Осколки нашей истории

Королевский дворец представлял собой поистине великолепное зрелище. В солнечных лучах золотые шпили, взмывающие ввысь, слепили глаза, наполняя воздух бликами. Массивные колонны создавали ощущение величия и монументальности, в тоже время, не утяжеляя внешний вид здания. Трехэтажное здание с двумя боковыми крылами было отделано светлым мрамором с голубоватыми прожилками, что смотрелось очень красиво и необычно.        Таким дворец стал около десяти лет назад, при короле Марке. До этого здание больше напоминало крепость, тёмную и мрачную, и нисколько не соответствующую своему статусу. Дело в том, что прошлые короли не видели смысла в украшении своей резиденции, ведя постоянные войны и ставя перед собой главными целями безопасность и надежность. И хоть за последние столетия враг ни разу не дошёл до столицы, перестраивать и менять что-то никто не стремился. Марк же, заняв трон в достаточно молодом возрасте, ему было всего двадцать лет, когда умер его отец, был полон прогрессивных идей. Поэтому через десять лет после начала его правления дворец был полностью перестроен и принял тот вид, в котором существует сейчас. Однако, видимо переняв паранойю своих предков, которая, скорее всего, передавалась по наследству, он не забыл и о безопасности. Здание, умевшее красивый и величественный вид в случае осады могло продержаться достаточно долго, а все находящиеся внутри могли выйти из него через многочисленные подземные ходы, ведущие в разные части города.        Карета, пройдя несколько постов охраны, остановилась у центральной лестницы, где уже находилось несколько человек встречающих. Двое из них выглядели как типичные представители аристократии и были одеты в парадные траурные одежды. Еще три человека больше напоминали прислугу.        Дверца распахнулась, и из нее легкой походкой грациозно вышел граф де Круа. Он оглянулся назад и, после секундного колебания, протянул руку для второго человека. Мгновение, и по-аристократически тонкая и изящная кисть ответила на предложение и легка в подставленную ладонь. Из кареты вышел герцог Адельманн. Он кивком поблагодарил Николаса за помощь и забрал руку, надевая черные тонкие перчатки.        Стоящие лорды зрелищем прониклись и подрастеряли свою спесь, подходя к прибывшем с опаской. Однако это не мешало им трепать своими острыми языками всякий вздор. — Граф де Круа, герцог Адельманн, Вы приехали! — с деланным восторгом проговорил один из лордов. — Вы оба выглядите великолепно, уверен, наших милых дам ожидает очень серьезное испытание, ха-ха! — он засмеялся над своими словами, решив, что его все поддержат, однако остальные три человека смотрели на него с недоумением и презрением. Увидев это, он тут же замолк. — Прошу извинить моего друга, он сегодня немного не в себе, видимо на него повлияли последние события, — в отличии от своего спутника, второй лорд говорил спокойным, даже равнодушным тоном. В его голосе, в противоречие словам, не позвучало ни капли вины или смущения. — Герцог, примите мои соболезнования, это большая потеря для всей страны и вашей семьи. — Уильям, за последние пару лет твои актерские навыки нисколько не улучшились. Быть может, здешних обитателей ты провести и сможешь, в виду отсутствия у них ума, но меня даже не пытайся, — голос Ааррона оставался спокойным, он удостоил молодых людей лишь беглым равнодушным взглядом. — Сейчас тебе лучше забрать своего дружка и свалить с моих глаз. Голос по-прежнему оставался спокойным, однако скрытую угрозу и опасность почувствовали все. Больше не обращая внимания на юношей, герцог уверенным шагом направился во дворец. Несколько слуг, ожидающих неподалеку, кинулись к нему и согнулись в поклонах. Граф де Круа, замешкавшись, последовал за лордом, бросив насмешливый взгляд на двух смущенный парней.

***

Ааррон замер перед дверью, находящейся в восточном крыле дворца. Его рука, протянутая к ручке, дрожала. По бокам от входа стояли двое стражников, охраняющих покой своего мертвого короля. Стоящий за спиной замершего мужчины Николас хмурился. Глядя на уязвленного, неуверенного, такого непохожего на себя обычного, герцога, он не мог отделаться от ощущения неправильности происходящего. Он сам не понимал природу своих ощущений и не мог разобрать, что говорит его сердце.        Ааррон не обращал никакого внимания на странное выражение лица своего спутника. Его больше занимала мысль о том, что за этой чертовой дверью находилось тело его брата. Мертвого. В сознании мелькали образы прошлого, волна за волной накатывала паника и страх, грозящие захлестнуть, утопить в пучине отчаяния. Сделав вдох, он все же решился и, открыв дверь дрожащими пальцами, сделал несколько шагов.        В помещении царил полумрак, разгоняемый лишь горящими свечами. Окна закрыты черными плотными шторами; в пустой комнате лишь большой и высокий каменный стол-алтарь, на котором, облаченный в парадную одежду, лежал король Рисавии Марк Третий. Его короткие черные волосы выделялись на мертвенно бледной коже, а выступающие острые скулы грозили разрезать тонкую кожу.        Это зрелище заставило замереть Аарона прямо у входа. Похожая картина из прошлого наслаивалась на реальность, заставляя его сердце бешено стучать, отдаваясь грохотом в висках. Липкий страх медленно сковывал его, подбираясь все ближе к сердцу. Он беспомощно оглянулся на графа и, прочитав в его глазах поддержку и сочувствие, слегка расслабил напряженные плечи. — Мне пойти с тобой или подождать снаружи? — если бы кто услышал мягкий успокаивающий тон, которым были произнесены эти слова, то списал бы все на слуховые галлюцинации, так как он совсем не походил на обычный голос графа, известного своей жестокостью и беспощадностью. Надо сказать, что мужчина и сам не смог бы объяснить, откуда взялись эти эмоции. Однако сейчас было не самый лучший момент, чтобы думать над этим. — Не надо, я должен сам это сделать. Найди моих племянников, если они во дворце, и приведи их в мой кабинет. Если Вас это не затруднит, Ваше Сиятельство. Переход на официальный стиль позволил вернуть хоть каплю самообладания и вновь возвести внутренние барьеры, скрывающие истинные чувства от посторонних. Хватит. По крайней мере, на людях он должен держать лицо. Он прекрасно помнил, что произошло, когда он открылся в прошлый раз, и поклялся больше никогда не делать так вновь. Пережить повторно что-то похожее он бы уже не смог.        Дождавшись утвердительного кивка, он закрыл дверь и развернулся лицом к центру комнаты. Нетвердой походкой подошел к телу своего брата, с каждым шагом теряя последнюю надежду, что всё вокруг обман, злая шутка. Что сейчас он подойдет ближе, и Марк вскочит со стола, подбежит к нему, сожмёт в своих грубых и сильных, но таких родным объятиях. Расскажет, как скучал, отругает за губительный для здоровья образ жизни, успокоит, утешит, защитит от всего мира, как привык делать это с детства. Имея разницу в шесть лет, Марк всегда оберегал его, играл с ним, учил. С Реджинальдом, втроём, они могли выстоять против всего мира.        Но нет. Лежащий мужчина действительно был королем и его старшим братом. И он действительно был мертв.        От осознания вмиг накатила слабость, все тело стало тяжелым, и Ааррон опустился на пол, спиной опираясь на холодный алтарь и откинув назад голову. В голове роились сотни мыслей, но ни одна не могла сформироваться во что-то целое. Тишину нарушали лишь быстрое сбивчивое дыхание да тихие вымученные слова, срывающиеся с губ единственного живого человека в комнате. — Я не понимаю… ничего не понимаю… почему они все умирают? Почему? Что я такого сделал, что теперь расплачиваюсь жизнями тех, кто мне дорог? Вопрос остался без ответа. Тишина обволакивала, давила, заполняла легкие, лишая возможности сделать вдох. Резко стало холодно, настолько холодно, что казалось замерзает само сердце, медленно замедляя свой ход.        Ааррон обхватил себя руками, предпринимая тщетные попытки согреться. Выходило не очень. Внезапно тишину разрезал хриплый нечеловеческий смех. Смех на грани истерики, лишающий сил. Постепенно смех сменился судорожными всхлипами, по щеке прокатилась одинокая слеза. Ааррон подтянул колени к груди и уткнулся в них головой. Было больно, очень больно. Который раз он сталкивался с этим и до сих пор не привык ощущать пустоту, медленно заполняющую все в груди. — Реджи, Хуа, теперь и ты… Какого черта Вы меня бросаете? Почему так рано уходите от меня? Неужели Вам плевать? Ха, действительно, кому нужна паршивая овца в семье, — он вновь рассмеялся, зло, ожесточенно. — А мне теперь что делать? Диди и Джули остались одни, как я смогу их защитить, если рядом со мной они в опасности? Как, как все пришло к этому? В какой момент его жизнь свернула не туда? Когда он официально разорвал отношения с отцом? Или когда его жизнь была сломана и растерзана на куски, когда он оказался предан и брошен и, впав в отчаяние, переступил черту? Или может самоего рождение было ошибкой и теперь судьба мстит ему, забирая дорогих людей? — А ведь раньше все было хорошо… почему нельзя вернуться назад? — Папа! Папа, смотри, как я могу! — темноволосый ребенок четырех-пяти лет бежал по тропинке, держа в руке веревку от воздушного змея, рассекающего небесную высь. Следом за ним шли двое молодых мужчин: светловолосый и темноволосый, они имели аристократически утонченную внешность и были чем-то неуловимо похожи между собой. Они беседовали, наблюдая за мальчиком с улыбками. За ними на удалении следовала охрана. — Молодой господин, Ваше Высочество, прошу Вас, будьте аккуратны! Не нужно так быстро бежать, Вы можете пораниться, — за мальчиком спешил мужчина лет пятидесяти, который, несмотря на свой возраст и седину в волосах, выглядел бодро и здорово. — Ганс, — обратился к старику темноволосый мужчина, — оставь его, он мальчик, ему не следует бояться ран. — Слушаюсь, Ваше Величество, — ответил старик и, остановившись, сделал легкий поклон. — Хулиан, не убегай далеко, нам уже пора возвращаться, — крикнул король вслед мальчику. Ребенок остановился, оглянулся на отца и побежал навстречу двум мужчинам. Змей продолжал покорно следовать за ним. Пробегая мимо старика Ганса, своего личного камердинера, он передал ему веревку и продолжил свой бег. — Дядя, лови меня! — с этими словами ребенок разбежался, высоко подпрыгнул и оказался на руках у светловолосого мужчины, который с улыбкой его поймал и закружил. Ребенок радостно заливался смехом, крепко обнимая мужчину за шею. — Хулиан, негодник, аккуратнее! А если бы я тебя не поймал? —  с улыбкой спросил мужчина, прижимая мальчика к себе. Король смотрел на них ласковым, нежным взглядом и счастливо улыбался. Эти двое были частью его семьи, и сейчас, смотря на их счастливые лица, он и сам не мог перестать радоваться. — Дядя, я знаю — ты всегда меня поймаешь, можешь не придумывать. Я верю тебе, — на этих словах он засмеялся, чмокнул его в щеку и сильнее прижался к груди мужчины. — Ах ты, маленький подлиза! И зачем я только соглашался стать твоим крестным? — с наигранным возмущением проговорил мужчина. — Потому что ты меня очень любишь, дядя! Правда, папа? — ребенок повернул голову в сторону отца, ища поддержку. — Хах, Хулиан, ты действительно невыносим, — отсмеявшись, ответил король, — но да, Ааррон, ты же сам это всегда повторяешь. Или что, старость замучила? Память ухудшается? Вот беда, — он подошел к ним ближе и слегка стукнул Ааррона кулаком в плечо. В его голос искрился задорными и веселыми нотками. — Эх вы, яблоко от яблони. Чем же я нагрешил в прошлой жизни, что мне выпала судьба быть вашим родственником? — с наигранной печалью и страданием в голосе сказал брат короля. — Но будьте уверенны, вам со мной тоже придется несладко. Мальчик радостно рассмеялся на эти слова. Ааррон перехватил его удобнее и пару раз подкинул высоко в небо. Так, весело переговариваясь и дурачась, они направились во дворец на обед, который скоро должен был начаться.        Птицы на деревьях парка чирикали, создавая странную, но приятную мелодию. Легкий ветерок колыхал листву, гоня по небу редкие белые облачка. Вокруг царило спокойствие и умиротворение. Ааррон подумал о том, что был бы не против, если бы ничего не менялось… Воспоминания схлынули так же внезапно, как и появились, оставляя после себя лишь пустоту и мысль, что всё изменилось. Больше не было его старших братьев, вечно закрывающих глаза на все его выходки, не было любимого племянника, не было полноценной семьи. Лишь он и ещё два несчастных ребёнка. — Сукин сын, неужели ты говорил про это? «Настанет день, когда ты потеряешь все, что тебе дорого и окончательно отдашься своей тьме. И тогда я буду ждать тебя там». Проклятые слова отдавались в ушах эхом. Ненавижу, ненавижу — Ааррон сорвался на крик, отчаянно вцепляясь руками в волосы. Человек из прошлого и слова, сказанные им много лет назад, заставляли терять ощущение реальности. Ааррон понимал, что эти мгновения — единственное, что у него есть. Это единственная возможность попрощаться с братом и позволить эмоциям взять верх. Как только он выйдет из комнаты, то наденет маску герцога Адельманна, которого презирает и боится весь высший свет (ну почти весь). Наверно именно поэтому Ааррон позволил себе просидеть в таком положении еще десять минут. — Прощай, Марк. Надеюсь, ты в лучшем месте, встретился с семьей и счастлив, — поднявшись, Ааррон, наконец, решился посмотреть на брата. — Можешь не беспокоиться, я обо всем позабочусь и защищу нашу семью, положись на меня. Прощай и прости за всё. Он постоял еще несколько минут, запоминая черты лица мужчины, как будто боясь забыть их, после чего склонился над ним, целуя в лоб.        Резко отстранившись, он провел рукой по лицу, вытирая предательские слезы, и, не оглядываясь, пошел к двери. Раздавшийся хлопок оповестил о том, что он покинул комнату.        Вновь воцарилась тяжелая тишина. Лишь сквозь закрытые окна в комнату проникали отголоски колокольного звона. Столица погружалась в траур, оплакивая рано ушедшего короля.