Любовь бывает разной

— Я, пожалуй, пойду, — с нервной улыбкой выдала я и подергала ручку двери у себя за спиной. Она оказалась заперта. — Куда ты? — спросил он, будто бы ничего не произошло. Вот вообще ничего. Просто мы по заброшке погуляли. А эти два трупа всегда тут лежали, и мы не при чем. — Домой, — улыбка никак не хотела покидать мое лицо, — у нас есть квартира в Греции, надо бы полы помыть. Что-то я засиделась в этой стране. Он за несколько шагов подошел ко мне и взглянул мне в глаза. Он осознавал, что я его боюсь. Отчетливо понимал, что от обморока меня отделяет пара его резких движений, но все равно спросил: — Ты боишься меня? — Нет, — сама не знаю, кому солгала. Себе или ему. Он медленно поднес руку к моему лицу. Слишком медленно, давая мне время увернуться или перехватить ее. Но я ничего не делала. Замерла, с ужасом ожидая, что скоро я почувствую запах чужой крови на собственном лице. Он заправил мне прядь за ухо. — Ты не дернулась, — будто бы с облегчением сказал он. А потом холодно добавил, — Но замерла как кролик перед удавом. Он рывком отошел от меня. — Уходи. Ты никогда не примешь меня таким. Как ушат ледяной воды вылили. Я стояла и только открывала и закрывала рот, не зная, что сказать. Не успела толком переварить информацию, что на моих глаза убили несколько человек, как меня повергают в очередной шок. — Ты в этом уверен? — спокойно спросила я. Действительно спокойно, я отчетливо понимала, что плакать буду потом. — Да. Я только сейчас окончательно понял, что ты еще маленькая. Тебе нужно общаться со сверстниками и набираться опыта, а не вот это все, — он кивком головы указал на трупы. — Ты решаешь, что мне нужно, а что нет? — я сама обалдела от холода в моем голосе. Он повернулся ко мне спиной. — Сара, в наших отношениях ты только принимаешь. Я всегда спрашивал, чего хочешь ты. Делал так, как хочешь ты. Покупал то, что хочешь ты. Но ответь мне, Сара О’нил, ты хотя бы знаешь мой любимый цвет? Блюдо? Одежду? Слезы все-таки потекли по щекам. Каждое его слово резало как лезвие, которое я никак не могла от себя убрать. Еще больнее становилось от того, что он был прав. Я не узнавала, что он любит. Я никогда не интересовалась, что он хочет. Он подарил мне Алису, он свозил меня в ботанический сад, он подарил незабываемые эмоциии в виде сережек на мероприятии, на которое, к слову позвал сам… Он даже кондитерскую мне купил, как я и пожелала. Моя память все подкидывала и подкидывала образы того, как Аарон постоянно меня купал в заботе и внимании, даря именно то, что я хочу. А я? А что я ему подарила? Даже открытки не было. — Уходи, — устало повторил он, — Я рад, что мы были вместе все это время, но у нас нет будущего. Больно стало настолько, что я начала давиться собственными слезами. В груди была невидимая дыра, которая ныла и ныла, с каждой секундой усиливая свое прямое назначение — медленно, но уверенно убивать все то светлое, что было в ней. Когда мне стало не хватать воздуха, я проснулась. Резко села на постели, осознавая, что сейчас рассвет. И все то, что сейчас было, это сон. Я провела рукой по лицу. Слезы, сопли, слюни — все как положено. Взглянула на стол. Там были обертки от конфет и кексиков, а значит, я вчера все-таки ела сладкое. Следовательно, все это — мой кошмар. Он как предупреждение, что если я не изменю своего поведения, будет именно такая концовка у моей сказки. Пошла в душ, умылась, причесалась и поняла, что больше не усну. Мне нужен Аарон. Сейчас. Ощутить его запах, биение сердца и самое главное — осознать, что он любит меня, и по прежнему хочет видеть меня рядом с собой. И я пошла одеваться.