***
Тихие шаги прервали тревожный сон. Когда хлопнула входная дверь, Сэм подпрыгнул на кровати, пытаясь разглядеть хоть что-то в неверном лунном свете, что пробивался через окно. Встав с дивана, мужчина выглянул наружу, замечая удаляющуюся фигуру хозяина дома, окутанную черным ореолом хиральной смолы. Пытаясь перебороть нехорошее предчувствие, Бриджес выбежал на крыльцо, забыв верхнюю одежду. Благо, ночь была теплой и тихой, а следы Монагана золотом оставались на лесной тропе. После долгого блуждания меж деревьев, Сэм очутился на том самом обрыве, с которого все и началось. Хотя, сейчас он мог поклясться, что после увиденного, у него появилась пара новых седых прядей. Море, которое утром казалось спокойным и безмятежным, окутывал густой туман, сквозь который проскакивали всполохи света. И в этом свете можно было увидеть исполинских чудовищ, с которыми сражались местные. Зарево боя разрезало тьму и, что самое странное, Монаган, в компании БТ направлялся в самую гущу событий. Грохот от битвы разносился по всему побережью. Гул и рев доставал до кромки холодных звезд, огонь ударялся об воду, поднимая клубы дыма, а берег был изрезан следами взрывов. А когда БТ Хиггса коснулся измученного океана, синь волн превратилась в чернильную бездну смолы. Сэм потерял счет времени, наблюдая за происходящим. Казалось, он забыл, как дышать, пытаясь разглядеть хоть что-то конкретное в канонаде всполохов. Было непонятно, что происходит, но похоже подобное не было для Хиггса в новинку, однако это не делало сражение менее опасным. По крайней мере на вид. Отвратительный голосок собственного эгоизма нашептывал о том, что если Хиггс умрет в лапах местных монстров, то Сэм, как и весь их мир, будет обречен на уничтожение. И Сэм ненавидел себя за подобные мысли. Но, черт возьми, он был всего лишь человеком. После очередного всплеска хиралия, который взвился столбом к бледному диску луны, туман осел на черную гладь океана и мир затопила оглушительная тишина. Стряхнув с себя оцепенение, Бриджес поспешил вернуться домой, чтобы, завернувшись в плед, дождаться тяжелых шагов за дверью и снова забыться неспокойным сном.***
— Эй, проснись! Ну ты и соня. Тебя даже вчерашний шторм не разбудил. — Что, прости? — Сэм едва смог разлепить глаза, понимая, что все его тело затапливает неизвестное доселе чувство. Он, черт возьми, прекрасно выспался. — Вставай говорю! — Хиггс потряс перед носом у заспанного мужчины жареным бутербродом с сыром. — На завтрак ты не успел, так что поешь по дороге! Не успел Бриджес опомнится, как его выдернули с уютного дивана и, запихнув в рот съестное, вытолкали на улицу. — Та-дам! — Монаган нежно погладил бок мотоцикла, который был выкрашен в любимые всеми дементами цвета: черный и золотой. — Это BMW R1200GS. Тяжелый, устойчивый и чертовски мощный красавец — лучшее, на чем можно кататься по пересеченной местности! Нет, мне, конечно предлагали мотики на магнитной тяге, но, если им грязь попадет куда не надо – все. Домой придется переть пешком! Хотя, вроде у «мистера подарите мне пончики» были какие-то навороченные квадрациклы. — Я не понимаю… — Сэм недоуменно таращился на то, как не прекращающий свою болтовню Хиггс залазит в чертовски узкий красный кожаный костюм, пытаясь одной рукой застегнуть молнию на спине, а второй засунуть в подсумок свертки с едой. — Слушай, Сэмчик, ты просто бесподобный пенек! — мужчина наконец справился с комбинезоном и откинул назад светлые волосы. — Сегодня прекрасная погода, у меня нет дел, у тебя нет дел! Вот я и решил, что необходимо тебя развлечь! Может ты не догадывался, но я настоящий вдохновитель кутежей! — Догадывался, — Бриджес покачал головой и на лету поймал бело-синий костюм, у которого на груди красовалась ироничная звезда. — Ну вот и не задавай глупых вопросов. У меня для тебя сюрприз! Но если ты не поторопишься, то за рулем буду я! — Вот уж черта с два!***
— Вперед демон скорости! — Хиггс восторженно взвизгнул и сильнее вцепился в своего спутника, когда мотоцикл на полной скорости перемахнул через русло горной реки, и, описав красивую дугу приземлился на другом берегу. — Ты чертов псих, Сэм Портер Бриджес! Псих, пиздец какой крутой! Сэм хмыкнул, чувствуя на своей груди мерное давление. Он опустил глаза вниз, разглядывая руки Монагана, которые были закованы в толстые кожаные перчатки. Оба понимали, что им придется пережить касания друг друга, а потому Хиггс сделал все, чтобы хоть немного притупить гаптофобию: мотоциклетные комбинезоны были из плотной кожи, с защитными пластинами на ногах и груди, перчатки и ботинки тоже были более чем добротные, не говоря уже о шлемах. Все было сделано для того, чтобы во время поездки не осталось ни кусочка голой кожи. И Сэм был за это благодарен. Они неслись вперед, все выше поднимаясь в горы. И пейзажи, которые проносились мимо захватывали дух ничуть не хуже, чем запредельная скорость и резкие повороты. Было здорово сливаться с природой, не чувствуя за спиной тяжелого рюкзака. Странный, чарующий мир уступов, горных речушек, цветущих лугов — поражал воображение. Бескрайнее голубое небо спорило с кристальной ключевой водой бурливых источников, птицы заливались руладами, прячась в кустарниках черной бузины, терпко пахло чабрецом и лавандой. Исполинские хребты, обычно нависающие спящими колоссами, расступались, открывая взгляду двух мужчин живописные пастбища. Монаган указывал путь, следуя вперед по каким-то своим ориентирам, не заметным глазу обывателя. В конце концов, въехав на небольшой холм, Хиггс попросил остановить мотоцикл. Перед ними, в кольце древних заснеженных пиков, притаилось море цветов. Сэм осторожно ступил на землю, стараясь не сильно помять розовые соцветия, которые бесподобно пахли медом. Горечь и сладость сплетались вместе, как истосковавшиеся после долгой разлуки любовники. И этот аромат будоражил чувства, заставляя тосковать по тому, чего не знал. По ушедшему счастью, что растворилось во вчерашнем дне. — Что это? — Из вереска напиток Забыт давным-давно. А был он слаще меда, Пьянее, чем вино. В котлах его варили И пили всей семьей Малютки-медовары В пещерах под землей. Хиггс разулся, оставляя ботинки рядом с мотоциклом и, сорвав один цветок, засунул его в лямку комбинезона Сэма. — Пришел король шотландский, Безжалостный к врагам, Погнал он бедных пиктов К скалистым берегам. На вересковом поле, На поле боевом Лежал живой на мертвом И мертвый — на живом. Лето в стране настало, Вереск опять цветет, Но некому готовить Вересковый мед. В своих могилках тесных, В горах родной земли Малютки-медовары Приют себе нашли. Монаган поманил спутника за собой, заходя все дальше в цветочное море, по которому ветер гонял волны розового и зеленого, жужжали пухлые шмели и порхали белые бабочки. — Король по склону едет Над морем на коне, А рядом реют чайки С дорогой наравне. Король глядит угрюмо: «Опять в краю моем Цветет медвяный вереск, А меда мы не пьем!» Но вот его вассалы Приметили двоих Последних медоваров, Оставшихся в живых. Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет, - Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет. Голос Хиггса, певучий и мягкий, сливался с пением птиц и стрекотанием насекомых. Он будто был неотделим от этих скал и вереска. Словно дух, сошедший со страниц сказок погибшего мира. —К берегу моря крутому Их привели на допрос, Но ни один из пленных Слова не произнес. Сидел король шотландский, Не шевелясь, в седле. А маленькие люди Стояли на земле. Гневно король промолвил: «Пытка обоих ждет, Если не скажете, черти, Как вы готовили мед!» Сын и отец молчали, Стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, В море катились валы. И вдруг голосок раздался: «Слушай, шотландский король, Поговорить с тобою С глазу на глаз позволь! Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну!» — Карлик сказал королю. Но вот цветы расступились, открывая взору озеро с бледно-голубой водой, от которого поднимался шлейф пара. К небольшом каменистом бережку был приколочен деревянный полог, с уходящей вглубь термальных вод лесенкой. — Голос его воробьиный Резко и четко звучал: «Тайну давно бы я выдал, Если бы сын не мешал! Мальчику жизни не жалко, Гибель ему нипочем… Мне продавать свою совесть Совестно будет при нем. Пускай его крепко свяжут И бросят в пучину вод — А я научу шотландцев Готовить старинный мед!..» Хиггс, несмотря на легкое смущение своего спутника, без стеснения снял всю одежду, сложив ее на деревянный настил. Вся его кожа, от плеч до коленей была исполосована бледными следами старых шрамов, ожогами и отпечатками рук. — Сильный шотландский воин Мальчика крепко связал И бросил в открытое море С прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик… И эхом ему ответил С обрыва отец-старик: Правду сказал я, шотландцы, «От сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды. Погрузившись в воду, Монаган медленно заходил все глубже, пока голубой полог не коснулся шеи. — А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна — Мой вересковый мед!» С легкой улыбкой он нырнул в воду с головой.***
— Почему горячий источник? — Сэм выехал на трассу и прибавил скорость, чувствуя небывалую расслабленность и умиротворение. И даже вереница сальных шуточек от Хиггса не особо раздражала, поскольку тот был не менее расслабленным и растерял большую часть яда. — Ну, я был в курсе, что ты тащишься от этого дерьма и мимо источника пройти спокойно не можешь, — Монаган душераздирающе зевнул и уткнулся лбом в спину собеседника. — В противном случае, на кой тебе нужно было полоскать в водичке Художницу и Молинген, я понять не могу. Ты ведь даже ни разу на их прелести не посмотрел. — Думаю, что ты рассмотрел все за меня, — Сэм поджал губы, чувствуя совершенно неожиданный укол ревности, — Я нормально мыться не мог, после того, как узнал, что ты шпионил… — С Берега особо не пошпионишь. Так что твое спокойствие никто бы не нарушил. Хотя, не понимаю, чего тебе стесняться. Ты привлекательный. К горлу Сэма подкатила тошнота, а в голове зазвенел голос дяди Хиггса. «…Красивый… Как мама красивый… Позволь мне…» «…Только послушные дети получают награду…» «…Твое лицо… ненавижу его!» «… Почему ты не понимаешь, как мне больно?! Почему ты не слушаешься?! Есть только мы!!! Больше никого!..» — Сэм! Сэм! — Хиггс поднырнул руками спутнику подмышки и перехватил руль. — Хватит! Что бы ты там не чувствовал, этого больше нет! Все хорошо! Все хорошо! Слышишь? Бриджес пытался выровнять дыхание, глядя на то, как пальцы сотрясает нервная дрожь. В груди пульсировала боль, отдаваясь в спину. На краткий миг ему показалось, будто он слышит Монагана прямо у себя в голове. Паника, страх, боль, обида, горечь, отвращение, одиночество – все смешалось в один комок. — Блядь, — блондин остановил мотоцикл у обочины и принялся тереть лицо руками, будто пытался содрать кожу. — Ненавижу, когда оно так делает. И да, прости за то, что назвал твою жизнь безоблачной… Прости. Она такой же кусок дерьма, как и у меня. — Что ты видел? — Ползущую на меня президента Стренд… Вот это кошмар. Мерзость. А ты? Надеюсь это не мои попытки добиться от дементов нормального выполнения приказов. А то это по определению невозможно! — Твой дядя… — Оп, ни слова больше. — Хиггс дернулся как от пощечины, — О Папочке либо ничего, либо ничего! — Ладно, — Сэм кивнул, с каждым новым вдохом возвращая себе самообладание. — Давай о чем-нибудь другом поговорим? — это была практически мольба. — Да, хм, хорошо, — Бриджес тронул мотоцикл, и тот медленно покатил в сторону Кирата. — Скажи, а как ты нашел этот Берег? — О, это та еще история! — Монаган, получив возможность заглушить болезненные воспоминания болтовней, встрепенулся. — Чем дальше ты расширял хиральную сеть, тем нестабильнее становились мои способности. Огромная мощь порой становилась неуправляемой, особенно когда ты нащупал связь с Клиффордом Унгером. Крутой дядька! — Хиггс поцокал языком, будто смаковал воспоминания, доставшиеся ему от Сэма. — Чтоб я так сигареты в руках проецировал! Да и ваша фамильная морда кирпичом! — Бриджес шумно выдохнул и Хиггс прикусил язык, нервно поерзав. — Жаль, что так все вышло. Но мы отвлеклись. Так вот, во время прыжков я иногда оказывался совершенно не там, где планировал, и если бы не связь с БТ, то пару раз я сломал бы всего себя. А такой пазл без пол литра не соберешь. И вот однажды я очутился в городе. Помнишь тот мегаполис на берегу океана? Вот в нем! И поверь мне, это чертовски безумное место! Представь себе, после заснеженных равнин я оказался посреди толпы людей, которые шли по своим делам! Этим потоком меня вынесло в какую-то подворотню и тогда только я смог осмотреться. Вся Столица сияла огнями реклам, машины гудели как прокаженные, пахло жутким амбре из бензина, пыли, кофе и булочек! Казалось, со страниц фэнтезийного романа сошел город, в котором плотно переплелись технологии и магия, прошлое и будущее! Да я видел, как по небу пролетел человек! Уходя, я прихватил сувенир - монетку - из этого места. Но знаешь, что поразило меня больше всего? Я остро почувствовал, насколько этот город живой, Сэм. В отличии от унылых пустошей, от закрытых стенами муравейников и разрозненных убежищ, в которых люди боялись даже детей заводить, этот смердящий мегаполис дышал жизнью! Он стремился в будущее, ощетинив на врагов панцирь из небоскребов. Я… тогда мне показалось, что я не прав… что, возможно, Вымирание – не выход. Что и у нас все может быть иначе, но было уже поздно. Ты ждал меня на Западе. — Все могло быть иначе. — Не думаю. Вряд ли Амелия бы позволила.***
Истошный вопль заставил Сэма пулей вылететь с дивана. Жуткий вой доносился со второго этажа, где находилась спальня хозяина дома. Тело среагировала быстрее разума, а потому, сжав кулаки мужчина рванул в сторону пугающего звука. Дверь в спальню была закрыта, но одного мощного удара плечом хватило для того, чтобы хлипкая защелка вылетела из паза и сломалась. В комнате горел ночник приятного желтоватого света, однако, даже он не смог отогнать кошмары от спящего. Хиггс спал без рубашки, в одних только пижамных штанах. Он скинул с себя одеяло и сгрудился в комок, прижимая колени к груди. На светлой коже видны были капельки холодного пота, которые скатывались по выступающим лопаткам и острым позвонкам, а из горла вырывался такой душераздирающий крик, что не верилось в то, что человек вообще может издавать такие звуки. Все тело Монагана сотрясала крупная дрожь и даже захлебываясь в рыданиях он не думал просыпаться. Первое желание Сэма было потрясти спящего за плечо, но вовремя вспомнив про гаптофобию, он поднял одеяло, и, укрыв Хиггса, потянул того за руку. Блондин, почувствовав чужое присутствие, распрямился как пружина, резко дергаясь в сторону и садясь на кровати. — Не трогай меня! Не прикасайся! — он невидящим взглядом сверлил дверной проем, будто видел там кого-то. — Убирайся! — Эй, эй, успокойся, это я, — Сэм поднял валяющуюся на полу бутылку минералки и протянул ее Хиггсу. — Что? — Монаган сначала непонимающе уставился на гостя, а потом, поняв кто перед ним стоит, попытался отвернуться и спрятать от невольного свидетеля заплаканное лицо. — Кошмары — это полное дерьмо, — Сэм вдруг остро почувствовал нехватку должной практики в общении и умении утешать. — Попей. Должно полегчать. Хиггс судорожно кивнул и открыл бутылку. Однако его руки так дрожали, что добрая половина жидкости очутилась у него на одеяле. — Постой, я принесу стакан, — Бриджес хотел было уйти, как вдруг мужчина окликнул его. — Не надо. Просто побудь тут немного, — Монаган явно чувствовал себя жалким из-за подобной просьбы, но видимо кошмар слишком сильно выбил его из колеи. — Ладно, — Сэм подтащил ближе к кровати тахту и сел на нее. Он, как никто другой знал, каково это, просыпаться от кошмаров, от которых нельзя сбежать. — Эм, если хочешь, я могу рассказать тебе о Луизе. Это мой ББ, помнишь? Тот которого ты чуть не убил. — Ты вытащил младенца из банки? Он выжил? — бывший террорист завозился в ворохе одеял. — Да, хотя я думал, что потерял ее навсегда, — курьер улыбнулся своим мыслям. — Лу непоседа. Постоянно требует внимания. А чтобы накормить ее овощами, нужно иметь стальное терпение, железные нервы и уметь уворачиваться. Сэм сам того не заметил, как принялся рассказывать обо всех ее проказах, странных гримасах, привязанностях к игрушкам и Дэдмену. Он остановился только тогда, когда услышал мерное и спокойное сопение со стороны кровати.