Под полуночным солнцем

Какое-то время спустя Дин проснулся. Он лежал на спине в темноте на невероятно мягкой кровати. Какие-то пушистые одеяла были наброшены на его ноги, а верхнюю часть туловища укутывало покрывало — весьма теплое, но весившее, казалось, очень мало. Оно было бархатистым, но каким-то плотным и лежало на груди Дина, не совсем точно повторяя контуры его тела. На лице он чувствовал прохладный воздух, но под одеялами и странно негибким бархатистым покрывалом было весьма комфортно. Вокруг витал необычный приятный аромат: слабый мускусный запах, смешанный с нотками кедра и вереска. На то, чтобы до конца проснуться, у Дина ушло несколько минут. Он чувствовал бессилие, мысли текли медленно; все мышцы болели и в ногах слегка покалывало. Долгое время он просто лежал в полудреме, впитывая тепло от покрывала и вдыхая тонкий аромат — и лишь смутно замечая, как что-то еще теплое было наброшено ему на пояс и прижато к плечу. Но постепенно он пришел в себя достаточно, чтобы задаться вопросом, где он находился. Очевидно, он был в какой-то комнате. Это была очень слабо освещенная комната. Ясно видны были только несколько маленьких капелек красного, мирно светившихся в темноте примерно в пятнадцати футах слева от постели. Может быть, угольки в каком-то очаге, окруженном слабо видным кольцом из темных камней. Стоп, это не могла быть обычная комната. Во-первых, очаг был прямо посреди пола, окруженный одним кольцом камней и ничем больше. Во-вторых, помещение казалось слишком большим для обычной комнаты — и странно темным. Насколько мог судить Дин, окон не было, и едва видные темные стены располагались довольно далеко. Одинокий вертикальный просвет футах в тридцати вдали был единственным признаком двери. Дин повертел головой, пытаясь получше осмотреть темное помещение, но понял только, что оно большое и просторное. И, пока он осматривался, он наконец — впервые — заметил, что справа от него лежал человек. Человек был совсем рядом: дремал, положив голову Дину на плечо. К еще большему своему удивлению, Дин осознал, что человек даже набросил руку ему на талию под бархатистым покрывалом. Голую руку. На голую талию Дина. Дин повернул голову. Он ощутил щекой мягкие волосы и снова почуял этот соблазнительный дикий запах. Кас. Все вернулось одномоментно. Пурга. Дин замер с приподнятой головой. Он медленно опустил голову обратно на постель и сообразил, что произошло: Кас нашел его. Кас каким-то образом спас Дина — оттуда, из пурги, — выхватил его из лап неминуемой ледяной смерти. Воспоминания о снежной буре были разрозненными, нечеткими, как во сне, и Дину не сразу удалось восстановить, что случилось. Он сделал долгий, медленный несколько нетвердый вздох, наконец начав собирать воспоминания по кусочкам. Машина… что-то случилось с Шеви. Ах, да: он каким-то образом запер ключи и вещи в машине! С этого все и началось. Самая примитивная, классическая ошибка: оказаться у запертой машины без доступа к спасительным вещам. Потом он плелся по снегу в совершенно неадекватной одежде, пытаясь отыскать палатку Каса, и в конце концов провалился в чертов пруд слякоти. В пруд слякоти. Даже не в озеро, как настоящий аляскинец: из этого хоть вышла бы подобающе драматичная арктическая смерть. Вместо этого он чуть не погиб из-за лужи слякоти глубиной по пояс. Мысль об этом была отрезвляющей и слегка постыдной. И потом… в общем… Даже теперь, лежа в тепле, Дин содрогнулся при воспоминании о тех жутких последних минутах: захватывающий дух холод, нескончаемый ветер, отчаянные попытки продолжать идти, и более всего — это сокрушительное, душераздирающее, бессильное осознание обреченности. Все было как по учебнику. Он не протянул бы сильно дольше. Эта иллюзия перегрева, которую он испытал в конце, — это же была самая последняя стадия гипотермии, разве нет? Да его ноги уже были отморожены! «Ноги», — вспомнил в этот момент Дин в приступе паники. Мог ли он на самом деле потерять ноги? Но нет: он до сих пор прекрасно чувствовал обе ноги — их даже стабильно покалывало с тех пор, как он проснулся. Он пошевелил пальцами ног, и, к его облегчению, они повиновались. Он даже чувствовал, как они задевали за мягкие одеяла. Он немного покрутил одной ступней, потом другой. Все, казалось, было в порядке. Но там, на улице, его ноги были белого цвета и совершенно окоченели. И руки тоже. Как получилось, что он избежал серьезного обморожения? Он осторожно пошевелил пальцами рук, опробуя и их, и вынул обе руки из-под края бархатистого покрывала, чтобы осмотреть. И, когда он это сделал, все «покрывало» сместилось на его груди. Само по себе. Только тогда Дин вдруг вспомнил эти странные темные полотна за плечами Каса во время пурги. Дин видел их, и когда Кас в первый раз убежал в снегопад, и когда он чудесным образом пришел выручать Дина. Видел и позже — когда Кас помогал ему поесть. Большие черные полотна, выгнутые с обеих сторон. «Не может быть, — подумал Дин. — Не могло быть. Должно быть, я не так запомнил. Приснилось, наверное. Не может этого быть». Но, очевидно, могло быть. Он провел пальцами по краю «покрывала» и немедленно нащупал два бархатистых пучка, лежавших прямо у него на груди. Он осторожно провел пальцем по одному, наклонив голову, чтобы рассмотреть его. Тоненький, гибкий, прохладный; около четырех дюймов в длину; с узеньким стержнем посередине, который согнулся при прикосновении и распрямился снова, когда Дин отпустил его, и гладким, как лоскуток шелка, полотном с каждой стороны. Эта странная плоская шелковистая конструкция очень походила на… На перо. Она выглядела, как перо. Выглядела, как перо, и на ощупь была, как перо. И вообще очень напоминала «перо поморника», только у этого на кончике был маленький золотой полумесяц. И крепилось оно… к «покрывалу». И рядом с ним было точно такое же перышко, но поменьше. Пробравшись рукой дальше, Дин обнаружил ряд таких же конструкций, только гораздо крупнее. Огромных, гигантских перьев, расположенных аккуратно в ряд. Это были перья — и ни на каком не на покрывале. Поверх Дина протянулось огромное крыло. У Каса было крыло. Постель осветилась слабым золотистым светом, исходившим от большого пера, которое в этот момент было под пальцами Дина. Похоже, даже гигантские перья обладали биолюминисценцией, как те маленькие «перья поморника», что Кас дал ему ранее. На этих больших перьях золото было не таким ярким, едва различимым — лишь слабое свечение, волной проходившее по перу; призрачный золотистый след, появлявшийся за пальцами Дина. Мало было того, что у Кастиэля было крыло — это было еще и не простое крыло, а, блин, светящееся! А именно: крыло, светившееся, когда его касался Дин. И маленькие «перья поморника» тоже были перьями Каса, правда же? Это были перья из его собственного крыла. Наверняка. И маленькое перышко, что Дин только что осматривал, — должно быть, вновь выросшее одному из них на замену. Около минуты Дин пытался найти этому какое-то разумное объяснение. «Я сошел с ума», — думал он, продолжая поглаживать крыло и завороженно глядя, как по стержням, словно жидкость, разливаются волны золотистого свечения. «Или я умираю. Может быть, у меня повреждение мозга от гипотермии, и я сейчас умираю в тундре, и все это — галлюцинация. Я схожу с ума или умираю». Одно из двух, или и то и другое вместе, казалось куда вероятнее, чем то, что у Кастиэля действительно были крылья. И все же происходившее было очень реально, полно ясных деталей. Вес руки Каса у Дина на талии казался настоящим, и легкая щекотка от волос Каса у него на плече, и прохлада окружающего воздуха на лице, и запах кедрового дыма. Слишком много деталей для галлюцинации. Но если это была не галлюцинация, чем можно было объяснить крыло? «Может быть, это какой-то исследовательский проект? — думал Дин, поглаживая верхние несколько дюймов особенно крупного пера, все не в силах в это поверить. — Может быть, Кас приклеил крылья к спине специально? Или это какой-то костюм для… для… ну, может быть, чтобы… быть похожим на гигантскую птицу? Типа, чтобы посмотреть, как отреагируют птицы? Какой-то эксперимент по наблюдению за поведением птиц?» (Это казалось маловероятным.) «Или, может быть, он косплейщик, или дизайнер костюмов… который почему-то занимается этим творчеством в одиночестве в арктической тундре?» (Еще менее вероятно.) Но уже пока Дин пытался это обдумать, изобретая и отметая одно нелепое объяснение за другим, чутье подсказывало ему, что это был не костюм. Верхний край крыла, лежавший прямо у Дина на груди, имел какую-то твердую, теплую, округлую структуру внутри, и эта внутренняя структура явно была не картоном и не проволокой, а теплой живой костью. И детали были слишком уж экстравагантными. Каждое из длинных перьев имело идеально точное строение. Каждое лежало ровно между своими соседями, и основания самых больших перьев были покрыты аккуратными рядами перекрывавшихся друг с другом маленьких бархатистых перышек. И, когда Дин снова присмотрелся в сумраке к маленькому перу — к тому перу на сгибе крыла, что он осматривал раньше, — оно оказалось безупречным до микроскопических деталей. И крепилось оно у основания не клеем: стержень пера уходил вниз через тонкий слой пуха и кожу прямо в кость. Это был не муляж из картона, пенопласта и клея. Это было крыло: живое, теплое, настоящее. Дин ощупывал маленькое перышко в замешательстве и изумлении — и крыло шевельнулось снова. На этот раз уже умышленно. Оно стало сворачиваться. Рука Дина лежала на главном суставе крыла — на том, к которому крепилось маленькое перышко, и он вздрогнул, когда почувствовал, как под его пальцами шевельнулись сухожилия. Крыло складывалось, уплощалось, уходя назад, за спину Каса. Дину вдруг не захотелось его отпускать, и он задержал руку на суставе, завороженный тем, как складывалось крыло. Ему так не хотелось расставаться с крылом, что он перекатился вслед за ним и оказался лицом к лицу с Кастиэлем, который, как выяснилось, не спал. Кас смотрел на Дина с расстояния каких-то шести дюймов. Его лицо было едва видно в тусклом свете от угольков очага, но он выглядел бодрым, и его внимание было сосредоточено на Дине. (Наблюдал ли он за Дином все время, пока тот осматривал крыло?) В глазах Каса читалась настороженность, тревога и явная неуверенность. Рука Дина оказалась протянута за его плечо — по-прежнему на крыле, которое теперь было аккуратно сложено у Каса за спиной. За его спиной пошевелилось и что-то еще: второе крыло. Как видно, оно было сложено там все это время и теперь чуть переместилось, так что оба крыла ровно легли рядом. Дин сделал еще один нетвердый вдох, начав свыкаться с действительностью: «Крылья. У него крылья. Два крыла». Кас только молча наблюдал за ним. Даже теперь Дин не мог удержаться от еще одного раунда инспекции, чтобы определить, как эти невозможные крылья крепились к Кастиэлю. Могли ли они удерживаться какой-то сбруей? Он осторожно проследил верхний край крыла дальше за спину Каса, следуя вдоль кости. Кас так ничего и не сказал: только наблюдал за лицом Дина, пока тот прослеживал кончиками пальцев большой сложенный сустав крыла, затем продвинулся по крылу внутрь и вниз до неожиданно обнаруженного там второго сустава — какого-то подобия локтя, располагавшегося ниже середины позвоночника Каса на его пояснице. За этим шел еще целый внутренний сегмент крыла — прочная кость как минимум в фут длиной, которая снова увела руку Дина вверх сквозь все более мягкие и пушистые перышки к месту между лопаток Каса, где крылья сочленялись с его спиной. Никакой сбруи не было. Не было никаких веревок и ремешков, ничего деревянного или проволочного. Крыло просто соединялось со спиной Каса: мышцы крыла крепились прямо к лопатке. И перья под пальцами Дина вокруг места сочленения становились все тоньше, все пушистее, пока не исчезли окончательно и под рукой Дина не оказалась гладкая кожа спины Каса. Кас до сих пор не сказал ни слова. Но он не спускал глаз с Дина, стиснув челюсти. Похоже, он решил дать Дину ощупать крыло, но в то же время готов был к чему-то неприятному. Вероятно, к реакции Дина? Но Дин даже не мог ничего сказать. В его голове еще вертелись какие-то нелепые объяснения. Крылья могли быть какой-то безумной мутацией. Невероятно сложным родовым дефектом. Каким-то неудавшимся научным экспериментом — результатом некой футуристической биотехнологии, вроде генной модификации, о которой он слышал от ученых. Или они были намеренно пересажены от… от настоящей птицы — но тогда это должна была быть очень большая птица… одна из самых крупных в мире птиц. Андский кондор или странствующий альбатрос. «Да, уж это, конечно, вероятное объяснение», — подумал Дин, едва не засмеявшись. Снова пробегая пальцами по всей длине сложенного крыла, дивясь на бархатистую мягкость перьев, на безупречную структуру длинных крепких костей и ровные ряды маховых перьев, он уже знал, что это не мутация, не трансплантат и никакой не эксперимент. Потому что дело ведь было не только в крыльях, правда же? Но и в других особенностях Кастиэля. Свечение должно было навести Дина на мысль. «Биолюминисценция» — ему стало едва ли не смешно от мысли об этом. Это даже не похоже было на биолюминесценцию. Кроме того, «перья поморника» не просто светились. Первое перо однажды стало полностью невидимым. Это была никакая не фантазия от недосыпа — это произошло на самом деле. Одно из этих перьев просто-напросто исчезло — прямо у Дина в руке. Не говоря уже о том, как на Каса реагировали дикие животные. Как он обворожил оленей — еще тогда, в самом начале. Как волк появился, как раз когда Кас сказал, что поговорит с волками о том, чтобы организовать визит. Как Кас запросто упоминал, о чем разговаривают птицы. И птицы, в свою очередь, похоже, понимали, что говорил им он. Тот темноглазый юнко, например, появился у столовой через несколько часов после того, как Кас сказал, что «порекомендовал» ему найти Дина. И смутное воспоминание о пушистом белом хвосте среди метели всплыло в памяти Дина. Это волки помогли Касу спасти его? Значит, волчья упряжка таки не была шуткой? И это тоже как-то организовал Кас? И чудаковатая манера Каса говорить о прошлом. Как одинаково легко он ссылался на то, что было и десять, и пятьдесят, и тысячу лет назад — как будто все это казалось ему недавним. И как в тот вечер он, держа в руках зуб мамонта, пересказал последние отчаянные дни существа, умершего более восьми тысячелетий назад. И его странные оговорки. «Мне не хватает мамонтов… То есть очень жаль, что нам не удалось их увидеть, правда же?» И как он починил лампочку, просто зажав ее в руке. (И после выглядел ослабшим, как будто это истощило его силы.) Его незнание современных идиом. Незнание всего современного: от грузовиков до GPS и радио-протокола. Он знал, когда именно в английский язык вошло слово «кофе», но никогда не слышал современного употребления слова «гей». Его деспотическая «религиозная семья». Вот уж точно религиозная. «Ты, наверное, вырос летая?» — «Уже нет. Я не летал уже годы. Теперь я только хожу». Тишина стояла всепоглощающая и безграничная. Глаза Каса казались нечитаемо темными: свечение очага выхватывало лишь самые насыщенные тона индиго в их глубине. Он по-прежнему молча наблюдал за лицом Дина, не шевелясь и не произнося ни слова, но его челюсти были сжаты, плечи напряжены, оба крыла плотно сложены. Дин хотел сказать: «Ты же ангел, да? Настоящий ангел. Ты ангел». Но произнести эти слова было невозможно. Это было слишком безумно, слишком немыслимо. Все это, должно быть, был какой-то абсурдный сон… Кас тихонько выдохнул и убрал руку с талии Дина. Он отвернулся, взглянув через плечо на свои крылья, и в выражении его лица появилось какое-то смирение. Дину захотелось сказать: «Ничего страшного. Это классно, что у тебя крылья. Это не плохо. Даже офигенно. Это вообще самое офигенное, что я в жизни видел». Но слова не повиновались ему, и все, что он смог сделать, это вновь начать гладить крыло, снова и снова проводя рукой по маленьким перышкам на сгибе и по корням огромных маховых перьев. Кас по-прежнему не заговаривал, но он повернулся обратно к Дину, и Дин погладил крыло опять, и опять. Наконец Кас издал еще один вздох, на этот раз чуть менее напряженный. Постепенно его плечо опустилось, и крыло немного расслабилось из своего плотно сложенного положения. Осмелев, Дин погладил крыло дальше вниз — на этот раз намереваясь проследить пальцами маховые перья до самых кончиков. Но когда его рука скользнула ниже по крылу, Кас вздрогнул и крыло напряглось. Кас закрыл глаза и опустил лицо в постель. Дин нахмурился, заметив это, и тут его рука достигла конца крыла. Крыло оказалось гораздо короче, чем ожидал Дин: оно заканчивалось не так, как должно было. Он представлял себе, что у каждого пера будет гладкий скругленный кончик, обтекаемый на ощупь, — как у маленьких черных перышек, только крупнее. Вместо этого примерно на уровне бедер Каса рука Дина достигла внезапного края. Все перья крыла обрывались в одном и том же месте. Они были обрезаны. Они были коротко обрезаны по прямой линии прямо поперек крыла. Крыло было искалечено. Пока Дин ощупывал эти неестественно обрезанные концы, Кас так и лежал с закрытыми глазами и, похоже, вообще перестал дышать. — Что произошло? — спросил Дин тихо, наконец нарушив тишину. Кас отстранился. Одним плавным движением он выскользнул из постели и встал на ноги — так стремительно, что оставшийся лежать Дин только в замешательстве смотрел ему вслед. Оказалось, Кас (как и Дин) был полностью обнажен, но его это, похоже, ничуть не смущало: он даже выпрыгнул из постели таким образом, что оказался к Дину передом, предоставив тому вид на все прелести. Это, конечно, было приятное зрелище. Весьма услаждавшее глаз зрелище — как тогда, недели назад, на пинго-пруду — но Дину вдруг стало ясно, что тогда — и теперь — Кас пытался спрятать из виду крылья. Вид на все остальное был просто бонусом: смысл все время был в том, чтобы спрятать крылья. И точно: Кас продвинулся к изножью постели, продолжая держать крылья вне поля зрения Дина, пока наконец не нагнулся и не подобрал с ложа какую-то рыжевато-коричневую вещь. Это оказался мягкий мех: «одеяла», укрывавшие ноги Дина, и мягкая постель под ними — это был сплошь мех. Кас набросил выбранный лоскут меха на плечи, укрыв им оба крыла, как плащом, и застегнул его на ключице кожаной петлей за маленькую светлую пуговицу. Только спрятав таким образом крылья, он наконец немного расслабился и украдкой бросил взгляд на Дина. И только тогда, похоже, заметил наготу Дина — и свою собственную. Его глаза на мгновение задержались в паху Дина, откуда при его вставании соскользнул мех. Он взглянул на себя, потом снова на Дина — теперь уже с легкой улыбкой. Всего какой-то день назад они делали друг с другом все, что только можно было делать; но сегодня, в этом таинственном сумрачном убежище, столкнувшись с этими невозможными крыльями и с тем фактом, что Кас, очевидно, был настоящим… ангелом, правда же, «ангелом», ангелом — столкнувшись с этим пониманием, Дин чувствовал, что его захлестнула волна робости. «Ангел, ангел, он ангел», — думал Дин — и не мог выдержать взгляд Каса. Он схватил ближайший лоскут меха и стыдливо подтянул на талию. Потом попытался превратить это в своего рода «набрасывание халата», как будто он просто вставал с постели с утра, и в итоге оказался на краю «кровати» (которая, как он постепенно понял, была просто кипой набросанного меха), неловко сжимая лоскут мягкого пятнистого меха вокруг пояса. Кас наконец заговорил — но только сказал немного грустно: — Наверное, мне тоже стоит прикрыться? Это… нормально? Вернее… — Он вздохнул, взглянув через плечо на свои спрятанные крылья. — Прикрыться больше. Не дожидаясь ответа, он отвернулся и прошел несколько шагов в глубину темного помещения, мимо очага к ряду крючков на стене — вернее, к ряду оленьих рогов. На стене на каком-то потрепанном гобелене были закреплены несколько гладко отшлифованных оленьих рогов. Все отростки на рогах служили крючками и были увешаны различными предметами одежды, включая не только разнообразный мех, но и обычную рабочую одежду Каса. Сжимая мех вокруг талии, Дин молча смотрел, как Кастиэль взял пару черных кальсон. Кальсоны выглядели знакомо: Дин уже видел их там, на вереске. Как и почти вся одежда Каса, они выглядели пошитыми годах в семидесятых. За ними последовали черные зимние штаны Каса и короткая меховая туника вместо футболки. Сзади на тунике была прорезь, так что туника прикрывала перед Каса от шеи до пояса и запахивалась под его крыльями сзади. Кас завязал ее двумя тонкими кожаными лентами. Она была скроена под крылья. Видимо, поэтому Кас и не носил обычную футболку: не мог надеть ее на крылья. И поэтому же, как понял Дин, Кас так и не стал снимать одежду в предыдущий день на вереске. Он предусмотрительно скрывал определенные вещи. Крылья скрыть, очевидно, было наиболее критично — но Кас, наверное, пытался спрятать и свою необычную тунику, которая, хоть и была удобно покроена, походила на элемент одежды из каменного века. Кас, похоже, чувствовал себя некомфортно под взглядом Дина. Словно ища, что бы сказать, он спросил: — Гм, ты голоден? Или пить хочешь? — Он потянулся к еще одному оленьему рогу и снял свой кожаный бурдюк — один из трех, висевших в ряд на последовательных отростках оленьих рогов. — Тут еще есть немного воды, — сказал Кас, взвесив бурдюк в руке и даже вынув пробку и заглянув внутрь. Он смотрел на что угодно — на одежду, на бурдюк, на рога, — но не встречался взглядом с Дином, и в его движениях была заметна нехарактерная для него нервозность. Не дожидаясь ответа Дина, он снова заткнул бурдюк пробкой и поспешно сказал: — Я уже думал, что надо сходить набрать еще воды. Сегодня. Скоро. На случай, если ты захочешь пить. О, и… — Он замялся, и на его лице мелькнула нерешительность. — Теперь у меня есть маленькая уборная для пользования в плохую погоду, — сказал он, указав в сторону еще одного гобелена. — Там сзади альков — я только что устроил его. Там… в общем, ведро и кое-какие туалетные принадлежности. В ведре все должно быть заморожено, не волнуйся — на нем ледяной заговор и защита от запахов. — Потом он добавил, как будто наличие уборной требовало объяснения: — Раньше у меня хватало могущества, чтобы очищать свой сосуд иными способами. Как я сделал с тобой в тундре вчера. — (Дин только недоуменно моргал.) — Но нынче могущество у меня нерегулярное, и вчера вечером его не осталось совсем — после того как… я восстановил здоровье твоих ног, — так что я подумал, что уборная пригодится. Пока на улице снег. — Ладно, — произнес Дин слабым голосом. Кастиэль соорудил Дину волшебно заговоренную и защищенную от запахов уборную для пользования в метель. Конечно. И это потому, что все свое ангельское могущество он израсходовал на лечение ног Дина. Все было совершенно логично. Это был полный абсурд. — Есть и другой альков, в котором хранится еда. С другой стороны. Вот здесь, — сказал Кас, указав на дальнюю стену. — Ты голоден? Подожди, я приготовлю суп. — С этими словами он поспешил в другой конец огромного помещения, придерживая по пути свою меховую накидку, словно хотел убедиться, что она на месте. Он исчез в другом алькове за еще одним гобеленом. В этот момент Дин наконец понял, что они вообще были не в помещении. И уж точно не в палатке. Они были в пещере, в каком-то скругленном пространстве, находившемся, похоже, прямо внутри камня. Оно было впечатляюще просторным: как минимум сорок футов в диаметре. Кас появился несколько секунд спустя с небольшим железным котелком, который поднес к очагу и поставил с краю углей. — Сейчас быстро подогреется, — сказал он. Потом повернулся к Дину и произнес так, словно приносил официальные извинения: — Я сожалею, что не могу подогреть его мгновенно. — Похоже, он был этим немного смущен и добавил: — Как я упоминал, у меня мало могущества. Боюсь, нужно несколько минут, чтобы подогреть суп стандартным физическим теплом. — Да, конечно… нет проблем, — пробормотал Дин. — Физическое тепло — в самый раз. А… где мы вообще? — Внутри горы Топаз с восточной стороны, — ответил Кас. Он подошел к набору вытесанных вручную деревянных полочек под рогами. На них было много всякой всячины: Кас выбрал деревянную ложку, вернулся к очагу и опустился на колени у огня, чтобы снять с котелка крышку и помешать содержимое. — Я уже давно создал эту пещеру, — добавил он. Он «создал» пещеру. Создал пещеру. Давно. — Я думал, у тебя палатка? Та, синяя? — признался Дин. Кас тихо усмехнулся и опустил крышку на место. (Похоже, теперь, когда его внимание было занято приготовлением пищи, он немного расслабился.) — Палатка — скорее для отвода глаз, если честно. Там у меня лишь хранятся дополнительные запасы. Это на случай, если кто-то спросит, где мой лагерь. Обычно я, гм… — Он сел прямее и осмотрел пещеру. — Обычно я никому не показываю эту пещеру, — сознался он. — Она весьма глубоко в камне горы. Ты, вообще говоря, единственный, кто еще здесь был. — Увидев, как Дин осматривается, он произнес: — О, позволь мне! — Он взял деревянную палку из близлежащей стопки хвороста и легонько постучал по углям. С них слетел дождь мелкого серого пепла, и они разгорелись ярче. Кас бросил палку сверху. Она занялась ярко-желтым пламенем, испуская отчетливый запах кедра, и пещера наконец озарилась. Дин изумленно огляделся. Это было тщательно продуманное пространство. Ложе из меха, на котором он сидел, было весьма широким — размером почти с королевскую кровать. Оно состояло из десятков лоскутов меха, наброшенных в круглую сетку из грубо отесанной древесины. Ложе было расположено сбоку пещеры, маленький очаг — в самом центре, и кедровый дым теперь поднимался к какому-то дымоходу в высоком каменном потолке наверху. И «потрепанные гобелены», которые Дин заметил в сумраке, тоже оказались мехами. Все каменные стены были завешаны толстыми перекрывавшимися лоскутами меха: видимо, в целях утепления. Некоторые лоскуты меха были в полоску, некоторые — пятнистые, словно от каких-то загадочных крупных кошек. Стена с крючками из рогов была покрыта одним огромным полотном черной шкуры какого-то неимоверных размеров животного. Пол тоже был выложен мехами, как коврами, и другие меха завешивали входы в альков-уборную и альков-погреб. Далеко справа от Дина было несколько висевших лоскутов меха, между которыми виднелся слабый вертикальный просвет, что он заметил раньше: видимо, вход в пещеру. На многих мехах в уголках были художественные диаграммы, нарисованные каким-то темным пигментом. Чем больше Дин присматривался, тем больше диаграмм он замечал: похоже, они вообще были на каждом лоскуте меха. Диаграммы были вытравлены даже в голом камне стен высоко над головой и нарисованы на камнях вокруг очага. — Глифы, — сказал Кас. Он по-прежнему сидел на корточках у огня, наблюдая за Дином. Дин посмотрел на него пустым взглядом, слишком потрясенный, чтобы сформулировать хоть какой-то вопрос. Кас указал на диаграммы на камнях очага. — Это вид рун, — пояснил он. — Они… в общем, по сути, это форма магии. Они для защиты. — Он постучал по одному из камней, на котором было изображено пламя в кольце. — Вот этот, например, предотвращает распространение огня за пределы очага. Защищает мех от искр. Вот этот, — он постучал по другому камню, — один из серии глифов, что не дают насекомым проникать в пещеру через дымоход. Подобные есть и у двери: обереги от паразитов. Те, что на мехах, обеспечивают долговечность. Некоторым из этих шкур тысячи лет, и я хотел сохранить их. Глифы также поддерживают их в чистоте. У меня есть глифы и для прочности, чтобы шкуры не изнашивались, и на удачу… — Он помолчал, глядя на меха у двери, на которых были особенно замысловатые круговые узоры, а также на несколько глифов на каменном полу и потолке вокруг входа. — И несколько оберегов от возможных врагов, — сказал Кас. Потом добавил, бросив осторожный взгляд на Дина: — Хотя, конечно, обереги от ангелов я добавить не мог. — Конечно… — смог произнести Дин только. Потом он слабым голосом спросил: — А эти, гм, глифы… типа… фломастером нарисованы? — Почти. Засохшей кровью. — сказал Кас. — О… — произнес Дин, растерявшись еще больше. — Ну да… Почти… как фломастер. Выглядит очень… — Он осмотрел глифы вокруг, ища, что бы сказать умное, и наконец закончил: — Тщательно. — Эта пещера была для меня важным местом, — ответил Кас тихо. — Я обустроил ее давно. И хотел сохранить как можно дольше. Дин только и мог, что глазеть по сторонам. (По большей части, чтобы не пялиться слишком явно на Кастиэля и на его невероятные крылья, явно выдававшиеся под меховой накидкой.) Наконец он вывернул шею, чтобы посмотреть за спину, — и чуть не подскочил от неожиданности. Прямо позади него в углу пещеры стоял огромный череп с бивнями: как минимум четыре фута в высоту и пять в длину. Кончики его гигантских бивней даже обвивали стороны широкого ложа. — Один из последних мамонтов, — пояснил Кастиэль, проследив взгляд Дина. — Последний крупный самец, живший в этом регионе. Он умер за несколько лет до той самки, чей зуб ты нашел. Дин долгое время смотрел на череп мамонта, потом медленно повернулся обратно к Касу. Кас указал на другие лоскуты меха на стенах и на полу. — И последняя трехпалая лошадь тоже здесь. И последний из короткомордых медведей, и последний из тундровых львов, и… — он кивнул на огромный мохнатый лоскут меха на противоположной стене, — эта шкура — от того же мамонта, что и череп. — Теперь Дин был не в состоянии отвести глаз от Кастиэля. Кас сделал долгий вдох и добавил: — Для меня большая честь, что многие из последних животных завещали мне свои шкуры. Я нанес на них обереги, чтобы сохранить их: поддерживать чистыми и целыми и не подпускать насекомых. Изначально я за этим и создал пещеру: чтобы сохранить эти реликты прошлого. Как своеобразный мемориал, место для раздумий и медитации. В конце концов она стала для меня местом отдыха. — Он наконец взглянул на Дина и на этот раз, похоже, был не против чувствовать на себе его взгляд. — Но я тогда не думал, что когда-нибудь это место понадобится мне для выживания, — добавил он. Он снова взглянул на шкуры, потом на свои босые ноги. Он сидел на корточках на пятнистой шкуре у очага и слегка пошевелил пальцами ног, словно чтобы зарыться ими чуть глубже в мех. Потом опустил руку и погладил мех пальцами. — Я очень признателен этим животным, — сказал Кас. — Надеюсь, они не стали бы возражать против того, что я сплю здесь — среди их шкур и бивней. И даже использую их шкуры для утепления. Этот мамонт был мудрым старым другом… — Кастиэль молчал какое-то время. Наконец он добавил: — Я думаю — во всяком случае, надеюсь, — они были бы не против того, что я здесь живу. Дин сказал — или попытался сказать: «Но погоди, если ты знал последних мамонтов, значит, тебе как минимум восемь тысяч лет». — Но вышло у него только хриплое «Но…» и резкий кашель. От кедрового дыма щекотало горло. Кас нахмурился, резко взглянув на Дина. — Не напрягайся, — велел он. Он быстро поднялся и сделал несколько шагов к Дину — явно растеряв все смущение, как только Дин закашлялся. Он нагнулся к Дину и вгляделся ему в глаза, после чего прижал два пальца к месту пульса у него под подбородком. Еще через мгновение Кас положил вторую ладонь Дину на сердце, сосредоточенно нахмурившись. Дин молча подчинился этому осмотру. Рука Каса на его голой груди была теплой, и от физического контакта Дин, как ни странно, почувствовал себя увереннее. Каким бы невиданным существом Кас ни был, у него определенно имелась и человеческая сторона. Его рука была похожа на руку, кожа была теплой — он ощущался человеком. Хотя из-под края его меховой накидки торчал конец черного крыла. Дина снова захватило изумление: «Крылья. У него крылья». Но Кастиэль оставался Кастиэлем. — Покажи мне руки, — велел Кас дальше — все таким же низким голосом. Это был голос Кастиэля; это был Кастиэль. Дин молча протянул обе руки. Кас взял одну из них в свои и присел на корточки перед Дином, чтобы как следует рассмотреть и ладонь, и тыльную сторону. Он пристально изучил кончик каждого пальца, потом сделал то же с другой рукой Дина. И с левой и правой ногами Дина. Все это время у него был его обычный вдумчивый, умный, внимательный взгляд. Это был Кастиэль. С крыльями, да… но по-прежнему Кастиэль. Он вообще не изменился. Таким он был всегда. Просто Дин теперь лучше его разглядел. — У тебя было серьезное обморожение на ногах и руках. Особенно на ногах, — сказал наконец Кас, выпустив ногу Дина и поднявшись. Он покрепче затянул лоскут меха вокруг талии Дина (при этом на его губах мелькнул призрак улыбки, как будто то, что было под мехом, не было лишено интереса, просто в данным момент не являлось приоритетным). — К счастью, — добавил Кас, подняв еще один, более крупный лоскут меха, чтобы укрыть им плечи Дина, — кое-какие способности у меня еще остались. Недостаточно, чтобы полностью восстановить твое здоровье немедленно — как я сказал, я исчерпал свое могущество до конца, — но ноги и руки твои я вылечил. И кончик носа заодно. — (Дин тронул кончик своего носа, только в этот момент заметив, что его тоже покалывало.) — У тебя еще могут быть остаточные покалывания, — продолжил Кас, складывая край широкого отрезка меха вокруг ступней Дина. — И кашель от легкого обморожения слизистых оболочек. Но это пройдет. Однако пока ты должен оставаться в тепле. В следующие несколько недель при выходе на улицу держи в тепле руки и ноги и закрывай шарфом нос. Дин кивнул. Кас осматривал его еще несколько секунд, потом кивнул в ответ. Он отошел к очагу с железным котелком. Собрав еще кое-какую кухонную утварь со стоявшего неподалеку деревянного подноса, он приподнял крышку котелка рукавицей, сшитой из какой-то шкуры — похоже, медведя. Потом совершенно обыкновенным современным пластмассовым черпаком зачерпнул горячую дымящуюся жидкость и налил ее в древнюю на вид кривоватую деревянную миску. Он встал и поднес миску Дину. — Поешь, — сказал Кас, протянув миску и ложку из нержавеющей стали. — Ты немного ел вчера, но тебе нужно еще. Чтобы восстановить силы. — Он… из мамонта? — спросил Дин медленно. — Всего лишь из консервированной говядины, — ответил Кастиэль, заглянув в миску. — Из одной из тех банок, что ты мне принес. Я добавил туда кое-каких трав и клюквы. Кстати, я должен поблагодарить тебя за дополнительную еду: эти банки с супом — просто чудо. Мои собственные запасы совсем истощились. Я даже не осознавал, насколько был голоден. Дин медленно взял в руки миску и ложку. Миска выглядела так, словно была высечена вручную из какого-то дерева, а на ложке была гравировка. Дин присмотрелся, ожидая увидеть какие-нибудь таинственные руны из плейстоцена, но там было написано: «У ПЕПЭ ЗА ГРАНИЦЕЙ — самый северный мексиканский ресторан в мире!» — Я нашел ее восемь лет назад на проселочной дороге рядом с городом Барроу, — сказал Кастиэль. — Ешь. Пожалуйста. Тебе нужно питание. Дин повиновался. Он вдруг почувствовал зверский голод и начал глотать ложку за ложкой. Выхлебав всю миску, он перевернул ее и вылил в рот последние капли. Кас кивнул. — Я схожу за водой для тебя, — сообщил он. — Тебе нужно больше пить. Он встал и прошел обратно к оленьим рогам, чтобы взять верхнюю одежду. Процесс одевания потребовал большого количества маневров, чтобы крылья оставались по большей части скрыты от Дина. Сначала, повернувшись спиной к стене и лицом к Дину, Кас расстегнул пуговицу на своей накидке, снял ее и повесил на ближайший рог. Потом он поспешно снял свое обычное овечье пальто с другого рога. У пальто оказались прорези сзади и несколько стратегически расположенных пуговиц по нижнему краю, которые позволяли застегнуть его вокруг крыльев. На то, чтобы все это надеть и поправить, как нужно, у Каса ушло несколько минут, и все это время он стоял лицом к Дину, держа спину — и крылья — в тени. Надев пальто, он, видимо, почувствовал необходимость встряхнуть крыльями, но сделал это как можно быстрее, расправив их на два кратких хлопка. Дин успел рассмотреть крылья лишь мельком, но обрезанные концы теперь были вопиюще очевидны. Крылья были слишком короткими. Они явно должны были быть длиннее. Встряхивая крыльями, Кас бросил на Дина молниеносный взгляд, и его крылья мгновенно плотно прижались за спину — так, что их снова стало не видно. Глядя в пол, Кас натянул шерстяные носки. Облаченный в полный комплект из меховой туники, овечьего пальто, кальсон, зимних штанов и шерстяных носков, он взял свой рюкзак, также висевший рядом. Рюкзак тоже оказался со стратегически прорезанной дырой с внутренней стороны, и Кас отработанным движением набросил его на плечи и просунул крылья в этот разрез по центру. Надев рюкзак, поначалу сидевший немного косо и бугристо, Кас затянул лямки и ремешки. Потребовалось несколько этапов подгона, чтобы рюкзак сел на место и принял привычную форму. Кас поморщился, затягивая лямки плотнее, и Дину показалось, что ему даже больно. Может быть, крыльям было тесно в рюкзаке. Неудивительно, что ему хотелось хоть на минутку, хоть в метель разок его снять. Один раз в непогоду, когда была плохая видимость и Кас наверняка был уверен, что никто не увидит его. Один раз расправить крылья, почувствовать на них снег, почувствовать ветер в перьях. Пока пронырливый комендант с Купалука не явился прямо посреди пурги и все ему не испортил. Кас замотал вокруг шеи свой синий шарф. Даже удивительно было, насколько привычно он теперь выглядел и насколько это приземлило его в глазах Дина. Бежевое пальто, темные штаны, синий шарф на шее и привычный рюкзак на спине… это снова вдруг был просто Кастиэль. Кастиэль-птицевед, стоявший лагерем где-то за северными холмами, где-то у горы Топаз в маленькой синей палатке. Кастиэль-птицевед, занимавшийся каким-то долгосрочным исследованием. Кастиэль-птицевед, у которого были свои собственные крылья. И который даже теперь затягивал лямки рюкзака и проверял пуговицы на овечьем пальто, чтобы все уж наверняка было надежно скрыто. — Не обязательно тебе их прятать, — сказал Дин тихо. Кас поморщился, но кивнул. — Я понимаю, что это несколько бессмысленно — что ты уже видел мои крылья. Но, наверное, я привык их скрывать. — Прости, что я высматривал тебя в метель, — извинился Дин. — Наверное, приятно иногда снять этот рюкзак? Кастиэль слабо улыбнулся. — Признаю, порой он немного неудобен. Но, Дин, не извиняйся за то, что пришел сюда. Я знаю, что ты пытался помочь мне. — С моей машиной что-то случилось, — сказал Дин, покачав головой. Эта часть истории по-прежнему не давала ему покоя. — Двери каким-то образом оказались заперты. Я никогда их не запираю. До сих пор не могу понять. — Здесь происшествия могут случаться очень легко, — сказал Кастиэль. Он подошел обратно и наконец медленно сел на край ложа всего в паре футов от Дина. Так близко он не приближался с тех пор, как они проснулись. Ему пришлось сложить кучку из мехов, чтобы устроить себе сиденье (может быть, чтобы низ рюкзака с крыльями не задевал за постель). Он уделил этому время, быстро скатав несколько меховых обрезков в нечто наподобие жердочки. Сев рядом с Дином, он серьезно сказал: — Я считаю эту беду своей виной. Пойти меня искать было очень великодушно с твоей стороны. И ты бы не стал преследовать меня, если бы я не сбежал. Мне очень жаль. Одна его рука дернулась к Дину, словно чтобы взять его за руку, но потом Кас сдержался и сложил руки на коленях. Дин, в свою очередь, чуть было не погладил его по колену, но тоже не решился. «Как приободрить ангела?» — подумал он. Кас набрал воздуху и произнес: — Я очень рад, что ты обратился ко мне позднее, в конце. Я уже и сам начинал волноваться — к тому времени я дошел сюда и был в пещере. Я решил, что ты просто вернешься к своему автомобилю и отправишься обратно в лагерь. Но потом я сообразил, что не убедился в этом, и начал тревожиться. Я уже собирался пойти проверить, вернулся ли ты успешно в автомобиль, и как раз в этот момент ты обратился ко мне. И я понял, насколько ты в плохом состоянии. Он сделал глубокий вздох и снова одна его рука потянулась к Дину — на этот раз медленнее и осторожнее, уже намеренно. И на этот раз Дин встретил ее на полпути и взял в свою руку. — Тогда я побежал, — продолжил Кас, взглянув на Дина краем глаза и сомкнув пальцы на его руке. Ладонь Каса была очень теплой. — Я как раз собирался надеть рюкзак, здесь, в пещере. Держал его в руках. Но, как ты видел, это весьма небыстрый процесс. Так что я бросил рюкзак и побежал, позвав по пути волков. Самка меня услышала, слава богу. — Погоди, — медленно прервал его Дин. Упоминание волков было интригующим, но Кас сказал и еще нечто весьма интересное. — Что значит, я «обратился к тебе»? — Ты держал мои перья, — объяснил Кас. Дин молчал долгое время. Потом медленно спросил: — Ты слышишь меня… когда я… держу… перья поморника? — Вроде того. — Кас сделал паузу, наклонив голову вбок, в задумчивом жесте среднем между кивком и пожатием плеч. — Я… улавливаю мимолетные видения. Не слова, но видения. Мысли, настроения. И определенное чувство направления. Я знал, что ты в беде, поэтому побежал — туда, откуда был зов. Красные ленточки, кстати, помогли. Твои следы уже начало заметать снегом, но красный цвет на кустах был виден. — Он медленно протяжно выдохнул. — Ты был очень, очень замерзшим, — сказал он, снова встретившись взглядом с Дином. — Я бы доставил тебя в твой лагерь, но на это не было времени: ты бы наверняка не пережил путешествия. Я понял, что придется взять тебя сюда. Я так рад, что успел доставить тебя хотя бы сюда и у меня хватило сил тебя вылечить. — Он тихонько добавил: — Ты пойми, в последнее время у меня мало могущества. Лишь слабые всплески время от времени. Я теперь в общем-то обычный человек. — Обычный человек, — повторил Дин. — По сути дела. Дин сделал медленный вдох. — Обычный человек с крыльями. Рука Каса замерла на его руке. Дин немного подвинулся, чтобы смотреть на Каса прямо. — Можно я проясню одну вещь? — спросил он. — Гм… ты, похоже, хочешь сказать, что ты, гм… — Произнести это слово по-прежнему было чрезвычайно трудно. Дин никогда не был религиозен, никогда не верил в такие вещи. В крылья, нимбы, дьяволов, демонов, богов — это было не его. Но теперь он заставил себя это сказать: — Только не смейся надо мной, пожалуйста, но… ты… ангел? — Он едва не подавился последним словом. — Был, — ответил Кас тихо, легонько сжав пальцы Дина. — Теперь уже нет. Дин сглотнул. «Ангел. Ангел. Ангел». Он сумел сказать: — Ну, гм… прости за прямоту, но у тебя до сих пор… крылья. Так что, как по мне, так ты… и сейчас ангел? — По сути, нет, — ответил Кас. Дин заметил, как его объяла аура контролируемого спокойствия — волевая попытка вести себя сдержанно и без эмоций. Кас сказал ровным тоном: — Функциональных крыльев у меня больше нет. И Дин решил рискнуть задать тот же вопрос, который уже задавал раньше. Казалось, что это критический вопрос, и именно из-за него Кас вскочил с постели и ушел. Но может быть, теперь задать его было можно. — Что произошло? — спросил Дин. Кас разорвал зрительный контакт и отвернулся к огню. — Я имею в виду, что произошло с твоими крыльями? — мягко уточнил Дин. Кас долгое время смотрел на угли в очаге. Потом вынул руку из пальцев Дина и почти механически ответил: — Мне подрезали крылья. Я больше не полечу. — Он поднял голову и добавил ровным холодным тоном: — Я пойду наберу воды. Ты оставайся здесь и отдыхай. — Он кратко похлопал Дина по колену, неожиданно резко встал и прошел к сероватому просвету. Его ботинки стояли у входа рядом с корзиной, в которой лежали шапки и варежки. Кас сунул ноги в ботинки, взял пару варежек и шапку и, даже не задержавшись, чтобы зашнуровать ботинки, выскочил за висячие меховые «двери». В пещеру ворвался вихрь снега, порыв завывающего ветра и пронзительный холод вместе со вспышкой света, затем мех упал на место и Дин остался один.