***
Дин все думал про солнечные батареи, когда наконец на далеком северо-восточном повороте Грузовой трассы показался блестящий новенький огненно-красный Мерседес-Бенц GLS. Дин даже моргнул от удивления: он знал, конечно, что у Мерседеса был полноприводный внедорожник, но никогда еще не видел их на Купалуке. Продавались они по немалой цене в $95,000. Очень в стиле «Аляски Петролеум»: закупить самый дорогой внедорожник на рынке. Дин помахал рукой в воздухе, отстегнул рацию и вызывал Мерседес: — Второй охотник, Второй охотник. Это Первый охотник. Он уже рассказал Сэму про новые позывные, подумав, что тому понравится поностальгировать по денькам юности, когда они переговаривались по игрушечной рации. Это была просто шутка, конечно. Здесь позывные мало что значили: регистрировать их нигде не требовалось. И все же, повторяя вызов (на первый Мерседес не ответил), Дин невольно вложил в эти слова некую значимость: — Второй охотник, Второй охотник. Это Первый охотник. Ответь. Что ни говори, а представлять себя и Сэма братьями-охотниками Дину было приятно. (Хотя, на что именно они «охотились», пока было определено туманно.) Ответа по-прежнему не было — даже статики не звучало. Огненно-красный Мерседес (каким-то волшебным образом совершенно не забрызганный грязью) подъехал ближе и замедлился на повороте. Он плавно свернул с Грузовой трассы в проезд к Купалуку. Это не мог быть никто кроме Сэма и Руби. Дин повторил вызов еще раз, гадая, уж не выключена ли у них рация: — Второй охотник, Второй охотник. Это Первый охотник. Ответь. Ответа так и не последовало, но Мерседес затормозил рядом с Дином. Дин подошел к водительской двери, но, когда тонированное стекло беззвучно опустилось, за рулем оказалась Руби. Они с Сэмом над чем-то взахлеб смеялись. Они очевидно видели Дина — в конце концов, Руби подъехала прямо к нему, — но ни она, ни Сэм на него не смотрели. Они смеялись какой-то своей шутке. В руке у Руби был мерседесовский радиомикрофон, и она не отдавала его Сэму, который пытался его выхватить. Они оба заходились хохотом. — МОЯ машина! — кричала Руби. — МОЯ рация, и не забывай: МОЙ позывной — не «Второй охотник»! — А какой тогда у тебя позывной? — спросил Сэм, снова безуспешно попытавшись выхватить рацию. — Ты так и не сказала! — А догадайся! — крикнула Руби со смехом. Сэм сменил тактику и начал щекотать ей живот, чтобы она выронила рацию. Руби дернулась от него, пронзительно хихикая, отчего Дин тут же почувствовал необъяснимое раздражение. — Эм… — сказал Сэм, взявшись пальцами за подбородок и изображая задумчивость. — «Красотка»? — Он сделал выпад за рацией — Руби отдернула руку. — «Соблазнительница»? «Знойная женщина»? Дину пришлось удержаться, чтобы не закатить глаза. «Ну вот», — подумал он. Это и так уже было очевидно по письмам Сэма, и, как выяснилось, Дин не ошибся. Руби беспомощно хихикала. — Мой позывной на самом деле «Дымчатая-3», — сказала она наконец, — и нет, рацию я тебе все равно не дам! — «Дымчатая»? — повторил Сэм, прищурившись. — Что, как дымчатая кошка? Руби покачала головой. — Это традиция «АП», — пояснила она. — Мой босс — Дымчатый-2. У нас у всех такие позывные. Это вроде инсайдерской шутки. Кроме генерального директора — он должен быть Дымчатый-1, но вместо этого в радиопереговорах фигурирует как Желтоглазый. Не спрашивай почему. — Привет, ребята, — сказал наконец Дин, положив одну руку на водительскую дверь. — Привет, Дин, — сказала Руби, но так и осталась сидеть к Дину спиной. Смотрела она только на Сэма. — Привет, — сказал Сэм, но тоже не посмотрел на брата. Он шлепнул Руби по коленке со словами: — Дымчатая-3. Мне нравится! Она шлепнула его в ответ, он снова начал ее щекотать, и они опять зашлись смехом. Рация упала на пол салона машины, позабытая. — Я сяду сзади, — сказал Дин.***
«Порадуйся за него, — напоминал себе Дин снова и снова в течение следующего часа. — Веди себя приветливо, гостеприимно. Будь счастлив». Но чем-то его раздражало то, насколько Сэм потерял голову, насколько Руби обернула его вокруг пальца всего за четыре коротких недели. И кроме того, ее манера поведения: Дин устроил им тур по всему лагерю, но Руби смотрела на все свысока. — У вас всего лишь пятиминутный душ? — спросила она, приподняв одну идеально выщипанную темную бровь при виде душевого трейлера. Прочесав пальцами свои блестящие волосы, она добавила: — В «АП» — своя станция опреснения и полноценный получасовой душ. Не представляю, как можно помыть голову за пять минут под этим туманом. — Когда они свернули за угол и в поле зрения появились туалеты, Руби добавила: — О, да у вас, ребята, и правда удобства во дворе — Сэм не шутил! — Она повернулась к Дину с веселым смехом. — А одежду вы камнями стираете? Воду из озера таскаете? Общаетесь посредством почтовых голубей? «Будь гостеприимен», — напомнил себе Дин. — У нас есть прачечная, — ответил он, указав на флигель прачечной. Он не стал упоминать, что время прачечной строго дозировалось и еще не так давно они и правда стирали одежду вручную. Не камнями, но в большом корыте. Дин даже до сих пор в хорошую погоду вывешивал вещи сушиться на бельевой веревке. И иногда таскал-таки воду из озера — например, для сауны. Но чего тут было стыдиться? «Нечего стыдиться, — решил про себя Дин. — Вовсе нечего стыдиться». Одежда становилась чистой, это был честный труд, а в честном труде ничего постыдного не было. Вся идея станции Купалук заключалось в том, чтобы не портить окружающую среду. Изучать ее, не нанося ей вреда. Но в «Аляске Петролеум», конечно, царила иная философия. Они миновали душевой трейлер; Руби все шутила по поводу ручной стирки, как вдруг заметила вертолеты и снова весело захохотала. — Ой, какие у вас крошечные вертолеты! Какие милашки! Я и не знала, что их выпускают такими маленькими! — Она достала телефон, чтобы сделать фото, и заметила, обращаясь к Сэму: — В «АП» у нас флот из двадцати вертушек. Полноразмерных. Ой, надо не забыть взять тебя на ледник — напомни мне, когда вернемся. Сэм пояснил для Дина: — У Руби есть вертолет в личном пользовании. — Не сомневаюсь, — ответил Дин ровно, норовя провести их через стоянку как можно быстрее. Он решил завершить тур, показав еще только озеро, но Руби, конечно, заметила ряд старых машин, припаркованных возле «большой мамы», мимо которых они проходили. На этой неделе Дин был доволен машинами: они все исправно ездили — не было даже трещин на лобовых стеклах, — а Малыш уж точно был в отличном состоянии. Но, конечно, они все равно были перепачканы грязью и рядом с блестящим Мерседесом выглядели старыми убожествами. — Боже, они что тут, со времен средневековья? — спросила Руби. Она смотрела прямо на Малыша. Сэм молчал. — Этот — 1967-го года, — ответил Дин. Потом осторожно добавил: — Отлично ездит… — Ну да, раз в месяц между поломками! — усмехнулась Руби. — Этот универсал не ломается, — отрезал Дин. Он засек собственный резкий тон и вздохнул про себя, бросив на Сэма извиняющийся взгляд. — Да ну? — не поверила Руби. — Никогда не ломается? С ума сойти! И смотри, такой чистенький! — Посмеиваясь, она подошла к Шеви и провела пальцем по грязи на его лобовом стекле. Ее собственный Мерседес необъяснимым образом не запачкался по пути — как будто был заколдован, а Шеви, конечно, был покрыт ровным слоем грязи от бампера до бампера. В эту неделю таял снег, то есть лужи грязи были повсюду, и Дин уже пенял себе за то, что не помыл машину утром. Руби вывела пальцем в грязи линию, начертив в углу лобового стекла какие-то каракули. — Это что значит? — спросил Сэм с усмешкой. — На удачу, — ответила Руби. Она вынула салфетку и брезгливо вытерла грязь с кончика пальца, после чего добавила, снова взглянув на Малыша: — Ну, наверное, и такая машина сойдет, если не нужен экономный расход топлива, подушки безопасности, ABS, спутниковое радио… и все прочее, ха-ха! Наверняка, тут и подогрева сидений нет? — Она повернулась к Сэму и подмигнула ему. — Подогрев сидений порой бывает очень кстати, а, Сэм? — Да, гм, бывает, — пробормотал Сэм. Он избегал смотреть на Дина. — И не только подогрев, но еще и с массажем! — заявила Руби. — И не забудь про аудиосистему в четырнадцать динамиков. — Столовая — сюда, — сказал Дин кратко, развернувшись туда, откуда они пришли. — Скоро начнется семинар, пошли. — Изначально он планировал прокатить их вокруг озера — может быть, даже показать Руби свою коллекцию винтажных кассет, — но было ясно, что экскурсия окончена.***
Когда они пришли в столовую, семинар уже готовился. Шон и Николь опустили шторы на окнах, чтобы создать в комнате полумрак; Райан установил проектор, другие аспиранты принесли дополнительные столы и стулья. Остальная шумная толпа еще ужинала, уплетая тушеную говядину Мишки Тедди со свежим хлебом. На десерт был персиковый пирог и особенно редкое угощение: фруктовый салат. Дин нашел хорошие места для Сэма и Руби, провел их через шведский стол и вручил им пару бутылок Аляскинского Янтарного. (Ему прямо больно было отдавать драгоценную бутылку в руки Руби, но Дин твердо вознамерился быть хорошим хозяином.) Руби незаметно, но постоянно находилась в физическом контакте с Сэмом. То руку ему на плечи набрасывала, то прижималась к нему, то, как сейчас, невзначай клала ладонь ему на колено, осматривая зал и отпуская череду все более раздражавших Дина комментариев. — В «Аляске Петролеум» шторы поновее, — заметила она, глядя, как Райан и Николь мучаются с очередной порванной шторой. — Мы могли бы и вам подарить. — Потом она потыкала вилкой в свой фруктовый салат. — Что, без манго? — На ее безупречном личике отразилось разочарование. — Да-а, эти персики явно видали лучшие времена… — Она наколола кусок персика на вилку и критически изучила его. — Он что… консервированный? — спросила она Сэма. — Я могу тебе свежее яблоко принести, если хочешь, — вставил Дин. Он сидел напротив них и ел свою порцию говядины, но с каждым замечанием Руби аппетит у него все больше пропадал. Дин выдавил из себя гостеприимную улыбку и пояснил: — У нас есть яблоки, апельсины и виноград. Все свежее. Из самой Калифорнии. — Не удержавшись, он добавил: — Проделали путь в Анкоридж, затем в Фэрбенкс и через перевал Атигун. Яблоки неплохо выдерживают такие путешествия, манго и персики — хуже. — О, не бери в голову… Консервированный персик — это… замечательно, — отозвалась Руби. Она откусила от персика маленький уголочек, положила остальное обратно в чашку и деликатно отодвинула ее от себя, оставив салат несъеденным. — Сэм, я тебе говорила, что грузовые корабли «АП» теперь приходят сюда прямо из Панамы? Нынче, когда ледник по весне быстро тает, тропические грузовые контейнеры прибывают прямо в Прадхо-Бей и швартуются у вышек. Кстати, если тебе что-то нужно из Центральной Америки, я могу заказать. Папайю там, или ананас. Или манго. — Спасибо, — ответил Сэм, избегая встречаться глазами с Дином. Дин вежливо спросил: — Сэм, может, ты хочешь апельсин? — Да, было бы здорово, — ответил Сэм. Он зачерпнул полную ложку фруктового салата и заглотил ее, не чуждаясь консервированных персиков. — Но они всего лишь из Калифорнии, — заметил Дин, переплетя пальцы и глядя только на Сэма. — Почему-то папайя из Панамы в тундре не очень широко распространена. Но апельсины из Калифорнии у нас есть. — Апельсин из Калифорнии — это будет в самый раз, — ответил Сэм. Руби не обратила никакого внимания на этот диалог. Она осматривала зал, так и не притронувшись больше к фруктовому салату. — А знаешь, — сказала она Сэму, положив руку ему на предплечье, — у меня идея. Этому месту определенно не помешает стабильное финансирование. — Нам и с Национальным научным фондом неплохо, — заметил Дин. — Мы — одна из его долгосрочных исследовательских станций. — Ну, это всего лишь федеральные деньги, — пренебрежительно фыркнула она. — А я подумала: что если «АП» предложила бы вам некое базовое финансирование? Мы могли бы немного привести это место в божеский вид, довести его до пригодного к проживанию состояния — может, и на исследования денег выделить. Я уже поговорила об этом с Кроули. Со своим начальником — региональным директором управления Прадхо-Бей. Он отвечает напрямую генеральному директору. Дин спросил, стараясь сохранять спокойствие: — Ты хочешь сказать… взять станцию под ваш контроль? — Ну, только с точки зрения управления и финансирования, — пожала плечами Руби. — Научный фонд и университет, конечно, могут… остаться. — А исследования кто будет контролировать? — Ну, ученые, конечно, — ответила Руби тут же. После краткой паузы она добавила: — Мы, вероятно, будем предлагать комментарии к научным работам. Может быть, введем внутреннее рецензирование, но это формальности. — Интересно, — сказал Дин, который к этому времени уже с трудом удерживался от того, чтобы не перевернуть чашку с фруктовым салатом ей в лицо. — То есть ты думаешь, это хорошая идея, чтобы нефтяная корпорация завладела передовой станцией изучения климатических изменений и контролировала ее публикации? На мгновение на лице Руби мелькнула недовольная гримаса, и свет как будто бы сменился, отчего ее глаза словно потемнели. Только на долю секунды — но это была жутковатая доля секунды: Дину показалось, что даже белки ее глаз почернели. Такой же оптический эффект, какой он испытал в Дэдхорсе. Но миг этот был настолько краток, что Дин толком и не понял, что увидел — и увидел ли хоть что-то. В следующее мгновение Руби уже не хмурилась: на ее лицо вернулась обворожительная улыбка, и глаза выглядели как обычно. — Просто идея! — сказала она легко, махнув рукой. — Пытаюсь придумать, как вам помочь. Дин моргнул, глядя по сторонам. Должно быть, это был эффект освещения. Райан и Николь все еще возились со шторой, и по столу то и дело мелькали тени. Должно быть, тень упала Руби на глаза. Да еще и наверху, по совпадению, только что перегорела лампочка. — Интересная идея, — сказал Дин. Он отодвинул стул и встал. Сэм спросил притихшим голосом: — Ты не будешь доедать? — Не голоден, — ответил Дин и взял со стола тарелку с остатками ужина. — Оставлю на потом. Мне все равно надо помочь с этим гребаным проектором. Никто кроме меня тут не помнит, как его подключать. Это был просто предлог: на самом деле Дину было не по себе — сильнее, чем он хотел признавать. «Наверняка это была игра света», — решил он, отойдя от стола. Как в Дэдхорсе. И как с пером. Ну что еще это могло быть?***
Дин убрал несъеденное мясо в холодильник на потом и пошел в проход между столами, где Райан и Фил возились с маленьким проектором Купалука, установленным на башне из коробок. Секундой позже подошел Сэм. — Дин, она просто хочет помочь, — сказал Сэм, понизив голос. — Последнее, что нужно Купалуку, это чтобы сюда сунулась «АП» и все тут под себя подгребла, — ответил Дин резко. — Нефтяная компания? В ответе за экологическую станцию? Она это серьезно? — Может, это не такая уж плохая идея, — возразил Сэм шепотом. — Ты вечно жалуешься, что вам не хватает финансирования… — Чертов проектор сдох! — отрезал Дин. Проектор не включался. Дин был благодарен за возможность сменить тему. — Погоди, надо починить, — сказал он Сэму только. Сэм умолк, глядя как Дин щелкает туда-сюда выключателем: проектор не включился все равно. Райан даже сбегал за новым кабелем, но ничто не помогло. — Должно быть, лампа, — заключил Дин нехотя. — И как раз когда перегорела лампочка на потолке, — заметил Сэм. — Вот это совпадение! Дин пожал плечами. — Так себе совпадение: мне сегодня просто тотально не везет. — Он выругался, поникнув плечами, и оглядел гудевшую толпу людей. Это должен был быть открывающий семинар сезона, и организовать его было обязанностью Дина, а ничего не работало. Вечер просто не задался. — А есть запасная лампа? — спросил Сэм. — Нет, — ответил Дин со вздохом. — Я только сейчас понял, что нет: запасной лампы нет, потому что это и была запасная лампа, которую я поставил в конце прошлого сезона — а новые заказать забыл. Если только Руби не родит нам лампу для проектора. — Могу я помочь? — произнес низкий голос за спиной Дина. Дин развернулся: это был Кастиэль. Он только что вошел в двери столовой и подошел к братьям сзади с шапкой и шарфом в руке, и, как всегда, с рюкзаком за спиной. Он хорошо выглядел: за последнюю пару дней его лицо загорело сильнее, на щеках появился здоровый румянец от ветра, волосы были растрепаны. Он встретил взгляд Дина теплой улыбкой, и, как по волшебству, все раздражение Дина по поводу перегоревший лампочки и по поводу Руби и Сэма испарилось. Кас пришел. Дин его пригласил, и Кас пришел. И улыбался Дину. Тот почувствовал, как сам расплывается в ответной улыбке. — Ты здесь! — воскликнул Дин, просияв. Кас кивнул, улыбаясь в ответ. — Я запланировал трансекты так, чтобы сегодня отправиться на осмотр гнезд в этом направлении, — сказал он. — Это всего час ходьбы от моего последнего маршрута. — Он тепло улыбнулся и Сэму и протянул руку для приветствия. — Рад видеть тебя снова, Сэм. Сэм пожал его руку с усмешкой. — И я рад тебя видеть, приятель! Кастиэль, так? Я правильно запомнил? Кастиэль кивнул, и Сэм сказал: — Приятно видеть, что ты еще жив. Эй, вот ни за что не догадаешься: после того, как мы встретили тебя на дороге в тот день, знаешь, что произошло? Мы СОВСЕМ БЛИЗКО увидели волка! Он прошел прямо мимо нас! — Я слышал, — кивнул Кастиэль. — Белую самку, так? У нее теперь волчата. У нее и ее самца. Приходите как-нибудь посмотреть. Сэм взглянул на Дина — тот кивнул в подтверждение. — Кас знает, где их логово, — объяснил Дин. — Он видел волчат. — Ух ты, вот это да! — воскликнул Сэм и спросил, обращаясь к Касу: — И ты прямо знаешь, где это? То есть сможешь снова их найти? Кас кивнул. — Я могу показать тебе и еще Божье творение, если тебе интересно. И да, наверное, могу даже представить тебя волчатам. Ты не подписал сделку с демоном, я надеюсь? Сэм кратко усмехнулся. — Нет, пока нет. Кстати, надо познакомить тебя с моей наставницей — она классная… — Он повернулся к стулу Руби, позвав ее: — Эй, Руби? Но Руби не было. Со слов окружающих выяснилось, что Руби спешно ушла к своей машине. И почему-то не торопилась возвращаться. Сэм в конце концов пошел за ней, а Дин тем временем продолжил возиться с проектором. — Технические неполадки, — объяснил он ожидавшей толпе ученых. — Рассаживайтесь пока — я посмотрю, что смогу сделать. — Обращаясь к Касу, он проворчал: — Если не починим, семинара может и не состояться. Если только товарищ из Принстона — наш лектор — не готов продемонстрировать свои данные при помощи танца. Лампа сдохла, а запасной у меня нет. — Дин в растерянности посмотрел на перегоревшую лампочку проектора, которую держал в руке. Кас вынул лампочку у Дина из рук и поднял к свету, прищурившись, как будто старался рассмотреть ее внутренности. — Не думаю, что она когда-то была живой, — доложил он. Дин засмеялся. — Я имел в виду, что порвалась нить накала. — А, да, это верно, — подтвердил Кас, рассматривая лампочку. — Дин, боюсь, это могла быть моя вина. Я нынче не вполне контролирую… — Она перегорела до того, как ты ее взял, — объяснил Дин. — Это древний проектор: у новых и ламп таких уже нет. Даже замену сложно найти. Эй, осторожнее… — предупредил он, так как Кастиэль, пристально изучив лампочку, теперь зажал ее крепко между ладонями. Его глаза закрылись. Лицо слегка побледнело. — Попробуй теперь, — сказал он мгновение спустя чуть более хрипло, чем обычно. Он протянул лампочку Дину. — Я уверен, что она перегорела… — Может быть, теперь нить встала на место, — сказал Кас. — Это могло быть просто… как вы это называете… короткое замыкание? Проверь. — Лампочки не так работают, — начал объяснять Дин, но, дабы не спорить, вкрутил лампу в проектор и нажал на кнопку включения питания. На этот раз проектор сразу же ожил, и на большом экране в передней части зала отобразился яркий логотип PowerPoint. Вся толпа зааплодировала, и переговаривавшиеся люди начали расходиться по местам. Дин лишь онемело уставился на экран. — Блин, вот это называется волшебные руки! — наконец воскликнул он, обратившись к Касу. — Раньше они были еще волшебнее… образно выражаясь, — заметил Кастиэль и встряхнул руками. – Нынче хорошо, если я бутылку твоего пива могу открыть, не напрягая пальцы. Люди расселись, и лектор из Принстона запустил презентацию, так что Дин подтолкнул Кастиэля в сторону дальней части зала. — Я поставил нам стулья, — прошептал он, указывая на два стула, уже стоявшие задом наперед, спинками к экрану. — У двери, где прохладнее, чтобы не было вопросов по поводу того, почему ты в пальто и с рюкзаком. Только стоп, а где Сэм? Сэм так и не вернулся после того, как ушел искать Руби. Их места пустовали. Однако мгновение спустя Сэм вбежал в столовую, впустив за собой порыв холодного ветра и вспышку яркого вечернего света. Подскочив к Дину, он прошептал: — Руби плохо себя чувствует. Она посидит в машине. — С ней все в порядке? — осведомился Кастиэль, поднявшись со стула. — Может быть, я мог бы помочь. Я немного занимался целительством среди людей в прошлом. — Она говорит, ничего страшного, — ответил Сэм. — Велела никого не звать. Просто хочет посидеть одна в тишине. Сказала, чтобы я шел слушать семинар. Машина заведена, там тепло: с ней все будет в порядке. Она пообещала, что вызовет меня по рации, если что-нибудь потребуется. Просто ее что-то мутит после ужина. Может быть, от персиков? — Нормально все с персиками! — не выдержал Дин. Он взял себя в руки и добавил: — Я имею в виду, мы же все их ели — и ничего. Но жаль, что ей нехорошо. Я хотел представить ее Касу. Точно ничего, что она там одна? Может, ей что-то принести? — Она говорит, ничего не надо, — ответил Сэм угрюмо. — Но, наверное, я только послушаю семинар, и потом мы сразу поедем. — Он вздохнул и расстроенно добавил: — Дин, прости. — Даже не бери в голову, — ответил Дин. — Семинар всего пятьдесят минут. Скоро уже будете в пути. — Я хотел с тобой время провести… — сказал Сэм грустно. Дин хлопнул его по плечу. — Не последний шанс. Давай, садись: сейчас уже начнется. И дай знать, если Руби что-то нужно. У нас тут есть фельдшер, если что. — Ладно, — согласился Сэм, явно немного успокоившись. Он поднял телефон со словами: — Я буду ей писать — проверять, как она. — Тут нет сотового покрытия… — начал Дин на автомате. — …но во всех Мерседесах «Аляски Петролеум» есть вайфай, — закончил Сэм с улыбкой. — Кто бы сомневался, — вздохнул Дин.***
Как только Сэм сел, Кас шагнул к Дину и прошептал: — Я верно услышал, что где-то есть персики? — Они консервированные, — объяснил Дин угрюмо. — Консервированные персики — это было бы сказочно, — сказал Кас. Было в его голосе что-то нетвердое, и Дин присмотрелся к нему. Похоже было, что Кас даже немного побледнел под загаром и стоять ему явно было тяжело. Он выглядел уставшим и даже опирался рукой на коробки, на которых стоял проектор. Дин заметил, что он облокачивался на эти коробки с тех пор, как починил лампочку. И правда: он ведь целый день ходил и пришел поздно, так что даже не поужинал. — Ты голоден? — спросил Дин. — Чрезвычайно, — сознался Кас с извиняющейся улыбкой. Лектор из Принстона пока подготавливал файлы, так что Дин оттащил стул Каса к столу в дальней части зала и устроил его в уголке с миской тушеной говядины. Кас набросился на нее, как голодающий, осторожно удерживая миску одной рукой и зачерпывая другой ложку за ложкой. Он стал выглядеть лучше: на его щеки вернулся румянец. Он опустошил миску за рекордное время и с завистью посмотрел на шведский стол. — У нас еще много говядины, — сказал Дин, забрав у него пустую миску. — Положить еще порцию? — Мне не хотелось бы тебя затруднять… — ответил Кас нерешительно. — Никаких проблем. — Я не должен вмешиваться. — Ты не вмешиваешься. У нас полно еды, — заверил его Дин и пошел наложить ему еще миску говядины. Он также принес Касу кусок теплого хлеба с маслом, зеленый салат и мисочку фруктового салата с персиковым пирогом на десерт. Все это ушло как в бездонный колодец. Касу страшно понравилась говядина, понравился хлеб и салат, а, дойдя до десерта, он пришел практически в экстаз и от персикового пирога, и от фруктового салата. Дин с особым удовольствием наблюдал, как Кас не торопясь жевал консервированный персик, закрыв при этом глаза и явно смакуя каждый кусочек. Ел не один только Кас. Пятничные семинары обычно сопровождались негромкой фоновой музыкой и лязгом вилок. Но Дин так засмотрелся на Каса, что едва не пропустил момент, когда надо было представить публике лектора. Лектором был известный эколог, работавший в Гренландии и лишь кратковременно навещавший Купалук. Всем было интересно услышать, что происходило в тундре Гренландии по другую сторону от полюса, и Кастиэль тоже заметно оживился при упоминании Гренландии, так что даже бесшумно положил вилку, когда начался семинар. — Я там работал, — прошептал он Дину. Кас подвинул свой стул, так чтобы оказаться рядом с Дином, и они оба облокотились на спинки, сидя по-ковбойски. Вскоре к ним присоединился и Сэм, пододвинув третий стул с другой стороны от Дина: оказалось, он хотел быть поближе к двери, чтобы иногда выходить проверять, как там Руби. Хорошо было сидеть с ними обоими. Сэма, похоже, семинар заинтересовал. Дин частенько поглядывал и на Каса, чтобы заметить его реакцию, и оказалось, что и Кас занимался тем же: время от времени бросал взгляды на Дина или наклонялся к нему, чтобы прошептать вопрос или замечание. Очередной раз взглянув на Каса, Дин увидел, что тот пристально смотрел на экран. Одна его рука лежала на спинке стула, обнимая локоть другой, которой он подпирал подбородок. Дин наблюдал за ним какое-то время, изучая его профиль. Для себя он объяснил это тем, что проверяет состояние Каса: учитывая, как нетвердо тот стоял на ногах ранее, да еще и принимая во внимание болезнь Руби, Дин не хотел рисковать. Но Кас, похоже, преодолел свой приступ недомогания. В данный момент он выглядел точно как вдумчивый ученый: с сосредоточенным взглядом, растрепанный после целого дня работы на ветру. Чертовски хорошо он выглядел. Дин так увлекся наблюдением за реакциями Каса, что вообще забыл про лекцию. И к экрану снова повернулся, только обратив внимание на все более хмурый взгляд Кастиэля. — Как вы все знаете, тундры на Северном склоне не станет уже лет через пятьдесят, — говорил лектор из Принстона. — Кустообразование уже идет полным ходом. Мы прогнозируем, что со временем тундра зарастет кустарником полностью, а затем превратится в тайгу. Черная ель не сразу перейдет через Брукс — край северного леса двигается относительно медленно, — но даже при этом современные модели предсказывают, что примерно через семьдесят лет птицы тундры потеряют от двух третей до четырех пятых своей территории размножения. Им придется мигрировать в северную Арктику канадских островов. Я надеюсь, что на севере Гренландии они продержатся на несколько десятилетий дольше. Но тут вступает эффект положительной обратной связи, о котором вы знаете. И в итоге в двухсотлетнем прогнозе тундра исчезает полностью. — С Аляски? — спросил кто-то. Лектор из Принстона грустно улыбнулся. — С планеты, — пояснил он. Зал притих. — Прогнозы сходятся в таком исходе уже лет десять, — объяснил лектор. — Теперь вопрос уже только в том, как быстро это произойдет. Но это не сюрприз. В общем, подводя итог сказанному… Дин все это уже слышал местами и раньше. Многие из этих исследований проводились прямо здесь, на Купалуке. На Аляске это был общепризнанный факт: глобальное потепление наступало, и ни один человек, ступавший на местную землю — или вернее, на таявшую вечную мерзлоту и исчезавший ледник, — в этом не сомневался. Может быть, горожане в основной части материка и болваны в правительстве могли позволить себе об этом спорить, но здесь, на Аляске, этот вопрос не стоял уже много лет. Но все равно Дин никогда не слышал, чтобы картину обрисовали вот так наглядно. Тундра исчезнет? Совсем? Навсегда? С Купалука? Со всей Аляски? С планеты? Когда лекция закончилась, вопросов было много. Дин снова взглянул на Каса: тот хмурился, глядя на свои сплетенные пальцы. Он поднял глаза на Дина, и они обменялись весьма мрачными взглядами. — Черт, концовка безрадостная, — заметил Сэм. Дин повернулся к нему: Сэм что-то набирал в телефоне. — Это я Руби пересказываю лекцию, — пояснил он. — Ей, кстати, уже лучше. Я сейчас сбегаю проверю, как она. Но серьезная лекция. — Я обязан спросить, — произнес Дин медленно. — Так «АП» уже согласна с глобальным потеплением или все еще его отрицает? Сэм слабо усмехнулся. — Они уже двадцать лет с ним согласны, — ответил он. — Как это? Их генеральный директор же вечно отрицает его существование. Разве не так? — На публике отрицает. А втайне они на него рассчитывают, как выяснилось. — Сэм закончил набирать сообщение и поднял глаза на Дина. — Руби говорит, они строят планы с учетом потепления уже много лет. Тут крупные ставки: если ледник исчезнет, бурить будет в сто раз проще, так что у них большие планы на Северный Ледовитый океан. Они хотят добраться до нефти у Северного полюса. Как и Россия, я полагаю. Идут серьезные разборки за то, кому принадлежит морское дно в том регионе. И уже строятся большие порты для коммерческих танкеров. Но, в общем, да, конечно они все знают. И Руби сюда послали затем, чтобы послушать, как быстро это происходит. — «Аляска Петролеум» верит в глобальное потепление? — переспросил Дин, все пытаясь в это поверить. Это никак не вязалось с их публичными заявлениями. — Но погоди, разве они не спонсируют всяких политиков, которые отрицают климатические изменения? Сэм кивнул. — Да, я тоже не очень понимаю. Эй, а куда Кас ушел? Дин повернулся. Каса не было. — Черт, тут не только тундра исчезает, — проворчал Дин и, подскочив, побежал из зала вперед Сэма. — Надеюсь, он не ушел совсем! Я хотел, чтобы он побыл у нас немного. Сэм наградил брата пристальным взглядом.***
Через пару минут поисков оказалось, что Кас вышел на деревянный настил перед трейлером. Оттуда открывался великолепный вид на горы на юге, и Кастиэль стоял молча, глядя на вид. Сэм убежал снова навестить Руби, а Дин подошел к Касу. — Красиво, да? — спросил Дин. — Они все вымрут, — ответил Кастиэль. Тут Дин понял, что Кас смотрел вовсе не на горы. Он смотрел на куст шагах в двадцати впереди. На верхушке куста было темное пятнышко: птичка, распевавшая во все горло. Она запрокинула головку и, широко раскрыв клюв, издавала громкую трель. Птичка чуть шевельнулась в луче солнца, так что стал заметен перламутровый каштаново-голубой отлив на ее грудке. Это была такая же птичка с синей грудкой, какую Дин заметил ранее. — Это, э… — произнес Дин неуверенно. — Варакушка, — подсказал Кастиэль. — Я уже давно за ними наблюдаю. За ними, и за лапландскими подорожниками, и за каменками, и за желтыми трясогузками… Все они гнездились здесь сотнями тысяч лет. — Он указал на каменистые склоны в миле вдали. — Еще с тех времен, когда люди не были людьми, вон там, на склонах холмов, жили каменки — видишь? — Дин кивнул, и Кас добавил: — И подорожники десятками тысяч лет гнездились на этом южном склоне с пушицей, что прямо перед нами. И куропатки, и гаги, и желтоклювые гагары, и поморники… — Он умолк. — До этого они следовали на юг за краем ледника. Сотни тысяч лет… Он долгое время молчал, потом добавил: — Дин, им некуда больше деться. Я знал, что ситуация меняется. Это очевидно уже какое-то время. Ситуация всегда меняется: ничто не длится вечно. Но в последние десять тысяч лет она была очень стабильной, и я просто… — Он вздохнул. — Я думал, у нас больше времени. Но, если верить этому ученому… все меняется гораздо быстрее, чем я полагал. — Да, — согласился Дин тихо. — Хреново… — Он попытался придумать какой-то оптимистичный комментарий. — Но изменения — это же естественно… — Не такие быстрые, — ответил Кас, покачав головой. — Так быстро естественным образом среда не меняется. Видам нужно время, чтобы адаптироваться, и так мало времени недостаточно. Дин, они вынуждены будут мигрировать севернее — все эти птицы тундры. Не эти конкретные особи, но их дети, правнуки. Вынуждены будут мигрировать от растительности на север к побережью океана и в итоге останутся без земли. Куда им тогда податься? — Он тяжело вздохнул. — Хоть бы я этого не видел. — Ну, ты не увидишь, если это тебя утешит, — заметил Дин. — Это будет лет через двести. Мы с тобой не доживем. Кас склонил голову, и на его лице промелькнуло болезненное выражение. — И, может быть, к тому времени они адаптируются? — предположил Дин. Кас посмотрел на него скептически. — Двести лет — это мгновение ока, — сказал он тихо. — И я уже знаю, что бывает, когда климат быстро меняется. Я видел такое и раньше. Адаптироваться они не успевают. В итоге почти все вымирает. — Но, по крайней мере, планета восстанавливается, — сказал Дин. Звучало не очень убедительно, он сам это понимал, но ему очень хотелось приободрить Каса. — Да, за двадцать миллионов лет, — ответил Кастиэль. — Но суть не в том, восстановится ли планета. Суть в страдании, которое будет этому предшествовать. — У тебя прямо какой-то апокалипсис выходит, — заметил Дин. — Действительно, — сказал Кас только. Дин замолчал. В положительном свете эту тему было не представить никак. Эта проблема незримо маячила в каждой беседе на Купалуке. Дин и сам за годы не раз обсуждал ее с учеными тундры. Четырнадцать лет назад эти беседы выливались в возбужденные обсуждения того, что произойдет и что можно было сделать, но нынче они проходили в основном так же, как с Касом: все в унынии и растерянности смотрят в тундру, не зная, что сказать. — Прости, что семинар получился такой невеселый, — сказал Дин, наклонившись и опершись на ближайший уличный стол. — На самом деле я рад, что узнал последние новости, — сказал Кас, глядя на переливчатую птичку. — Это позволяет мне скорректировать планы. Они слушали безудержно бойкую трель варакушки. В конце концов Кас сказал: — Смерть приходит за всеми нами, но это не значит, что надо просто сдаться. Мы сражаемся за долгую и лучшую жизнь, правда же? То же верно и для других видов: тот факт, что они исчезнут когда-то, не означает, что мы должны позволить им исчезнуть сегодня. — Он помолчал какое-то время, глядя на заснеженную тундру с проталинами постепенно зеленеющей травы, слушая песню в воздухе, обозревая жизнь, которая пробивалась кругом, несмотря ни на что. — Может быть, мы еще можем что-то сделать? — предположил он. Похоже было, будто он разговаривал сам с собой. — Если только замедлить изменения… обеспечить мягкую посадку вместо аварийной. Если только сохранить северную Гренландию, Дин, и эти канадские острова, то у птиц будет шанс. Если только выиграть для них немного времени, немного пространства. Один участочек тундры. Тогда у них будет шанс. — Стоит бороться за каждый день, — сказал Дин — и почувствовал, говоря это, что на самом деле в это верил. — Каждый день стоит битвы. И проживать его нужно в удовольствие. — Жить одним днем, ты хочешь сказать? — спросил Кас, усмехнувшись. — Ты прав. Варакушка по-прежнему поет, и нам, наверное, следует. — Но с глубоким вздохом он добавил: — Просто я думал, у нас больше времени.