Под полуночным солнцем

«Одна чертовщина за другой», — думал Дин, переходя вброд мелкую полосу воды в компании Кастиэля и Сэма. Кас добрался до льда первым и ступил на его бугристый подтаявший край, который тут же начал крошиться под его ботинками, но, лишь слегка дернув крыльями, Кас сумел выбраться на более прочный участок. (Зрителям на берегу, должно быть, казалось, что куртка, бывшая на нем, просто развевается на ветру.) Встав на прочный лед, Кас повернулся, чтобы протянуть руку Дину, а затем Сэму. «Дин! — донесся возглас с берега. — Возвращайтесь сюда! Не рискуйте! Оставьте медведя, он уходит!» Это была Шелли. К ней присоединился и Райан: «Дин, это небезопасно!» — а к нему и другие работники лагеря и студенты, и даже двое тревожно затрубивших мамонтов. Но Дин продолжал идти вперед в сопровождении Каса и Сэма. — Они не понимают, что нужно его убить, — проворчал он Касу с Сэмом. — Не понимают, что это не просто медведь. Кас кивнул. — Как и в случае с Рафаилом: если он уйдет, эту битву нам придется выдержать снова в какой-то другой день. Он залечит раны и вернется — вероятно, с катастрофическими последствиями. Сейчас он, по крайней мере, немного ослаблен. Думаю, ты прав: это наш лучший шанс. «Одна чертовщина за другой», — подумал Дин снова, борясь на ходу с дрожью от холода — или от адреналина. Пещерный медведь — Азазель — стоял, повернувшись к ним, опустив голову и глядя на них исподлобья. Ожоги от перцового спрея и снежков на его морде и лапах так и дымились. С их приближением медведь явно насторожился. В конце концов он отвернулся и, периодически оглядываясь через косматое плечо, бросился галопом по льду через озеро, оставляя за собой дымовой след и запах горелой шерсти. В этот момент они поняли, что, если медведь пробежит милю вперед через озеро, то ему удастся уйти. Сэм даже бросился вдогонку, вырвавшись вперед Каса с Дином, уставившихся на него в некотором изумлении. Сэм выглядел полным решимости: он мчался вперед с дробовиком на плече, подняв в руке баллончик спрея. — Сэм! Погоди! — крикнул Кастиэль. — Этот ублюдок убил отца! И сейчас уйдет! — крикнул Сэм через плечо. Он не остановился. Дин с Касом переглянулись и бросились за ним. После гибели Рафаила гроза закончилась. Гром и молнии прекратились, облака теперь раздувало ветром, и сквозь темные тучи начали проглядывать кусочки голубого неба. Наконец показалось солнце, пробившись вниз несколькими широкими лучами, так что огромная замерзшая поверхность озера покрылась диагональными полосами света и тени. Медведь виднелся впереди темной неуклюжей тенью на фоне поля серебристо-серого льда. Дин бежал так быстро, как позволяли сапоги, сжимая в окровавленной руке пистолет с рукоятью из слоновой кости. «Мы преследуем пещерного медведя, — думал он, сам едва в это веря. — Одна чертовщина за другой». Сначала он полагал, что ему предстоит только одна грандиозная битва: на Топаз. Одно сражение, и все закончится. Но оно все не заканчивалось и не заканчивалось. Одна грандиозная битва перетекла в другую, потом в третью, и так далее, и каждая была опаснее предыдущей. Каждый страшный враг, каждый огромный зверь превосходил предыдущего. Это когда-нибудь закончится? «Вряд ли», — произнес очень отдаленный голос. Теперь он уже стал почти привычен Дину, этот заспанный голос, похожий на воспоминание или сон. «Так всегда бывает, — прошептал голос с невозможного расстояния через непреодолимую пропасть. — Одна чертовщина за другой, из недели в неделю. Потому мы и держимся вместе». И действительно, Дин понял, что он был не один. Кас и Сэм были вместе с ним, прикрывали его с обеих сторон. Сэм перезаряжал дробовик прямо на бегу, как будто делал это тысячу раз раньше. Кастиэль был вооружен четырьмя освященными снежками, собранными в левой руке, и серебристым клинком, зажатым в правой. Красная куртка «Аляска Петролеум», которую он набросил на крылья в лагере, слетела по пути, и его темные крылья были широко расправлены. Он бросил взгляд на Дина. — Уже неважно! — крикнул он. Втроем они бежали за пещерным медведем Азазелем. Азазель то и дело оглядывался на них через плечо. Он прихрамывал, его лапы дымились, но бежал он быстро. Однако потом внезапно остановился, и Сэм, Кас и Дин остановились тоже, тяжело дыша. Азазель выглядел еще более уставшим. Но, уставший или нет, вид он имел устрашающий. Он повернулся на четырех широко расставленных лапах. Его косматые ребра размеренно поднимались с каждым тяжелым вздохом. Он со злым рычанием опустил голову и заревел. — Почему он остановился? — спросил вслух Сэм. — Он же почти убежал. Кастиэль, Дин и Сэм прошли еще несколько шагов вперед. Облака, истончившиеся над головой, пропустили очередной широкий луч солнца, и за Азазелем блеснула горизонтальна светлая полоса. — Там не лед, — сказал Дин. — Там вода! Азазель стоял на краю большого участка открытой воды. За ним в свете пробивавшихся сквозь тучи лучей блестело озеро. — Пещерные медведи всегда плохо плавали, — заметил Кастиэль тихо. — Кости тяжелые. Азазелю некуда было отступать. Никогда не сражайся с медведем, которому некуда отступать, говорилось во всех видеороликах по безопасности. Никогда не сражайся с медведем, которому некуда отступать. Отдаленный голос заговорил снова: «Просто держись Каса и Сэма, и все будет хорошо. Может, еще Бобби возьмите к себе в команду, когда разберетесь с этой битвой. Вам надо быть вместе. — Возникло ощущение кривой усмешки, и отдаленный голос добавил: — Хотя должен признаться, я никогда не задумывался о том, чтобы быть с Касом в таком смысле. Как-то, знаешь, не трогал эту тему… Но… может быть, что-то в этом и есть…» Голос начал затихать, и Дин пошатнулся. На мгновение он испытал острое, почти галлюцинаторное ощущение другого мира, салона машины где-то в другом месте и другой инкарнации самого себя, проснувшегося от неуютного сна на переднем сиденье. За лобовым стеклом в этом другом мире был черный блестящий капот с серебристой эмблемой: не Субурбан, а Импала. Другой Сэм спал сзади, как откуда-то знал Дин; другой Кастиэль сидел молча на пассажирском месте в незнакомом синем галстуке вместо шарфа, в странном бежевом плаще вместо овечьего пальто, в темных брюках вместо зимних штанов. Детали отличались, но это был Кастиэль, так же встретивший заспанный взгляд Дина своим обычным проницательным взглядом. Те же голубые глаза, тот же твердый взгляд. Долгий взгляд. Кас был таким в любом мире, правда же? «Может быть, что-то в этом и есть — насчет Каса…» — произнес голос снова. Это были его последние слова: после этого голос затих и неуловимая связь угасла. Где-то далеко другой Дин наконец до конца проснулся, и со смертью Рафаила тонкая нить, соединявшая два мира, казалось, рассыпалась. — Дин! — крикнул Кас, и через головокружительное мгновение Дин снова оказался на льду озера посреди бела дня. Он обнаружил, что согнулся, упершись руками в бедра, и Сэм с Касом с тревогой склонились над ним. Быстрый взгляд вперед показал, что Азазель так и стоял, пыхтя, у края воды. Медведь начал ходить по краю, обнюхивая воду, словно искал место, где можно было бы ее переплыть. У братьев и Каса выдалась секунда, чтобы поговорить. — Ты в порядке? — спросил Кас. Он крепко сжимал рукой плечо Дина и протянул над ним крыло. — Ты чуть сознание не потерял. Дин только пожал плечами. — По-моему, я с ума схожу, — ответил он. — Может быть, это просто побочный эффект битвы с мамонтом и пещерным медведем, — заметил Кастиэль. — Хотя… — Он помолчал немного и бросил быстрый взгляд в сторону горы Топаз. — Я подозреваю, что Рафаил и Азазель заглядывали в один из соседних миров чаще, чем признались. Между ним и нашим миром, похоже, тонкая грань. Я чувствую… слабую связь, если можно так выразиться. Это немного необычно. Хотя с гибелью Рафаила, она, похоже, слабеет. Сэм вставил: — Я и сам, по-моему, что-то такое чувствую. — Мы все были в машине, — прошептал Дин, наконец выпрямившись. — В Импале, кажется… — Они были в машине, — поправил его Кастиэль. — Мы — на замерзшем озере, готовимся сразиться с Князем Ада. И раз уж нашим реинкарнациям в других мирах удалось остановить апокалипсис там, давайте посмотрим, удастся ли нам сделать это здесь. Сосредоточься, Дин. Вдохни поглубже. — Ладно, хорошо, — ответил Дин, пытаясь взять себя в руки. Он посмотрел вперед на силуэт горбатого медведя, очерченный на краю льда в какой-то сотне футов от них. — Мне бы только приблизиться для точного выстрела, — сказал он. — Может, вы двое попробуете как-то его отвлечь, а я попробую подобраться ближе? Кас, если будет возможность воспользоваться кинжалом, не упусти ее. Сэм вставил: — Я знаю, что от дробовика мало пользы, но он заряжен и готов. И у меня еще где-то четверть баллончика святого перцового спрея. Кас, ты не можешь освятить еще снежков? Кас покачал головой. — Это специализация архангелов. Дин оглянулся назад. Оказалось, что Габриэль тоже выбрался на лед за ними. Но он продвигался медленно и устало, его раненные крылья время от времени проявлялись на виду, и уже на первых шагах одна нога отказала ему и он упал на колени. — Габриэль совсем слаб, — заметил Кастиэль. — Его крыло пострадало еще в самом начале, и все это время он терял могущество. — Нам бы только отвлечь медведя на минуточку… — начал Дин. — Поздно! — ответил Кастиэль резко. — Осторожно! Дин обернулся и понял, что у Азазеля появился план. Такой же план, какого тот придерживался все это время: огромный пещерный медведь тяжело вздохнул, зарычал и бросился на них галопом.

***

Дин расставил ноги и прицелился. Кас прыгнул в сторону, метнув клинок с безупречной меткостью; Сэм побежал в другом направлении, выпустив заряд из ружья. Но на этот раз Азазель был готов. Он отбил клинок Каса огромной лапой. В результате этого клинок отсек ему еще два когтя, но в остальном Азазель остался невредим и даже не замедлил бег. Клинок отлетел по льду. Кас перешел на освященные снежки, а Сэм бросил ружье и переключился на перцовый спрей, подбежав опасно близко, чтобы брызнуть остатками из баллончика. Но Азазель не обратил внимания ни на Каса, ни на Сэма — ни на снежки, каждый из которых оставлял дымящийся ожог на его шкуре, ни на брызги перцового спрея, — а только несся вперед с дымящейся шерстью и обезумевшими желтыми глазами, разинув пасть и обнажив клыки. «Одна пуля, — подумал Дин. — Один шанс». Он внутренне собрался и прицелился. — Это тебе за маму с отцом! — прошептал он. Раскрытая пасть медведя заполонила собой весь мир. Дин наставил пистолет точно между блестящими желтыми глазами и нажал на курок.

***

Выстрел был очень громким и с сильной отдачей, и Дин не устоял на скользком льду. Медведь налетел прямо на него. Ощущение было такое, будто его сбил товарный поезд: медведь прокатился по льду прямо вместе с Дином, упершись лапами по обе стороны от его головы и обняв зубастыми челюстями его торс. В первую жуткую секунду Дин решил, что пуля не оказала нужного эффекта: он почувствовал спазм челюстей и зубы длиной в фут, почти спокойно надавившие на его ребра. Но медведь не кусал его. Он умирал. Пуля попала Азазелю прямо в лоб, и оттуда шел странно шипящий звук, как если бы закоротило высоковольтную линию. Тело медведя как будто наполнилось оранжевыми искрами. Дин в панике извивался, силясь спихнуть его с себя, но у него едва получалось дышать при том, как медведь его придавил. Весил тот, должно быть, около тысячи фунтов. Кругом летали оранжевые искры и с треском падали на лед. На секунду стал виден даже скелет зверя, противоестественно очерченный оранжевым светом внутри шкуры и туловища, которые каким-то невероятным образом приобрели прозрачность. Дин в ужасе сжался при виде гигантского ярко-оранжевого черепа с огненными зубами на своей груди. Потом оранжевый свет померк. Осталась только темная косматая шерсть, сокрушительный вес и запах крови в воздухе. Азазель был мертв, а души самого медведя, похоже, не было уже давно. С громким хлопком лед под ними треснул, и Дин с пещерным медведем провалились в озеро.

***

Холод был зверским — как физический удар, обрушившийся на Дина со всех сторон сразу. Дин почувствовал, как от шока сердце пропустило удар, и не было воздуха, не было пути наверх. Желтые глаза медведя поблекли — он действительно был мертв, — но его тяжелые лапы так и обнимали Дина, так что несколько ужасных мгновений они шли ко дну вместе, пока Дин наконец не сумел выпутаться из его лап. «И потом он провалился под лед и умер», — вспомнилось Дину. Старая шутка. Только теперь уже не шутка. И теперь он упал не в лужу по пояс. Теперь невозможно было просто вытряхнуть воду из ботинок и понадеяться, что получится продержаться еще немного. Теперь он не мог даже позволить себе роскоши решить, что делать в оставшиеся пятнадцать минут. У него не было пятнадцати минут — только секунды. И всплыть не получалось. Как он ни пытался, он погружался все глубже. Казалось, сапоги весили по сотне фунтов, куртка тоже. От давления болели уши. Серебристый дневной свет наверху начал меркнуть, сбоку появился жемчужно-люминесцентный потолок. Легкое течение от впадавшего в озеро источника затягивало его под лед. Дин сумел сбросить свои толстые сапоги, и они тяжело затонули, исчезнув в темной глубине. Куртка отправилась следом за ними, после чего Дин снова попытался всплыть, несмотря на сковывающий тело холод, кусавший со всех сторон хуже дикого зверя. Далеко наверху — слишком далеко — виднелась сияющая жемчужная поверхность льда. Где была открытая вода? Он в отчаянии огляделся, пытаясь найти то место, где он упал и где была брешь во льду. Но вверху был только сияющий белый потолок. Сквозь него пробивались солнечные лучи, освещая темную глубину зеленовато-синими полосами. Дин отчаянно поплыл вверх, но промокшая одежда, казалось, весила тонну. Легкие горели, перед глазами были черные пятна. «Плыви, плыви, плыви, — скомандовал он себе. — Вверх, вверх, вверх» — но времени не хватало. Вверху в стороне появилась темная тень. Два узких темных очертания по бокам — какие-то весла, бьющие по воде. Нет, крылья. Крылатая фигура устремилась вниз, к нему; Дин увидел вытянутую руку, потом заметил темные волосы в воде, пронзительные голубые глаза. Кастиэль. Кастиэль прыгнул в воду за Дином и продвигался к нему при помощи крыльев — быстрее, чем мог бы плыть иначе. Дин из последних сил потянулся к нему сквозь черные пятна перед глазами, и Кастиэль ухватил его за руку, подтянул в крепкий захват и поплыл наверх. И снова, как и в полете, Дин каким-то образом чувствовал утомление Каса. Чувствовал, как свое. И снова он откуда-то знал, что делать. Он сумел обхватить Каса руками за шею, положив ладони ему на крылья, и, как он уже знал, при этом проявлялась какая-то связь, что-то передавалось от него Касу — и его крыльям тоже. Что-то, несшее энергию. «Плыви, черт побери! — думал Дин. — Спасайся сам, ты должен выбраться! Ты не можешь погибнуть здесь. Не можешь! Я тебе не дам!» Он закрыл глаза и всем сердцем настроился на Кастиэля. Каждое воспоминание, каждую картину, каждую эмоцию — он отдавал ему все. Все, что ощущал, когда вез Каса через озеро, прижимаясь к нему на летящем снегоходе… Сны об огромном многоцветном звере, парившем в северном сиянии… Каково было лежать с Касом в темноте, в мехах, гладя рукой его перья… Гулять с ним под солнцем, слушая птичьи песни… Все. Все, что у них было, все что у них могло быть. Из последних сил Дин посылал все это Касу. Крылья Каса блеснули золотом, разлившимся по великолепным черным перьям, и даже Дин почувствовал внезапный прилив могущества. Из эфира ли или из другого мира — откуда бы оно ни пришло, Дин увидел золото в перьях, увидел, как крылья ударили в воде раз, другой, третий, и почувствовал неимоверное ускорение, так что ледяная вода понеслась мимо с ослепительной скоростью. И он оказался у берега в руках Каса, беспомощный и изрыгающий воду. Кас тоже тяжело дышал и откашливался, и оба дрожали так сильно, что не могли даже встать. Прошло несколько мучительных минут, прежде чем Дин смог хотя бы поползти на четвереньках. Кастиэль слабо тянул его за промокшую рубаху, помогая продвигаться вперед. Постепенно они выползли на берег и повалились в мягкий островок пушицы. Где сначала Дин, и только потом Кас, заметили, что темные блестящие перья Каса теперь были полноценной длины. Последние из старых перьев, должно быть, выпали в воде, а все новые каким-то образом выросли полностью, и на кончике каждого блестящего пера было золото.

***

— Вон! — крикнул Райан. — Вон Дин! И птицевед! Они выбрались! На берегу, видите? — Поверить не могу! — удивился Фил. — Я думал, они уж точно не жильцы. Ну, теперь шторм всего два балла, так что давайте-ка отправимся за ними. Одеяла есть? Шелли уже подбежала с несколькими флисовыми одеялами и аптечкой. Прошло несколько драгоценных секунд, прежде чем они смогли стащить на воду один из потрепанных штормом яликов. Шелли все это время нетерпеливо скакала на берегу. Наконец Райан и Фил отплыли с одеялами, аптечкой и спасательными жилетами. Шелли все кричала им указания через плечо, даже убегая обратно в лагерь, чтобы убедиться, что невероятные мамонты ничего больше не разрушили. Фил шел на веслах всю дорогу, так как мотор ялика затопило водой во время шторма. Райан и Фил очень удивились и страшно обрадовались, обнаружив, что Дин и его друг-птицевед оказались в порядке: мокрые, но каким-то чудом даже не получившие сильного переохлаждения. И теперь было ясно, что птицевед был обычным парнем. Райан мог бы поклясться, что было в нем что-то странное (он не собирался никому в этом сознаваться, но был уверен, что ранее, во время битвы с мамонтом, видел крылья). Но теперь Кастиэль выглядел как обычный человек: в мокрых штанах, без рубахи и ботинок, потерянных в озере, дрожащий на ветру. Безо всяких крыльев. Просто очень замерзший ученый, вцепившийся обеими руками в Дина. Вскоре Фил уже вез их назад к лагерю. Кас и Дин сидели, завернутые в одеяла, явно потрясенные. На пирсе их ждала группа встречающих, состоявшая из части работников лагеря: остальные вместе со всеми студентами собрались молчаливым полукругом вокруг двух огромных мамонтов, устало стоявших вместе, прислонившись друг к другу головами и переплетя хоботы. Но Мишка Тедди, Шелли и еще несколько человек подошли, чтобы убедиться, что с Дином и Касом все в порядке, и поздравить их с победой над медведем. Тедди сходил помочь Сэму перебраться через ров воды у края озера (Сэму пришлось вернуться по льду пешком). Вскоре все собрались на пирсе, где каждый работник лагеря пожал руку Касу, затем Сэму, и все хлопали Дина по спине, поздравляя их с тем, что они справились с медведем. Райан выждал удобную минуту, когда Дин ненадолго остался один, закутанный в тяжелое шерстяное одеяло. Райан подошел к нему. — Ты молодец, парень, — похвалил Дин. — Я серьезно. — Спасибо, — поблагодарил Райан. Ему важно было услышать это от Дина — по-настоящему важно. Но подошел он не за этим. — Слушай, гм, насчет твоего птицеведа… Дин прищурился. — Моего кого? — Твоего птицеведа, — повторил Райан, кивнув в сторону Кастиэля. — Я мог бы поклясться, что в какой-то момент у него были, гм… — Райан замялся. — Какие-то… придатки? Лицо Дина приобрело отсутствующий вид. — Придатки? — повторил Дин без выражения. — Такие… оперенные придатки? — Райан услышал сомнение в собственном голосе и чуть сам над собой не засмеялся. — Ладно, в общем… крылья, я хочу сказать. Мне показалось, я видел крылья. — Крылья? — ответил Дин, фыркнув. — Что, двух мамонтов и пещерного медведя тебе мало? — Я мог бы поклясться, что видел крылья, — возразил Райан упрямо. — Что, похоже, что у него есть крылья? — спросил Дин со смешком. Они оба посмотрели на Кастиэля, который в этот момент встряхивал свое влажное одеяло. Он был голый выше пояса и стоял спиной к ним. И спина у него была совершенно заурядная. Хотя как раз в этот момент Кас оглянулся через плечо с явным удивлением, как будто ожидал увидеть за спиной что-то, чего больше там не было. Он поймал взгляд Дина, как раз когда Дин добавил, обращаясь к Райану: — Ну где тут крылья? Разве что он умеет делать их невидимыми… И Райан был уверен, уверен, что при этом Дин подмигнул Кастиэлю. На что Кас ответил неторопливой теплой улыбкой. Что означало это замечание насчет «делать их невидимыми», можно было только гадать. Что же до подмигивания… и этой улыбки… Райан прочистил горло и отвернулся, дабы обеспечить им немного уединения.