«Девяносто три балла? Хочешь сказать, я должна тобой гордиться? Это всего лишь география, как ты мог упустить целых семь...».
Добираться туда пришлось почти полтора часа. Пробки – дело куда более ужасающее, чем преступления, как бы дико это ни звучало. Интересно, хоть когда-нибудь эту проблему решат? Или она останется вечной частью жизни любого, кто сидит за рулём транспортного средства? Уже третий год обещают построить ещё пару-тройку дорог, чтобы облегчить движение транспорту. Но обещания так и остаются обещаниями. Никакой ответственности перед народом. Небольшая церковь, рядом с которой уютно расположилась такая же небольшая, очевидно не имеющая популярности аллея. Здесь он чувствовал себя неуютно. Ровно настолько, чтобы появилось желание исчезнуть отсюда в тот же миг, как он здесь оказался. Перед зданием церкви стоят две полицейские машины. Люди в форме выглядят слишком незаинтересованными, в отличие от двух монахинь, на чьих ресницах без труда можно заметить слёзы. Слишком очевидно – смерть точно такой же, как они, монахини, заставила их не на шутку взволноваться. Наверное, на их месте Чжун Ли бы тоже был взволнован. Это всегда страшно – видеть смерть себе подобных. Это происходит непроизвольно, однако чувство причастности появляется, и с ним совершенно ничего нельзя сделать. Пресловутое «на её месте мог оказаться кто-то другой» так и вертится на языке. Но вслух он ничего не говорит. — Чжун Ли? — детектив кивнул, на что священник облегчённо вздохнул, — Это я с Вами разговаривал. Синьхуа Линь. Невероятно проявленное дружелюбие также не внушало ровным счётом никакого доверия. Как можно быть столь искренне радушным к какому-то незнакомцу, пока в здании остаётся труп человека, которого знал не один год? Подобное в нормальном обществе должно расцениваться как открытое лицемерие. Это ведь... Так отвратительно, нет? Сам же Чжун Ли, при всём своём нежелании, слишком часто прибегал к лицемерию. Работа с потерпевшими неотвратимо приводит к необходимости быть более мягким в диалоге, к чему он никогда не привыкнет. Проявлять несуществующие для него к другому человеку сочувствие и сострадание тяжело. — То, что здесь произошло… Не просто самоубийство, поверьте! — голос пожилого мужчины надрывается, он повышает тон, как будто пытаясь доказать свою правоту в споре, — Я хорошо знал Венлинг, она была прелестной девушкой! И никогда бы… Не совершила того, что говорит полиция, — Чжун Ли косится в сторону присутствующих здесь сотрудников правопорядка; кажется, им абсолютно всё равно на то, что о них говорят, — Прошу, пройдёмте внутрь, сами всё увидите. И Чжун Ли, действительно, увидел. Иконы лежат на полу лицевой стороной вниз; церковный, религиозно важный крест перевёрнут на сто восемьдесят градусов. Повсюду валяются осколки стекла. И в проходе, ведущем куда-то вниз, на обшарпанной балке, висит тело молодой девушки, чьи глаза даже после смерти остались открытыми. Он делает несколько шагов в её сторону, нахмурившись. Так... Ему не показалось? В распахнутых глазах словно застыл первобытный страх. Это действительно необычно. Девушка была напугана кем-то или... Чем-то? Как полиция может столь невозмутимо заявлять, что нечто подобное – самоубийство? Неужели среди них и правда нет того, кто хотел бы разобраться с этим? Им столь равнодушно подобное зрелище? Совсем юная, возможно, полная амбиций, девушка, скрутила петлю вокруг своей хрупкой шеи. Может, это бы не было таким необычным, будь она очередной студенткой с депрессией из-за заваленной сессии и бросившего её парня, но ведь она – монашка. У неё априори не должно было быть подобных проблем, да и вешаться в самой церкви по собственному желанию? Слишком уж неправдоподобно. Есть дюжина вопросов, заставляющих усомниться в осознанном желании завершить акт своего жизненного спектакля. Но их никто не задаёт. И это... Огорчает. — У неё есть родственники? Я бы хотел с ними поговорить. С вами, безусловно, тоже, — Чжун Ли оставляет пару строк в блокноте, отмечая каждую, показавшуюся странной, деталь, — И с теми, кто с ней общался. Полагаю, большинство её друзей – здешние леди. Будет замечательно, найди он хотя бы одно неопровержимое доказательство преднамеренного убийства. — Да, у неё есть старший брат и младшая сестра, насколько мне известно. Родители живут в Чэнду, так что с ними вы сможете поговорить только по телефону... Чжун Ли возвращает взгляд к её телу. Значит, семья у неё всё-таки есть? — Куда ведёт лестница? — он упрямо смотрит в эту темноту, невольно вспоминая глупое выражение про ответный взгляд бездны. Этот проход казался неестественным. Как будто его тут не должно быть. В таком светлом помещении эта зияющая сплошная мгла смотрелась иррационально. Она была до того густой, что, даже подойдя ближе, Чжун Ли не смог разглядеть того, что было внизу. Лишь первые ступеньки, не кажущиеся надёжными. Завтра он обязательно придёт сюда с фонариком. Лезть туда без него – ломать ноги. — Там подвал, — Линь ведёт плечами, задумчиво покосившись в сторону, — Эм, но, по правде говоря, им никто не пользовался чуть ли не с постройки церкви. Даже не знаю, как она смогла его открыть, там ведь был замок.Центр Шанхая, ресторан «Scena».
8 октября, 16:49.
— Нет. — Подумайте ещё раз. Чжун Ли закидывает ногу на ногу, откидываясь на спинку кожаного кресла. Перед ним сидел брюнет, не прекращая улыбаться с первой секунды их встречи. Его образ напоминал змею. Ядовитую и опасную. — Я уже достаточно хорошо подумал, поверьте, — Чжун Ли опускает незаинтересованный взгляд на ярко-голубой стикер, лежащий перед ним. На нём была выведена красноречиво большая цифра, и, вероятно, намеренно огромный значок «евро». Это дело оказалось более загадочным, чем предполагалось. Чего он не ожидал, так это сообщения с незнакомого номера.«Доброго дня, господин Детектив. У меня есть к Вам интересный разговор, касающийся Вашего нового церковного дела. Устроим небольшое рандеву?».
И он согласился, о чём теперь не жалеет. Этот молодой человек... Панталоне, если Чжун Ли правильно запомнил, настоятельно просит его отказаться от дела, что весьма интересно. Для чего? Или вернее будет спросить – почему? — А Вы весьма упрямы, господин, — он поправляет очки, улыбаясь шире, — Вас не устраивает цена? — Я упрям пропорционально Вашей настойчивости, мистер, — Чжун Ли вдыхает, окидывая взглядом окружающую обстановку; неужели этот человек здесь действительно один? — Меня мало интересуют деньги. — Ох, да, Вы ведь из обеспеченной семьи, — теперь в его голосе легко читается насмешка. Чжун Ли ловит взгляд Панталоне, полный превосходства. Он не просто знает, кто взялся за это дело. Он пришёл сюда с полным досье на него. Подготовился. А всё ради того, чтобы Чжун Ли отказался от своей работы. Так, превосходство?.. — Ха, — Чжун Ли улыбается в ответ, прикрыв глаза, — Вот именно. Раз уж Вы знаете, то почему так оплошали? Весьма глупо было пригласить меня сюда, предложив деньги. Вы казались мне более умным, Панталоне. Превосходство тут только у того, кого о чём-то просят. И это не его собеседник. Ему нужно его согласие, отчего-то до такой степени, что речь идёт о сумме, на которую можно прожить с десяток лет в достатке. Вот только его правда не интересуют деньги. — Ого, — сочащийся из улыбки яд мог не заметить лишь слепец, — А Вы мне казались более... Милым. Мой просчёт. Ну, на удачу спрошу ещё раз: не передумали, детектив? — Как удачно всё совпало: первое впечатление у нас обоих оказалось ошибочным. Вы не такой умный, а я не столь мил, — Чжун Ли встаёт, так и не притронувшись к бокалу вина, — Не передумал. — Хорошо. Тогда завтра к Вам в офис отправлю своего человека. — Вы мне угрожаете? — Чжун Ли, собиравшийся уходить, оборачивается, — Это уже более серьёзная статья. — Ни в коем случае! — в примирительном жесте мужчина поднимает руки, — Так уж вышло, что наше агенство всё-таки имеет частичную юрисдикцию по делам, подобным этому. Официально мы не можем заставить Вас отказаться от дела, однако, — Панталоне следом встаёт на ноги, подойдя вплотную к нему, — Мы имеем полное право расследовать его. И раз Вы оказались не столь милым и сговорчивым, то придётся работать вместе с нашим... Человеком. — Ваше... Агенство? Панталоне довольно улыбается, в очередной раз поправив очки. — «Фатуи».Шанхай, Шанхайская Башня, 82 этаж.
9 октября, 8:30.
Вчера он так и не смог поработать. Весь вечер ушёл на поиск хоть крупиц информации – и даже не о деле – а о так называемых «Фатуи». Что самое поразительное – ничего в интернете не нашлось, даже официального сайта, который, казалось, должен быть у любого агенства. Зато в засекреченных архивах полиции, к которым ему предоставил доступ Аждаха, нашлось множество упоминаний. Но это не внесло ясности, поскольку конкретики или последовательности в записях не имелось. То, что Чжун Ли понял ясно – они раскрывали те дела, которые больше никто не мог. Странные, загадочные Фатуи, слишком явно скрывающие своё существование от внешнего мира. Это... — Доброго утра! Раскрывшаяся без предупреждения дверь с силой бьётся о стену. — Ой, ха-ха, извините, случайно. Чжун Ли не встаёт с кресла, но поднимает взгляд с монитора на влетевшего в кабинет человека. Ему казалось, что любой посланец «Фатуи» будет таким же, как Панталоне. Спокойным. Рассудительным. Ядовитым даже внешне. Но перед собой он видел лишь невыносимо яркого, громкого парня. — Я вчера немного перебрал, поэтому проспал, мне о-о-очень жаль, честное слово, — молодой человек показушно кланяется, и Чжун Ли едва сдерживает недовольное цоканье: не слишком ли много энергии с утра? — Извольте, я представлюсь: Чайльд Тарталья, но Вы можете звать меня выпить. — Думаешь, ты... Клоун, что ли? — Чжун Ли оценил шутку на ноль из десяти, о чём можно легко догадаться по его скептическому выражению лица. — Думаю, я чудо. И ему... Придётся смириться с этим?