не забывай, кто ведёт в танце

Почему-то в фантазии Леоне кабинет волшебным образом снова стал чистым. Что ж, мираж развеялся, стоило им с Джорно оказаться внутри: вокруг всё ещё царил бардак и хаос. Никто не поднял опрокинутые кресла, не забрал сброшенные на пол бумаги, беспорядочно перемешанные между собой. Стационарный телефон с отключенной сетью безмолвно растянулся на ковре, зияя дырками динамика. Присмотревшись, Аббаккио увидел на столе пустую бутылку вермута. Джованна прошла мимо него и опустилась на одно колено. Она взяла в руки один из пустых листов и, постелив его рядом с собой, принялась осторожно собирать осколки разбитой вазы. — Не поранься, — бросил ей Леоне через плечо. Он нагнулся, чтобы поднять кресло с кожаной обивкой, но так и не притронулся к резным ножкам. Вместо этого Аббаккио застыл, как вкопанный, и уставился на смазанное тёмно-красное пятно, засохшее на паркете. Определённо, это её кровь. По очевидным причинам, Леоне не смел лезть в кабинет сразу после инцидента, поэтому, несмотря на примирение с Бруно, некоторые следы до сих пор оставались неотмытыми. — Думаешь, стоит пытаться её склеить? — с любопытством произнесла Джованна. Наступив на кровавое пятно туфлёй, Аббаккио обернулся: Джорно, упираясь коленями в ковёр, крутила в пальцах крупный осколок дорогого фарфора. — Наверное, если Буччеллати её разбил, она не была для него такой уж ценной, — откликнулся он, всё-таки поднимая кресло. Деревянные ножки стукнулись о пол. Отряхнув ладони, Леоне выпрямился и оглядел комнату. Нетронутыми остались разве что книжные шкафы: тяжёлые, с продолговатыми полками, сверху донизу заполненные цветными корешками. От них взгляд скользнул к столу, потом к высоким окнам, из которых можно было рассмотреть задний двор. Там, на улице, солнце проглядывало среди редких облаков. Своими лучами оно касалось деревьев, просвечивая сквозь зелёные листья, и Аббаккио отстранённо подумал, что сегодня был хороший день. Позади него печально брякнула пластмассовая трубка: Джорно, отряхнув телефон от пыли, поставила корпус на стол и, нащупав крошечный разъём, воткнула туда сетевой кабель. В ту же секунду кабинет оглушило громкой трелью. Телефон, надрываясь, жужжал фальцетом, стремясь в отместку за долгое отключение перекрыть собой все остальные звуки. Леоне поймал вопросительный взгляд Джованны. — Мне ответить? — немедленно отозвалась она, опираясь ладонями о лакированную поверхность стола. Аббаккио осознал, что, нисколько не таясь, пялится на её приоткрытые губы. Податливые и бесконечно манящие, они гипнотизировали, ни на миг не позволяя оторваться от себя. Дребезжание продолжало разрывать тишину, но какое ему дело до чёртового телефона, когда Леоне успел позабыть даже собственное имя, наблюдая за нежно-розовым изгибом её рта. Это невыносимо сложно: сдерживать желания, которые всё чаще овладевали им — чем ближе была Джованна, тем сильнее ему хотелось к ней прикоснуться. Но мог ли он себе это позволить? По-своему истолковав его молчание, Джорно подалась вперёд и уже занесла ладонь над трубкой, когда её запястье мягко перехватили. — Не надо, — предупредительно шепнул Аббаккио. — Никогда не знаешь, кто на другом конце провода. Её рука всё ещё казалась слишком тонкой и маленькой в сравнении с его рукой. Джорно, послушно кивнув, отступила назад, и тогда Леоне осторожно разжал пальцы, отпуская синий рукав. Очередная трель звонка ударила по слуху, вынуждая его наконец-то снять трубку и прижать динамик к уху. — Алло? — собственный голос растворился в неразборчивом гуле телефонной линии. В трубке повисла тишина. В самом полном смысле этого слова: за какую-то секунду на той стороне исчезли все звуки, хоть как-то намекающие на то, что телефон работал. Леоне будто опустился в вязкий омут, который поглотил собой любое проявление живого мира. И там, в глубине, среди темноты и безмолвия, прорезался обрастающий жуткими помехами голос: — Алло?.. — прозвучало из динамика механически. В груди зашевелилось тревожное предчувствие. Что-то было не так. Сглотнув, Леоне крепче сжал трубку и, сгорбившись, бросил грубо: — С кем я разговариваю? Если этот мудак рассчитывает его разыграть, то он выбрал не того человека. Тишина рассеялась, утонув в круговороте помех и белого шума. С каждой секундой шипение нарастало, и Аббаккио обнаружил, что всё сильнее стискивает телефон вспотевшей рукой. Спустя мгновение сквозь треск прорвалось едва разборчивое: — С кем я раз… — ответная фраза резко оборвалась. Ей на смену пришла оглушительная, мерзкая какофония. Треск и гудение, помноженные на десятикратное эхо, протаранили невидимое пространство телефонной сети, и Леоне поспешно оторвал динамик от уха. Он неверяще уставился на трубку в собственной руке. За воротник пробрался гадкий холодок, сковывающий тело ледяным оцепенением. Это был голос Аббаккио. Искажённый и кривой, словно его записали на плохую плёнку и прокрутили сотни раз, прежде чем закинуть в мясорубку из осколков едкого эха. Он почувствовал движение сбоку: Джорно, заметив чужое замешательство, придвинулась ближе, невольно задев Леоне плечом. Она вытянула шею, старательно прислушиваясь к шуму в трубке, а на её лице застыло сосредоточенное выражение. Внимательный взгляд голубых глаз отрезвил, и Аббаккио, втянув носом воздух, с опаской поднёс телефон к уху. Рокочущий гул не утихал. Наоборот, он лишь усилился, медленно подтачивая нервы и доводя до сумасшествия. Леоне, раздраженно закусив губу, хотел уже было бросить трубку — кем бы ни был звонящий, пусть катится к чёртовой матери — когда поверх назойливого гудения возникла отчётливая речь. — Алло. Алло? — раздался чей-то нетвёрдый, тягучий голос. — Мне нужен синьор Буччеллати. Могу ли я поговорить с Бруно Буччеллати? Аббаккио с трудом сдержал смачное ругательство. Этот хер с горы что, принимает Леоне за сраную телефонистку? Кто в здравом уме будет просить разговора с капо, даже не представившись? — Нет. Синьор Буччеллати занят, — холодно ответил он, наблюдая, как Джованна стискивает пальцами край стола. — Что вам нужно? — О, — разочарованно выдохнули в трубку. — Простите. Послышался треск, следом — короткие гудки. Звонок оборвался. Аббаккио, опустив руку, недоумённо воззрился на дыры динамика. Какого хрена? Что это вообще было? Не вытерпев, Леоне со злостью грохнул трубкой по корпусу телефона — странно, что тот не сломался. — Долбанные фрики, — фыркнул он, запустив пятерню в волосы. Стук каблучков разнёсся по кабинету — Джорно, отстранившись, отправилась собирать оставшиеся документы. — Что они хотели? — лаконично спросила она, формируя тонкую стопку из листов. Беззвучно выдохнув, Аббаккио отошёл от стола. Странный звонок оставил неприятный осадок. Леоне ощущал себя так, будто наступил босой ногой на труп крошечного животного: омерзение поселилось под кожей, вызывая мелкую дрожь. До жути хотелось отмыться, или, на худой конец, наждачкой соскоблить с себя грязь. Леоне потряс головой; в попытке отогнать тяжёлые мысли он присел рядом с Джорно, помогая ей убрать разбросанные бумаги. — Если бы я знал, — тихо произнёс Аббаккио, расправляя помятый лист. — Какой-то ублюдок хотел поговорить с Буччеллати, но… Он выдержал небольшую паузу, размышляя, стоило ли говорить о такой мелочи, пусть и подозрительной. — Я слышал кое-что странное. Будто бы там был кто-то ещё, — это прозвучало абсолютно по-идиотски, и Леоне, нахмурившись, поспешил сменить тему. — Нужно быть осторожнее. Чаще смотреть по сторонам. Джорно, стиснув стопку бумаг в руках, поднялась. Она, сделав маленький шаг, нависла над Аббаккио, прижимая к себе документы. — Считаешь, что они могут прийти за нами? — подала голос Джованна, изучающе глядя на Леоне сверху вниз. — Люди Кавальканте. Где-то на улице грянул гудок автомобиля. Аббаккио, подняв глаза, опешил: Джорно замерла, слегка отставив в сторону стройную ногу, и со своей золотой косичкой и грозным взглядом походила скорее на Немезиду, чем на обычного человека. — Значит, ты помнишь, — Леоне поспешил встать следом, и лицо Джованны мгновенно оказалось на уровне его груди. — Помнишь, что он говорил. Про своих «свидетелей», про месть Буччеллати. Джорно кивнула, и пряди светлых волос колыхнулись в такт движению головы. — Он бы не решился выступить против капо в одиночку, — она, положив бумаги на деревянную поверхность, придвинула к столу мягкое кресло. — Буччеллати сказал, что Кавальканте мог прятаться ещё много лет, если бы мы не загнали его в угол. А теперь, когда его больше нет, остальные заговорщики могут объединиться против нас. Отряхнув рукава, Джованна опустилась в кресло. Она подалась вперёд, и Леоне, скрестив руки, неотрывно наблюдал, как выгибается её спина. — То есть, вы обсуждали это, — Аббаккио присел на край стола. — Что ещё он говорил? Конечно, следовало прекратить болтать и заняться, наконец, разбором макулатуры, но Леоне не мог просто так взять и наплевать на свою паранойю. — Говорил, что нам нужно держаться вместе, — Джорно, глядя на него, слегка склонила голову на бок. — Даже если на нас осмелятся напасть, они изгои. Их никто не поддержит. Полдень остался позади, и солнце постепенно клонилось к земле, заглядывая в окна. Джорно, сощурившись, отвела взгляд в сторону. Аббаккио невольно затаил дыхание: ворвавшиеся внутрь лучи заиграли на её лице и локонах, едва ли не рождая ослепительные блики. За всю жизнь он не встречал человека, кто бы так ярко светился изнутри. Кто одним лишь своим присутствием был способен разогнать кромешный мрак этого мира и чернильную темноту в душе самого Леоне. Он не верил, что такое возможно. И тем не менее, он стоял здесь, рядом с Джорно, и чувствовал, как покрывается трещинами угрюмая скорлупа, давно ставшая его частью. — Ты обижалась на него, — вдруг произнёс Аббаккио, пряча ладони в карманах брюк. — Утром. Поэтому ты ждала Бруно в гостиной. Хотела наказать его за то, что он сделал. Джованна неторопливо откинулась на спинку кресла. Она посмотрела на Леоне исподлобья и едва заметно изогнула бровь в немом вопросе. — Но ты осталась с ним сегодня, — продолжил рассуждать Леоне, сам не понимая, зачем. — И убрала синяк с помощью станда. Или, может, он прекрасно знал, для чего завёл этот разговор. Ему хотелось понять, чем руководствуется Джорно, принимая одно сумасшедшее решение за другим. Что происходит в её голове, когда она предпочитает забраться в логово врага, рискуя жизнью, или выбирает получить по лицу за ошибку, в которой не была виновата. — Я убрала синяк, потому что об этом попросил Буччеллати, — бесстрастно сказала Джованна, сложив руки на коленях. — Потому что он попросил? — Леоне хмыкнул. — Или потому что ты его простила? Это разные вещи. — Он мой начальник, — туманно ответила Джорно, поведя плечами. — И он не сделал ничего, с чем бы я не сталкивалась раньше. Эта фраза хлестнула Леоне сильнее любой пощёчины. Он вспомнил застарелые следы от ремня на её голой пояснице. Вспомнил, как Джорно исходилась дрожью в его руках. Конечно, Аббаккио успел догадаться, что насилия в свою сторону она натерпелась достаточно. Правда, от осознания этого ничего не менялось. Он мог, разве что, подарить по объятию на каждый удар, который Джованне пришлось пережить. — Нам стоит вернуться к работе, — вкрадчиво напомнила она и вытащила из стопки лист, случайно задевая ладонью штанину Леоне. От мимолётного прикосновения по его позвоночнику пробежали мурашки. Точно. Они пришли сюда работать. Следующие пару часов прошли для Аббаккио в переборе кучи бумажек. Бесконечные списки должников, налоги на прибыль, контакты лиц, просивших покровительства Passione. Изредка на стационарный телефон поступали звонки, но ничего странного в них больше не было: так, несколько сошек клянчили прощение за мелкие проёбы. В какой-то момент Леоне осознал, что у него нещадно затекла шея. Устало потянувшись на кресле, он зевнул, прикрыв кулаком рот, и лишь сейчас обратил внимание, что Джованна давно закончила со своей половиной стопки и, вооружившись шваброй, подметала последние следы разгрома. — Эй, — окликнул он Джорно, откладывая в сторону лист. — Ты всё? Она, сжав ручку швабры, обернулась. Кивнула. Тут же с серьёзным видом наклонилась, схватившись за наполненный совок. Аббаккио не знал, почему — в этой картине не было ничего смешного — но происходящее немедленно вызвало у него улыбку. Он прижал ладонь к губам, а в следующую секунду дверь, скрипнув, отворилась: на пороге, стискивая в руках сотовый, стоял Фуго. — Привет, — поздоровался он и, кивнув Леоне, вошёл внутрь. — Я столкнулся с Буччеллати на лестнице. Он сказал, что вы, ребята, здесь, — его обеспокоенный взгляд переключился на Джорно. — В общем, он выглядит хреново. Вы в курсе? Аббаккио переглянулся с Джованной. — У него простуда, — Джорно, едва заметно покраснев, скинула осколки в мусорный пакет. — Я приносила лекарства, но ему всё равно нужно оставаться в постели. Сжав губы, Фуго вновь кивнул и, подойдя ближе, кинул телефон на стол. Ему на глаза попались документы; Паннакотта, протянув руку, схватил верхний лист за примятый угол. — Буччеллати попросил, чтобы я пересчитал проценты по долгам, — резким движением руки он откинул упавшую на лоб чёлку. — Так что предлагаю смениться. Я засяду здесь, а как закончу, проверю Бруно. Не поворачивая головы, Фуго нашарил на столе карандаш и, сжав его в пальцах, заскользил грифелем по бумаге, оставляя пометки. — Будет здорово, если кто-то из вас купит еды, — Паннакотта оглянулся на вставшего с кресла Аббаккио. — У нас там холодильник опустел. Я сам собирался в магазин, но работа не ждёт, — он раздражённо мотнул головой. — Мисты нигде нет, а Наранчу посылать себе дороже. И правда. Однажды они уже отправили за провизией Наранчу, и тот с абсолютно честным лицом притащил домой два пакета сладостей вперемешку со снеками. — Хорошо, — пробормотал Леоне, проведя ладонью по шее. — Тогда мы… Он запнулся. Вот как. Теперь это «мы». Много же времени у него ушло, чтобы принять такое маленькое, важное слово. Незаменимое. Его хотелось повторять полушёпотом, раз за разом перекатывая на языке. — Мы сходим, — закончила за него Джованна и откинула косичку за плечо. После смутных событий последних дней Леоне позабыл, что за тяжёлой пеленой мрака у него под носом цвела весна. Они с Джорно шли узкими улицами, на которых теснились балконы и коробки кондиционеров. Зелень растений, буйство красок и благоухающих бутонов соседствовали с облупившимися фасадами и грязью под ногами. Аббаккио, вдохнув полной грудью пьянящий послеполуденный воздух, понял: ему хочется курить. — Что думаешь? — спросил он, достав пачку, и прихватил зубами сигарету. — Заглянем на рынок? Или не будем париться и просто возьмём еду из ресторана? Чиркнуло колёсико зажигалки. Джорно, положив ладонь на талию, задумчиво качнулась перед ним и подняла взгляд на его губы. За её спиной открывалась небольшая, но поразительно живая для этого времени суток площадь, но даже среди толпы Аббаккио казалось, что они здесь одни. Ни прохожих, ни туристов, ни притупленного чувства опасности. Только он и Джованна. — Эй! — раздалось откуда-то из-за спины. — Джорно! Чуть ли не поперхнувшись дымом, Леоне обернулся. За ним, сжимая лямку спортивной сумки, стоял парень. Нет, вообще-то, их было двое: один с сумкой, второй в очках, и оба одеты в школьную форму. Аббаккио по инерции хотел рявкнуть что-то грубое, но вдруг ощутил слабый толчок в грудь: Джорно, заслонив его собой, шагнула незнакомцам навстречу. — Привет, Альберто, — сладко произнесла она, и что-то в этом тоне заставило Леоне отступить назад. — Что вы здесь делаете? Парень с русыми волосами — видимо, Альберто — потоптался на месте, неприветливо косясь на Леоне. Хмыкнув, Аббаккио лишь выдохнул в сторону табачный дым: наверное, этих сопляков можно понять. Вряд ли Джованна каждый день появлялась в компании таких хмурых, рослых ублюдков, как он. — Куда ты пропала? — негодующе воскликнул Альберто. — Тебя не было в школе больше недели. Что случилось? Он подался вперёд, чуть ли не тыкаясь в Джорно носом, но она не шелохнулась. — Разве учителя не сказали вам? — Джованна удивлённо прижала палец к губам. — Моя семья переехала. Пришлось сменить школу на ту, что ближе к дому. Сигарета истлела до фильтра. Леоне заторможено размышлял над тем, стоит ли прервать разговор, но, в конце концов, плюнул на эту затею. Пускай Джорно наговорится, раз так хочется. К тому же, ему было интересно понаблюдать за ней исподтишка. — Не ври. Никто не будет переводиться перед самыми экзаменами, — пацан улыбнулся ей. — Так что? Расскажешь? Джованна опустила лицо. Она, ссутулившись, обхватила себя руками, и Аббаккио, закуривший было вторую сигарету, мгновенно отлепился от стены. Он уже протянул руку, чтобы сгрести Джорно в охапку и увести отсюда, но та вдруг произнесла дрожащим голосом: — Моя мать… — она, поджав губы, всхлипнула, от чего оба парня синхронно распахнули рты. — Моя мать больна. А диагноз… — Джованна провела кулачком по щеке, утирая несуществующие слёзы. — У неё почти нет шансов, чтобы выкарабкаться. Наблюдая за развернувшейся сценой, Леоне почувствовал, как тлеющая сигарета обжигает пальцы. Джорно так искренне лепетала эту грустную историю, что у него самого защипало в носу. Она была прирождённой притворщицей. — О Господи, — поражённо пробормотал Альберто и, подойдя вплотную, сжал её плечо. — Джорно, прости. Я не знал. Он оглянулся на товарища, но пацан в очках лишь растерянно пялился на дрожащую фигуру Джованны. — Слушай. Ты должна дать мне свой номер, — пробормотал парень. — Мой отец… У него есть связи с лучшими врачами города. Он сможет помочь. В последний раз утерев щёки, Джорно подняла на него покрасневшие глаза. — Спасибо, — она вдруг протянула руку, касаясь его нагрудного кармана, и выудила торчащую оттуда ручку. — Есть где записать? Альберто, смущённо похлопав себя по брюкам, отрицательно покачал головой. Тогда Джованна, мягко взяв его за запястье, отодвинула край рубашки. Кончик ручки заскользил по чужой коже, выводя чернилами аккуратные цифры. — Вот, — Джорно кивнула, возвращая письменную принадлежность в карман парня. — Звони после восьми, хорошо? Распрощавшись с назойливой парочкой, она равнодушно поправила волосы и как ни в чём не бывало повернулась к Аббаккио. Увидев, что тот не шелохнулся, Джорно подошла к нему вплотную и, робко забрав из его пальцев догорающую сигарету, прижалась губами к фильтру. — Почему после восьми? — наконец, сумел спросить Леоне. Выдохнув терпкий дым, Джованна прислонилась к стене. Её плечо — в считанных сантиметрах от его плеча. — После восьми почта закрывается, — ответила она, и окурок в её пальцах трансформировался в ярко-жёлтую бабочку. — Так что он не будет никого донимать своими звонками. Насекомое, взмахнув крыльями, взлетело в воздух. А через миг бабочка приземлилась на ладонь Леоне, перебирая тонкими лапками по его коже. Осторожно приблизив руку к глазам, Аббаккио всматривался в трепещущее жёлтое пятно, когда очередной вопрос сорвался с его губ: — Ты дала ему номер почты? — Конечно, — Джорно склонила голову, следя за тем, как её творение ползёт по чёрному рукаву Леоне. — Зачем мне давать мой настоящий номер? Совсем рядом раздался гудок автомобиля. Аббаккио коротко выдохнул, и бабочка, дрогнув, окончательно улетела. — Я не понимаю, — недоумённо бросил он, глядя на маячившую макушку Джованны. — Тогда для чего ты вообще с ними заговорила? С площади налетел ветер. Кажется, он был тёплым и нёс в себе аромат кофе из ближайшего ресторана, но Леоне не был уверен. Свались на них хоть вихрь с дождём, Аббаккио не обратил бы на это ровно никакого внимания. Куда важнее для него была стоящая под боком Джованна, которая вместо ответа выудила из собственного рукава увесистый бумажник. Она с гордым видом продемонстрировала его Леоне и, схватившись за кожаные края, деловито заглянула внутрь. — У Альберто действительно влиятельный отец, — в тонких пальцах мелькнула стопка новеньких, чуть ли не хрустящих купюр. На его глазах Джорно пересчитала деньги — её губы едва заметно шевелились в такт. Зажав одну банкноту в руке, она свернула остальные в плотную трубочку и, отогнув вырез на груди, быстрым движением спрятала наличные в лифчике. — Хочешь знать, о чём я думаю? — сжав пальцы, Джованна помотала в воздухе оставленной купюрой. — Нам следует поесть мороженого. Леоне моргнул. Он, словно заколдованный, позволил ей схватить себя за локоть и утащить в направлении ближайшего киоска. К тому моменту, как в его голове возникла первая весомая отговорка, Аббаккио уже стоял под навесом с кучей цветных лотков в низких холодильниках. — Какой твой любимый вкус? — безапелляционно спросила Джорно, склонившись над витриной. — Сейчас не время для этого, — отрезал Леоне, но его голос показался неуверенным даже ему самому. Она вскинула голову. Посмотрела на Аббаккио так, как может смотреть ангел-хранитель на сломавшего шею, но выжившего подопечного. С теплом и лёгкой тоской во взгляде. — Какой? — вновь повторила она, выжидательно спрятав руки за спиной. — Я… — Леоне, склонив голову, обречённо схватился за лоб. Зачем он до сих пор сопротивляется? Сжав переносицу, Аббаккио понуро посмотрел на собственные туфли. — Шоколадное, — он сдался. — С шоколадной крошкой. И впервые с момента их первой встречи Джорно, удовлетворённо кивнув, улыбнулась ему. Прямо так: с приподнятыми уголками губ и спокойствием во взгляде. Джованна, перегнувшись через прилавок, протянула продавцу деньги. — Два шоколадных с крошкой, пожалуйста. Они не стали уходить далеко — сели на скамейку прямо у заросшей плющом ограды. Рожок, обёрнутый в салфетку, холодил Аббаккио руку. Джорно сидела совсем рядом, ещё чуть-чуть, и она бы прижалась к его боку. Леоне ощутил, как вышедшее из-за облака солнце нещадно светит прямо ему в глаза. Возможно, он слишком много думает. Перестав, наконец, гипнотизировать шоколадную вакханалию в собственных ладонях, он аккуратно откусил от мороженого. — Я тоже люблю шоколад, — отвлечённо произнесла Джорно, закинув ногу на ногу, и вдруг вернулась к их забытому обсуждению. — Мы можем заглянуть и в магазин, и в ресторан. Конечно, не совсем удобно, но зато не придётся тратить время на готовку дома. Если разделимся, закончим быстрее. Пялясь на зелёную туфлю с блестящей застёжкой, Аббаккио немедленно ощутил, как холод прошиб зубы. — У тебя… — Джованна наклонилась, всматриваясь в его лицо. — У тебя мороженое. Вот тут. Она коснулась пальцем уголка своего рта. Ничего не ответив, Аббаккио вытер губы тыльной стороной ладони. На коже остался шоколадный след. Да, логично. Ему следует начать есть своё мороженое, пока оно не растаяло прямо ему на брюки.