***
С порога меня встретил аппетитный запах еды и в желудке, который за последние шесть часов питался только кофе, громко заурчало. Это что какая-то сказка или может я сплю? Я прихожу домой с работы, где любимая женщина готовит мне ужин и ждёт с объятиями. Бред или нет? Как бы то ни было, захлопываю дверь, скидываю ботинки, замечая в углу незнакомые черные кеды. Путь до кухни занимает два выдоха, и я врываюсь в освещённое пространство, моментально находя глазами нежданную гостью. — Привет, милая. Как прошёл твой день? — Сон, а это именно она и никто более, вздрагивает так, что ударяется локтем о стол и шипит. Стул опасно кренится и приходится ловить её, пока не загремела на пол. Её лицо непривычно бледное, взгляд растерянный и есть ощущение, что она меня не узнает. — Странно, а как твой день? — Моя рука крепко вцепилась в спинку её стула и нестерпимо хочется коснуться худенького плечика, чтобы понять — правда это или мираж. Но и страшно одновременно. Девушка часто моргает, смотря на меня так, будто сейчас заплачет. Я понимаю это, ведь плакать почему-то хочется и мне. — Эй, Сон, это и правда ты? — Она вдруг начинает реветь, а я впечатываюсь в неё с объятиями. Она что-то бормочет, лохматит мои волосы, цепляет пальцами куртку, странно перебирает ногами, задевая мои колени. — Ох, Чан, прости, что пришла без приглашения. — Боже, дурочка моя… Будто тебе необходимо приглашение, чтобы войти в мой дом, если ты поселилась в моём сердце. И плевать на тех, кто скажет, что страсть долго не живёт. Мы с ней связаны чем-то большим, чем простое желание оказаться в одной постели. Может любовь, или как это ещё назвать. Я не разбираюсь, все-таки в моей жизни романтики всякой было маловато. А с ней её и вовсе никогда не было. — Я совсем не подумала, что ты можешь жить не один… — Продолжает бормотать, всхлипывая и отстраняется, вызывая у меня чувство сожаления. Что мне больше всего нравится в моей храброй медсестре — это её способность быстро приходить себя и бешеное самообладание. Наверное, издержки профессии. Хмыкаю в ответ на её фразу. — Да, можно и так сказать. — Она быстро поднимает уже совсем трезвый взгляд. Только покраснение век выдаёт недавние слёзы. — О чёрт, прости! Я пойду, не хочу, чтобы у тебя были проблемы, извини. — Порывается встать, но это трудновато сделать, когда я преграждаю путь своей немаленькой тушей. Она смотрит непонимающе. — Чанёль? Можно мне встать? — Мотаю головой и начинаю улыбаться как идиот (судя по взгляду Сон). — Что с тобой? Почему ты улыбаешься? Вдруг сюда придет твоя девушка, а здесь я. — Как же она прекрасна в своём недоумении. Эти сведённые брови, серьёзное лицо, непонимание в глазах. Сейчас начнёт ставить мне диагнозы… — Ты не заболел? — Ладонь нежно касается моего лба, и я тянусь за прикосновением как малый ребёнок, ловлю маленькую кисть и целую тонкие пальцы. Сон мотает головой, пытается прекратить прикосновение. — Чанёль, так нельзя. Я не могу, это неправильно. — Ты такая честная, ИнСон, как всегда. Дай, кое-что скажу тебе. — Маню пальцем и девушка чуть наклоняется, подставляя ухо, но получает не объяснение, а поцелуй. — Чан, что за фокусы?! — Начинает сердиться, но я все равно способен лишь улыбаться как дурак. — Дорогая Сон, я жил здесь всё это время с мыслями о тебе и только о тебе. И они не давали мне оставаться в одиночестве этот долгий год. Кто знает, может в этот раз и ты сама останешься здесь, со мной? — Она неожиданно хихикнула, но как-то нервно. — Чан, когда ты стал таким поэтом? — Я рассмеялся, и струна напряжения буквально лопнула между нами. Теперь моя Сон обнимает меня без боязни, ласково перебирает волосы, и пусть мне адски неудобно стоять на коленях на полу — я бы хотел остановить этот момент и жить в нём вечно. Но это я, а моя медсестричка быстро спохватилась и отправила меня мыть руки, чтобы заняться ужином. К тому моменту, как я вернулся из душа, сполоснувшись целиком, стол уже оказался заполнен всевозможными чашечками, кастрюльками и тарелками и всё это издавало такие ароматы, что мой живот запел песнь умирающей касатки. ИнСон рассмеялась и поторопила меня к столу. — Давай покушаем, а потом ты мне всё-всё расскажешь. — Она мило улыбнулась и зачерпнула бульона с лапшой. Я последовал совету и принялся есть, поблагодарив за еду. Боже, по-моему у этой девушки нет слабых мест, потому как вся еда оказалась такой вкусной… О чём я тут же сказал, попутно мыча и проглатывая огромные пучки закусок. Сон быстро поела и теперь наблюдала за мной. Я время от времени ловил её улыбку и жевал ещё активнее. Как мне удалось не подавиться — ума не приложу. Потом мы вместе мыли посуду, а я не мог насмотреться на её мягкий профиль и отросшие короткие прядки волос. Конечно в результате пол у мойки оказался залит водой, и пришлось вытирать лужи, в чём милая Сон тоже мне помогла. Я показал ей квартиру, которую она так и не успела разглядеть в прошлый раз и получил похвалу за обстановку. Всё оказалось точно так, как в моих мыслях — она посреди гостиной, восторженно осматривается, трогает вещи и улыбается. Каким-то образом эта удивительная девушка превратила меня из черствого гангстера в ванильную зефирину. Но это не могло длиться бесконечно. В конце концов Сон, бесконечно смущаясь, вдруг спросила, может ли она остаться ночевать, и я вдруг почувствовал, как по спине пробежали мурашки. У меня и мысли не было, чтобы отпустить её куда-то на ночь. А она спросила об этом. Значит всё ещё сомневается во мне? Я кивнул на её вопрос и отвёл в спальню к огромному гардеробу, где давно ждали часа новые вещи, купленные для неё ещё тогда. После того как Сон выбрала себе одежду и ушла в ванную, я принялся вытаскивать запасные подушку и одеяло, чтобы постелить себе на диване в гостиной.***
Я смотрела на себя в небольшую полосу, которую освободила на запотевшем зеркале, протерев его полотенцем. Похудевшее лицо, короткие пряди волос едва касаются подбородка, тонкие ключичные косточки и бледная кожа. Я не выглядела так даже после нескольких ночных смен, а теперь на оживший труп похожа. Вздыхаю. Не знаю, что вдруг нашло на меня, но чувствую стеснение, находясь рядом с ним. Как парадоксально, ведь последние полгода я только и делала, что вспоминала его горячие прикосновения одинокими ночами в Шанхае. А теперь не могу пересилить себя и выйти к этому чудесному ушастому гангстеру, который почти год ждал меня. И как же я сама ждала его тепла… Натягиваю халат на влажную кожу. Мне ни к чему пижама, потому что я надеюсь и желаю вскоре избавиться от всей одежды, что есть на мне. Но квартира встречает меня тишиной и темнотой. Прохожу в спальню, в единственную комнату где горит свет, и обнаруживаю, что она совершенно пуста. Да, я конечно думала и на такой исход, но как-то уж слишком это грустно. Тихо и осторожно иду по комнатам и натыкаюсь на искомое в гостиной. Даже не знаю мило это или слегка обидно, ведь увиденное вызывает у меня неизбежную улыбку. В слабом свете луны Чанёль выглядит таким беззащитным и мягким, потому что крепко спит. Губы слегка надуты, щеки кажутся мягкими, веки не смыкаются до конца вероятно из-за размера глаз, волосы взъерошены, а одеяло натянуто до самого носа. Диван слишком короткий для него, поэтому длинные ноги свисают за спинку и ступни совсем голые. Ну ничего, мой хороший. Пусть ты устал, ничто не мешает мне отдохнуть рядом с тобой.***
Утро встречает меня напрочь затёкшей рукой и шеей. Пытаюсь повернуться, но всю половину тела словно колет иголками, отчего шиплю как злой котяра. На чертовом диване, как выяснилось, адски неудобно, хотя продавец клялся и божился, что диван мягкий как облачко. Ничерта. С трудом откидываюсь на спину, сразу же ударяясь локтем о стену. — Чёрт! — Чан, что случилось? — Чужой сонный голос справа чуть ли не заставляет меня выпрыгнуть из-под одеяла, но я же мужик блин. — Прости, я тебя напугала? — Поворачиваю голову и всё возмущение испаряется при взгляде на очаровательную лохматую после сна ИнСон. Девушка сладко зевнула, прикрыв рот ладонью и снова вопросительно уставилась на меня. — Сон, почему ты не в спальне? Я думал, что… — Замолкаю от прижавшихся к губам девичьих пальцев. — Тихо, спи. Ещё рано. — Она снова ложится рядом, забавно подползает под бок, ёрзая. А мне, кажется, уже наплевать на затёкшую руку.***
В следующий раз просыпаюсь по ощущениям через пару часов — солнце уже сильно припекает через шторы и в комнате совсем светло. Тело придавлено к дивану приятной тяжестью, от чего тепло и совсем не хочется шевелиться. На груди лежит лохматая макушка, одна тонкая рука обвивает шею, другая лежит на соседней подушке. Ноги путаются в чужих ногах и, по-моему, в поясе халата. Одеяло безвозвратно утеряно, но в принципе и наплевать на него. Так не хочется будить её, но делать нечего. — Эй, Сон, мне нужно встать. — Девушка что-то сонно бурчит и трется головой о мою грудь, по ощущениям — лбом. И больше ничего, собственно. — Сон, ну пусти меня. Я вернусь, обещаю, очень надо. — Опять сонное ворчание, но на этот раз она сдвигается в сторону, и я поспешно перелезаю через неё к краю дивана и отправляюсь в ванную. Это только в любовных мелодрамах герои с утра долго обнимаются в постели или даже не только, и потом спокойно встают. В жизни всё гораздо прозаичнее. Спать вроде бы совсем не хочется, но я обещал, поэтому возвращаюсь под одеяло. Перелезаю через спящую девушку на своё место, но тут вдруг происходит что-то непонятное. Ноги беспощадно путаются в чужих зашевелившихся конечностях и одна соскальзывает с дивана, а всё остальное тело по инерции падает на диван. А точнее, на Сон, которая лежит на этом самом диване. Моё лицо угождает прямо в подушку, поэтому бормотание девушки я слышу неотчётливо. Вдруг чувствую её тонкие руки на своих боках и по голой коже сразу бегут мурашки, ладошки скользят дальше, по спине, мне начинает казаться, что во всём этом кроется хитроумный замысел «пострадавшей» стороны. — Ты так вкусно пахнешь. — Раздаётся где-то в районе правого плеча, снова запуская мурашки. — Может быть ты позволишь мне лечь рядом, а не сверху? — Шепчу, поворачивая голову в её сторону и натыкаюсь на хитрый и совершенно не сонный взгляд. Писалось под KAI — Nothing on me, Hello Stranger — А что если нет? — От вопроса застываю так и не поднявшись, мурашки продолжают бродить по спине. Её лицо так близко, глаза какие-то серьёзные, не могу отвести взгляд. Чувствую осторожное прикосновение к шее, переходящее на щёку, за которым словно следует волнение. Кожа начинает гореть, а дыхание безбожно сбивается. Я вижу в её глазах отражение своих чувств. — Чанёль… Поцелуй случается сам собой. Моё имя из её уст послужило спусковым сигналом. Тонкие пальчики вплелись в мои волосы, жестковато захватывая, а ответ на поцелуй стал таким жадным, что я чуть было не растерялся, как мальчишка. Подушка полетела на пол, мои руки нырнули под шею и спину Сон, которая с неожиданной силой толкнула меня на бок, а затем и на спину, практически не разрывая поцелуй…***
Мне кажется, что я горю заживо. Внутри всё пылает, дышать становится нечем, словно вот-вот грянет взрыв. Когда его руки окружают меня, я чувствую, что готова закричать. С силой толкаю его, чтобы нависнуть сверху, потому что кажется начинаю сходить с ума. Хочется раствориться в нём, слиться с его сильным горячим телом, прилипнуть намертво, пропитаться его запахом. Дыхание набираю практически со стоном, вновь приникая к губам. Его руки блуждают по спине, плечам и ниже, сильно сжимая и массируя ладонями кожу. Я готова расплавиться от этого, и одежда становится адски раздражающим фактором. Как хочется прикоснуться к его коже своей кожей. Дергаю пояс халата, практически разрывая его, его руки начинают скользить по обнаженным участкам плеч и спины, а потом и по всей мне, потому что халат отправился к чёрту. Чувствую его рваные выдохи и вдохи на своих губах. Чувствую его тело кожей к коже, чувствую его силу и желание. Рука сама тянется вниз и осторожно гладит плоть под пижамными штанами. Он издает странные звуки, похожие на урчание огромного хищного кота. Сильные руки настойчиво соскальзывают на ягодицы и крепко их сжимают, заставляя непроизвольно вскрикнуть, а потом мир кружится, и я снова оказываюсь на простынях. Диван подо мной жёсткий и прямой, я чувствую себя внезапно ещё более открытой и будто бы беззащитной от этого, но точно знаю, что мне нечего бояться. Его глаза совсем тёмные, как тогда в библиотеке, где каждое его движение сквозило обещанием… Губы влажные и покрасневшие, от настойчивых поцелуев, грудь ходит ходуном и это зрелище заставляет огонь быстрее бежать по моим венам. Он шепчет моё имя еле слышно, а я только приоткрываю рот, потому что хочу дышать его поцелуями. Сильное тело опускается на меня, идеально соединяясь с моим самыми горячими точками. Боже, от этого можно сойти с ума. Не могу перестать обводить ладонями мышцы под горячей кожей, сжимаю крепкие ягодицы, нагло пролезаю под резинку штанов и впиваюсь ногтями, получая неслабый толчок бёдрами. Вскрикиваю. Поцелуи переходят на шею и плечи, его руки будто везде одновременно, и я даже не понимаю, что уже не просто выдыхаю, а издаю непрекращающиеся стоны. И когда его рука оказывается в самом низу, я теряю связь с реальностью.***
Она такая гибкая, податливая и горячая, что хочется вытащить из неё душу и довести до исступления. Тело отзывается на малейшее прикосновение к нежной коже, она льнет ко мне каждую секунду, изгибаясь. Столько страсти и неподдельного желания, что мой разум начинает подводить меня. Хочу изучить её всю, каждый сантиметр, спускаюсь по шее вниз, к плечам, вбираю в рот твёрдый сосок, кружа по-другому пальцем. Опускаю руку и понимаю, что ждать больше не может ни она ни я. Горячие, нежные складочки расступаются от пальцев, моментально увлажняя их, а Сон начинает метаться чуть ли не вскрикивая от каждого моего движения. Не могу оторвать взгляд от нее и чуть поднимаюсь, чтобы дать ей простор. Такая сладкая, чувствительная, с повлажневшей от напряжения кожей, девушка тяжело разлепляет глаза. — Чан, я больше… не могу… ждать… — Твоё слово закон для меня, милая. Избавляюсь от штанов незаметно для самого себя. От её горячего взгляда всё вздрагивает, и я уже почти ощущаю боль от возбуждения, возвращаясь и накрывая Сон своим телом. Мы идеально подходим друг другу каждым изгибом, всё происходит будто само собой. Горячее соприкосновение плотью к плоти, и я плавно медленно проскальзываю внутрь, сжимая зубы. Слишком долго желал этого только в своих мыслях, и теперь ощущения обострены до предела. Громкий стон девушки все ещё звенит в ушах, хотя теперь раздается лишь её тяжелое дыхание. Глаза чуть расфокусировано смотрят на меня из-под полуопущенных век, влажный язык беспрестанно обводит пересохшие губы. Глубоко дышу, приходя в себя, потому что в голове словно бьют барабаны… Она сама начинает движение, упираясь пятками и приподнимает бёдра мне навстречу. Не успеваю удержать стон сквозь зубы, который сливается с её собственным. В её глазах словно невысказанная просьба, и я начинаю двигаться, сначала медленно, а потом всё увереннее. Я не могу надышаться ей. За долгие часы этого сумасшедшего единения мы будто отпустили все наши желания. Она снова укладывает меня на спину, прогибаясь в спине, пока в совершенно безумном ритме насаживается, заставив меня потерять последний разум. Затем я обрабатываю её языком, заставляя содрогаться без сил поднять свисающую с дивана голову. Вхожу сзади, между плотно сжатых ножек, заставляя выгнуть спину, чтобы проникать глубже. Кожа на её попке розовеет от лёгких ударов, а стоны становятся странно глубокими и рычащими, когда она просит меня двигаться сильнее и быстрее. В душе я впервые ощущаю её нежные губы на собственном члене от чего голова даже слегка кружится. Она облизывает его словно леденец, и от такой ласки я снова завожусь как безумец и втрахиваю её в кафель. Когда помыться всё-таки получается мы возвращаемся на уже любимый мной диван и слышим звонок телефона. Сон бросает на него ленивый взгляд и обнимает меня за пояс. — Ну уж нет, никаких телефонных разговоров больше. Не хочу ещё год провести в Китае…