Он получил свой шлем из бескара раньше остальных ровесников только потому, что при нападении на убежище оказался в первой линии и защитил половину своего класса. Половину, но не всех. Ему вручили шлем и провели обряд посвящения в ге’верд, почти воины, обязав пройти обучение в Фениксе до конца и только потом принести присягу Мандалору. Нападение важнее защиты, думал он прежде, а потом получил шлем раньше всех за то, что спас половину своего класса и наблюдал, как умирают его совсем юные одноклассники.       — Ты права, — произнес Дин, — я не подумал об этом.       Тара долго смотрела на него, позабыв о проезжающем мимо Гэвине — заподозрила в его голосе скрытые нотки, но проверять не стала, и Дин в который раз подивился, что она научилась различать его интонации, даже когда сам он не замечал в себе изменений.       — Но, если что-то случится, ты рискуешь раздробить себе коленные чашечки, — поразмыслив, прикинула девушка. Вздохнула, растерла морщину на лбу двумя пальцами левой пыльной руки и натянула пониже платок с головы. — Ладно, дай мне время, я подумаю, что можно сделать.       Сколько Дин ни наблюдал за ней, все больше убеждался, что возиться с техникой ей нравится, гоночные поды, несмотря на весь их рискованный план, приводят девушку в восторг, и голова не поспевает за руками, когда она перебирает мотор или ставит на место погнувшиеся лопасти турбины. Это занятие отвлекает ее о мыслях о Грогу, она сама признавалась ему, но не спешила окунаться с головой в работу, пока не ловила его понимающий взгляд. Ей важно было понимать, что она не одна в этом своем горе и найдет поддержку в его лице, даже если у нее не получится собрать спидербайк из запчастей со свалки или привести в чувство гоночный под Дарклайтера.       И тем не менее, она всегда справлялась, и радовалась как ребенок, и спешила к следующему механизму, и готова была чинить скучные генераторы, лишь бы знать, что ее дела шаг за шагом ведут ее к малышу.       И как Дин мог не воспользоваться шансом раздобыть для нее целый корабль, чтобы они могли отправиться с Татуина навстречу таинственным джедаям и найти Грогу.              Через два дня они вернулись в Мос-Пельго, чтобы докрутить поды и довести все до идеала, как выразилась Тара. Ее настрой радовал и Гэвина, и Дина, который наказал парню не рассказывать их механику о рискованных ставках в гонках, чтобы не сбивать ее с оптимистичных прогнозов.       — Нас могут попросить сделать большую ставку, — сказал Гэвин одним вечером, когда они с Дином сидели в таверне вместе с Мигсом и Коббом — те пережили неорганизованное нападение бывших шахтеров и теперь спорили, кто из них оказал большую услугу поселку.       — Я узнал в Мос-Эйсли, как ты просил, Мандо, — встрял в их разговор шериф, — можно предложить кому-то другому поставить на тебя. Если ты выигрываешь, делишь приз, проигрываешь — деньги за тебя достаются картелю хаттов.       — И ты сам достаешься хаттам, — возразил ему Дин. — Должно быть что-то еще.       Бескар. Он уже думал о том, что при виде бескарских доспехов многие азартные игроки готовы поставить что-то весомое взамен на мандалорскую броню — или убить, как это уже случалось с ним на Траске и на Биссе. Но ставить на кон бескар было рискованно: не просто тем, что они могли проиграть его, а еще и тем, что недобросовестные устроители гонок, соблазнившись, могли просто убить его на трассе и тем самым заполучить себе броню. Надо будет всего лишь выковырять из нее мандалорца.       — Как насчет копья? — спросил Мигс. — У Тары вон есть целое копье из бескара.       — Исключено, — отрезал Дин, но его вдруг прервала сама девушка. Она подошла почти неслышно — за глубокими раздумьями он просто не расслышал ее шагов, и опустилась на стул рядом.       — Вы же собираетесь выиграть эти гонки, — сказала она, и мандалорец повернулся к ней резче, чем хотел. — Давай поставим мое копье.       — Но это…       Символ. Вера. Все, что у них осталось от прежних обычаев, что скрепляло Дина и Тару после того, как он нарушил все существующие порядки мандалорцев. Тара смотрела на него уверенно и немного сердито, и ее хотелось успокоить — ничего с ними не случится, он уверен в их победе, как уверен в ее работе, — но рисковать копьем…       — Если вы проиграете, то мы потеряем копье, а не твою броню, — сказала девушка.       Поэтому на следующий день они отправились в Мос-Эспа вместе с Тарой. Кобб и Мигс остались в Мос-Пельго: Кобб не мог покинуть поселок надолго из-за участившихся нападений бывших шахтеров, и Мигсу вообще не стоило появляться в людных местах, раз уж он активно притворялся давно почившим преступником.       Тара сердилась, кусала губу и без конца проверяла поды, Дин смотрел на ее попытки сохранить спокойствие с мыслью, что все это он зря затеял. Хотел доказать ей, что способен обеспечить свой клан кораблем? Чтобы доказать себе, что он все еще мандалорец, а не простой воин, ищущий путь в галактике? Бездна знает, что дернуло его согласиться тогда с Гэвином — при упоминании им джедая у Дина отказал мозг, должно быть, раз теперь он смотрел, как его Тара подкручивает поды одной рукой, а второй сжимает свое копье, боясь расставаться с ним, и чувствует себя не воодушевленным, а виноватым.       Они прибыли в Мос-Эспа и без труда нашли старую Большую арену, прежде принадлежавшую Джаббе Хатту, а теперь отошедшую его преемнику. Гэвин назвал его имя, но оно было Дину незнакомым, так что он быстро о нем забыл.       Потому в административном корпусе, куда они пришли, чтобы записать себя, при виде голограммы тучного тви’лека Дин даже бровью не повел.       — Мне сообщили, что вы хотите сделать ставку в гонках, — сообщила голограмма на общегалактическом с сильным акцентом. Рядом с голограммой стояли два гаморрианца, и Дин при виде их бластеров задвинул Тару себе за спину.       — Мы бы хотели зарегистрироваться на участие в гонках, — сказал за них обоих Гэвин. — Мы не азартные игроки, а гонщики.       — А! мандалорец-гонщик? — удивилась голограмма тви’лека. Он посмотрел на Дина, неуклюже склонив голову с жирным лекку, лежащим у него на плече. — Это еще удивительнее, чем мандалорец-игрок. Что ж, мы можем записать вашу команду. Ваши имена.       — Гэвин Дарклайтер, — кивнул парень и покосился на Дина. — И…       — Кассиан Андор, — ответила за мандалорца Тара. Дин покосился на нее, коротко мотнул себе за спину, чтобы она не высовывалась, но тви’лек уже заметил ее и кивнул, хищно скалясь. Проклятье.       — Хорошо, Дарклайтер и Андор. Гонки стартуют через полчаса, готовьтесь.       Поскольку он больше ничего не сказал, Дин решил, что ставку им делать не нужно, и что Гэвин беспокоился преждевременно, но не успели они покинуть глинобитное здание, как голограмма тви’лека осадила их:       — Секунду! Напомню вам, что в случае проигрыша моему картелю отойдет все ваше имущество… и ваши жизни.       Тара дернулась быстрее, чем Дин успел остановить ее.       — Что? Нет, мы так не договаривались!       — Тара.       — Да-да! — раззадорился тви’лек. — Неужто вы решили, что сможете отвоевать себе целый корабль, ничем не рискуя? VCX-100 против каких-то двух душ, невелика цена.       Гэвин испуганно выдохнул, Дин схватил Тару за руку. Ее трясло, она повернулась и посмотрела сперва на мандалорца, а потом вовсе опустила взгляд в пол, настолько злость заполнила ее всю целиком. Дин видел, как хищно улыбается голограмма тви’лека, и хотел прострелить ее бластером.       — Ах да, и вот еще что: отказаться от участия в гонках вы теперь не можете. Либо можете отдать картелю свою девчонку — она станет отличной рабыней в обмен на ваши души.        Дин почувствовал, как кипит внутри своего бескара, сжал руку Тары и увел ее прочь из здания, рявкнув Гэвину, чтоб тот поторапливался следом. Снаружи он отпустил девушку, и та встала перед ним с горящим от злости лицом и полыхающими скулами.       — Ставки на жизнь? — просипела она, не имея сил кричать во весь голос. — Не просто выжить, а победить, чтобы не попасть в плен к этому уроду? Дин!       — Ты его слышала, — прорычал мандалорец, который и сам готов был отрезать себе руку, лишь бы унять гнев, обрушившийся ему на голову. — Теперь нам нельзя отказаться от участия. Мы победим и добудем этот корабль, так, Дарклайтер?       Тот закивал, бледный, но сосредоточенный. Отличный все-таки парень: боится, но концентрируется на цели больше, чем поддается эмоциям. Чего нельзя было сказать о Таре — девушка вся дрожала, стискивала копье, которым словно хотела проткнуть Дина насквозь, так была на него зла.       — Мы выиграем это гонку, — надавил мандалорец. Тара замотала головой, окинула взглядом пейзаж за его спиной и вскинула к нему взгляд, полный безмолвной ярости.       — Выиграй или я убью тебя, мандалорец!       Ее слова невольно осадили гнев Дина. Он сжал ее руку, чтобы успокоить и выдохнул:       — Есть, мэм.