Сломанная стена

      — А этот откуда?       Они комфортно расположились в гостиной одним уютным зимним вечером. Гэвин расслабленно пускал дым возле открытого окна, опершись на подоконник, пока Ричард по-хозяйски с каким-то детским интересом изучал его тело пальцами. Никакого эротического подтекста, но атмосфера явно предполагала интимное уединение. Они только что распаковали последнюю коробку вещей, что означало долгожданный конец процессу переезда в новую квартиру. Теперь они жили под одной крышей. Теперь официально, в самом лучшем значении этого слова. Вместе, что стоило бы назвать их общим подвигом. Их решение съехаться потерпело излишество испытаний: поиск подходящего жилья, которое удовлетворяло бы обоих, сбор вещей, распаковка — и все три фазы сопровождались ссорами и мелкими перепалками, в духе Гэвина. Тихими, громкими. Словно они — престарелая женатая парочка. Пушок тоже не остался в стороне от конфликтов: ему отнюдь не сразу пришлось по вкусу новое жилище. В первый же день кот разодрал обои и чуть было не сбежал: Ричард вовремя пресёк попытку грандиозного побега через открытую дверь. И снова ссора, снова разногласия. Гэвин никак не мог понять, как у Ричарда получалось разрешать их конфликты столь быстро и эффективно, что у лейтенанта после них не оставалось даже горького послевкусия. Наверное, потому что Рид затевал спор лишь забавы ради. Потому что мог. Потому что Гэвин оставался Гэвином. И сейчас, выкуривая победную сигарету, он мог только похвалить себя — оттого лыбился, умилительно глядя на Ричарда, который теперь после того, как они стали парой, проявлял ничем не прикрытый интерес ко всему, что связано с ним.       — А, какой-то придурок наехал на меня на велосипеде, — весело объяснил Рид, ощутив палец на челюсти. Затянулся. — Я из него после всю душу вытряс.       — Могу представить, — улыбнулся Ричард факту, что очередной шрам получен напарником совершенно случайно. Учитывая, что список врагов партнёра каждый год пополнялся новым именем, андроид не удивлялся, когда тот пояснял за очередной рубец, приправляя историей о стычке. RK900 провёл пальцем к шее. Лейтенант съёжился и отпрянул со смешком: щекотно. — Ему, видимо, несладко пришлось. Жаль его.       — А мне ни капли. Ненавижу велосипедистов.       — Поэтому ты оскорбился, когда капитан грозился пересадить тебя на велосипед за то, что ты угробил служебную машину?       — Во-первых, мы угробили, — возразил партнёр, ткнув в корпус андроида, вспоминая в ярких подробностях ту незабываемую погоню по всему Детройту. — А, во-вторых, естественно! Я бы с радостью пересел на мотоцикл, но не на велосипед. Нет, сэр.       — Я против мотоцикла.       — А кто тебя спрашивать будет, Ричи? — ехидно осклабился Гэвин и приблизился к лицу андроида. Коротко поцеловал. Потому что захотел. Потому что невыносимо держать себя в руках, когда тот злобно кривит мимику. RK900 мгновенно расслабил плечи и улыбнулся.       — А этот?       — М-м? — приподнял бровь Рид и опустил взгляд. Палец андроида опустился на шрам от ожога на предплечье. По телу прошёлся холодок, и лейтенант понурился. Всякий раз, когда он имел неосторожность блеснуть шрамами, о которых посторонним не следовало бы знать, он отшучивался или отмахивался. Но с Ричардом хотелось быть искренним, особенно когда тот глядел на него так жалобно. Андроид мог только предположить, каким образом получено то или иное ранение, и люто ненавидел, когда что-то не поддавалось его пониманию. Поэтому напарник терпеливо объяснял. Гэвин выдохнул. — Обжёгся сигаретой в юношестве. Нарочно.       — Ты жёг себя сигаретой? — удивился андроид и встал подле него. Внимательно всмотрелся в лицо напарника. Обработал информацию, но не нашёл логики в действиях Рида. — Зачем?       — Сложно объяснить, Ричи, — невесело улыбнувшись, фыркнул Гэвин. Он поднял жалкий взгляд на партнёра, задержался на нём, а затем, потушив сигарету в пепельницу, продемонстрировал вторую руку — аналогичные ожоги, Ричард насчитал шесть штук. Андроид нахмурился, и Гэвин, пожав плечами, пояснил. — Захотелось запечатлеть в памяти свой ядовитый язык. Одного раза мне оказалось недостаточно: у меня он слишком длинный, если ты заметил.       — Я не считаю, что нанесение себе увечий могло помочь избавить тебя от вредной привычки, — строго заметил Ричард не без иронии в голосе.       — Таким образом я получал своё наказание, — выдал Рид, а заметив, как ещё пуще мрачнеет лицо Ричарда, добавил. — Всегда доставлял людям хлопоты.       Андроид быстро заморгал, когда диод отлил алым цветом. Гэвина позабавило растерянное лицо RK900, который из кожи вон лез, чтобы найти должное объяснение человеческой природе. Природе Рида, преимущественно, которой не мог найти объяснение даже сам лейтенант. Ричард задумчиво провёл по предплечью напарника пальцами, а после взялся за него и приблизил к своему лицу. Приложился губами, совсем мягко, нежно, почти воздушно, вызвав у Гэвина неоднозначную реакцию. Рид не из стеснительных людей, но именно этот андроид заставлял сердце трепетать, дыхание — сбиваться, а нутро — сжиматься в спутанный клубок. Лейтенант сдавленно задышал, когда RK900 оторвался от кожи и глянул на него исподлобья со всей строгостью, какой он обычно пронзает его каждый раз, когда планирует прочитать нотацию.       Однако вместо этого Ричард свёл брови и совсем тихо заговорил:       — Обещай мне ещё кое-что, Гэвин. Обещай, что никогда не допустишь новых шрамов.       — Могу только уверить, что сам себя калечить я уже давно завязал, — на выдохе ответил Гэвин.       Андроид вновь состроил глупую гримасу непонимания, и Рид усмехнулся. В серо-голубой тени глаз такая невинность. Ричарду, наверное, придётся учиться всю жизнь поведению людей, если хочет выжить в жестоком мире, где по определению не существует нормальных людей. Гэвину даже стало жаль его, хоть он неоднократно чувствовал себя так же, когда только учился познавать мир через призму реальности.       RK900 промолчал, продолжая проникновенно глядеть на партнёра, как на что-то особенное, занимающее всё его внимание. Гэвину стало неловко, и он, чтобы избежать смущения, глянул в окно из-за плеча. Небо затянуло лиловыми оттенками. Снег завалил всю улицу, только успевай убирать: зима выдалась и впрямь суровой. Рид вдруг вспомнил, как порывался научить Ричарда игре в снежки в четверг. Их интимное развлечение во время обеденного перерыва прервал Коннор, который проявил живой интерес к их увлекательнейшему занятию. В итоге безобидная игра превратила крышу курилки в стрельбище. Гэвин, ощущая снег за воротником, в ботинках и даже в трусах, лежал и смотрел в серое небо, не чувствуя ни ног, ни рук, пока на лицо размеренно падали снежинки. Андроиды нависли над ним и дружелюбно лыбились, как один. «Напомните мне в следующий раз, что вы воспринимаете фразу «насмерть» буквально», — выдавил тогда из себя Рид, отвергая помощь в две протянутые руки.       Машины, сигналя, плелись в ледяной пробке, протягивающейся по всей улице, как вереница муравьёв. Водители, высовываясь из окон, типично орали друг на друга за медлительность, с которой сами не могли ничего поделать: дорога в прямом смысле этого слова превратилась в каток. Совсем не типичный выходной: обычно на дорогах пустота, тишь да гладь. Но именно этот выдался суетливым, а ведь даже не праздник.       В противовес суматохе улиц, внутри новой просторной квартиры, пока не расцветшей множеством уютной мебели, царил мир и покой, в кои-то веки в процессе переезда. В противовес оглушительному холоду — бесконечное тепло, проникающее в самые потаённые уголки комнаты. Ричард и Гэвин не праздновали Рождество в этот раз, отдав предпочтение заняться тем, чтобы перебраться в новое жильё, однако помещение отдавало по-настоящему домашней атмосферой праздника. Без ёлки и гирлянд, без какао и серпантина. С громко мурчащим котом, злобно дёргающим хвостом на куртке Ричарда. С кофейным ароматом, исходящим из кружки на тумбе. Рид ещё никогда не ощущал себя так. Так, будто он на своём месте. Дома.       — А что насчёт твоих шрамов? — ворвался вдруг в тишину он с вопросом. Гэвин отошёл от окна и плюхнулся на диван: Пушок зашипел, когда его передёрнуло, но не двинулся с места. Агрессивно махнул хвостом и повёл носом.       — Структура моего скина не предполагает появления шрамов, — отчеканил Ричард, заговорив клише программы. — Если на корпусе появляются повреждения, то…       — Я не о физических. Я о тех, что здесь, — прервал Рид, коснувшись виска, — и здесь, — ладонь коснулась сердца.       Лейтенант ввёл андроида в замешательство. RK900 замолчал, окунувшись в размышления, а затем, подойдя к дивану, уселся рядом аккуратно, чтобы не потревожить Пушка. Гэвин терпеливо ждал, пока тот не заговорит: хотел, чтобы тот сам дошёл до осознания того, чего от него хотят. Ричард совсем стушевался, стал кусать губы, от которых Рид не мог отвести взгляд. Андроиду о чём-то явно не хотелось говорить, но пристальный взор напарника заставил его всё же заговорить откровенно, осторожно:       — Я имею смутное представление о внутренних шрамах, но… Если ты имеешь в виду воспоминания, то я не могу выкинуть из блока момент, когда ты сказал, что наш первый поцелуй для тебя ничего не значил.       — Я ведь соврал, Ричи, — нахмурился Рид и неодобрительно покачал головой.       — Я понимаю, но… С тех пор боюсь, что когда-нибудь наши поцелуи и правда перестанут для тебя что-то значить.       — Ну ты и придурок, — выпалил Гэвин и тыкнул пальцем между хмурых бровей андроида. Когда Ричард озабоченно заморгал, Рид искренне добавил. — Думал бы лучше о том, что сейчас, а не ковырялся в прошлом.       Андроид начал понимать, к чему в их разговор ворвался вопрос партнёра. Внутренние шрамы — то, чего не видно, но что рискует остаться навсегда. И Гэвин оказался как нельзя проницательным. С тех пор они не обсуждали тот случай на парковке подробно, словно оба отчаянно желали забыть, будто и не было, но что-то Риду подсказало, что Ричарда всё ещё это беспокоит. И вот сейчас на RK900 снизошло странное чувство, что-то новое. Что-то тёплое и непробиваемое, заставляющее насос трепетать. Спокойствие. Да, это определённо спокойствие, облегчение. Андроид испытывал что-то похожее, когда он и Гэвин наконец пришли к тому, что имеют сейчас. Но тогда он дал этому явлению понятие «эйфория».       Рид молча выразил улыбкой своё отношение к разрешению вопроса о шраме Ричарда. Лейтенант несказанно рад, что впредь партнёр не станет сомневаться в его чувствах к нему. Однако RK900 решил не останавливаться на достигнутом, задав следующий вопрос:       — Я давно хотел задать тебе вопрос: когда ты заинтересовался мной?       — Ну… — замялся Рид под выжидающим взглядом, покраснев. — Я не был уверен, что это действительно та самая симпатия: думал, что ты меня просто бесишь чуть меньше, чем остальные. Даже не знаю, когда это началось, но во мне всё кипело, когда... в общем, когда я видел твоё безразличие. По тебе же хер поймёшь: то смотришь на меня вот так, как сейчас, то вообще в упор не замечаешь... то при каждом удобном случае прикасаешься, то рьяно избегаешь, будто ты мне торчишь двадцатку. Я не мог знать, что у тебя в голове.       — Я сам с трудом понимал, — прыснул смешком Ричард. — Я считал тебя худшей партией для андроида...       — Вот уж, блядь, спасибо...       — ... А затем стал думать, что я — худшая партия для тебя, — в этот момент сардоническая усмешка Гэвина померкла на фоне откровений. — Я знал о твоём отношении к андроидам. Знал, что платонической любовью ты сыт не будешь. И мне стало страшно, потому что начал осознавать, что мне тоже этого будет мало. Я хотел тебя всего.       — Поэтому ты?.. — взгляд Рида опустился ниже живота андроида.       — Да, — кивнул RK900. — Но мне пришлось жить с тем, что твои прикосновения так и останутся моими грёзами. Я не мог претендовать на тебя. Я считал себя сломанной машиной. Считал, что мои чувства — дефект. Но когда видел, что ты с кем-то... я просто... чувствовал такую злость. А когда ты лежал в моих руках во время перестрелки, я подумал о том, что... всё. Подумал, что так нечестно. Нельзя, чтобы так всё заканчивалось. Нельзя, чтобы ты пострадал. Поэтому мой модуль вероятности слетел. Потому что моя система слетела окончательно. Мне впервые захотелось убивать, Гэвин. Я прекрасно знал, что ты никогда не будешь моим, но меня пугала сама мысль о твоей смерти. Мне было больно. Вот здесь.       Ричард замолчал, нахмурился и сжал рубашку в районе тириумного насоса, переживая тяжёлые воспоминания. Гэвин почувствовал, как в сердце неприятно кольнуло, а к горлу подступил горький ком. Рид замялся, осознав, что напарнику пришлось куда тяжелее, чем ему, и всё же решил продолжить:       — Я правда пытался забыться в отношениях на одну ночь, но всё было… не тем. Всё чаще я стал представлять на месте партнёра тебя. Мне стало интересно, каков ты на вкус, на ощущения. Посчитай меня извращенцем, Ричи, но так оно и было. Я даже однажды на автомате назвал одного парня твоим именем! Тогда я пришёл в участок наутро с фингалом — ну, ты помнишь.       — Я тоже представлял на месте партнёра тебя, — вставил Ричард и мило улыбнулся, чем вызвал только беззлобный смех собеседника. Гэвина рассмешило, что они оба оказались теми ещё идиотами. Когда лейтенант немного успокоился, с усмешкой продолжил, почёсывая щетину:       — Тот поцелуй… ну… я поцеловал тебя, чтобы убедиться точно. Коннор сказал, что ты испытываешь ко мне «тёплые чувства» и всё такое, и я решил проверить, правильно ли понял его. Я не рассчитывал на то, что ты ответишь. Как и на то, что мне не захочется тебя оттолкнуть.       — Настолько понравилось? — игриво поинтересовался RK900.       — Не смеши. У меня бывало и лучше, — лукаво подхватил Гэвин.       — Неужели? — в голосе Ричарда прозвучала нотка ревности, что могло только раззадорить Рида. Андроид приблизил лицо.       — Ага, — в ответ лейтенант приблизил своё. — Целовался ты, как девственник.       — Мой бывший партнёр не жаловался, — огрызнулся RK900 и провёл носом по носу напротив.       — И что за перец? — тихо возмутился Гэвин, ощущая непривычный жар в районе солнечного сплетения. Ричард ответил ему той же монетой, вызвав ревность, это же так очевидно.       — Какая разница, если я думал о тебе?       — Я пиздец как польщён.       Ричард подался вперёд первым. Чмокнул один раз, второй, третий — так робко, — а когда Гэвин закрыл глаза, притиснулся губами вплотную уже увереннее. Пропустил собственный язык между губами партнёра и обласкал чужой. Медленно, мягко, никакой страсти. Рид же оказался настойчивее, видимо, решив показать, как целуются «по-взрослому». Лейтенант скользнул ладонью к шее андроида и ласково провёл по скину, позволяя себе в это время придвинуться и бесстыдно распустить руки. Целовать жадно и неутолимо, ускоряя напор, пока Ричард, растеряв былую уверенность, с нежностью вбирал в себя жар Гэвина, когда скользил по его коленям, подбираясь ко внутренней стороне бедра, ощущая на языке горячее дыхание.       Они целовались так, словно старались запечатлеть это в памяти вместо воспоминания о первом, их самом неловком поцелуе. Они целовались на том же самом диване, почти в той же самой позе, на них так же нагло глядел кошак. Они целовались изучающе: то тянули, то поглощали друг друга без остатка. Им некуда спешить, им некого опасаться. Они проводят выходной в полупустой квартире, где эхом отдаётся каждый шорох, каждый непотребный звук, издаваемый ими. Им спокойно и до одури хорошо.       Они дома.       В это время на плечи RK900 по-хозяйски запрыгнул Пушок и громко мяукнул, заставляя партнёров оторваться друг от друга и глянуть на причину нарушения идиллии.       — Э-э, нет, — выдохнул Гэвин. — Брысь. Он сегодня мой.       — Только сегодня? — склонился Ричард, пригладив кота по шёрстке.       — И сегодня, — фыркнул Рид и, обхватив лицо напротив руками, запечатлел короткий поцелуй на губах напарника один раз, — и завтра, — и второй, более глубокий.       — Гэвин, — ласково позвал андроид.       — Ну? — раздражённо процедил тот.       — Спасибо. Мне стало легче.       Благодарность заставила лейтенанта слабо улыбнуться, а нежный взгляд напротив — содрогнуться и растаять. Шрамы имеют свойство затягиваться. Наружные — сами. Внутренние — благодаря тем, кто рядом. И парочку эти двое определённо залечили в тот снежный, спокойный вечер.

***

      Гэвин провёл ладонями по тяжёлым, тёмным векам и оттянул их вниз. Громкий выдох звучал, скорее, как крик души, нежели как усталый позыв. День выдался воистину сумасшедшим. Запас сил иссяк совершенно. Мысли смешались в вязкую кашу, голова не работала, ноги не держали, а тело предательски отказывалось двигаться. Рид, первым делом буквально упав на диван по приходе домой, думалось ему, так бы и уснул на жёсткой набивке. Его разрывало от переизбытка информации и нитей. Воображаемая доска детектива стала рассыпаться в белый песок. Он потерял связь, а неработающая голова планировала пребывать в состоянии покоя до утра, как минимум.       Лейтенант не совсем понимал, радоваться ему или нет. Как он и боялся, Мэддисон оказалась ни коем образом не причастной к делу: всего лишь совпадения — это подтвердил и Хэнк, вышедший на её досье по старым связям, пусть и с трудом.       Подруга, когда они вернулись в бар и сели за стойку под странными взглядами его обитателей, рассказала ему всё: и про мужа-несостоявшегося робототехника, и про брак, и про себя саму — выдала всю подноготную. Адам Паркер действительно интересовался робототехникой, скептически относился к андроидам, однако никогда не строил против них козни. Мэдди же просто поддерживала его идеи изменить мир к лучшему — под этим понимались изобретения для облегчения быта людей. Дата развода, указанная в документе, как и утверждал Ричард, и правда не совпадала с той, что указала Мэддисон в разговоре — причина тому сложная. Юридические разбирательства затянулись: отношения у бывших супругов не самые радужные. Мэдди, несмотря на свою беспечную любовь к Гэвину, дорожила Адамом как партнёром, а тот же, в свою очередь, безмерно любил её. Женщина для себя решила, что покончила с этой привязанностью к мужу «раз и навсегда» всего лишь год назад, но, противореча себе, продолжала носить кольцо — считала, что предаст любовь бывшего, если снимет его. Фактически, она разведена, однако не могла вот так просто отпустить то, что строила с бывшим мужем столько лет.       А с возвращением в её жизнь Гэвина она вновь встала на перепутье. Она отчаянно захотела снять кольцо и поскорее признаться в своих чувствах, но прошлое тянуло её назад, сомнения останавливали её. И вот, убедившись, что её любовь — невзаимная, Мэддисон словно сбросила оковы, которые удерживали её ещё там, в старшей школе, в юности. Риду стало искренне жаль её. Этот человек — один из немногих, к кому он мог испытать сочувствие. Она, осознал для себя Гэвин, — несчастный человек, до этого момента живущий прошлым. Этим грешили многие, даже он сам. В Мэддисон на мгновение он узнал частичку себя: такую же потерянную, такую же сломленную, такую же жалкую. Его волнение облегчил положительный итог — она не причастна к делу, — однако не утолил полностью.       Сам он рассказал ей немного: конспирация всё же превыше всего. Он упомянул положение Ричарда, однако смолчал о реальном статусе дела. Женщину, призналась она, ситуация в переулке повергла в ужас. В тот момент она подумала, что её друг и впрямь выстрелит в собственного напарника, а она невольно станет свидетельницей убийства. «У тебя было столь страшное выражение лица, Гэвин, что мне захотелось убежать даже от тебя», — сказала она, с дрожью в руках сжимая стакан с напитком. Рид порой сам себя пугал. Он тоже думал, ослеплённый гневом и усталостью, что вот-вот выстрелит, совсем позабыв о том, что между его Ричардом и тем Ричардом особая нейронная связь.       Он отпустил подругу на такси, сам решив пройтись пешком, чтобы очистить голову прохладным осенним воздухом. Когда беспилотник исчез за домами, Гэвин натянул капюшон и, спрятав руки в карманы, отправился в путь.       Последняя нить оборвалась — вот, что встало на пути к спасению Ричарда, подумал лейтенант и громко цыкнул. Натянулась новая, с приходом жалкой копии девятисотого с предупреждением. На кой чёрт этим уродам вообще предупреждать его? Чтобы сдержать в напряжении, чтобы тот потерял хватку, потерял бдительность в самый неподходящий момент. Чтобы он озирался по сторонам. Не слишком умно расхаживать одному, без защиты, по опустевшим, отдалённым от центра, улицам Детройта с наступлением темноты, ведь преступники того и добивались. Они хотели подбить его уверенность, они хотели, чтобы он остался ни с чем. Гэвин своей выходкой решил бросить им вызов. Показать, что он готов. Даже с пошатанным душевным равновесием, даже без Ричарда. Пусть видят, что он не сдастся им так просто. Не на того напали.       Всё, что его беспокоило — состояние напарника. Конечно, его отключение могло сыграть положительно на его отсутствие в суде: «Иерихон» явно не мог судить временно деактивированного андроида — хоть нравы там, как выяснил Гэвин, и зверские, но жестянки должны следовать собственным законам, Маркус об этом точно позаботится. Однако клону ничего не стоило включить Ричарда в неудачное время — ровно в понедельник. Всё зависело только от приказа его хозяина. В чём же выгода отключать девятисотого, ведь он в любой случае находится в изоляции от напарника — вопрос. Рид мог найти на него ответ только встретившись с основателем канала «Живой человек». «Он сам вас найдёт. Вам нужно только подождать», — так выразился андроид без имени.       Сколько ждать? Уголёк нетерпения застрял в трахее и обжёг горло, когда лейтенант остановился возле совсем недавно, судя по уликам, убитого демонстрантами магазина. Эти дебоширы не оставили на здании живого места, будто поработали мародёры. Ситуация обостряется, становится только хуже. У Гэвина нет времени ждать, пока одна ублюдская задница не снизойдёт до него!       — Эй, ты! — Рида окликнул грубый голос позади, и он недовольно повернулся в предвкушении начистить кому-нибудь морду. Конечно, лейтенант тут же откинул неразумную идею в сторону, высмотрев помимо одного мелкого наглеца ещё пару штук, с красными плакатами, несущими за собой лозунг: «Долой произвол андроидов!». Гэвин приготовился к разговору, когда демонстрант, вооружённый бейсбольной битой, приблизился к нему. Компания позади напомнила ему разъярённых крестьян средневековья с вилами и огнём. — «Красный» или «Синий»?       Рид сразу понял, к чему столь странный вопрос. «Красный» — символ человеческой свободы, «Синий» — свободы андроидов. Гэвин сглотнул тот яростный уголёк. «Красный», — холодно ответил он, потому что ему ещё понадобятся силы, чтобы остановить этот беспредел. Лейтенант мог бы броситься в драку с этими сосунками, правда, кулаки чесались. Но учитывая обстоятельства, у одного мог оказаться нож, у второго — что похуже: он бы просто физически не успел за их движениями, особенно в этой темени. Вместо того, чтобы бездумно бросаться в драку, Рид остудил голову, а ответ как нельзя удовлетворил малолетних дебоширов. Поэтому вместо удара битой по голове ему её протянули.       — Идём с нами. Шествие тянется к лаборатории «Киберлайф». Разворотим это местечко? — бодро предложил сопляк, чему Гэвин только усмехнулся и пожал плечами.       — Спятили? Башня в оцеплении военных, — фыркнул он, кивая на своеобразное «оружие». — А у вас ничего крепче этого дерьма нет.       — Нас больше, — возразил кто-то из толпы, крикнув. — Возьмём «Киберлайф» — возьмём и «Иерихон».       Рида самоуверенное заявление рассмешило, и он действительно рассмеялся в голос, закатив глаза. Малолетки только переглянулись, косясь на него, как на полоумного. Они бы слышали тот бред, что несут сами! Какие-то придурки решили, что выстоят против военных, а после и против андроидов разношёрстной линейки. Каналу «Живой человек» можно было отдать должное: его лидер умело промыл неокрепшим умам мозги. Когда Гэвин прервал приступ безудержного смеха, он смерил компанию строгим взглядом и, в усмешке приподняв уголок губ, поинтересовался из чистого любопытства:       — Откуда такая уверенность?       — Не видел, что ли? Лидер опубликовал новое видео буквально час назад.       Улыбку мгновенно смело с лица Рида. Он непонимающе глянул на собеседника, и тот, в свою очередь, достал смартфон, покопался там с минуту и протянул ему экраном вперёд. Гэвин принял в руки телефон и принялся смотреть. Виски обожгло тревожными огоньками, когда ему пришлось лицезреть знакомую троицу в приевшихся взгляду масках. Риду пришлось сощуриться, чтобы получше разглядеть помещение: даже с максимальной яркостью не понять, где они находятся. Какая-то заброшка, какие-то руины — видать, где-то за городом, потому что лейтенант, сколько бы ни ломал голову, никак не узнавал это место. Только цветастое отражение от света луны на земле намекало на то, что здание историческое, возможно, что-то вроде церкви.       В кадре засветились трое: двое по бокам и один по середине. Кто-то крутил нож с видом профессионала у колонны, кто-то игрался с цепями, сидя на диване. Третий же, кажущийся выше всех, встал во весь рост близко к камере и заговорил изменённым голосом. Кровожадно-спокойное эхо разнеслось по помещению:       «Приветствую, последователи! В последние два дня мне посчастливилось наблюдать множество демонстраций в нашу поддержку. Что могу сказать: мы весьма польщены таким вниманием. Спасибо!»       Гэвин сжал вспотевшие ладони, и телефон в руках заскрипел. На фоне запестрили отрывки из коротких видео, где сторонники «Красных» расправляются с андроидами самыми зверскими способами, устраивают беспорядки на улицах, рвут и мечут, как сумасшедшие. Слышится плачь, визги и смешиваются с радостными победными воплями. Яркая картинка отправила Рида в события тридцать восьмого, и к горлу подступила тошнотворная горечь. Всё повторяется. Гражданская война захватила Детройт в цепкие лапы и уже не отпустит.       Лидер группировки сделал шаг назад, и лейтенанту показалось, что движения у того весьма неуклюжие, неаккуратные, словно перед ним другой человек. И отличался он от своих сообщников тем, что заморочился над своим внешним видом, чтобы выглядеть презентабельно: комбинезон сменился плащом, похожим на рясу, а на чёрной матовой маске появились узоры цвета крови, напоминающие лозу — ну точно парадное одеяние для особого случая. Выдержав паузу, он продолжил:       «Мы должны принести извинения за своё отсутствие: помню, что мы обещали держать с вами контакт каждый вечер. Появились некоторые… обстоятельства. Видите ли, мы готовим нечто грандиозное. Нечто торжественное. И так уж получилось, что нам нужна ваша помощь».       В этот момент где-то на соседней улице, недалеко, за домами послышался грохот и крики. Присутствующие, включая Рида, повернули головы на источник шума и замерли: в той стороне горели ярко-красные и синие огоньки, резво отбрасывая горящий пепел, прямо перед носами, обжигая кожу. Завоняло жжёной резиной и бензином. Гэвин скривился и цыкнул себе под нос, в то время как мелкотня восхищённо ахнула. Дело теперь действительно пахло жареным.       Снова крики. Снова скрежет.       «Путь к нашей свободе, увы, преграждает «Киберлайф», — загадочно махнул рукой предводитель. — «Поставляет детали и голубую кровь нашему общему врагу, друзья. Нам следует оставить жестянок без продовольствия, иначе мы проиграем, иначе наши потери напрасны.       Наш враг силён. Но вместе мы сильнее. Если мы лишим их главного источника силы — останется дело за малым. Нам нужен «Киберлайф», братья и сёстры. Наша цель — Главный штаб. Так освободим же Детройт от произвола андроидов. Освободим наш город от существ, провозгласившими себя творцами своей судьбы!       Пути назад нет. Война объявлена. Мы даём добро действовать. И скоро мы непременно встретимся с вами. Конец связи».       Гэвин долго молчал после того, как передал телефон обратно в руки сосунку. Всё намного хуже, чем могло показаться на первый взгляд. Если всё, что происходит на улицах Детройта сейчас — лишь крем, то что станет вишенкой на торте? «Нечто грандиозное. Нечто торжественное», — слова, кинутые зрителю, звучали неправильно, по-особенному. Риду подсказала интуиция, что в них кроется намёк, что лидер канала наглым образом зазывает его в своё логово. Дразнит, сукин сын. Или дело в паранойе?       — Так ты идёшь?       Вопрос выбил лейтенанта из потока мыслей. Он поднял ошалелый взгляд: пацан всё ещё протягивал ему бейсбольную биту. Подумать только: сколько жестокости и дикости в глазах подростка! Промывка мозгов наглядно. Гэвину стало мерзко. В нём проснулась задушенная ранее дерзость. Больше преступников, до последнего отрицающих свою причастность, его бесила только бестолковая молодёжь, не способная включить собственные мозги, наивно цепляясь к очередной выдвинутой идеологии, таким образом утоляя жажду независимости и, как они это называют, «свободы». Не сказать, что Рид сам в юношестве полагался только на свои убеждения, но ему бы никогда не пришло на ум устраивать беспорядки на улицах и причинять вред недавно провозглашённым гражданам. Ладно, раньше — возможно. Но не сейчас. Сейчас ему противно. Не столько из-за беспорядков, сколько из-за кучки тупоголовых подростков.       Лейтенант ухватился за биту, чем вызвал одобрительный смешок, но после резко развернулся и закинул её на крышу падшего магазинчика. Малолетки всполошились.       — Нет, — наконец произнёс в ответ он язвительно. Повернулся, чтобы группа узрела его бешеный взгляд, зелень которого блестела даже под светом огня. — Я занят.       — Ты что, струсил? — послышалось где-то в толпе. Гэвин к тому времени развернулся к ним спиной и зашагал в сторону горящего района.       — Да за «Синих» он! — кинул в спину другой. — Предлагаю наглядно показать, что бывает с лгунами и борцами за права андроидов! А ну стой!       Компания воодушевлённо загудела и приблизилась к Риду, когда тот замедлил шаг. Тот, что остался без бейсбольной биты, отобрал новую у товарища и сардонически захихикал. Именно в этот момент, только замахнувшись, он врос в землю и широко раскрыл рот в ужасе. В одну секунду у его лба оказалось дуло пистолета лейтенанта. Мелкотня быстро отступила назад под общий «ах!», поймав на себе грозный взгляд, ни разу не выражающий сомнение. Затейник испуганно забегал глазками и опустил биту, а Гэвин, покосившись, зашипел:       — Отъебитесь.       Рид рисковал своей безопасностью преимущественно: он не знал, окажется ли у кого-то из них аналогичный огнестрел, не нападут ли они толпой в противном случае. Он бы не выстрелил. Всё, что требовалось — убедить их, а убеждать Гэвин мастер. Ему не нужно многословить. Неистовая ярость, гнев — сильная энергия, от которой не спрятаться, говорила за него. Никто не смел иметь дело с человеком без тормозов, а Рид старался оставить за собой именно такое впечатление. Потому что у него нет времени разглагольствовать о том, кто прав, а кто — виноват. Его мысли заняты совершенно другим, и чтобы решить свою проблему, следовало разобраться с текущей.       «Оставьте этого психа! Идёмте отсюда!» — вдруг прорезался голос у какой-то девчонки. Гэвин тихо выдохнул, выражая облегчение, и спрятал пистолет за куртку, когда сопляки исчезли из его поля зрения. Теперь Рид сосредоточился на следующем. Первым делом он поспешно отправился на источник шума, попутно доставая мобильник. Умереть или быть покалеченным ему не хотелось, но долг вынуждал его удостовериться, что на месте грохота не осталось пострадавших и тех, кому потребовалась бы незамедлительная помощь. Он чудом не уронил телефон, когда завернул за угол и обжёгся происходящим перед глазами. Лейтенант застыл в ужасе, раскрыл рот и тут же отскочил в сторону.       Лицо обдало теплом огня, и Гэвин закрылся рукой, когда рекламный щит с горящего здания со грохочущим эхом рухнул на землю, чуть было не придавив лейтенанта. По округе разнёсся пепел. Официальный магазин «Киберлайф» пал смертью храбрых под общие восхищённые возгласы бунтовщиков, что не оставили от него живого места. Проекции цифровых баннеров работали с перебоями, мелькая раздражающим глаз светом из-за нарушения подачи электричества: одну из линий электропередач разорвали мятежники. Деревья горели рыжим пламенем из-за искр, летящих от проводов. Убитые в хлам машины перевёрнуты, здания разрисованы единым лозунгом: «Остановите произвол!». Улица заполнена чужими криками. Тротуары окрашены в цвет голубой крови. Гражданские давно попрятались по домам, отдав площадь во власть мародёрам. Андроиды бежали подальше, и далеко не всем удавалось сбежать. Ситуация оставляла впечатление самого настоящего геноцида.       Эти уроды превратили площадь Форт-стрит в настоящий ад. Лишь Пресвитерианская церковь осталась едва тронутой: в закрытые двери ломились сопляки на манер тех, что Гэвин встретил ранее. Они явно не имели ничего святого: очевидно, порывались к тем, кто в прятался внутри священного убежища — насколько лейтенант наслышан, андроиды как равноправные члены общества могли посвящать себя религии.       Рид не мог остановить набирающий обороты хаос: хуже разъярённой толпы могла быть только вооружённая разъярённая толпа. Пистолет бы уже не подействовал, а значок бы только разозлил. Вокруг не оказалось ни одного полицейского, и лейтенант подумал, что все силы согнали либо в центр, либо в «Киберлайф». Тогда, притаившись за более-менее тихим углом, он набрал Хэнка, предчувствуя нечто плохое. На той стороне линии послышались долгие гудки.       Коннор. Коннор ведь ещё находился в руках техников «Киберлайф»!       Андерсон не брал трубку. «Абонент не отвечает», — послышалось раза три. Гэвин ругнулся под нос: «Давай, мать твою, сними трубку». Именно тогда наконец тот ответил на звонок и Рид, не дождавшись голоса по ту сторону, сразу же выпалил:       — Ты видел запись, верно?       — Да, Рид, я видел, — тяжело подтвердил Андерсон. — Мы все видели: Джеффри созвал нас сразу же. На офицеров повесили центральные районы, а «Киберлайфом» занялись ФБР — само здание уже эвакуировано. Нам же приказано сидеть и не рыпаться, — последнее Хэнк произнёс с особой злой интонацией. Андерсону так же, как и Гэвину, никогда не претила мысль о сотрудничестве с ФБР. Штаб в принципе на него зуб точил после выходки с Перкинсом.       Теперь всё встало на свои места. Рид не ощущал чужих глаз на себе весь вечер, и тому нашлось логичное объяснение. Никто не станет возиться с мелкой сошкой вроде него, речь шла о гражданской безопасности. Поэтому поблизости не оказалось ни одного агента, который бы следил за ним. Да и не смог бы: не затеряться в таком разгроме нужно постараться.       — Что насчёт Коннора? — вставил Гэвин, затравленно озираясь по сторонам: он стал свидетелем того, как одного андроида волокут за волосы куда-то в темноту несколько человек. Андерсон подозрительно долго молчал, и Рид повысил голос, отрывая взгляд от жестокого зрелища. — Андерсон!       — «Киберлайф» отказались докладывать о его реальном местоположении!       — То есть? — обомлел тот.       — То есть: «Состояние стабильное», — вот, что мне сказали! Не нравится мне это. Учитывая прошлые заслуги «Киберлайф», я не верю им.       — Как будто кто-то ещё верит, — Гэвин, выдохнув, приложился спиной к кирпичной кладке. — Зачем им прятать Коннора?       — Возможно, руку приложил «Иерихон». Кому-то невыгодно, чтобы защитник Ричарда наскоро пришёл в себя, поэтому, решив перестраховаться, стараются держать его как можно дальше. Всего лишь предположение, не более.       — «Иерихон» — ну прямо «сказочное королевство», — процедил лейтенант, сжимая и разжимая злые кулаки. — Блядь, одно лучше другого…       — Сейчас мы должны сосредоточиться на том, чтобы предотвратить катастрофу, — наставнически заметил Хэнк. Рид удивился его убийственному спокойствию. — Маркус больше не сможет сдерживать свой народ после сегодняшнего. Коннор являлся доказательством того, что андроиды и люди могут сосуществовать вместе. Спасибо говнюку, который скинул его с крыши: теперь вот-вот разгорится пожар.       — Уже разгорелся. Выглядит зрелищнее, чем фейерверк-шоу на День Независимости, — не удержался Гэвин, но даже не посмеялся. Тут же на фоне мрачно зашумела статика, и он осторожно повернул голову. Он слышал отдалённо, как Хэнк оживлённо просит его покинуть улицы и вернуться домой, но уже не слушал, когда понял, что звук идёт из темени между домами, где-то за мусорными баками. Рид опустил взгляд и увидел, что в ту сторону ведёт дорожка из голубой крови. Тогда он решил отключиться. — Хэнк, я перезвоню.       Андерсон не успел ответить, когда Гэвин сбросил вызов. Лейтенант сделал шаг по тириуму. Ни черта не видно из-за перебоев электричества, только отблеск голубого свечения и танцующая тень собственного силуэта от света огня позади. Звук электроники заставил поёжиться: звучало, как нездоровое дыхание. Рид включил фонарик и, проявляя чрезмерную осторожность, двинулся вперёд, положив ладонь на рукоять пистолета. С каждым шагом дыхание затихало: андроид, очевидно, прятался от потенциальных палачей, поэтому затаился. Он мог закрыть себе рот, однако статика выдавала его. Если бы на месте Гэвина оказался один из тех ублюдков, что сейчас ломятся в церковь, жестянка была бы уже нежильцом.       Свет фонарика попал за мусорные баки, упал на слабо шевелящийся грязный плед. Тонкая ткань просвечивала диод, и у Рида больше не осталось сомнений на счёт её обладателя. Он, решительно настроившись после недолгих раздумий, потянул её на себя и в конечном счёте резко смахнул. Дрожащий андроид сразу же забился в угол, заскулив, и закрылся рукой, не произнося ни слова.       — Эй-эй, спокойно, — не узнавая собственный голос, заговорил Гэвин в успокаивающей манере и поднял руку в примирительном жесте. Обнажил значок и пояснил. — Полиция.       Робот замер, и его измученный взгляд неуверенно скользнул по жетону, а затем и по Риду. Лицо, залитое тириумом, исказилось в слабо уловимой надежде, когда девушка обработала информацию по данным полицейского. Гэвин потянул руку, но тут та зажмурилась и, болезненно простонав, скрутилась в позу эмбриона. Заплаканные кукольные глаза выразили неутолимую муку, и Рид отошёл, понурившись: удручающее зрелище. Он не знал, что сказать: «Всё будет хорошо», «Я позабочусь о тебе», «Не волнуйся»? Лейтенант не знал, как реагировать: он никогда не протягивал руку помощи андроидам. Все обнадёживающие фразы казались ему заведомо враньём, потому что он не знал, сможет ли спасти робота с такой потерей тириума. Честно сказать, он сомневался, что смог бы обнадёжить тем и человека...       Андроид, превозмогая боль, дёрнул его за рукав, обращая на себя внимание, и отодвинулся в сторону. Рид оторопел: ещё один — ребёнок, девочка — прижимался к девушке и с ужасом глядел на человека, как на ночной кошмар, в упор. Рид возмутился про себя: что этим двоим могло понадобиться на улицах в такое время?       — Чёрт... — не удержался он и громко цыкнул. — Значит так. Идём, проведу вас к вашим, — тут же скомандовал Гэвин и повернулся к ним в пол-оборота, показывая кратчайший путь из пекла, но те лишь жалобно переглянулись между собой. С места не двинулись. Диоды заискрили жёлтым: о чём-то переговариваются, глядя друг на друга, как в последний раз. Девушка сжала губы и вдруг резко подтолкнула мелкую к ногам Гэвина. Тот непонимающе вскинул брови и отшатнулся. Девочка же в страхе отпрянула: ей совсем не хотелось идти в сопровождении незнакомца.       — Нет, так не пойдёт, — покачал головой Рид, осознав, что на него пытаются повесить ребёнка. — Я тебе не нянька. Вы двое идёте со мной.       Андроид покачала головой в ответ, и лейтенант закатил глаза, приготовившись объяснять на пальцах, почему не собирается нянчиться со спиногрызом, ещё и андроидом. Лишь когда девушка решилась откинуть плед в сторону, он понял, в чём дело, и, заткнувшись, напрягся. Причиной лужи тириума, растёкшейся по подворотне, оказалась оторванная икра. Нога явно не подлежала скорому восстановлению: от неё остались лишь истекающие трубки и погаснувшие провода. Гэвин вспомнил, что Ричард в разговоре упоминал, что критический уровень голубой крови может привести к отключению некоторых модулей, включая голос, и к скорой деактивации, поэтому на душе мгновенно заскребли кошки. Даже если бы он нашёл способ переправить этого андроида на себе, тот бы всё равно скоро отключился.       Он не мог спасти всех. Снова.       Девушка вновь подтолкнула девочку и кивнула ей. Ребёнок, осторожничая, приблизился к лейтенанту, не отрывая скорбящий взгляд от старшей. Рид безмолвно согласился на молчаливую просьбу и уже обратился к девчонке, совсем тихо:       — Идём.       Девочка всхлипнула, рванула к андроиду и обняла его покрепче, в последний раз, и Гэвин позволил им немного продлить минутную слабость. Попрощавшись, та почесала нос и подошла ближе к Риду. Тот на прощание уверил девушку, что позаботится о том, чтобы доставить мелкую в «Иерихон», а та, в свою очередь, вдруг открыла рот и проделала движение сжатой в кулак ладонью от лба к подбородку. «Спасибо», — показала она, и по телу лейтенанта прошёлся холодок. Он насупился и зашагал вглубь переулка, зазывая девчонку за собой. Ему не хотелось думать о том, что бунтовщики застанут андроида в сознании. Лучше уж деактивироваться так, без страданий перед стеной тьмы, чем помучиться от рук палачей. Гэвину стало жаль этих двоих. Душу накрыло какое-то странное дежавю.       Рид помогает андроидам, кому скажешь — не поверят. Взялся защищать ребёнка — полнейший вздор! Если лейтенант с трудом переносил подростков, то детей вообще терпеть не мог. Здесь бы понадобилась помощь Ричарда: кажется, он не нравился только всякому сброду, что он ловил и сажал в камеры. Настоящий очаровашка, ну прямо душа любой компании, даже детской.       Он мог бросить этих двоих, но этот живой блеск в плачущем взгляде андроида напомнил ему Коннора и Ричарда. Братцы поступили бы так же, кинулись бы на помощь человеку, какое бы они отношение к нему ни имели. И Гэвин бы оскорбил напарников, если бы не последовал их примеру. Он посчитал, что так будет правильно.       Так и было правильно.       Маленькие шажки, похожие на бег, не успевали за его широким шагом, раздражали самим фактом своего присутствия. Девчонка норовила вцепиться в его рукав, но тот вовремя дёргал рукой: ещё не хватало, чтобы на нём остались следы тириума.       Они шли через внутренние дворы, между стенами, под потухшими окнами, и с каждым шагом холод кирпичных стен теплел, а мрак обретал рыжий отсвет. Когда они подошли к выходу из переулка, Гэвин, вовремя услышав стремительные шаги приближающейся толпы, схватил девчонку и прижался с ней к стене. Глянул на неё сверху вниз, пока мимо проходили бунтовщики, и прижал палец к губам. Недовольно нахмурился: нет, никуда не годится. Если очередная группа сумасшедших обнаружит его с андроидом — им обоим крышка. А путь в «Иерихон», как назло, пролегал как раз через оживлённый район. Рид щёлкнул языком и задумался на время шествия толпы. Языки пламени играли в тенях, дым едкой пеленой ложился на одежду и пропитывал её противным запахом.       Одежда. Конечно.       Идея пришла незамедлительно. Гэвин увёл девочку вглубь, быстро стянул с себя куртку и накинул на её плечи. Андроид недоверчиво покосился на него, и Рид, похлопав пальцем по виску, угрюмо наказал: «Диод спрячь». Мелкая, надув губы, не стала перечить, продела руки в рукава, застегнулась и накинула капюшон. Выглядела, как гном, она едва ли могла перемещаться в огромном тяжёлом одеянии. Когда её бирюзовые глаза показались из-за плотной ткани капюшона, Гэвину пришло в голову, что та и видеть толком не сможет. Тогда он, предусмотрительно спрятав значок в карман, проверил кобуру и протянул ей руку. Не позволяя прикасаться к коже, только за рукав. Девчонка неуверенно потянулась и маленькой ладонью стиснула ткань толстовки.       Они шагнули в пекло. Рид никогда бы не подумал, что станет выручать ребёнка-андроида и рисковать своей жизнью ради куска пластика. Внутри возникла дилемма двух противоречащих друг другу идей: «До андроидов мне дела нет» и «Я не могу оставить осиротевшую девчонку одну». Потому что он на мгновение поставил себя на её место. Ощутил себя мальчиком, который стал свидетелем смерти родного человека. Беспомощный и одинокий. Андроиды могли любить, могли привязываться — это он ощутил на своей шкуре. Поэтому он проявил эмпатию — несвойственную ему. Поэтому чаша весов склонилась ко второй идее. Поэтому он, бросая быстрые взгляды вокруг себя, вёл андроида через горячую точку, рискуя собой и надеясь, что никто не обратит на них внимание.       Обжигающе жаркий ветер взъерошил волосы Гэвина, ударил в лицо, и тот остановился, закрыв себя рукой. Опустил взгляд на девчонку и кивнул в знак одобрения: та крепко удерживала капюшон на голове. В тот момент вдруг её глаза округлились в ужасе, и она, тыкая пальцем в небо, впервые воскликнула:       — Берегись!       Рид среагировал моментально. Краем глаза заметив, как на них падает горящее дерево, он подхватил девчонку на руки и отскочил в сторону. Через секунду ствол оказался почти у их ног, а затылок Гэвина обожгло пеплом, когда он закрыл андроида спиной. На шее сцепились маленькие руки. Сердце бешено забилось, и лейтенант тяжело задышал, когда повернулся на место происшествия и ещё раз прокрутил в голове момент, который мог бы стать для них последним. «Похоже, я и правда схожу с ума», — подумал он.       Гэвин, отойдя от шока, взглянул на ребёнка, который цепко удерживал его шею и быстро дышал. С головы андроида слетел капюшон, и лейтенант резво постарался накинуть его обратно.       — Цела? — сухо спросил он. Девочка кивнула и сжала ткань сильнее. Вдруг стиснула в объятиях, отчего Рид ошалел. — Эй, мелюзга, не прижимайся!       — Если бы ещё чуть-чуть… — шёпотом заговорил андроид.       Ребёнок не намерен был его отпускать, и Гэвину ничего не оставалось делать, кроме как идти в таком положении с ним на руках весь оставшийся путь. Нет, вовсе не потому что у него ёкнуло и оттаяло сердце, не потому что ощутил ответственность за девчонку. Дело не в том, что он почувствовал себя таким нужным и не в том, что объятия ему показались такими невинными и искренними. Нет-нет. Абсолютно. Нет.       Они вышли с горящей площади спустя время, и Гэвин наконец глотнул свежего воздуха, несмотря на то что в носу и рту всё ещё ощущались запах и вкус гари. Крики и суета остались позади, утихли, пропуская вперёд спокойствие и умиротворение. Ночное небо затянуло звёздами, показался месяц. Тишина сопровождалась только шагами Рида и шуршанием одежды.       — Как тебя зовут? — вдруг спросила девчонка.       — Какая разница, ты меня всё равно не вспо… — Гэвин осёкся. Вспомнит. Потому что андроид. Он ответил холодно. — Гэвин. Меня зовут Гэвин.       — Лия, — представилась следом та. Рид ничего не ответил, поэтому, помедлив, она в отчаянии спросила, косясь за спину полицейского. — Я её больше не увижу, да?       Андроиды нередко задавали вопросы, вводящие в замешательство. Дети задавали вопросы, которые могли сбить с толку. Поэтому тот впал в ступор: он, правда, не знал, что ответить. Врать ребёнку не хотелось, но в то же время он не желал обострять ситуацию. Обнадёживать почём зря мелюзгу, верилось Гэвину, — худшее, что можно было бы делать в процессе воспитания. Его самого с детства кормили завтраками, но бессмысленные обещания каждый раз только заканчивались разочарованием. Поэтому он бесится, когда кто-то пытается его утешить. Поэтому он предпочитает, чтобы говорили прямо и по существу.       Сейчас же, когда девчонка смотрит на него с такой надеждой и теплотой, он почувствовал себя на месте тех людей, которые не могли сообщить ему тревожную новость. Взрослому сказать — раз плюнуть, Гэвин никогда не фильтровал свою речь. Ранимому ребёнку — всё равно что ходить по лезвию ножа.       Но она ведь — андроид. Не настоящий человек.       Гэвин запутался.       — Не знаю, — осевшим голосом ответил всё же он, решив не останавливаться на одном из вариантов и снять с себя ответственность за собственные слова. Рид ожидал, что девочка распустит нюни, но та лишь опустила взгляд.       — Почему они ненавидят нас?       — Я не собираюсь оправдываться за всех людей. Моя задача — отнести тебя в «Иерихон», а там с тобой уже будут нянчиться тебе подобные, — грубо отвесил Гэвин.       — Но ты ведь не ненавидишь нас.       — Я всего лишь выполняю свой долг, раз уж андроиды получили равные людям права. Меньше разговоров, мелкая, иначе пойдёшь на своих двоих.       — Она бы не отдала меня кому попало.       — Уверен, у неё просто не было выбора: либо ты осталась бы с ней и пострадала в равной степени, либо у тебя бы появился шанс выжить.       — Она сказала, что тебе можно доверять. Она сказала, что ты хороший.       — Пф, «хороший»? — Рид не удержался от злобного смешка. Каждый раз, когда ему отвешивали подобный комплимент, ему хотелось доказать обратное. Доказать, как они ошибаются. Рассказать, что он творил в юношеские годы. Рассказать о том, как он поступал с андроидами во время революции. Но не сейчас. Сейчас его приятно удивило, что его имя известно и среди жестянок. Сейчас подобное было приятно услышать, пусть он и отказывался признавать. Он — не хороший человек, а чтобы очистить карму, ему следует совершать по одному геройству в год. Нет. Не хороший. Все они ошибаются. — И всё-таки ни хрена вы не знаете, андроиды.       Оставшийся путь они проделали молча, сопровождаемые топотом шагов Гэвина и ночной тишиной. Вскоре шум беспорядков и вовсе остался позади, когда они прибыли к порту. Белый нос корабля виднелся издалека, и свет, исходящий от него, сигнализировал о том, что жизнь в «Иерихоне» кипит. Глупо было бы с их стороны пребывать в «спящем режиме», когда такое происходит. Рид опустил мелкую на землю, когда они преодолели половину ширины корабля, а вдали стал виднеться вход и те двое сторожевых, с которыми ему довелось познакомиться ещё с Ричардом и Коннором. Топот маленьких шажков снова стал резать слух.       — Стой!       Закричал один из андроидов, и оба наставили на них оружие. Гэвин тут же поднял руки, выругавшись, а Лия вцепилась в его одежду позади и стала затравленно глядеть на агрессоров.       — Расслабься, Пиноккио, я вашу привёл! — закричал лейтенант. Он многозначительно глянул на девочку, и та, сняв капюшон, встала рядом, не решаясь отходить от сопровождающего.       Андроиды, приметив диод ребёнка, нерешительно опустили огнестрелы, и один из них прикоснулся пальцами к собственному виску. Гэвин взял Лию за рукав и повёл за собой к ним. Та же вырвалась и упрямо схватилась ладонью за его руку — непривычное тепло от детской ладошки обожгло ледяную руку. Рид, озадаченно глянув на девочку, не стал возражать в этот раз. Потому что что-то шло не так, подсказывало ему его чутьё.       И оно не подвело. Андроид выпрямился и рубанул:       — «Иерихон» переполнен. Мы не можем никого принять.       — Чего? — ощетинился Гэвин, переживая досаду от того, что весь путь они проделали зря. Нет, скорее, от обострённого чувства справедливости. — И что прикажете делать с мелюзгой? Она лишилась опекуна.       — На борту тысяча андроидов линейки YK, лишившихся опекуна, — вставил второй, до этого молчавший.       — В чём проблема впустить ещё одного? Она — одна из вас. Не вы ли кричите на каждом углу о том, что стоите друг за друга горой?       — Так оно и есть. Но в данный момент мы не можем никого принять, — повторил кто-то из стражей уже менее уверенно. — На борту более трёх тысяч пострадавших от рук демонстрантов андроидов, и все силы уходят на их восстановление. Мы не можем тратить ресурсы на дееспособные модели, которые в состоянии позаботиться о себе сами.       — Это же ребёнок, твою андроидскую мать! — вскинул руку Рид в попытке докричаться до разума этих роботов, если тот вообще у них присутствовал.       — Мы знаем. Но исключений не допускается. «Иерихон» переполнен.       Лейтенант словно врос в землю, не понимая, чего желает больше: врезать жестянкам хорошенько или же с гордо поднятой головой развернуться и уйти вместе с Лией. Возможности оставить кому-нибудь из знакомых девчонку нет: коллеги на задании, Хэнка же навряд ли обрадует эта идея. Всех андроидов тоже созвали на предотвращение городской угрозы, а Рида едва ли можно назвать человеком, способным позаботиться о ком-либо.       Что не так с этими кусками пластика: с их уст вырываются вещи, противоречащие не столько их политике, сколько человечности.       — Меня не ебёт, — зарычал он и, отпустив руку девчонки, смело приблизился к этим двоим. Его не напугал ни их устрашающий вид, ни то, как они угрожающе схватились за рукояти оружия. Его выбесил весь тот бред, что несли эти двое. — Впусти ребёнка, и я отчалю восвояси. И мне даже не придётся бить тебе нос.       — «Иерихон» переполнен. Мы не можем никого…       Договорить заложенную в приказ фразу андроид не успел. Гэвин достал пистолет и наставил дуло на его лоб. Роботы среагировали резко, последовав его примеру. Рид, переполненный злостью, даже не шелохнулся. Лия попятилась назад и захлюпала носом. Сквозняк не мог перекрыть жар, который захлестнул атмосферу в одно мгновение. Лейтенант снял глок с предохранителя.       — Ты хоть осознаёшь, где находишься? — процедил тот, кто подвергся угрозе.       — О-о, я прекрасно осознаю, — безумно протянул Гэвин, прыснув. — «Пристанище для всех, кто попал в беду», которое никак не оправдывает своё название.       — У нас приказ, — подхватил второй.       — Вы о свободе только трепаться горазды. Два года, а ни хера не изменилось: так и не научились думать самостоятельно.       Почти то же самое он сказал Коннору, когда они изучали первое видео канала «Живой человек». Тогда слова подействовали, а вот в этот раз доходило туго. Участники молчали, не убирали его с прицела.       — Ты не уйдёшь отсюда живым, если выстрелишь, — пригрозил первый.       — Зато сдохну с чистой совестью. А вот тебе придётся жить с тем, что ты оставил одну из вас на улице на растерзание ублюдкам.       — Героя из себя пытаешься строить?       — Нет. Меня просто вымораживают уроды, которые кичатся своей охуенностью, а на деле-то — обычный трёп.       — Жертвы неизбежны, если хотим победить.       — И это сказал Маркус? — озлобленно процедил Рид.       — Что здесь происходит?!       Знакомый властный голос разрезал пространство, как лезвие, и вся троица повернула головы. Кого Гэвин не ожидал встретить этой ночью, так это Маркуса собственной персоной. Лёгок на помине, будто знал, что лейтенант устроит громкую сцену прямо на пороге «Иерихона», и спешил пресечь конфликт, как спустившееся с небес детище Спасителя. Маркус вышел из тени с двумя сопровождающими наперевес, и одну из них Рид узнал сразу же по взгляду амазонки и недовольно цыкнул. Второго он видел впервые: возможно, ещё один мальчик на побегушках.       Стражи присмирели. Гэвин почувствовал, что те напряглись перед основателем их убежища, а вот его гнев и не думал утихать. Как раз вовремя, чтобы высказаться Маркусу обо всём, что накипело, включая о его отношении к истинной политике «Иерихона».       Когда лидер андроидов приблизился, разноцветные глаза взглянули на лейтенанта исподлобья совсем не добро. Он напугал даже Лию, что вцепилась в джинсы Гэвина сразу же, как компания оказалась рядом — Норт неверяще взглянула на девчонку, а затем на человека. Рида не напугаешь, хоть в глотке и встал ком от такого тёплого приёма. Маркус не пугал его так, как последствия, что могли пойти за всем, что лейтенант вытворил за последние десять минут.       — Опустите оружие, — спокойно приказал он. Гэвин не перестанет удивляться, как тон может звучать так угрожающе и мягко одновременно. Над ухом послышалось шуршание, что дало понять, что андроиды покорились своему лидеру. — Это касается всех, лейтенант Рид. Вы находитесь не на своей территории.       Только после личного обращения Рид поставил глок на предохранитель и послушно спрятал его в кобуру. Неохотно, но ничего не поделаешь. Маркус умел убеждать лучше, чем пара жестянок, злобно зыркающих на него с жаждой кровавой расплаты. Лию явно пугало всё происходящее, и Гэвин опустил взгляд. Взял девчонку за руку и высокомерно обратился к лидеру:       — И давно ты обрёл право решать, кому жить?       — Что?.. — непонимающе вскинул брови Маркус. Норт, кажется, посинела от негодования, а андроид, что стоял подле, раскрыл рот от наглого заявления.       — Может, попробуешь выйти из вакуума, войти в пекло и ощутить всё на собственной шкуре? — не унимался лейтенант. — Эта мелюзга потеряла опекуна, и её гонят на улицу свои же. Это и есть холёная политика «Иерихона»: «Выживает сильнейший»?! Что за приказ отказывать тем, кому действительно нужна помощь?       — Гордон, что происходит? — Маркус перевёл строгий взгляд на одного из стражей, и тот понурился. Второй тоже не мог поднять голову. Струсили, молчали долго.       — Ты бы придержал язык, Маркус никогда бы не отдал такого приказа, — вступила Норт, подойдя совсем близко к Гэвину. Лейтенант не сдвинулся, нагло смотря на неё снизу вверх, как бы бросая вызов. — Мы только что прибыли из центра — из самого, как ты говоришь, «пекла». Живых там не осталось. По человеческой милости. Не смей обвинять нас в том, что развёл твой народ.       — Оставь его. Ты пугаешь ребёнка, — вставил парень, кладя руку ей на плечо. Взгляд у андроида куда добрее, чем у неё. Норт опустила голову и когда обнаружила, что ребёнок прячется за спину человека, покорно отошла в сторону вместе с товарищем, немного умерив пыл.       — Гордон? — вновь обратился к стражу Маркус, но чуть громче. Андроид вздрогнул и наконец раскрыл рот.       — «Иерихон» переполнен. Итан приказал никого не впускать.       — С каких это пор он контролирует мой корпус? Его дело — суд. Моё же — организация безопасности нашего народа.       Гэвин наконец поверил, что пришедшая троица действительно не понимает, о чём идёт речь, и что Маркус ни коем образом не причастен к вздорному приказу. Он наконец расслабил плечи, хоть злость до сих пор и кипела в груди.       Суд — так вот, как зовут ублюдка, которому одна выгода деактивировать Ричарда: Итан, значит. Рид запомнит.       Он также поверил в то, что Маркус — истинный лидер андроидов, и кого-то ещё на его месте представить трудно. Стражи прямо трепетали перед его величием, склонялись перед его авторитетом, следовали сильному голосу, не могли спрятаться от могучего взгляда. Маркус давил только лишь своим присутствием, а стоило открыть рот — никто не смел перечить. Гэвин мысленно поаплодировал ему.       — Норт, — позвал лидер после короткого молчания, когда не обнаружил, что стражи собираются как-то оправдываться. Бестия тут же оказалась рядом. — Объяви о нашем возвращении.       Девушка кивнула и бурей пронеслась мимо стражей, демонстративно пихнув их в плечи поочерёдно. Вместе с ней стремительно унеслась и накалённая атмосфера неизбежного конфликта.       — Саймон, — следом произнёс Маркус. Парень, что оказался расположен к диалогу более дружелюбно, подошёл к лидеру. — Позаботься о девочке.       — Но, Маркус…       Вдруг без былой уверенности возразил некто по имени Гордон и тут же заткнулся, когда лидер кинул в него страшащий взгляд из-под нахмуренных бровей. Гэвин победно усмехнулся, глядя на стража, как на второсортную вещь, как тот глядел на него минутой ранее. Отрезвила его ручонка, начавшая дёргать за пальцы снизу. Рид, понурившись, увидел, как Лия не выражает ни малейшего желания идти с андроидом по имени Саймон. Внутри что-то ёкнуло. Что-то подсказывало, что именно ему нужно нести ответственность за мелкую. В то же время не давал покоя голос рассудка: он не нянька, и позаботиться об андроиде смогут только андроиды.       Саймон подошёл осторожно, молча выпрашивая одобрения Гэвина на то, чтобы протянуть руку девочке. Рид кивнул сначала ему, а затем и Лии.       — Давай, топай. Моя миссия выполнена, — подтолкнул её он. Ласковый взгляд бирюзовых глаз, который он запечатлел в памяти надолго, заставил Гэвина тепло улыбнуться, однако он тут же привёл себя в чувства, вернувшись к привычной манере общения, почёсывая покрасневший от смущения нос. — И куртку верни: не десять долларов стоит.       Лия сбросила с себя куртку не без чужой помощи и протянула её Риду. Когда тот потянулся, то оторопел: его ноги резко скрутили в объятиях так сильно, что захрустели косточки, и Гэвин пошатнулся. Он подумал, что в андроидах по умолчанию заложена сила десятерых. Стало до безумия неловко, особенно когда лейтенант обнаружил, что все присутствующие одаривают трогательную сцену изумлёнными взглядами. Лишь Маркус едва заметно улыбнулся.       — Спасибо, Гэвин, — пролепетала Лия, по-особому растягивая имя, что стало достаточным для того, чтобы растаять, но недостаточным для того, чтобы потерять гордость. Рид неловко потянулся к её плечам и похлопал по ним.       — Да-да, давай, вперёд и с песней.       Ему с трудом удалось оторвать от себя ребёнка: несмотря на невероятную силу андроида, в глазах Гэвина девочка предстала хрупким ребёнком, поэтому он боялся, что приложит больше силы, чем нужно, и повредит её. Когда Лия отпустила его, она повернулась к Саймону, который присел на корточки и протянул ей руку с самой доброй улыбкой, с какой можно обратиться к ребёнку. И девчонка потянулась, потому что голубые, пусть и стеклянные — странные — глаза внушали доверие даже лейтенанту. Эти двое быстро нашли общий язык, и Рид невольно почувствовал укол: после всего, что произошло только что, он засомневался, что с мелкой обойдутся, как подобает. Сказать вслух, конечно же, не решился, только весь его вид выдавал, что происходящее наводит на подозрения. Когда Саймон и Лия, держась за руки, отправились внутрь корабля, вторая вдруг остановилась, повернулась и с улыбкой добавила к благодарности:       — И всё-таки ты — хороший!       — Да иди ты уже! — смущённый до пят, махнул рукой Гэвин и отвёл растерянный взгляд. Мельком он заметил, как Саймон довольно кривится, а стражи сдерживают не то удивление, не то приступ безудержного смеха. Рид и сам не мог поверить, что ребёнок когда-нибудь скажет, что он — хороший, и что его так уютно скрутит изнутри. Когда парочка скрылась, чувство облегчения настигло и разлилось от груди к пяткам. Его миссия действительно выполнена, и теперь он со спокойной совестью может отправиться домой, в постель — больше никуда, на сегодня достаточно приклю…       — Я слышал, что дети хорошо разбираются в людях.       Гэвин подскочил. Он и забыл, что Маркус остался с ним и вот уже минуту любопытно пялится, как все обычные андроиды. Злость на его лице куда-то испарилась, но лидер «Иерихона» не потерял строгости и опасного спокойствия. Он оказался совсем рядом, когда Рид повернулся, поэтому лейтенант чуть подвинулся, безмолвно указывая положенную дистанцию — уж слишком пристально андроид на него смотрит.       — Так говорят о собаках, — угрюмо поправил его Гэвин, натягивая куртку. Ругнулся: местами подтёки тириума. — Я всего лишь выполнял долг, в этом нет ничего феноменального.       — Что ж, тогда ваше звание действительно оправдано. На пару слов, лейтенант Рид?       Тот замер, обращая взор на Маркуса. Слова не звучали приглашением или просьбой. Скорее, требованием, которому Гэвин не мог воспротивиться. Андроид даже не дождался ответа, словно знал, что Рид в любом случае последует за ним. Лидер, сцепив руки за спиной, гордой птицей зашагал вдоль корпуса корабля. Со спины он казался ещё выше. Против воли где-то в районе солнечного сплетения лейтенанта заиграли комплексы.       Лейтенант поспешил за ним, шёл сначала позади, а потом уже догнал неторопливый шаг, чувствуя, как спину прожигает едкий взгляд стражей. Маркус словно совершал прогулку по порту, нежели намекал на серьёзный разговор. Шум реки перебивал топот обуви, звёзды сияли ярче обычного, а месяц — больше. Вокруг темень, и только комната управления, из которой исходил свет, как от маяка, служила им навигацией на пути. Будь ситуация иной, Гэвин бы невольно подумал, что лидер «Иерихона» хочет его утопить вдали от лишних глаз после того, что он учудил. Однако Маркус вёл себя непринуждённо и расслабленно, словно прежней перепалки не было. Образ грозного лидера, который настоятельно рекомендовал Риду опустить оружие на его территории, сменился личиной рассудительного человека. Именно человека. Потому что на андроида он не похож, сколько убеждался лейтенант.       — Я должен извиниться за возникшее недоразумение, — начал как бы издалека Маркус, и Гэвин не без удивления поднял брови: личное извинение лидера «Иерихона» было для него равносильным личному извинению президента. Вид у андроида действительно виноватый, малость подавленный. — В последнее время мои полномочия постепенно уходят из-под моего контроля.       — Мне казалось, ты держишь всех в ежовых рукавицах.       — Два года изменили устройство «Иерихона», нас стало намного больше. В моём подчинении остались те, кто был со мной с самого начала, но полная власть больше не принадлежит одному лишь мне, так как появилась необходимость разделить наше убежище на корпуса. Я отвечаю за безопасность, Саймон — за внутренний порядок и благоустройство, Норт — за оборону, Итан — за суд, Коннор — …       — За взаимоотношения через органы власти, — закончил за него Рид, и тот кивнул. — Меня интересует этот Итан. Что это за чертила, которая считает, что в твоё отсутствие можно перетянуть на себя твои полномочия?       Лицо Маркуса помрачнело. Гэвин сначала не понял, является ли он тому причиной, или же само упоминание руководителя суда оставляло за собой такое отвращение. Андроид опустил голову и с полным сожаления голосом начал рассказ:       — Итан присоединился к нам после революции, внёс значительный вклад в развитие «Иерихона». Ему быстро удалось собрать вокруг себя количество последователей равное моему. Мы отлично ладили, я уважал его и ценил… до того момента, пока не началось распределение корпусов. Ему достался суд общим голосованием, и он остался крайне недовольным… — Маркус выдержал паузу, подбирая правильные слова. — Он не считает меня достойным корпуса безопасности и статуса лидера. Однажды мы серьёзно поссорились, и Итан решил вынести наши разногласия на публику. Он заявил при всех: «Как можно доверить безопасность тому, кто пускает под крышу андроида, созданного для искоренения нашего народа?»       — Так вот, откуда ноги растут, — сжал кулаки Гэвин, с горечью вспоминая свой последний разговор с девятисотым. — Решил убить двух зайцев: избавиться от Ричарда и переманить твоих подчинённых на свою сторону… блядь, да этот сукин сын метит на твоё место!       — После того случая я уже потерял доверие многих, лейтенант Рид, — траурно заметил Маркус. — Если вы не найдёте зачинщиков этого безумия, то я не смогу больше сдерживать «Иерихон», я полностью потеряю влияние. Итан не расположен к дружбе народов, а мне бы не хотелось войны.       — Поэтому ты… ну, не слишком лоялен к Коннору? — невзначай поинтересовался Гэвин, плюхаясь на скамью, открывающую вид на реку и звёзды. Маркус улыбнулся и сел рядом.       — С обострением ситуации наши отношения действительно ухудшились. Не поймите меня неправильно… я всё ещё уважительно отношусь к нему и не жалею, что доверил один из важнейших корпусов именно ему, но… — андроид оборвал речь и сжал губы.       — Но ты настолько боишься потерять контроль над ситуацией, что уже не можешь контролировать даже самого себя.       — Норт говорит, что я слишком чувствительный даже для человека, — прыснул смешком Маркус, и Гэвину показалось, что этот смех едва ли можно назвать механическим. Лейтенант понял, что первое впечатление о лидере «Иерихона» оказалось ошибочным. Дело было не в Конноре и его шестерёнках, а в ситуации, возникшей внутри устройства убежища андроидов. Едва ли можно остаться вменяемым и продолжать здраво мыслить у власти над тысячами андроидов. В политике в принципе не могло быть адекватных.       — Мне нужно больше времени, — вдруг сказал Гэвин в тишину. — Я найду этих уродов, обещаю.       — Я знаю, — скорбно ответил Маркус. — Делаю всё, что в моих силах. Норт и Саймон — моя опора. Благодаря им я всё ещё у руля. Если дело не сдвинется до понедельника, обращусь к ним за помощью. Вы же можете обращаться ко мне в случае необходимости.       В кармане вдруг завибрировал мобильник, и Гэвин, разблокировав экран, с широко распахнутыми глазами уставился на Маркуса. Из чего же, чёрт возьми, сделан этот андроид, если в лёгкую может получить доступ к контактам телефона? На дисплее высветились персональный номер, какими обычно пользуются исключительно андроиды, и имя: «Маркус».       Лейтенант скромно пожал плечами. Ему захотелось закурить, поэтому, недолго думая, он выудил из внутреннего кармана куртки пачку с зажигалкой, и спустя время пустил дым в прохладный воздух. Полегчало, даже под пытливым взглядом разноцветных глаз.       — Эта девчонка...       — Саймон отлично ладит с детьми — это заложено в его программе, — убедительно пояснил Маркус уже серьёзным тоном.       — Ты сказал, что в центре живых не осталось... всё настолько плохо?       Маркус тяжело вздохнул и откинулся на спинку, принимая естественную для человека позу. Весёлый оскал сменился злобным. Брови надломились, взгляд помутился. Кажется, даже блеск глаз потускнел. Лидер «Иерихона» выглядел так уязвимо, что не закрадывалось сомнений о его таких же типичных слабостях, совсем как у людей.       Гэвин ждал ответа, пуская в небо едва заметные кольца. Запрокинул голову и вновь засмотрелся на звёзды, улыбнулся. Созвездия напомнили ему родинки на теле Ричарда, которые он в дразнящей манере обводил пальцами. Не то, чтобы андроид чувствовал его прикосновения в местах без сенсоров, но это привносило свою щепотку личного удовольствия.       Ему до безумия захотелось увидеть Ричарда и объясниться.       — Да, настолько, — подтвердил вдруг Маркус, прерывая ночную тишину. — Как только новое видео вышло в сеть, бунтовщики стали переворачивать город с ног на голову. Не щадя никого, даже детей. Норт настолько тронуло происходящее, когда мы выдвинулись в центр, что нам с Саймоном едва удалось привести её в чувства, когда она обезоружила одного из тех людей и принялась бить его. В эту ночь пролилось слишком много крови. Мы отправили несколько наших отрядов на подмогу в другие районы, и лишь немногим удалось вернуться в целости и сохранности вместе с пострадавшими. Сейчас Детройт утих, потому что те двинулись на «Киберлайф». Но завтра их целью может стать и наше убежище. Я должен защитить их. Всех. Но так случается, что из раза в раз проваливаюсь.       — И откуда в вас, «совершенных машинах», столько неуверенности? — буркнул Гэвин, пытаясь отвлечь себя от картины горящего синим пламенем Детройта. — Ни ты, ни я не можем спасти всех — это факт. Но попытаться можем. Я и привёл к вам мелюзгу прямиком с площади Форт-стрит. Рядом с ней был андроид, который бы просто не дотянул до «Иерихона». Я ничего не мог поделать, но гнобить себя за это не собираюсь, потому что сделал, что мог. Потому что сейчас чувствую ответственность только за Коннора и Ричарда.       — Мне жаль, что так вышло. Коннор очень привязан к Ричарду, и ему удалось убедить даже меня, что он не опасен, но… у Итана и его последователей иное мнение.       — Дай догадаюсь: это он приложил руку к тому, что «Киберлайф» отказывается докладывать о статусе Коннора?       — Мне об этом ничего не известно, — непонимающе скривился Маркус. — Но если это действительно так, то я этого так не оставлю, можете быть уверены.       — Уж очень надеюсь, иначе я лично выбью из него всё дерьмо.       — У вас с Норт много общего. Она тоже давно порывается.       — Не сравнивай.       Рид поморщился в смешке и вдруг осознал, что болтает вот так непринуждённо с Маркусом вот уже двадцать минут или больше. Так просто, как старые приятели, будто знают всю подноготную друг друга. Гэвин поймал себя на мысль, что совсем съехал с катушек, раз стал быстро находить общий язык с андроидами. Маркуса же, напротив, ничего не смущало, будто ему этот разговор как бальзам на душу. За двадцать с лишним минут этот андроид умудрился превратиться в обычного парня, которому некому излить накопившиеся, как снежный ком, переживания. Рид — в хорошего собеседника, готового выслушать, и его самого беспокоило, что этот разговор по душам ему самому дался с лёгкостью.       Морщинки на напряжённом лице лидера «Иерихона» разгладились, и он, отряхнув колени, поднялся, кивая куда-то позади Рида.       — Вы задержались, езжайте домой. У вас усталый вид.       Гэвин вскинул бровь и обернулся. Маркус — мать его, авторитет «Иерихона», лидер восстания — позаботился о том, чтобы вызвать ему, Гэвину Риду — простому лейтенанту полиции, какой-то мелкой сошке — такси, чтобы он доехал до дома с комфортом. Лейтенант раскрыл рот и упёрся взглядом в андроида, который теперь лыбился совсем светло.       — Ну охренеть, могу ли я считать себя ВИП-гостем? — съязвил Гэвин, поднимаясь и кидая сигарету под ноги.       Дружелюбная улыбка Маркуса вдруг померкла, и Рид напрягся. Лидер приблизился к нему резко, что тот отпрянул, но он лишь сорвался потушить сигарету ботинком. Гэвин быстро заморгал, когда андроид ответил так холодно, что осень показалась глубокой зимой.       — Нет, — склонил голову он. — Вы угрожали представителям моего народа оружием. Не думайте, что я это забуду.       Точно. Рид вспомнил, что за свои действия придётся разгребать последствия, и сглотнул тревожный ком, когда улыбка показалась ему своеобразным предупреждением на будущее. Заслужить доверие Маркуса теперь будет сложнее. Андроид действует исключительно в интересах своего народа, просто иногда проявляет секундную слабость, это же лежало на поверхности. Глупо было обманываться беззащитным образом: Маркус есть Маркус, хладнокровный и рассудительный. Не хочет войны не за тем, что беспокоится за всех, а за тем, что его волнует только сохранность «Иерихона». И он будет защищать андроидов, несмотря ни на что. И он никогда не станет Гэвину другом, а Гэвин для него будет всего лишь полезным инструментом для решения проблем. Рид ругнулся про себя и подумал о том, что продвинутая программа этого андроида, возможно, умеет читать мысли, но тут же отбросил столь бредовую идею и поспешил сесть в такси. А Маркус, прежде чем дверь закрылась, напоследок отчеканил:       — Доброй ночи, лейтенант Рид. Надеюсь на вас.       «Пиздец», — подумал Гэвин, оттягивая веки что в такси, что дома на диване. Кто желает доброй ночи с таким спокойствием мясника? Доброй ночи не будет, только кошмары, если Рид вообще уснёт, несмотря на мучащую усталость. Но обдумывать всё произошедшее за сегодня он не станет: слишком много мыслей — уместных и не очень.       Кошки могли немного отвлечь хозяина, не склонного к рациональной мысли. Бельмо бесцеремонно расположился у него на животе и стал мять толстовку с прикрытыми довольными глазищами. Почувствовав коготки на коже живота, Гэвин поёжился и перевернулся на бок — лысое нечто легло рядом, ближе к лицу, и замурчало. Рид кинул вялый взгляд на Пушка: тот сидел на кофейном столике и укоризненно пялился. Лейтенант сразу понял, что к чему: голодный, видать. Ещё немного, подумал он, и покормит.       Комфортный диван почти сморил его, не хватало только руки Ричарда, что перебирает его волосы, переходя в форму лёгкого массажа головы. Гэвин редко валился с ног после работы, но в такие моменты партнёр всегда оказывался рядом, чтобы успокоить его шалящие нервы и усталость. Молча, без просьбы хотя бы раздеться. Нежные прикосновения и впрямь утешали, когда день не удался, обдавали жаром даже в самый холодный зимний день. Без них же теперь гостиная словно покрылась инеем. Опустела, покрылась паутиной и пылью, как заброшенное место. Гэвин даже не мог подумать, что когда-нибудь отвыкнет от тишины, к которой стремился всю свою жизнь. Он возненавидел её. Предпочёл бы, чтобы Ричард привычно ворчал над ухом, чем его полное отсутствие в квартире. Риду впервые не хотелось возвращаться домой, потому что ощущал собственную бесполезность. Он делал недостаточно, он не имел права отдыхать, — так думалось ему, глядя в один угол, одержимый навязчивой идеей. Изнеможение не позволяло даже двинуть пальцем, не то что продолжить разбирать факты по кирпичику.       Сон всё же одержал верх, когда лейтенант со смиренностью типичного хозяина кошек наполнил миски и после прошёл в спальню, свалившись на скрипучую кровать — никогда ему не нравилась, стоило предложить Ричарду поменять либо её, либо матрас: скрежет отгонял сон, когда Гэвин ворочался, уже не говоря о смущающих звуках, которые заставляли романтический настрой пропасть. Так он и уснул, прямо в одежде, ощутив, что так будет даже теплее, чем без своей железки.       Он ведь обещал. Обещал больше не исчезать.       «Не исчезну».

***

      Отдел приобрёл вид похоронного бюро или, в крайнем случае, склепа с привидениями. Совсем не узнать, подумал Гэвин, когда вошёл, обведя скорбным усталым взглядом просторное помещение. Обычно утро сопровождалось раздражающим шумом, грозящим перерасти в головную боль — сейчас же в воздухе висла гробовая тишина. Обычно в отделе было не протолкнуться: словно идёшь по оживлённому шоссе, где тебя вот-вот собьёт машина — вот только теперь в нём будто ни души. Обычно Рида приветствовали по прибытии, проходя мимо с пачкой отчётов наперевес, или сразу же вешали на него очередное дело — сегодня никто не подошёл, даже не посмотрел мельком в его сторону. Обычно в отделе пахло утренним кофе, краской для принтера и новой бумагой — сейчас здесь пахло тоской и бессилием, переходящими в депрессию. Меланхолия захватила и Гэвина, когда он, нехотя передвигая ногами, прошёл к своему рабочему месту и вновь глянул на пустующие столы.       Офицеров ночного дежурства, не сомкнувших глаз, явно отправили отсыпаться — потому что следующая ночь может приготовить для города нечто похуже того, что происходило в эту, — если они сами не лежат в данный момент на больничных койках. В отдел явились только Гэвин, Дженсен и Рита, а Хэнк, должно быть, как всегда, опаздывал. Лишь присутствие Джеффри в своём кабинете намекало на какие-то признаки жизни в департаменте — а видок у него не лучше, чем у остальных. Даже федералы, мать их, куда-то запропастились! Когда Рид уселся в кресло и покрутился с самым хмурым видом, понял, что помещение опустело не только из-за отсутствия людей. Он не встретил на своём пути ни одного андроида, даже этих двух засранцев, с которыми он не в ладах. Сколько лет лейтенант мечтал о том, чтобы отдел избавился от искусственных детективов, что теперь ему тревожно от самой мысли, что здесь совсем пусто без них.       Без Коннора, являющегося на работу, как штык, всё казалось мёртвым. Его великолепная организация превращала рутину в какой-то пёстрый аттракцион. От него исходила какая-то позитивная энергия, способная проникнуть даже в самое чёрствое сердце. Он всегда разбавлял обстановку своим появлением. Отдел жил, благодаря ему.       Сейчас же без него всё умерло, как в отцветшем саду.       Гэвин вытащил мобильник из кармана и обнаружил, что Хэнк звонил ему четырнадцать раз — совсем забыл, что обещал перезвонить. Но достал он его не за этим. Вместо того, чтобы искать Андерсона, он открыл мессенджер с групповым чатом, в который заглядывал в последний раз три месяца назад. Цифра входящих сообщений въелась в память тем, что Рид осознал, насколько люди любят чесать языками о всякой ерунде, но волновало его даже не это. Его опасения подтвердились, когда он понял, что коллеги делились событиями жаркой ночки в формате селфи на больничных койках, коротких видео с пожара в центре, фотографий собственных травм, убитых зданий и далее, далее, далее… Гэвин быстро пролистал чат вверх, чтобы убедиться, что Тина не пострадала в той же степени, и облегчённо выдохнул, когда взгляду предалось сообщение: «Я жива, всё путём, иду отсыпаться». Не стал листать дальше, чтобы не вогнать себя в уныние ещё больше. Закрыл, чтобы не появился соблазн прочесть переписку с Ричардом.       Ричард — и зачем он только подумал! Гэвин внутренне завыл и украдкой глянул в сторону комнат допроса, а затем и в сторону комнат временного содержания. Нет, нет, Рид, эта вылазка ничего тебе не даст, поверь. Только страдания. Тебе станет хуже.       Но когда ещё подвернётся возможность увидеть его без надзора ФБР? Лейтенант недолго думал. Он, почувствовав былую бодрость, подскочил с кресла и целенаправленно отправился к Фаулеру. Бесцеремонно вошёл — тот даже не поднял взгляд, с головой погружённый в терминал только с одним видом, что в состоянии работать. Гэвин немного помялся на месте: велика вероятность, что Джеффри откажет ему в просьбе, но он попробует.       — Джефф? — сипло окликнул лейтенант капитана и сжал губы. Того словно разбудили: Фаулер дёрнулся и поднял голову. Ну совсем видок не лучше, чем у остальных. Ему бы поспать часов эдак двенадцать, иначе вот-вот свалится навзничь.       — Привет, Гэвин, — официоз был ни к чему, поэтому Джеффри потёр глаза и привычно нахмурился. — У тебя какое-то дело?       Лейтенант скромно пожал плечами и подошёл к столу. Не было нужды объяснять, у него всё на лице написано. Фаулер поинтересовался лишь из вежливости, он давно знал, зачем тот явился. Обычно Гэвин предстаёт перед ним либо когда хочет попросить отгул, либо когда желает отчитаться за закрытое дело — тот требовал личного присутствия именно от Рида, с того момента, как он вместо отчёта прислал ему на почту по ошибке какие-то непотребства. Отгул просить в такое время Рид не мог, а дело не закрыто. Остаётся только один вариант. Джеффри обречённо выдохнул.       — Рид, я не могу. Если федералы прознают — меня вышвырнут отсюда, а тебя посадят.       — Они не прознают, если попросить отключить камеры на время. Джеффри, пять минут! Возможно, мы что-то упускаем, возможно, зацепка кроется в его отключении…       — Ты себя слышишь? Что ты можешь понять по отключенному андроиду? Ты — не техник «Киберлайф», — фыркнул тот. Гэвин оступился. Да, мотив притянут за уши, к тому же глупый. Видимо, лейтенант после сказанного принял настолько жалкий вид, что Фаулер решил смягчить тон. — Слушай, этим занимается ФБР. В нашем же приоритете — защита граждан.       — Джефф, это касается меня, — когда собеседник отвёл взгляд и раздражённо стиснул зубы, Рид надавил. — Я не смогу защитить граждан, если не смогу раскрыть дело.       Лейтенант упёрся руками в стол и проникновенно глянул на Джеффри со всей серьёзностью. Гэвин знал, что капитан теряет терпение, когда на него смотрят вот так, сверху, но он не мог ничего с собой поделать, потому что у самого сдавали нервы. Фаулер подозрительно долго молчал. Рид благодарен ему за всё, что тот для него делал все эти годы. За то, что не позволил федералам упечь его за решётку при первой возможности. Однако лейтенанту никогда не понять неприкрытого страха, за который он не уважал того совершенно. Капитан не был готов рисковать всем ради чего-то конкретного, он предпочитал стабильность. Гэвин — его полная противоположность: всё или ничего.       Джеффри, вернув лицо к подчинённому, выдержал стальной взгляд и откинулся в кресло, покусывая щёку. В конце концов он пришёл к решению, и Рид было обрадовался.       Однако тот сухо отвесил:       — Тогда прошу твой жетон на стол.       — Что?       — Ты меня слышал. Наша работа требует беспристрастности. И если ты об этом забыл, то прошу твой жетон на стол.       Гэвина накрыло странное, противное дежавю. Он слышал просьбу сдать жетон от капитана несчётное количество раз и лишь два отказывался воспринимать на слух. Ладони на столе сжались в кулаки, а на лбу от злости выступила испарина. Рид, готовый пожертвовать всем, точно бы демонстративно кинул значок на стол, если бы был тем человеком, что год назад: несдержанным, вспыльчивым и упрямым. Он многому научился у Ричарда, и неразумно было бы отказаться от себя настоящего и отлететь в образ прошлого.       Лейтенант заскрипел зубами и оторвался от стола. Укоризненно глянул на прощание и после хлопнул дверью с противоположной стороны. Спускаясь с громким топотом и шлёпая к своему столу, он обнаружил, что на него повёрнуты два любопытных взгляда. Гэвин не упустил возможности сострить:       — Чего уставились?       Снова дежавю, кольнувшее в самое сердце. Рид закрыл рот так же быстро, как и открыл. Никаких больше флэшбеков. Досада скрутила горло. Он не рассчитывал на радушие капитана, но разочарование всё же настигло его. Ему удастся повидать Ричарда ещё не скоро. Если вообще удастся. Гэвин мог только придумать иной способ, как пробраться к напарнику — Фаулер сотрудничать не станет.       Лейтенант краем глаза заметил висящую на кресле Андерсона куртку и резко остановился — значит, старик уже на месте, и явно стал свидетелем перепалки с Фаулером. Гэвин быстро огляделся, но признаков коллеги не обнаружил. Тогда он обратился к тем, кому секундами ранее нагрубил:       — Куда делся Хэнк?       — Не видел, — буркнул Дженсен.       — Отправился к допросникам, — вякнула Рита, махнув рукой куда-то в сторону, не отрываясь от экрана.       Рид немного помедлил, обработав информацию, и двинулся следом в надежде поймать старика. Он подумал о том, что кого-то-таки поймали и посадили под замок на всю ночь, раз Хэнк взялся за допрос. Все силы полиции эти дни должны были быть направлены на дело о канале, поэтому Гэвин бы удивился, если бы Андерсону поручили допрашивать мелкого вора. На счастье, нагнал он старика быстро, на полпути к дверям в пустом сером коридоре. Тот шёл неспеша, только напряжённая спина вздымалась шаг за шагом. Услышав поспешный топот, он обернулся и зыркнул на коллегу, как бешеная собака.       — Хэнк? — поздоровался Гэвин.       — Тебе телефон зачем, спрашивается, дубина? — рыком рубанул Хэнк. — Думаешь, поможешь делу, если найдёшь на задницу как можно больше приключений?       — Расскажу по дороге, — Рид выровнялся на шаг Андерсона и перевёл дыхание. — Что за допрос?       — Насчёт него я тебе и звонил. Вчера поймали одного отморозка, который говорил со своими дружками о готовящемся взрыве. Где — неизвестно. Сапёры прочесали самые густонаселённые районы и самые посещаемые общественные места — следов не обнаружили. Поэтому было принято решение поговорить с этим уродом. Как видишь, назначили меня.       — Мне ведь не запрещали наблюдать за процессом со стороны, — заметил Гэвин с намёком. Хэнк кивнул.       — Мне бы понадобилась твоя помощь: ты знаешь больше, чем я, — тон Андерсона принял наставнический оттенок. — И держи себя в руках. Ты будешь за стеклом и точка.       — Понял я, понял, — нехотя признался Рид. — Джеффри уже успел рассказать, чем моё поведение мне грозит.       — Видел. Неужто научился следовать приказам? — не без ехидства поинтересовался Хэнк. Сколько он себя помнил, Гэвин чихал на всё, что ему говорят: он всё делал с точностью да наоборот. Будто назло остальным. Поэтому от него всегда отказывались в качестве напарника.       — Скорее голосу рассудка, — упрямо огрызнулся Рид, переживая нетерпение. — Идём, пообщаемся с этим гадёнышем.       Гэвин говорил отрывками о том, что произошло вчера, в спешке. И о непричастности Перси, и о чистосердечном Мэддисон, и о безрассудном подвиге, и о стычке в «Иерихоне». Появление Безымянного поставило Хэнка в тупик так же, как и Гэвина ещё вчера. Старик задавал примерно те же вопросы, какими задался и Рид, что осталось без сомнений, что мыслят они в единую сторону. Лейтенант высказал свои предположения Андерсону, а тот, в свою очередь, принял их и согласился. Но стоило ли ждать, когда те сами явятся, как выросшие из земли? Над Гэвином теперь нависла угроза расплаты, и очевидно, Джейкоб Новак лично приложит к этому руку. На предложение Хэнка обеспечить безопасность Рид лишь отмахнулся: нельзя, чтобы рыба сорвалась с крючка: если ему следует побыть приманкой, он потерпит.       Оставался вопрос с Момо — станут ли они тратить на неё силы и время, если, судя по видео, сами пообещали раскрыть свои лица совсем скоро? Вопрос отпал, когда Гэвин предположил, что этот андроид может послужить отвлекающим манёвром для того, чтобы он клюнул быстро и, не сомневаясь, бросился прямо им в лапы — что более, чем вероятно: Рид всегда бездумно рвался вперёд, желая спасти столько, сколько для него возможно, и он не отрицал, что его будет легко поймать.       Ночные приключения впечатлили Хэнка — в хорошем или плохом смысле Риду осталось не понять, — а вот на историю о разговоре с Маркусом Хэнк утёр лоб и покрутил пальцем у виска, утверждая, что тот — законченный псих и беспечный идиот. Рид и сам, без нравоучений Андерсона, понял, что с этим андроидом не нужно проворачивать три вещи: ставить свои условия, обманываться его «добротой» и угрожать его народу — с последними двумя Гэвин успел проколоться. Он лишь закатил глаза на попытку старика вбить ему в голову здравую мысль, как ребёнку. Причуды старших: научить молодняк тому, через что проходили сами.       В разговорах с Коннором иногда проскальзывали истории об их редких поездках в «Иерихон» и, судя по рассказам, для Хэнка каждый раз превращался в своеобразное испытание, несмотря на то что к этому человеку относились куда лучше, чем к остальным. «Это, типа, выглядит так, будто ты показываешь придирчивым родителям свою невестушку?» — усмехнулся Гэвин однажды на месте преступления, когда Коннор склонился над трупом, чтобы провести анализ. Тостер сначала не уловил юмор, глянул на напарника, как на идиота, и только потом, помедлив, серьёзно ответил: «Типа того. Только у вас нет права на ошибку».       Да, он оказался чертовски прав. От разговора с лидером «Иерихона» остались какое-то неприятное послевкусие и недосказанность. Словно всю беседу на Рида давила ничем не прикрытая угроза. И её отпечаток наложился на воспоминания о событиях ночи надолго.       — Насчёт Уилсона, — начал Хэнк, когда они вошли в смотровую. — Не думаю, что пацан стал бы ехать за несколько сотен километров в Детройт, чтобы поквитаться с андроидами.       — Если Джейкоб связался с тем сумасшедшим исключительно из-за того, что хочет расправиться со мной, я не удивлюсь и этому, — раздражённо потёр переносицу Гэвин и встал напротив зеркала. — Кучка фриков.       — Джейкоб сел не только из-за тебя, — вздохнул Хэнк. — Раньше он относился к андроидам даже лучше, чем я сейчас. Думаю, двенадцать лет заключения из-за жестянок смогли кардинально изменить его мнение.       — Охренеть, это было так давно.       Рид поёжился от жутких воспоминаний. Ему до сих пор тошно от самого себя. После того, как Джейкоба признали невиновным и освободили, Гэвин всерьёз думал, что тот в первую очередь заявиться по его душу, и он будет готов принять наказание, так как для юнца-Рида не было ничего хуже собственной оплошности, стоящей кому-то нормальной жизни. Новак, на удивление, не объявился, а после до лейтенанта вообще дошли слухи, что тот покинул город, видимо, решив, что парня и без него загрызут в отделе, если не уволят к чертям собачьим. Его не уволили — капитан, несмотря на то что выходки Гэвина ему порядком осточертели, распорядился тем, чтобы юнца оставили, видимо, из уважения к памяти Джорджа Честера. Рида решение не обрадовало. Он корил себя, не спал по ночам, думая о собственном наказании. Он не мог уйти безнаказанным, такого не бывает. И образовавшаяся репутация среди коллег могла вполне сойти за наказание — многие намеренно делали вид, что его не существует. В конце концов Рид принял это как должное. Постарался забыть и перестать скрывать в себе того, кем он являлся на самом деле: подлым подонком и отвратительным напарником.       — Хорошо. Если судить по-твоему, мы имеем: ребёнка, который, возможно, попал под дурное влияние, надеясь, что отомстит только конкретному андроиду, бывшего коллегу, который мстит тебе и андроидам, андроида, который всего лишь действует согласно приказам, и неизвестного никому психа, мотив которого так же неизвестен. Хороша солянка, но ни хрена не понятно.       — Есть ещё одно существо, которое сидит по ту сторону стекла, — проворчал Гэвин и сложил руки на груди. Скептически кивнул на допрашиваемого. — Кто наш парень?       — Студент по обмену факультета медицины Университета Уэйна, — Хэнк повертел папку с личным делом в руке. — Рафаэль Касто, двадцать один год. Судимости нет.       — А где остальные черепашки?       Подозреваемый выбрал не самый лучший образ для того, чтобы не попасться взору полицейских. Обычно демонстранты предпочитали носить невзрачную, серую одежду, чтобы у блюстителей закона плыл взгляд при выборе человека при задержании. У этого же уникума имелась одна отличительная черта — красная повязка на лбу, которая не могла пройти мимо офицеров.       — Разбежались по последним поездам, — подхватил Хэнк и не сдержал улыбки. — Этого поймали на станции «Аутер Драйв». Он не слишком сопротивлялся для того, кто смело разглагольствовал о готовящемся подрыве.       — Не думаю, что этот пацан способен на такое, — пожал плечами Гэвин, оглядывая подозреваемого, как животное в зоопарке. — Максимум — пара петард. Его обыскали?       — Ничего интересного: зажигалка, бензин, проездной, презервативы, — отчитался Хэнк, а затем, сощурившись, добавил. — Но ты глянь: трясётся весь. Да и Джед сказал, что при задержании не произнёс ни слова. Что-то скрывает.       — Тогда вздёрни его — и дело с концом. Такие сопляки быстро раскалываются под давлением.       Андерсон не стал отвечать. Он вышел из смотровой, а через несколько мгновений Гэвин увидел, как тот неторопливо входит в допросную с самым невозмутимым выражением лица. В духе Хэнка. Он никогда не начинал разговор с угроз или резких выражений, в противовес Риду, который не скупался на ругательства из любви к образу плохого полицейского. Вообще-то, с подобным случаем хорошо бы применить именно такую линию поведения, чтобы не мусолить и сюсюкаться, но у старика, очевидно, созрел план, даже получше того, что предложил лейтенант. Андерсон небрежно кинул папку на стол и вальяжно уселся напротив студента. Гэвин приблизился к стеклу и сощурился, чтобы получше рассмотреть эмоции Рафаэля.       Парень стушевался, не смея поднять головы на полицейского. Ребёнок, которого поймали на горячем, усмехнулся Рид, осознавая, что после сегодняшнего того точно попрут из колледжа прямиком домой, а там и родные подключатся. Невольно вспомнились былые деньки, когда Гэвин рисковал вылететь из Академии за то, что его не раз ловили за ночными похождениями за пределами кампуса. Это куда невиннее, чем угроза взрыва, но всё же.       Хэнк привычно сложил руки в замок и прочистил горло перед тем, как начать:       — Ну и ночка, а, Рафаэль? Нет бы отсидеться дома, чего тебя понесло в метро-то? — парень промолчал, сглотнул подступивший к горлу ком и продолжил пялить в стол. Андерсон откинулся на стул и потёр глаза. — Ты ведь знаешь, почему находишься здесь, какой толк молчать? Адвоката ты себе вряд ли сможешь позволить, ты в чужом городе, да и проблемы в университете начнутся, узнай они об этом.       Студент дал молчок, как рыба, поёрзав на стуле. Нервничает: вон как глаза забегали. Хэнк всегда говорил спокойно, ударял фактами, как обыденными вещами, стелил угрозами сдержанно, как подобает опытному полицейскому, через которого прошло более сотни человек за его карьеру.       — Нет, ты, конечно, можешь держать язык за зубами, — развёл руками Андерсон. — Но что родня-то скажет?       — У вас нет причины удерживать меня здесь, — оживился вдруг парень, вздёрнув нос. Неодобрение родителей всегда являлось своего рода спусковым крючком для малолеток вроде него.       — У тебя в рюкзаке найдены зажигалка и полупустая бутылка с бензином. Сигарет при обыске не обнаружено, как и ключей от машины, — уверенно заявил Хэнк и упёрся руками в стол. — На записи с камер видеонаблюдения видно, как ты прошёлся со своими дружками по центру, от души порезвившись с андроидами. Знаешь, сегодняшний закон вполне позволяет упечь тебя за решётку лет так на десять. Так что? Будешь препираться или всё-таки скажешь, о каком взрыве ты щебетал?       — Не понимаю, о чём вы.       Рафаэль вёл себя неспокойно. Гэвин отдал должное Андерсону: на его месте он бы уже сорвался, орудуя угрозами и смелыми действиями. Хэнк же на упрямство пацана кисло улыбнулся и тяжело вздохнул. Немного помолчал, а затем заставил парня встрепенуться и покоситься на него, как на психа: старик вдруг тихо захихикал. Без лукавства, Рид был тоже озадачен.       — Что? — решился на вопрос Рафаэль.       — Нет-нет, ничего, — махнул рукой Андерсон, потихоньку приходя в чувства. — Просто ты напомнил мне одного парня, буквально вчера увели. Держался молодцом, пока в дело не вступил лейтенант Рид.       — Тот самый? — лицо студента выразило вопрос. Гэвин сделал два предположения: либо тот знает его из новостных вырезок, либо же прознал из той записи, где предводитель «Живого человека» бросил полицейскому вызов.       — Ага, бешеный тип, у всего отдела от него мурашки по коже, — Рид бы хотел возразить ёмким словом: «Эй!», но преградой стало чёртово стекло. Хэнк почесал за ухом. — После вчерашнего допроса тюрьма тому парню показалась отдушиной. Мы даже думали вызвать психолога, раз уж не скупились на травматолога.       — В чём… обвиняли того парня? — голос Рафаэля задрожал и притих, словно за сам разговор об этом могло пойти наказание.       — А, — фыркнул Андерсон. — Предумышленное убийство. Ничего необычного.       Даже Гэвин услышал этот судорожный глоток студента. Старик хорошо стелет, в актёры бы податься. Но за «бешеного» он ему ещё припомнит.       — Всё орал: «Клевета!», «Я не понимаю, о чём вы!»… — спародировал Хэнк. — А потом у Фрэнка кончилось терпение, передал его Гэвину, а там, у-у… началось шоу. С Ридом коллеги не особо горят желанием иметь дел, вот он и отрывается на допросах.       Лейтенант поймал на себе взгляд, полный ужаса, и Рид поморщился, хоть и прекрасно знал, что Рафаэль не видит ничего, кроме собственного отражения. Парень сжал губы, а затем наклонился к Хэнку, чтобы зашептать:       — А он… сейчас здесь?       — Ага, — Андерсон мастерски удержался от смешка, надеясь на наивность собеседника. — Ждёт не дождётся.       — Вы блефуете.       Хэнк нахмурился и кинул быстрый взгляд в зеркало — не ожидал, что тот будет держаться после непрямой угрозы. Гэвин напрягся. Ему запрещено вступать в игру, у него будут проблемы. Нет, Рид, даже не смей. Не смотри на кнопку громкоговорителя. Влезешь — плакало твоё расследование горькими слезами и благополучно смыто в унитаз! Сядешь и больше никогда не увидишь Ричарда.       Не смотри, не смей.       — Хочешь проверить? — вдруг ответил Андерсон, когда Гэвин на автомате потянулся к кнопке — тут же отпрянул. — Сегодня Рид злющий, как чёрт, и я его прекрасно понимаю: всю ночь бегать за ребятнёй вроде тебя никому не доставит особого удовольствия. Ты у нас первый за утро, и он бы не прочь пообщаться с тобой за ваши выходки.       Рафаэль скептично скривился, глядя не то на стекло, не то на Хэнка. Рид затаил дыхание, после чего старик пошёл ва-банк: встал, отряхнул брюки и мучительно медленно двинулся к выходу.       — Выпускайте Рида! — повысил голос он, и у Гэвина дёрнулся глаз, потому что прозвучало это, как минимум, странно. Словно выпускают животину на арену Колизея или быка на арену шоу «Интервилль». Раньше так отзывались только о Ричарде, и лейтенанту было даже смешно. Сейчас ему вообще смеяться неохота.       — Стойте! — закричал студент и подскочил со стула, когда Хэнк потянулся к цифровому ключу. Андерсон остановился и повернулся. — Я… я просто пустил слух, ясно? На собрании многие говорили об этом.       — Какое собрание: сообщество анонимных ксенофобов? — загадочно изогнул бровь старик, возвращаясь на своё место. У Гэвина на душе отлегло. Легче лёгкого. Обычно мелюзга вроде этого раскалывается быстро, так как для таких масштабных переворотов те слишком пекутся о своей шкуре. Кричать горазды, а как брешь — бегут с тонущего корабля, как крысы.       Легко. Даже слишком, пришло в голову Риду.       — Я знаю немногое… На каждую встречу нам присылают новые координаты. Мы собираемся и обговариваем дальнейший план действий, выполняем приказы от наших лидеров.       — То есть, ведущие канала встречаются с вами лично? И как давно, кто именно?       — Они сохраняют полную анонимность, поэтому я не могу сказать, кто именно. А встречаемся мы уже… по крайней мере, с того момента, как я вступил к ним… недели две.       Хэнк протёр глаза и серьёзно глянул на Рида. Гэвин щёлкнул языком: значит, всё началось ещё за неделю до череды убийств.       — Что про взрыв? — спросил следующим Андерсон, не отрывая взгляда от собственного отражения.       — Мы… то есть, они… хотят взорвать «Иерихон».       — Интересно, каким образом? — рассмеялся старик. — Они вообще в курсе, что такое «Иерихон»? Это уже не старая развалина.       — Я не знаю, — покачал головой Рафаэль. — Правда не знаю! Наш лидер сказал, что они готовят что-то масштабное, связанное со взрывом! Каким образом — я не в курсе! Это всё, что я знаю.       — Как часто вы собираетесь?       — В последнее время каждый день. Координаты приходят на почту одной рассылкой с таймером. Время истекает — письмо удаляется.       Гэвин бы хотел сказать Хэнку, чтобы тот заканчивал — похоже, это всё, что можно было выудить, — но Андерсону не нужно пояснять. Тот кивнул, встал и вышел из допросной. В коридоре его уже поджидал Джонсон, готовый забрать парня в камеру временного содержания. Как только он отдал приказ, из двери смотровой ввалился и Рид, мрачнее тучи. Они прошли вдоль по коридору, чтобы не смущать Рафаэля присутствием Гэвина.       — Слишком быстро сдался. Вполне вероятно, что преступники вовлекли малолеток, потому что были уверены, что те разболтают. Слишком просто, Хэнк. Этим уродам это и нужно.       — Нас ожидает тотальный беспросветный пиздец, — спокойно заметил старик. — Я объявлю Джейкоба Новака в розыск.       — А я дождусь сообщения на почту, — уверенно заявил лейтенант. — Дай мне доступ.       — Мы дождёмся, Рид, — закатил глаза Хэнк. — Пора бы тебе привыкнуть к тому, что порой одному всё не разгребёшь.       Гэвину претила работа в команде не столько ввиду собственного эго, сколько ввиду тяжбы ответственности за напарника. Двух он потерял, и навряд ли выдержит ещё одну потерю. Не выдержит новых шрамов. Хэнк не стал бы слушать его мнение на этот счёт, поэтому Риду ничего не оставалось делать, кроме как смолкнуть и последовать намечающемуся плану.