Таблетка

      К моменту их возвращения в квартиру Арлерта Эрен уже спал. Свернулся на самом краю кровати, без подушки и одеяла, словно дикий зверек. Глаза плотно сомкнуты, ресницы чуть подрагивают, рука стискивает покрывало. Жан не отрываясь смотрел на него, спящего, подмечая все новые и новые мелочи вроде родинок на ключице и мочке уха, и чувствовал себя законченным извращенцем.       - Пойдем, ссадины обработаю, - тихо позвал из-за двери Армин, держа в руках аптечку. Кирштайн, вздрогнув, тут же вышел из спальни и послушно уселся в кресло.       Микаса молча помешивала ложечкой сахар в чашке и внимательно смотрела в окно.       Армин тоже почти не разговаривал. Прошелся заживляющей мазью по синякам, заклеил пластырем разбитую скулу.       - Мне еще по ребрам прилетело, - посетовал Жан, задирая рубашку. – Вроде ничего серьезного, но..       Армин закашлялся и дернул рукой, проливая на стол какой-то пузырек. Резко завоняло спиртом, Микаса поморщилась.       - Я не врач, - нахмурился он, пытаясь поскорее убрать разлитое и не глядя на Кирштайна. – В травмпункт сходи.       Тот пожал плечами в ответ на это логичное замечание и опустил рубашку.       - Что у тебя с лицом?       Проснувшийся Эрен стоял на пороге комнаты и с плохо скрываемым страхом смотрел на Жана.       - Что с лицом? – повторил он громче, вцепившись пальцами в дверной косяк.       Кирштайн хотел заверить, что пострадал меньше, чем может показаться, но Йегер его будто уже не слышал.       - Уйди. Пожалуйста, - произнес он медленно и разборчиво.       - То есть..       - Свали отсюда!       Крик повис в воздухе, словно звук от натянутой до предела струны, и какое-то время еще звенел в ушах у всех четверых. Эрен переводил взгляд с Армина на Микасу и обратно, но поддержки на их лицах не находил.       - Хорошо, - выдохнул, наконец, он, не скрывая разочарования. - Тогда я уйду.       Он развернулся и широким шагом вышел из комнаты. Через секунду глухо хлопнула входная дверь.       - Отвезу его домой, - Микаса поднялась со стула и стремительно покинула квартиру вслед за Эреном, оставив на подоконнике недопитый чай.       Напряжение, разлившееся по комнате, словно спирт по лакированному столу, теперь стало ощутимо физически. Кирштайна словно парализовало – ни двинуть ногой, ни напрячь голосовые связки. Даже мысли отказывались шевелиться, застигнутые врасплох, безоружные, оказавшиеся абсолютно не готовыми к нападению.       Армину же казалось, что из воздуха в каждую клеточку его тела вонзаются тончайшие иглы. Судорожно пытаясь рассуждать рационально, он не заметил, как Жан, обретя, наконец, власть над собственным телом, поднялся и тоже двинулся к выходу. Но когда осознал это, успел его остановить. Вот только правое полушарие, похоже, в этот раз сработало быстрее, чем левое.       Протиснувшись в последний момент между Кирштайном и дверью, Арлерт взял его за рубашку и, отчаянно зажмурившись, прижался к мягким растерянным губам своими. Щетина царапнула подбородок, кожу обожгло горячим выдохом. Пришлось привстать на носочки, но колени тряслись и, покачнувшись, он прижался спиной к двери, увлекая за собой Жана и захлопывая ее окончательно.       Никогда в жизни он не чувствовал себя глупее, чем в этот момент.       И никогда не чувствовал себя счастливее.       ***       От души матерясь, Эрен швырял камни в колонну подземной парковки. Микаса наблюдала за ним, ожидая, когда тот выдохнется. Учитывая прилагаемые старания, это произошло довольно быстро.       - Поверить не могу, что ты его туда отвезла, - высказал он. Устало, но все еще бесконечно обижено. – Поверить не могу..       - Так сложились обстоятельства. Леви меня..       - Не произноси при мне его имени блин! – Эрен завелся до прежнего состояния с пол-оборота. – Насрать, что за планы были у твоего родственничка! Разберусь еще с ним …       Микаса спрятала в шарф скользнувшую по лицу улыбку.       - Давно..       - Что? – не понял Йегер.       - Давно я тебя таким не видела..       От ее слов сквозило неприкрытой нежностью и облегчением.       «Эрен..» - думала она. - «Настоящий, живой..теплый Эрен».       Яростный, бескомпромиссный. По-детски обидчивый и твердолобый. Глаза снова блестят, и свет, исходящий из них, будто рассеивает туман безразличия, укрывающий его душу.       Это что все заслуга того парня?       - Он тебе нужен, - произнесла Микаса, зная, что Йегер поймет, кого она имеет в виду. - Возможно, и ты ему тоже.       Эрен усмехнулся.       Огонек в глубине глаз тут же потух, радужка снова сделалась мутной и тусклой.       - Я знаю, чем все это заканчивается. Поехали.       Душа его вновь скрылась в тумане где-то на недосягаемой высоте. Сколько не ищи – все без толку. Не найдешь, пока сам не покажется. И докричаться до него Микасе было не по силам.       Она медленно повернула ключ зажигания и нарочито аккуратно выехала с парковки, больше не говоря ни слова. Под колесами зашуршали мелкие камушки, делая тишину между двумя людьми еще глубже.       Вся надежда была теперь на судьбу.       На судьбу и на одного высокого парня с фигурной бородкой, всегда оказывающегося в нужном месте в нужное время.       ***       Тишина между двумя людьми, оставшимися в квартире, была едва ли не глубже Марианской впадины. Армин, которого все еще не держали ноги, сполз по двери и сидел теперь, спрятав лицо в колени. Жан, у которого не было никакой возможности уйти, прислонился к двери рядом.       Вкус поцелуя на губах подкрашивал скулы обоих неравномерным неловким румянцем.       Ужасно хотелось закурить или сесть за руль и махнуть на скоростное шоссе. И с тем и с другим сейчас был явный облом. Оставалось поговорить.       - Слушай, - Жан присел рядом с Арлертом и вдохнул поглубже. – Щас прозвучит очень странно, наверное..       Он замолчал на пару секунд. Сердце выдало три удара.       - Но я ведь даже не гей.       Еще три.       - Точно-точно, - глухо пробубнил Армин, не поднимая головы. – Я ведь и забыл.       - Ну, что за сарказм, - Жан сложил на груди руки. – Я так и обидеться могу.       Арлерт, наконец, посмотрел на него, видимо, решив проверить, шутит он или нет. Уголки его глаз были влажными, но едва ли он позволит себе расплакаться здесь. Радужка тоже блестела, напоминая еще сильнее, чем обычно, морские волны в безветренный солнечный день.       - Ты красивый, - мягко произнес Жан, не привыкший молчать об очевидном. – Даже очень.       Слабая надежда, что эти слова могут утешить, вдребезги разбилась о самую печальную улыбку на свете.       - Толку от этого никакого.       Армин устало прислонился виском к кирштайновскому плечу.       - Ты может и не гей, - сказал он через какое-то время, накрывая его руку своей. – Но явно не натурал.       Кирштайн хмыкнул, не найдя, чем возразить. Пальцы блондина начали тихонько поглаживать его ладонь.       - А может, тебе со мной тоже понравится.. – Арлерт вдруг перешел на вкрадчивый шепот. – У тебя ведь сейчас никого нет.. ..Попробуем?       Тонкие пальчики перебрались на его ногу и заскользили по джинсовой ткани. Но были остановлены уверенной рукой Жана.       - Прости, я.. – неумение подбирать слова рано или поздно его погубит, прямо к гадалке не ходи. – Не могу.       Армин убрал руку и откинул назад голову, выдыхая.       - Один вопрос, сладкий, - он облизнул пересохшие губы и сменил тон голоса, будто устав притворяться. Или наоборот. – Если бы я тогда предложил тебе перепихнуться в туалете – ты согласился бы?       Кирштайну вдруг вспомнилась маленькая родинка на мочке уха. А еще вспомнилось, как властно чужие пальцы тогда сжали его подбородок. И как взгляд со стороны углового столика обдавал кипятком его скулы. Тихое «привет», раздавшееся за спиной. Тело тут же напряглось, вспотели ладони и сбилось дыхание.       - Не знаю, - ответил Жан вслух, пытаясь скрыть свою реакцию на эти воспоминания.       «Никогда никого так не хотел», - шептал он в беспамятстве той ночью. И ведь не врал.       Он, Жан, никогда никого не хотел так сильно, как Эрена. Не хотел так сильно..забрать себе. Всего целиком, с противоречиями, проблемами, недостатками. С родинками на ушах и ямочками на пояснице. С непонятным прошлым и неустойчивым настоящим. С друзьями, с врагами. И неважно, с чем еще. Пора уже было признаться во всем хотя бы себе и начать думать, как жить с этим дальше.       - Значит, я всего лишь выбрал неудачный момент.       Голос Армина звучал теперь спокойно, а улыбка сменилась на искреннюю и добродушную. Удивленный такой переменой Кирштайн не знал, что все чувства к Эрену сейчас отразились на его лице так явно, что невозможно было не заметить.       Но все это было уже неважно.       - Знаешь, - все же решил сказать Жан перед тем, как попрощаться, - тебе не нужно ему подражать. Ни в чем. Ты хорош и сам по себе.       - Прекрати делать мне комплименты, - засмеялся Армин, толкая его в плечо. – А то не смогу тебя забыть.       - Придется, - Жан улыбнулся в ответ. – Придется.       Он развернулся и пошагал по коридору, спрятав руки в карманы куртки.       Ему тоже придется.       Забыть о том, что он хотел сказать Эрену Йегеру. Забыть о его глазах и прикосновениях. Забыть обо всем, что произошло между ними.       Только его самого он забыть будет не в силах.       Жизнь неизбежно разделилась теперь       на до       и после.