6 пунктов до любви

Тёплые объятия после долгой ночи самое то для Хёнджина. Проснувшись раньше старшего, он спокойно смотрел на его спящее лицо. Мирное выражение лица слишком много значило для черноволосого. Кажется, он смог завоевать его доверие и открыл себя для Хвана. И всё это так кружит голову. Доверие — самое главное, что мог получить Джин, и ему это нравится. Но ещё больше ему нравится видеть перед собой сопящего Сынмина, который как всегда ходит в своём поношенном свитере и ластится к тёплому боку младшего. Улыбнувшись такому Киму, Хван крепче обнял его за талию и коснулся губами лба, а после тёплой щеки. И ещё раз, пока не увидел, как тот начинает просыпаться. — Сынмина, просыпайся, — шептал Хван на ухо старшему, покрывая мелкими поцелуями ушную раковину и плавно переходя на скулы, до самых губ, — Я хочу позавтракать вместе с тобой или тобой. Мягкие поцелуи переходят на нижнюю губу, по подбородку до мягкой шеи, где он начинает медленно расцеловывать, успевшие появиться за вечер, бутоны багровых пятен. Столько внутреннего удовольствия приносили ему эти незначительные детали, что всё равно делали брюнета более приближённым к Хвану. Именно он оставлял эти поцелуи на шее старшего, желая принести ещё большего удовольствия. Тонкие холодные пальцы опускаются на низ свитера. Запуская руки под него, он медленно ведёт по плоскому животу, очерчивая кубики пресса, до самой груди. Он нависает над старшим, смотря с улыбкой на то, как подрагивают ресницы у проснувшегося Кима. Тот, видимо, слишком сильно смущён утренними поцелуями и близким контактом, что не хочет просыпаться. — Минни-Сынминни, если ты не откроешь глаза, то мне придётся переходить к более извращенным действиям, — в доказательство своих слов, он перемещает пальцы на бёдра брюнета, надавливая на них и потирая пальцами. Старший судорожно выдыхает, открывая сонные глаза и изучая лицо младшего. — Доволен? — изогнув брови, проворчал старший, потирая глаза, — Что это за утреннее шоу? Пожав плечами, Хван облизывает свои губы, прикасаясь к сухим сынминовым губам. Прижимаясь к приоткрытым губам, он ловко углубляет поцелуй, вырывая из родных губ стон, а после и руки, что крепко обхватывают плечи младшего, притягивая к себе. Хван ложится на Кима, придерживая его талию. — Ммм, я же не почистил зубы, — разрывая поцелуй с громким чмоком, брюнет давит на плечи младшего, смотря прямо в глаза. — Плевать. Мы люди и это естественное явление, — пожимает плечами Хван и вновь целует старшего. Закатив глаза, Сынмин всё же решил согласиться с младшим и принять факт того, что от утренних поцелуев хуже не станет. Оторвавшись друг от друга только после побаливающих губ, Хван положил голову на грудь старшего и обнял его поперёк талии, делая позу неудобной для лежащего Сынмина. Он приподнял корпус вверх, не надавливая на руки младшего. — Сынмина, я знаю что мы будем делать пятым пунктом, — подал голос Хван и приподнялся, — Пункт пятый: сходить на свидание с человеком, который тебе нравится. Решительный взгляд был направлен прямо на Сынмина, ожидая что же он скажет. Непонятное волнение закралось в сердце Кима, отдаваясь непонятной пульсацией в висках. Готов ли он признать то, что Хван ему всё же симпатичен? Готов ли просто признать, что ему до безобразия нравятся эти решительные губы, что всегда находят его? Готов ли признать, что трепетно ждёт этих простых касаний? Страшное чувство и отсутствие опыта в отношениях паутиной страха разрастается в груди, разрушая спокойствие. Взгляд Хвана медленно гаснет от долгого молчания Кима. Почему-то столь затянувшаяся пауза давит на него, давая понять, что возможно это простая игра, где у Хвана нет шанса на место в сердце Сынмина? — Хёнджин, я согласен пойти с тобой на свидание, — всё же говорит брюнет и касается руками щёк младшего, — Для меня это большой шаг в нашем взаимоотношении. Скажи мне только время и дату, и я с радостью пойду с тобой куда угодно. Огонь в глазах, кажется, вновь загорается, давая такую надежду для Хвановых чувств. Даже если он играет с огнём, то он готов обжечься.

***

— И ты всё же решил пойти с ним на свидание? — в лоб спросил Джисон во время обеденного перерыва. Сынмин, честно говоря, не особо хотел выяснять отношения с Джисоном и уж тем более делиться с ним непонятными отношениями с Хваном. Факт того, что между ними что-то есть определённо не делает ситуацию лучше. Наоборот, он ещё больше начинает сомневаться в себе и правильности действий. Разве он поступает правильно, отвечая на признания влюблённого дурачка, который слепо верит в самое лучшее в Киме? И вроде бы он поступает правильно, не разрушает чужие чувства, но осадок неправильности всё равно давит на сердце. — Слушай, Сынмо, — Хан берёт руку друга в свою, сжимая и поглядывая на его уставшее лицо, — Хван хороший парень. Он мне даже понравился, отличный собеседник. Да и в целом у вас отношения улучшились. Единственное, что я не могу понять, так это то, почему ты до сих пор сомневаешься в нём? Разве ты не хочешь отношений? — Я…не уверен в том, что это всё мне и вправду нужно, — вздыхая, Ким отпивает из кружки холодный Американо, — Понимаешь… — Нет, не понимаю, — раздражённо фыркает Джи и складывает руки на груди, — Тебе комфортно с ним находиться? — Да. — Общаться? Держаться за руки? — Да… — А целоваться с ним приятно? — с ухмылкой спрашивает Хан и ловит смущенный взгляд, — Я видел вас в окне, когда мы ехали к вам в гости. — Боже, как неловко, — закрыв лицо руками, промычал брюнет, — Забудь об этом. — Возможно, но только после того, как твоя головушка примет очевидный факт: Тебе нравится Хёнджин, и ты обязан попробовать с ним отношения, — коротко говорит Хан и пожимает плечами, — Иначе до тебя не дойдёт, глупый ребёнок. — Но что, если мы с ним расстанемся? Я не хочу потом терпеть груз ответственности за свои ошибки. Моя жизнь не такая лёгкая знаешь ли, — раздражённо бросил Ким, — Я не для этого шёл к своим целям, чтобы в конечном счёте так всё глупо потерять. Джисон лишь покачал головой на столь резкие слова друга. Он же знает Сынмина и уверен в том, что тот просто боится вернуть те утраченные годы своей подростковой жизни, той самой изюминки и страсти, которая вертится в эти годы и дарит воспоминания на всю жизнь. Он и сам бы точно так же уткнулся в учебники и зубрил всё днями и ночами, но совершать ошибки молодости не так уж и страшно. Главное просто вовремя остановиться. — Знаешь, друг, — говорит Хан и встаёт из-за столика, — Ты бы лучше подумал о том, что в старости рискуешь остаться один. Хван вечно бегать за тобой не будет. Даже если он и клянётся в любви, то твой холод оттолкнёт его. Ты ведь сам потом пожалеешь. Брюнет поджал губы и снял очки, недовольно жмурясь. Почему все пытаются ему указать на ошибки? Он и сам знает, что делает всё не так. Его попытки стать более свободным выходят боком ему же. Как опрометчиво и глупо. — Прости, Джисон. Я должен подумать. Встав из-за столика, Ким заплатил за себя и за друга и пошёл на выход из кафе прямиком на работу. Ему нужно отвлечься на работу.

***

Выходные стали глотком свежего воздуха. Сынмин не думал, что вновь уйти в работу будет так тяжело, и невыносимая усталость атакует так быстро. Он слишком быстро привык бездельничать, что даже чувствовал себя как-то не так без крепких объятий на своей талии и нередких поцелуев на шее и щеках. И сейчас, опираясь на столешницу, он читал свой последний отчёт. Вот уже через пару дней должен вернуться мистер Хван, и Сынмину вновь придётся переехать в свою одинокую квартиру. Почему-то именно сейчас эти мысли заполняли его разум. Одинокая, холодная кровать без Хёнджина будет невыносимым испытанием. Он так привык к его касаниям, постоянным нежностям и коротким фразам о чувствах. Да, именно чувства стали той самой нитью, что как-то слишком быстро вцепилась в сердце Кима в открытую говоря о том, что он облажался и просто напросто смог вернуться в свои ушедшие подростковые годы и влюбиться. Но точно ли «влюбиться» то слово, которое описывает его состояние? Влюблённость? Симпатия? Нескончаемое желание находиться рядом? Что это? Холодные руки по привычному касаются оголенной кожи под тканью свитера, прижимая к себе так близко. Горячие поцелуи нежно падают на щеку, доходя до виска, а после так тихо и нежно слова доходят до уха. — Минни- Сынминни, приглашаю тебя сегодня вечером на свидание. Только ты, я и замечательные горы с ночным небом, — мурлычет черноволосый и кладёт голову на плечо старшего, — Скоро у нас не будет возможности видеться чаще, и я бы хотел как можно дольше провести оставшиеся дни. Вместе и без секретов. — Ты дашь мне время для того, чтобы подготовиться? — спросил Ким и повернулся лицом к младшему, сразу же кладя руки на широкие плечи, — Учти, я буду в чёрном. Усмехнувшись, Хван молча кивнул и чмокнул старшего в щёку и подтолкнул его к лестнице, чтобы тот пошёл готовиться. Сам Хёнджин уже был готов и поэтому без лишних слов убрал важные бумаги старшего и налил себе кофе. Сев на барный стул, он устремил взгляд в окно. Уходящее солнце окрашивало горизонт в красные тона, чаруя. Беззаботное время, что было наедине с Сынмином хранилось в сердце черноволосого так трепетно и осторожно. Как самый хрупкий фарфор трепетало его сердце при виде улыбки старшего, а его редкий, но мелодичный смех. Это так кружит голову. Он должен запечатлеть это на дольше. По другому просто не возможно. Он любит старшего и хочет, чтобы эти чувства были и у него. Чтобы все те эмоции и прикосновения они ощущали вместе. Хочется до самого конца, до крышесносных ощущений. И всё это сейчас зависит от него. От свидания и открытости в своих чувствах. Мысли, что кружили голову, испарились в тот момент, когда на кухню зашел Сынмин. Большая тёплая толстовка и свободные штаны были самыми удобными для похода на горы. Он успел сходить в душ и даже почистить пару раз зубы. Сердце его от чего-то бешено стучало, а ладошки по детски потели. Он надеялся на что-то большее и даже ради интереса сделал самую постыдную и немного смущающую вещь, о которой вряд ли заговорит сам. — Ну что, Ромео, пойдём на свидание? — с полуулыбкой спросил Ким и протянул руку Хёнджину. — Конечно, о моя Джульетта, — на распев сказал Хван и, переплетая пальцы, взял корзинку у самого дальнего стола, что припас для их похода. — О, так ты решил ещё и пикник устроить? — интерес в глазах брюнета загорелся с новой силой. — Для моего любимого хёна всё что угодно. Улыбка на лице Хвана заставило сердце старшего трепетать ещё сильнее. Медленно подкрадывающийся страх ловко сменился на чувство эйфории в животе. Они вышли во двор дома, и Хёнджин повёл старшего прямиком к калитке, что вела на небольшую тропинку. Та в свою очередь вела их прямиком к небольшой лестнице, ведущей на самый верх. Небольшие фонари, словно огоньки, подсвечивали дорогу к нужному месту. Хван крепко держал руку старшего, не желая упускать тепло. Сынмин же и вовсе молча шёл за младшим разглядывая прекрасные виды. Темнеющее небо с оттенками ночи, тихие звуки сверчков и приятный шелест листвы кружил голову. Чем выше они поднимались, тем свежее был воздух. — Хёнджин, тут очень красиво, — говорит Сынмин, когда они доходят до небольшой террасы, где стояли лавочки. — Утром оно ещё красивее, — воодушевлённый голос Хвана доносится у самого края террасы, где он раскладывает плед и ставит корзинку с соком и фруктами. — Ты решил перейти на здоровый образ жизни? — смешок вырывается слишком быстро. Хван кидает на старшего недовольный взгляд и цокает, доставая стаканчики. — Между прочим, люди не всегда пьют на свиданиях, — фыркнул черноволосый и сел на плед, похлопывая рядом с собой, зовя Кима, — Давай, хороший мальчик. Я тебя жду. Усмехнувшись и покачав головой на высказывания младшего, он уместился рядом с ним, откидываясь на руки и поднимая взгляд на звёздное небо. Холодный ветер бодрил и придавал чувства свободы. Запах хвои вперемешку с лёгким одеколоном Хвана творили что-то странное. Сердце трепещет слишком сильно. А в животе и вовсе летают бабочки. Он давно не чувствовал себя таким живым и молодым. Каждодневная рутина была просто-напросто разорвана ворвавшимся, словно ураган, Хёнджином. Таким открытым и до жути влюблённым парнем, что говорить о нём что-то плохое уже не хотелось. Этот парень многое подарил ему. Самое главное это чувства, что стали более ценными и особенными для сердца Сынмина. Он начал понимать, как на самом деле должно было быть. Глупые попытки отстранить себя от этого парня были очень ужасны. И он готов признать, что ненавидит себя за это. — Минни- Сынминни, я тебя люблю, — говорит так тихо черноволосый и ложится на колени старшего, удобно устраиваясь. Он берёт его руку в свою и целует тыльную сторону, а после прикладывает к грудной клетке, где бьётся сердце, — Так сильно, что даже словами не передать. Сынмин, затаив дыхание, опускает взгляд на лицо младшего. Миллионы звёзд отражаются в его глазах, а вместе с тем и тёплые чувства, которые так ярко полыхают при сегодняшнем дне. Такие нежные чувства и так приятны сердцу. — Знаешь, мне кажется, — начинает Ким и касается мягких волос младшего, — Совсем капельку, но я тоже люблю тебя. Улыбка на лице Кима появляется так же быстро как и слёзы, что вырываются из глаз. Он не хотел плакать, но ощущения счастья и неописуемой боли врываются в его сердце так же быстро и опасно, как и принятие своих зарождающихся чувств. Как же сильно он хотел быть любимым и чувствовать эти ответные чувства. Любить бывает тяжело, но он готов справиться с этим, даже если будет ошибаться. Просто простая попытка, которая может привести к чему-то большему, а может и нет. Пока он не попробует, то не узнает. — Я тоже люблю тебя, Хёнджин, — более уверенно говорит брюнет и поправляет очки, — Но прошу, дай мне время для того, что бы сказать тебе это ещё раз при другой обстановке. Я обещаю, что скажу тебе эти слова ещё искренней, но я должен до конца быть в этом уверенным. Минутная тишина и страх липкими пальцами касается спины брюнета, ведь он не мог понять, о чём думает Хван. Но уверенные руки, что обвивают его лицо тянут, на себя трепетно. А губы, что успели стать холоднее от ветра, вновь обретают тепло. Они готовы ступить на новый этап. — Пункт шестой: Начать встречаться с самым замечательным парнем на свете, — в самые губы шепчет Хван и вновь касается Кима. Тихий смех вырывается у обоих и брюнет крепко обнимает младшего за шею, прижимаясь ближе. — Ты самый лучший, но противный, — усмехается по доброму Ким и чмокает Хвана в нос, — Но я всё равно согласен стать твоим парнем. Хван сгребает своего парня в объятия и покачивает из стороны в сторону вдыхая свежесть этой ночи вместе с ветром перемен. — Теперь, я сделаю твою жизнь намного ярче, Сынминни…