***
«Доверяй», — тихий отголосок эха отдал по ушам, когда Гэвин провожал спины Кита и Момо, которых тут же встретила Мэддисон в не самом лучшем расположении духа — явно готовилась прочесть нотацию перед тем, как провести тех в медпункт. Стоило только надеяться, что Кит не испортит всю операцию, не проколется и не проговорится своей тёте. Как только женщина обратила свой взор к Риду и жалобно улыбнулась, по спине прошёлся холодок. Слова девятисотого и догадки андроидов совершенно не имели смысла. Беспочвенно, глупо! Мэддисон ведь значит для него ровно столько же, сколько и Ричард: он доверял им всецело. У Мэдди нет мотивов вредить Гэвину, нет. Аргументы обеих сторон сходятся лишь в её браке, факт которого та всевозможно старается скрыть. Риду с трудом верилось, что она может быть как-то причастна к резне, однако Мэддисон может оказаться жертвой обстоятельств. Что, если в деле замешан её бывший муж? Что, если она что-то знает, но, находясь под угрозой, не может доложить полиции, даже Гэвину? Что, если она всё ещё любит его и старается таким образом уберечь? «Доверяй своему напарнику», — какому из: Ричарду — своему партнёру, другу и любовнику, которого он знает всего ничего, или Мэдди — лучшей подруге юношества, своей опоре, которую он знал более пятнадцати? Гэвин заплутал в собственных соображениях. «Доверяй, но проверяй», — лучшее, что могло прийти ему в голову. Ричард неоднократно врал ему. Мэддисон что-то скрывала. И он решился. Перед тем, как троица скрылась за углом, Рид, не сомневаясь в своём выборе, подошёл к подруге, чтобы кратко предложить: «Заеду за тобой в субботу в шесть, скажи только адрес». Та же поначалу сочла в конкретной ситуации приглашение неуместным, но всё же дала ответ: «Лучше встретимся в баре на Форд-Стрит — он там единственный. Буду ждать». Внутренняя паранойя заставила Гэвина поёжиться и подумать об информации, полученной с уст Момо. — Хэнк, — уверенно позвал он, ступая на парковку. — Подними архивы: узнай, числился ли в нашей базе Эш Уилсон, и кто из наших был осуждён и выгнан взашей из отдела. Возможно, мы с тобой участвовали в этом. Мне нужно знать, кому конкретно я поднасрал. — Если составлять список, получится десятитомник, — выдохнул Андерсон, кивая. Немного погодя, он осторожно заметил. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Рид. Я уверен, что Момо является потенциальной жертвой, разумнее было бы… — Разумнее — сделать вид, что мы ничего не знаем, — перебил Гэвин, натягивая перчатки. — Если информация о том, что за девчонкой следит полиция, дойдёт до Эша Уилсона, то наша «сладкая компания» просто сорвётся с крючка. Подтяни кого-нибудь из наших к её дому, но не более. В воскресенье танцы, я заявлюсь туда, и если кто-то из них объявится — а я подозреваю, что так оно и будет, — то просто припру их к стенке. Дело пахнет жареным, и ублюдкам нет никакой выгоды держать Момо в живых. — Снова хочешь всё взять в свои руки, — вопрос Хэнка превратился, скорее, в утверждение, учитывая, с каким мучением в голосе он его произнёс. — Тебе понадобится помощь в Центре? Всё-таки… — Хэнк, если я сломал этой мрази нос однажды, то это не значит, что сломаю и в этот… — под пристальным взором Риду пришлось сдаться. Лейтенант вскинул руки и пожал плечами. — Ладно-ладно, постараюсь держать себя в узде! Но помощь мне не нужна. Лучше займись тем, что я прошу. — Уверен? — Абсолютно. Гэвин обманывал самого себя. Ему нужна помощь. Психологическая. Потому что он вообще не уверен, что сможет сдерживать кулаки, когда придётся общаться с Аароном Перси. И если в последний раз его мог сдержать Ричард — чего тот и не пытался, — то в этот — никто не мог помешать ему прибегнуть к рукоприкладству. В груди заклокотали угольки презрения и зашкворчала желчь. Дорога к Центру тянулась нескончаемой дугой, и с каждым преодолённым километром внутри вскипала кровь. Знакомый чёрный шпиль, тянущийся из-за плоских крыш многоэтажек, выделялся на фоне красного выцветшего кирпича. Всякому прохожему бросалось в глаза здание Центра заключения и всякий знал, для кого оно предназначено, даже если тот не был местным. Старое, обшарпанное строение исторической важности привлекало внимание туристов и тех, кто интересовался криминалистикой, поэтому неудивительно, что государство тут же подхватило идею «экстремальных экскурсий». Гэвин понадеялся, подъехав на парковку за пару кварталов от Центра, что не наткнётся на какую-нибудь группу гражданских, что смотрят на внутреннее устройство тюрьмы, как на какое-то чудо, обманываясь впечатлениями о работе в полиции. Рид не понимал, что должно случиться в жизни человека, чтобы он хотел взглянуть на обезьянники. Кто бы захотел? Очевидно, любители острых ощущений. Гэвин, натянув капюшон, пересёк улицу и расположился возле цветочного магазина — конечно, оттуда его благополучно выгнали, потому что сигаретным дым, который он начал пускать, вредит бутонам. Пришлось соскочить к забегаловке, чтобы наконец спокойно закурить. Он ждал. Поглядывал на здание с чёрным шпилем и высматривал определённого человека. Успел выкурить сигарету и взять кофе навынос — кстати, вполне себе, пить можно. Гадкое настроение вскоре перестало беспокоить, когда его перебила бодрость. Но человек медлил, вынуждая Гэвина нетерпеливо топтаться на месте и мять в кармане куртки врученную на углу брошюру, которую успел изучить досконально. Повеяло холодом, солнце затянуло тучами, и он решил удостовериться, что обе стороны помнят о договорённости. Рид достал смартфон, чтобы открыть мессенджер: сообщение оказалось прочитано, но благополучно проигнорировано. Лейтенант выругался и успел проклясть работника Центра, когда на плечо легла чья-то тяжёлая рука. — Гэвин? Тот вздрогнул, повернул голову и, убедившись, что не попался под взор ФБР, с облегчением выдохнул. Стив — тот самый, кого он так долго ждал. Они знакомы с Академии, но не виделись уже лет пять. Риду с трудом верилось, что тот согласился ему помочь, потому что их отношения были не сказать, что дружеские. Обменивались парой фраз во время учёбы, делились сигаретами — и только. Стивен Роджерс — полная противоположность Гэвину: прилежный ученик, первый в рейтинге успеваемости, силён умственно и физически. К тому же смазливый карикатурный «блондин с голубыми глазами» — ну прямо мечта девчонок. В кадетские годы Рид даже сам засматривался на него, прекрасно понимая, что тот самый что ни на есть гетеросексуальный гетеросексуал. Сейчас его юношеская красота сменилась зрелой, небесная голубизна потускнела, идеально ровную кожу обрамили морщинки, а в светлых волосах проблёскивали признаки седины. Рид не удивлён: поработаешь в Центре годик-другой, и не в такую мумию превратишься. — Стивен? — кивнул в ответ Гэвин, кидая бумажный стаканчик в мусорное ведро. Знакомые не стали долго мусолить встречу, отдав предпочтение почти сразу вдаться в дело, коротко обменявшись любезностями. По дороге к зданию Стивен пояснил, что зайдут они с чёрного хода: он распорядился, чтобы камеры не отслеживали их передвижение по Центру. На просьбу Гэвина отреагировал неоднозначно, неохотно дал положительный ответ, что тот сразу понял, в чём причина: видимо, ФБР добрались и до этого места. Готический стиль снаружи сменился модерном внутри. Центр заключения не напоминал тюрьму от слова совсем, только клетки указывали на предназначение здания. Серый и белый тона пустых коридоров отсвечивали друг друга, производя впечатление лаборатории. Шаги приятелей громко отбивали ритм по стенам. А шли знакомые долго, обходными путями. Стивен явно боялся быть застуканным: он слишком держался за своё место в полиции, он был одним из тех людей, что боялся оступиться и потерять всё. И Рид понимал, что должен будет отплатить ему, если не будет по гроб жизни обязан. Когда они миновали запустелые коридоры, пришло время пройти через более оживлённые. Именно тогда Гэвин вдруг остановился на перекрёстке и одёрнул Стивена. Широко раскрыл глаза, когда увидел знакомую крепкую фигуру на другом конце. — Что здесь делает Кира? Судмедэксперт в лице андроида о чём-то переговаривалась с одним из сотрудников и понятливо качала головой. Сжимала ремень рабочей сумки. Она могла быть здесь по любой причине, но что-то Риду подсказало, что следовало поговорить с ней. Если ФБР прибрало к рукам Центр, то не исключение, что на дело с «Живым человеком» у них нашлись улики, о которых Кира — лучшая в своём деле — в курсе. Гэвин сделал шаг, когда Стив злым шёпотом остановил его: — Эй, если тебя увидят, мне не сносить головы! Идём, за чем пришли! — Пять минут, Стив — большего не прошу. Кира уже закончила с переговорами и быстрым шагом двинулась в их сторону. Тогда Стивен, совсем отчаявшись, выдохнул и кивнул. Отошёл подальше, чтобы в случае чего не иметь к действу никакого отношения. Андроид заметил Гэвина сразу же и остановился. Выдал непонятную эмоцию: не то удивление, не то раздражение. Очевидно, Кира уже предположила, что человек пристанет к ней — вечно занятой и куда-то бегущей — с вопросами. Но бежать и избегать взгляда не стала. Рид подошёл и отозвал её к стене. — Что ты здесь делаешь? — тут же спросил он. — Странный вопрос, лейтенант Рид. Работаю? А вот что делаете здесь вы — мне интересно. — Ты в курсе? — неловко помялся Гэвин, тут же ругая себя за то, что засветился перед этим андроидом. — Весь отдел в курсе о произошедшем, — пожала плечами Кира без интереса. — Если хотите знать, доложу ли я на вас начальству — можете не переживать. Меня ваши похождения не касаются. А теперь, если позволите… — Кира, ты ведь здесь по нашему делу? Андроид вдруг замялась, только хотев уйти от разговора. Не будь девиантом, она бы не выдала себя так просто. Гэвин оказался прав. — Я сказала, что не выдам вас, но это не значит, что поставлю свою работу под угрозу, — резко парировала она. — Кира, это касается вашего народа, а не меня, — Рид старался говорить тихо, но голос подводил его. — Хорошая попытка, лейтенант, но сомневаюсь, что вы прониклись чувствами к нашему народу. Андроид двинулась с места, но Гэвин тут же потянул его за запястье. Кира наградила его совсем не добрым взглядом, кидая его то на руку, то на лицо оппонента. Рид тяжело задышал, прекрасно осознавая, что та со своей комплектацией может за две секунды сломать ему пальцы. — Ты права. Мне плевать на ваш народ, — согласился он. Кира явно подумала, что своими словами тот только копает себе могилу, но после лейтенант искренне признался. — Мне не плевать на Коннора и Ричарда… И если до понедельника я не найду урода, который подставил нас, Ричарда отключат от системы. Помоги мне, Кира… Пожалуйста. Человек, конечно же, не осознавал, как жалко выглядел в глазах андроида. Рид совершил последнюю попытку достучаться до Киры, и та часто заморгала, не выразив ни единой эмоции. Обрабатывала информацию, долго думала. Чистое признание человека заставило её засомневаться, оно не показалось ей фальшивым, потому что Кира никогда ещё не видела Гэвина таким… беззащитным и вместе с тем отчаянным. Она продолжительно молчала. Рид затаил дыхание. А когда андроид раскрыл рот, сердце на мгновение остановилось: — На месте падения Коннора нам удалось обнаружить значок офицера полиции две тысячи двадцатого года. На нём — отпечатки, принадлежащие офицеру Джейкобу Новак, уволенному в две тысячи двадцать шестом году и заключённому в Центре до две тысячи тридцать восьмого. — В чём провинился? — захлопал ресницами Рид, отмерев. — Замешан в деле по незаконной эксплуатации красного льда с помощью андроидов. — Чёрт… значит, форма принадлежит ему? — Возможно, — кивнула Кира. — Я сверялась с отпечатками, оставленными им на момент его заключения здесь. Всё совпало. Гэвин отпустил наконец запястье и сморщился, отчаянно пытаясь вспомнить, кто же этот Джейкоб Новак и какое он имеет к нему отношение. Рид стольким испортил жизнь и стольким противен, что всех и не упомнить. Имя бывшего офицера никак не всплывало в голове. — Спасибо, Кира. Андроид надломила бровь в недоумении — лейтенант никогда не благодарит, как и, в общем, не извиняется. Но тянуть диалог дальше не стала. Кивнула и отправилась на выход, оставив за собой гору вопросов, с которыми Гэвин прошёл с дрожащим от нервяка Стивена до нужного корпуса. Джейкоб Новак… Джейкоб Новак — что-то знакомое, но ничего в голову не приходило. — У тебя будет семь минут, — заявил Стив, когда они вошли в смотровую. Комната многим напоминала смотровую департамента, за исключением белых оттенков и отсутствия девайсов на интерактивном стекле — Центру заключения выделено малое финансирование. Стол и два стула — всё, чем она располагала. По ту сторону отчётливо видна допросная — скорее, походящая на комнату для свиданий. За столом сидел он. Тот, от вида которого у Гэвина чесались кулаки. Тот, кто ведёт себя, как ни в чём не бывало. Будто к нему действительно заявились просто повидаться: словно у него были родственники или друзья! — Пятнадцать, — возразил Рид. Он не был уверен в том, что сможет получить от Перси какую-либо ценную информацию за такое короткое время. — Десять, — подхватил Стив, всем видом показывая, что торговаться более не собирается. — Я буду здесь. Молю, без глупостей. Я отвечаю за него головой. — Это уже зависит от его поведения, — ехидно осклабился тот. — Гэвин, — прошипел офицер и насупился. — Шутка-шутка. Боже, и что стало с твоим юмором? — Поработаешь в Центре — в цирке смеяться не будешь. А этот тип — тот ещё клоун. — Уж мне не знать. От маленького разговора почему-то стало легче, но совсем ненадолго. Стоило Гэвину шагнуть в сторону двери и потянуться к ручке, всю былую уверенность вдруг смыло воспоминаниями годичной давности. Он не боялся, он был готов к разговору — скорее, это чувство было похоже на злость, некое отторжение к тому, кто сидит по ту сторону стены и покорно ждёт. Аарон не был признан психически нездоровым — похоже, у него остались хорошие связи, — но пребывание в Центре как-никак должно было сделать из него человека и выбить несусветную дурь, которую он нёс ещё на допросе. И Рид на секунду поверил, что тот изменился, когда, вдохнув воздуха, толкнул дверь и, когда та характерно хлопнула за спиной, выпрямился. На него сразу обратили внимание большие оливковые глаза, которые уже не закрывали лохматые длинные волосы — те просто состригли до рамок приличия. В них ни капли безумия или того скотства, какие удалось наблюдать в последний раз. Аарон держался спокойно, как человек, которого несправедливо держат за решёткой. Или, скорее, как человек, который что-то мастерски скрывает за личиной невозмутимости, подумал Гэвин, пронося в памяти все проведённые за годы в полиции допросы. Лейтенант подошёл ближе, не отрывая взгляд. Против воли почувствовал себя тем самым ещё зелёным выпускником Академии во время первого допроса, когда он просто встал столбом в потрясении. Ему бы хотелось показать Перси, что с ним шутки плохи, но тот, впрочем, и не сомневался: взору Гэвина тут же предался немного скошенный нос, когда Рид услышал, как преступник громко дышит. Мысленно возгордился своим ударом. Аарон тоже не робкого десятка. Да, он до ужаса спокоен, но весь его вид кричал о том, что с ним лучше не шутить. Как там говорилось: «Стрижка меняет человека»? Похоже, Гэвин поверил и этому. Острые черты лица вытянулись, придавая образу убийственной невинности серийного маньяка. Длинные локоны делали из него запустившего себя задрота, определённо. — Добрый день, лейтенант Рид, — как ни странно, первым диалог начал Перси. Он сцепил руки замком, положил их перед собой на стол и склонился ближе, когда Гэвин устроился на стуле напротив. — Чем обязан? Даже тон уже звучал ровно, буднично, не дрожа. Человека словно подменили. Лейтенант сощурился и сжал губы, внимательно всматриваясь в преступника, как на объект психологического исследования. Подумал о том, что тот наивно надеется, что его отпустят досрочно за хорошее поведение. — Вижу, ты тут освоился, — Гэвин решил начать издалека. Аарон пожал плечами и добродушно улыбнулся. — Привыкаю. Здесь весьма приятные люди, мы весело проводим время. — И часто ли тебя навещают? Знаешь, ты очень популярен. Особенно в последнее время, если ты понимаешь, о чём я, — сквозь зубы процедил Рид. — Понимаю. Ещё как, лейтенант. Но, увы, поклонников ко мне не пускают, если вы понимаете, о чём я. Гэвин принял маленький упрёк в свою сторону с усмешкой. Аарон осклабился в ответ. Две стороны словно стали выступать на шахматной доске. Неловкую паузу прервал второй: — Сегодня без Ричарда? Какая досада. И улыбка на лице Рида померкла. Лейтенант сжал кулаки под столом и нахмурился. Перси определённо знал всё и просто нагло провоцировал. — Да дел по горло, знаешь ли, — зашипел не хуже кошки Гэвин. — Думаю, мне не нужно разъяснять тебе, в чём дело. Мы и так с тобой знаем, что происходит, может, хватит играть? — Ваша правда. Но хочу отметить, что это вы потратили своё драгоценное время на бессмысленные любезности. — Тогда, если позволишь, я задам вопрос прямо: что это за чучело, отдалённо напоминающее Ричарда, и кто его хозяин? — Успели оценить, да? — горделиво восхитился Перси. — Безымянный, как бродячий музыкант — то тут, то там... Вечно меняются хозяева. — Не юли. — А какая мне выгода? Я уже за решёткой. Гэвин откинулся на стул и с рыком выдохнул. Всмотрелся в сосредоточенное лицо напротив и тут же отогнал свои предположения об адекватности Аарона Перси. Преступник хоть и умерил пыл и сумасшествие, но всё же в нём осталась та крупица сволочизма. Рид задумался, а думать стоило побыстрее. К счастью или нет, Аарон предложил за него: — Хочу, чтобы мне дали волю творчеству. — Чего? — приподнял бровь лейтенант, не вникая во всю абсурдность предложения. — Я ведь робототехник, творец. А творцов нельзя связывать по рукам. Скучаю по технике. Страшно признавать, но тон Перси звучал искренне, без ехидства. Но Гэвин не терял бдительности. Зная этого хитрого говнюка, от него можно было ожидать чего угодно. И дав волю фантазии, тот способен на многое. Был ли у Рида выбор? Лейтенант склонился ближе: — Если я соглашусь, ты ответишь прямо? — Честный обмен, признайте? — В чём подвох? — Никакого подвоха. Как я и сказал, меня просто ограничивают в творчестве. Гэвин немного помолчал, одарил собеседника презрительным взглядом и после паузы выдавил: — По рукам. Аарон просиял. Оливковые глаза заискрили непонятным азартом, что Рид даже отшатнулся назад. — По рукам, — повторил Перси, кивая и следом переходя к пояснению. — Безымянный создан под моим началом по подобию Ричарда — их нейросети тесно связаны, даже крепче, чем с «Коннорами». Иначе говоря, мы создали клона, немногим превосходящего Ричарда. Мы предполагали, что операция по предотвращению восстания андроидов потерпит крах из-за недостаточной устойчивости Ричарда к девиации, но сроки поджимали, мы вынуждены были его пустить в обиход. К нашему разочарованию, андроиды победили, Ричард был «свободен». А вот Безымянный остался в нашем владении. — Ты создавал его не один. Это как-то связано с доктором Хартли? — Ого, — расширил глаза Аарон, не понимая, как Гэвину удалось докопаться до такого. — Вы времени зря не теряли. Верно. Мы работали над Ричардом и Безымянным. — И вы засунули доктора Хартли вместо «Аманды», чтобы ими было легче управлять? — когда Перси довольно кивнул в ответ, Рид задал следующий вопрос. — Ты сказал, что у Безымянного часто меняется хозяин. После твоего провала год назад, ты передал его кому-то другому? — Он не является моей собственностью уже три года, лейтенант, — усмехнулся Аарон, вскинув руки. — Но ты знаешь, кто им распоряжается в данный момент, — надавил Гэвин. — Потому что ты в курсе, что меня разделили с Ричардом — об этом не писалось в газетах. Смею считать, что у тебя здесь хорошие информаторы. — Проницательно. Но вы не учли одного, лейтенант: я не говорил, на сколько вопросов отвечу. Губы Перси расплылись в лисьей улыбке, и Рид оторопел. Гэвин подскочил со стула — что тот со скрежетом чуть было не упал от разъярённого напора, — рука сама потянулась к лицу оппонента, но тут же остановилась. Он обещал вести себя, как подобает, и не разукрашивать преступнику физиономию. Применив величайшую силу воли, лейтенант опустился на стул и уставился на Аарона, который и глазом не повёл. Ему явно доставляло, что он является, можно сказать, единственной ниточкой к разгадке тайны канала «Живой человек», и что такой человек, как Рид, пытается вести себя, как воспитанный мальчик — всё ради того, чтобы получить ответы. Перси решил ещё немного раззадорить его: — Вы ищете ответы не в том месте. Верно, я в курсе всего происходящего за пределами решётки, но я не имею к этому никакого отношения, как бы мне ни хотелось. — Ты являешься зачинщиком всего, что сейчас происходит на улицах Детройта. Ты уже вовлечён в это дело, — почти что выплюнул Гэвин. — Едва ли, — как-то театрально-грустно сдвинул брови Аарон. — Я не отвечаю за действия своих последователей. Ваши обвинения беспочвенны. — Я думаю, разговор может быть закончен, — прорычал Рид, вставая. Он поправил куртку и двинулся к выходу. — Не видать тебе лаборатории здесь, как собственных ушей, ублюдок. — Как предсказуемо, — беззаботно отозвался преступник в спину полицейского чуть громче. — Передавайте привет Ричарду… если он очнётся, разумеется. — Что ты несёшь? Гэвин вдруг остановился и резко развернулся. Двусмысленные намёки Перси можно было бы счесть как очередную провокацию, но тут, как по сигналу, в кармане завибрировал мобильник. Аарон молчал, лыбился, как последняя скотина, понукая взять трубку, будто знал, какими новостями поделятся с Ридом. Лейтенант, не спуская одичалого взгляда с оппонента, ответил на звонок Тины, ощущая себя так, словно по нему проехался грузовик. Затаил дыхание. И, опустив плечи, раскрыл рот. Глаза наполнились неподдельным страхом. Губы задрожали, а внизу живота прижгло горечью. Гэвина затошнило, закружилась голова. Он молчал до тех пор, пребывая в трансе ужаса, пока Чен не окликнула его — только тогда лейтенант отмер и ответил что-то нечленораздельное, прежде чем повесить трубку и врасти в пол столбом. «Гэвин, Ричард, он… отключился». Отключился. Для Рида слышать это было равносильно новости о смерти. Он тяжело задышал ртом и часто заморгал, чтобы как-то прийти в себя в присутствии наглого ублюдка. Что до второго — тот победоносно лыбился, как Чешир, и размеренно стучал пальцами по металлу стола, отбивая ритм какой-то песни. Ричард отключился. Деактивировался ни с того ни с сего. Дело было явно не в тириуме — точно постарался подручный Перси. Когда Гэвин наконец решился поднять взгляд на оппонента, его накрыло странное дежавю, кровавая пелена перед глазами. Совсем как тогда. Ему захотелось бить. Ему захотелось убивать. Рид тяжёлым шагом буквально подлетел к столу и схватил Аарона за грудки с такой силой, что стянул того со стула и заставил подняться на носочки. — Что этот утырок, блядь, сделал?! — заорал Гэвин. — Гэвин! В комнату вбежал Стивен и потянул Рида за плечи, но тот вцепился в ткань робы слишком цепко. Он ждал ответа, искал его в этих бесстыжих оливковых глазах. Но Перси молчал, поймав какой-то кураж от вида бешеного Гэвина. Совсем как год назад, в башне «Киберлайф», когда на глазах у лейтенанта он расстрелял Ричарда. Те же чувства, тот же взгляд, та же атмосфера. — Отвечай, кусок дерьма! — надавил Рид. — Гэвин, отпусти его, иначе я вынужден буду сообщить о тебе начальству! — пригрозил Стивен и сжал плечо лейтенанта. Тот выдержал паузу, точно взглядом просверлив дырку в Перси, отпрянул, чтобы оппонент плюхнулся обратно на стул. Стряхнул с себя руку и развернулся к выходу, когда Аарон напоследок кинул: — Любопытно, на что может быть способен человек ради андроида. Гэвин остановился. Стив приготовился ловить его, но Рид, лишь пару раз тяжело вздохнув, обречённо прошипел: — Способен. И мне жаль тебя. Жаль, что ты не испытывал и никогда не испытаешь этих чувств даже к человеку.***
«Нужно жить дальше, Гэвин», — сколько раз ему приходилось слышать эту фразу? Дважды. По факту она ничего не стоила, она не обнадёживала или ободряла, нисколько. Вызывала только раздражение, внутренний тремор, который ничем не унять. И если бы Тина так ему и сказала, то Рид, скорее всего, не выдержал и послал бы её куда подальше, наплевав на свои тёплые чувства к ней. К счастью, такого не случилось. Его просто поставили перед фактом и оставили наедине со страшной новостью. Отец, Джордж, теперь Ричард. Нет, Гэвин держал себя в руках: как-никак, запустить со временем девятисотого получится — по крайней мере, он надеялся на это. Ему хотелось верить, что, поймав клона, сможет вытащить партнёра не только с эшафота, не только из суда, но и из стазиса. Но частичка скепсиса шептала Риду, что последствия вируса могли сказаться на программе андроида так, что та просто не выдержала напора своего двойника. Щекочуще-обжигающее противное чувство продолжало разливаться в груди: Гэвин пожалел о том, что не врезал Перси, но в то же время похвалил себя за выдержку. Если бы он не остановил себя, Стивену и впрямь пришлось бы не сладко. Рид повёл себя странно: ранее его заботило только собственное «я». Перси сказал, что Ричард и его новоиспечённый братец — единое целое. Значит, чем скорее Гэвин найдёт его, тем лучше. Разумно не затягивать, но преступники не валятся с неба, как капли дождя. С этими мыслями Рид, устроившись на диване, щёлкнул зажигалкой. Не закурил: теперь, на удивление, не хотелось. Квартира встретила его той же вечерней страшной тишиной, что в последний раз: без Ричарда пустота. Гэвин ждал Карла, который должен был вот-вот вернуться с его одеждой и отчётом за день. Ждал звонка Хэнка с новой информацией, потому что Рид снова ни с чем. Он мог разве что только встретиться в субботу с Мэддисон — его последней ниткой, которую следовало оборвать. Гэвин всё ещё сомневался в её соучастии, но чаша весов доверия свешивалась, как ни странно, к Ричарду. Несмотря на его ложь, несмотря на его манипуляции, что являлось, в принципе, глупыми — тупыми — недомолвками. Вдруг Рид улыбнулся, засмотревшись на мерцающий огонёк. Он подумал о том, что первым делом скажет своей жестянке, что любит её. Если решится. Нет. Пора решаться. Пора перестать прятаться. Пора говорить друг с другом, откровенно и искренне. Пора перестать скрывать от всех их отношения. Грустно только то, что Гэвин подумал о таком только находясь на грани того, чтобы потерять Ричарда. Казалось, тот будет с ним вечно. Рид настолько привык к присутствию этого андроида, что ему до сих пор кажется, что тот сейчас копается на кухне, переживая попытки спихнуть кошек с кухонной тумбы, чтобы те не мешали процессу готовки. Шумит себе посудой, ласково общается с питомцами, вежливо прося не мешаться. А на душе уютно и тепло. Вибрация мобильника заставила улыбку Рида померкнуть, а номер Андерсона — немедля поднять трубку. — Хэнк? — Как ты и просил, поднял архив на уши, — голос Хэнка звучал устало и подавленно. — Благодари Киру: без неё у меня бы ничего не вышло. — Я говорил с ней в Центре, — подтвердил Гэвин. — Ближе к делу. Ты нашёл что-то на Джейкоба Новака, так? — Точно-точно, — решив не вдаваться в подробности, Андерсон перешёл к основному. — Ты его, конечно, помнишь не так хорошо, как я. Однако ты внёс значительный вклад в то, чтобы он сел за решётку. И тогда, если не ошибаюсь, твоя карьера впервые оказалась на волоске. — За то, что посягнул на честь уважаемого офицера? — усмехнулся Гэвин, не совсем припоминая известное имя. — За превышение самообороны: он чудом остался жив после таких ожогов. Ты поймал его на заводе по плавке металла — предположительном месте встречи дилеров, — вы сцепились, и в итоге его лицо… в общем, у него не самая счастливая судьба. Потому что его освободили по доказательству в невиновности. А после его и след простыл. До Рида стало доходить. Он вспомнил. Ну конечно: его первое громкое дело. Расследование, за которое он взялся сам без разрешения вышестоящих. Информаторы доложили, что в департамент затесалась крыса, промышляющая красным льдом, к тому же с помощью андроидов. Гэвин каким-то образом вышел на Джейкоба Новака, а потом… плавильный завод, драка… тот точно чуть его не прикончил, Рид вцепился в свою последнюю надежду на спасение и… обжёг полицейскому лицо. До того момента он не мог даже подумать, что человек может так кричать. Лейтенанта передёрнуло. Рид испортил ему жизнь. Да. Воспоминание, которое он хотел бы забыть. Теперь всё складывалось. Мотив, причастность к каналу — всё. — Хэнк, я думаю, у него всё ещё остались связи в департаменте: форма полицейского, проникновение лже-Ричарда в отдел без всяких проблем… ещё у Аарона Перси появился информатор прямо в тюрьме. Кто-то тесно общался с Джейкобом? — Думаешь, я следил за его похождениями? — возмутился Андерсон. — Не знаю. Становится жарко. Сегодня мы получили ещё пару видеозаписей… блядь, а на деле их больше, Рид! На улицах сумасшествие: ты и сам, я думаю, видел. — Ещё бы, — кивнул Гэвин, вспоминая весь хаос, что ему довелось лицезреть по пути домой. Демонстрации: мирные и агрессивные, вперемешку — заполонили улицы Детройта, как тараканы. Одни выступали на стороне андроидов, другие — на стороне канала «Живой человек». Нередко происходили стычки с потасовками, переходящими с улиц в парки, скверы, торговые центры, рестораны и другие общественные места. Их число росло. Детройт горел, рыдал огненными слезами. Даже сейчас, стоя у окна, Рид чувствовал, что демонстрации скоро перейдут и на его улицу: огни красного и рыжего цветов светили в полутьме где-то неподалёку, слышался вой. — Что-нибудь нашёл на Уилсона? — Пусто, — выдохнул Хэнк. — Если он и присоединился к «квартету», то не без посторонней помощи: возможно, кто-то из школы посодействовал. — У меня завтра встреча с Мэддисон, попробую что-нибудь узнать. — Ты можешь ей доверять? Гэвин выдержал паузу. Задумался. — Я никому не доверяю, — наконец ответил он.***
Табличка «Вход андроидам разрешен» на входной двери бара изрядно повеселила Гэвина. Два года назад сложно было даже представить, что андроиды обретут те же права, что и люди, посещать общественные места, подобные этому. Рид бывал здесь однажды, и железок тут к тому времени явно не жаловали. Сейчас же он представил, как войдёт внутрь и обнаружит заполненный андроидами зал, однако тут же отогнал от себя эту мысль: многие из них ведь отказались от диода в протест тому, что они ничем не отличаются от людей. Сомнительный, учитывая, что среди роботов были и те, кто решил провозгласить себя как отдельный народ, гордясь своим происхождением. Прямо как Ричард. Что до лейтенанта — у него на этот счёт имелось своё мнение: просто андроиды не определились, кем те хотят быть на самом деле, и так и не решили, нужна ли им эта свобода вообще. Шум на соседней улице отвлёк Гэвина от лицезрения смехотворной таблички. Лейтенант повернул голову и обнаружил, что одно из заведений — он не помнил точно, пиццерия или кофейня, хозяева вечно меняли меню — закрывалось «на неопределённый срок», судя по объявлению. Оно и понятно: беспорядки делали своё дело — и до этого здания добрались. Его держали люди и андроиды: возможно, не договорились на фоне нарастающего конфликта, а возможно, кто-то постарался извне. Стеклянная витрина пробита, осколки сметают в мусор. Жаль. Риду нравилось это место исключительно из-за сырной пиццы. Красные и оранжевые огоньки вновь запестрили где-то неподалёку: демонстрации стабильно продолжались до десяти вечера как минимум — в зависимости от работы полиции. Гэвину по пути сюда удалось застать картину, как патрульные пытались усмирить сопротивление агрессоров, направленное на тех, кто не разделял их идеологию. Жалкое зрелище. Полиции приходится применять силу. Невольно Рид вспомнил, как сам участвовал в той кровавой «принуждённой деактивации» андроидов два года назад. Коннор и Ричард не простили бы его, признайся он им сейчас. А ФБР этим и пользуются. До вечера день плёлся, как улитка. Полученная от Карла информация по его возвращению не обнадёжила: цепные псы и правда следят за каждым шагом Гэвина, и андроиду пару раз едва не посчастливилось попасться. Поток записей со зверски убитыми роботами действительно увеличился, Хэнк не преувеличивал. Все совершены последователями канала, а вот сами руководители «цирка» куда-то пропали, и Риду это не нравилось — словно затишье перед бурей. Новостями от Джея послужила информация о ножах, закупленных в одном месте, но поиск преступников оказался равносильно поиску иголки в стоге сена: через камеры супермаркета проходило тысячи людей за день, а внешние данные преступников так и не оказались известны. День Гэвина проходил с чувством, что за ним постоянно кто-то следит. Так оно и было. Один из агентов бродил за ним попятам, то и дело вынюхивая о его делах. Рид же старался строить из себя прилежного сотрудника, не перечащего приказам: покорно делал то, что велели, ругался по поводу документов с коллегами, потому что не выдерживал давления, препирался с Андерсоном — в общем, выполнял повседневную рутину, к которой нельзя прикопаться. Раздражало только то, что сотрудники шептались за спиной и поглядывали на него так, словно прямо перед их носами разгуливает преступник. Ну да, та запись с его именем быстро расползлась по отделу, Гэвин другого и не ожидал. Теперь он вынужден был ещё и доказать свою невиновность. «Знаешь, не удивлюсь в причастности Рида». «Он же всех андроидов спас год назад, что за бред?» «Ричард… бедолага. Рид точно его подставил». Он слышал этот бред, продолжал глотать обиду, лишь бы ФБР не огрела его за агрессию в сторону коллег. В ином случае от него бы просто не отвязались. В ином случае он бы не стоял вечером на опустевшей на фоне паники улице возле входа в бар без опасения, что за ним следят. Гэвин не думал, что агенты настолько дотошные, что станут следить даже за его приключениями вне работы — он показал себя молодцом и, пусть и располагал не самой лучшей репутацией, доказал, что может следовать приказу сверху. Оглянувшись и убедившись ещё раз, что вокруг ни души, он толкнул дверь и под старомодный звоночек над косяком ввалился в помещение с приглушённым светом. В нос тут же ударил запах табака и пива — Рид никогда бы не подумал, что Мэддисон временами захаживает в подобные места. Внутри почти пусто — все либо на демонстрациях, либо прятались дома. Где-то на фоне играл старый музыкальный автомат. Только парочка байкеров за дальними столиками и бармен подавали признаки жизни. Мужчина за стойкой смерил его оценивающим взглядом, когда тот уселся на стул и заказал «что-нибудь не слишком крепкое». Мэдди опаздывала, что ей не свойственно: в юношеские годы она прилетала в школу за десять, а то и за тридцать минут до начала. Как штык. У Гэвина, пока он ждал напиток, появилась возможность отвлечься от посторонних мыслей и глянуть на проекцию, транслирующую вечерние новости — не самый лучший способ успокоить шалящие нервы. Обычно транслировали хоккей, но, судя по смурным лицам большинства присутствующих, обстановка явно не располагала к тому, чтобы болеть за любимую команду. Рид прикусил губу. Ближе к центру разворачивались самые пёстрые демонстрации. Голубой цвет, принадлежащий сторонникам «Иерихона», смешался с красным — сторонниками «Живого человека». Вокруг полицейские мигалки. Ещё немного, и привлекут военных, которые явно придерживались стороны вторых — не иначе. Гэвин ничего не мог поделать, только ждать Мэддисон, чтобы получить ответы — если они у неё имелись. Если провалится — у него останется один день, который никак не сыграет на руку. А значит, он проиграл. Ни местоположения, ни личностей. В понедельник Ричарда предадут трибуналу. Всё будет кончено для них обоих. — Один отдыхаешь, красавчик? Звонкий голос прямо над ухом вынудил Рида всполошиться. Голос ведущей ушёл на второй план, пропуская вперёд высокий тон Мэддисон. Она принарядилась… вполне соответствующе заведению: из правильной учительницы в бунтарку. Гэвин бы не узнал, если бы не голос, который въелся в память ещё со школы. В ответ он нервно улыбнулся и позволил ей занять место рядом с собой. Та быстро заказала себе какой-то вычурный коктейль и, заправив кудряшку за ухо, обратила взор на Рида. Ну кто в здравом уме может подумать, что она каким-либо образом причастна? На струнных против воли заиграли приятные воспоминания. — Ты так побледнел, — заметила Мэдди с беспокойством. — Всё хорошо, может, не стоило сегодня выбираться? — Я в порядке, — прыснул Гэвин и махнул рукой. Нет. Ни хрена он не в порядке. Его лучшую подругу подозревают в причастности, и теперь Рид вынужден проводить скрытый допрос. Он почувствовал себя настоящим подлецом: вытащил Мэддисон в бар под предлогом старой дружбы, а сам преследовал свои цели. Его бы не волновало это с другим человеком. Мэдди была особенной для него. Она не заслуживала вранья. Они разговаривали очень долго, с два часа после прибытия, миновав пару стаканов. Женщина заметно повеселела, а вот Гэвин продолжал держаться молодцом. Говорили обо всём: вспоминали былые деньки, проказы мальчишки-Рида. Смеялись: стыдливо, в голос, приглушённо. Тыкали друг в друга пальцем с целью поддразнить. Совсем как взрослые дети. Лейтенант порой забывал, зачем он здесь, полностью отдавая себя разговору — так сильно на него действовала подруга. Они перешли к старым любовным переживаниям, когда Мэддисон решила остановиться на них подробнее, что могло посодействовать и цели Рида. — Помнится, Марта на тебя глаз положила и думала, что я твоя подружка, — захихикала она в стакан. — Господи, — Гэвин провёл ладонью по лицу, истерически посмеиваясь. — Не она одна так считала. Мой… мой наставник был того же мнения. — Кстати, о нём: это тот дядька, что забирал тебя каждый раз с наказания? — когда Рид кисло кивнул, она продолжила. — Ты о нём не рассказывал. Я не спрашивала, потому что ты такой… такой Гэвин, ха… Выглядело так, словно он твой родственник. — В какой-то степени так оно и было, — подтвердил Рид, уже не испытывая той радости, что минутой назад. — Джордж многим помог мне. Он и является, в том числе, моей причиной ухода в Академию... Забавно, да? Из школьного отморозка в полицейского отморозка. Но я ему благодарен… — Вы работаете вместе? — Нет, — покачал головой лейтенант. — Он умер, когда я поступил. — Боже, прости! — Забей. Это было давно, — улыбнулся Гэвин и глотнул пива. — Поэтому ты оборвал со мной контакты? Я не знала… Рид промолчал, потому что в слова Мэддисон содержали долю истины. Повисла неловкая пауза, которую Гэвин никак не мог допустить. Он перешёл в наступление: — А что насчёт тебя: твои вкусы всегда были довольно… специфичны? Не пыталась выйти на Троя после выпуска? — Чего? — женщина разразилась продолжительным смехом. Звучала так громко, видимо, под эффектом алкоголя. — Ну ты и вспомнил! Мне до сих пор неловко, что из-за меня тебя в очередной раз наказали. — Того стоило, — возгордился Гэвин. — Ну так что? Что насчёт счастливчика, из-за которого ты до сих пор носишь кольцо? Рид не мог не заметить, что Мэддисон не сняла украшение, ещё когда та только прибыла. Он сразу же предположил, что дело могло быть отнюдь не в нежелании отвечать на лишние вопросы на работе. Или же он ошибался, и она просто забыла его снять. Когда лейтенант кивнул на кольцо, Мэдди неловко помялась на месте, немного помолчала, подбирая подходящие слова для ответа. Гэвин засёк волнение. — Наши отношения были похожи на своего рода американские горки, — тихо начала она, беспокойно крутя кольцо на пальце. Атмосфера веселья растворилась вместе с радостью на её лице. — Его настроение очень изменчиво, что я считаю нормальным для творческого человека... Но не для такой, как я. Он полностью отдавался своему делу, и я им восхищалась. Рид сглотнул подступивший ком. Нет, нет, нет. Ему бы не хотелось, чтобы все его подозрения оказались правдой. Ему бы не хотелось, чтобы Мэддисон была связана с Аароном Перси. Но каждое слово, увы, доказывало теорию. Он не мог понять, радоваться или расстраиваться: он хотел поскорее покончить с этой чертовщиной, освободить Ричарда, но Мэдди он любил в равной степени. Ему впервые не захотелось услышать правду. — Чем он занимался? — как бы невзначай поинтересовался Гэвин. — Его очень интересовала робототехника. С губ Рида сорвался дрожащий выдох. Мэддисон подняла на него тяжёлый, жалкий взгляд. Лейтенант почувствовал себя бродящим по лезвию ножа. — Он ненавидел андроидов? — Какой человек будет заниматься робототехникой, если ненавидит андроидов? — женщина вдруг нахмурилась, заметив, как Гэвин опасливо её осматривает. — Скорее, Адам относился скептически к их… желанию жить. — Адам? — лейтенант на мгновение ослабил плечи. — Адам Паркер. Инициалы. Даже чёртовы инициалы совпадают! — Он не менял имя-фамилию? — Нет же. Гэвс, откуда такой интерес?.. — речь Мэдди оборвалась. Рид понял, что облажался, когда собеседница догадалась сама, в чём причина. Её губы дрогнули, а плечи задрожали от обиды. — Неужели, ты?.. О, боги. Только не говори, что позвал меня сюда, потому что подозреваешь в чём бы то ни было? — Нет-нет! — замахал руками Гэвин и постарался звучать максимально убедительно, но сам ошалелый взгляд выдавал его с потрохами. — То есть… блядь, Мэдди… Нет, ты всё не так поняла! Мэддисон перевела взгляд, прикусила щеку. Замолчала, не в состоянии поднять голову на друга. Рид никогда ни перед кем не оправдывался, ему никогда ни перед кем не было стыдно, но она умудрялась творить с ним такие вещи, о которых он даже не задумывался. Его охватил стыд. Его захватил страх потерять человека. Он непроизвольно потянулся рукой к её плечу, но та отодвинулась, провела ладонью по интерактивной стойке и, убедившись, что оплата прошла, не глядя, сказала: — Ну да… И как я могла предположить, что ты просто скучал по мне так же, как и я? — с этими словами она поспешно встала и направилась к выходу. — Мэдди, стой! Блядь… — Гэвин шлёпнул себя по лбу. Он последовал её примеру, но, не дождавшись ответа операции, выскочил из бара следом за женщиной, матеря свою глупость шаг за шагом. На душе заскребли кошки. Когда дверь за спиной хлопнула, лейтенант погряз во тьму: свет на улицах вдруг погас — ни черта не видно! Если бы не резвый стук каблуков и высокий аккуратный силуэт, Рид бы не понял, куда направилась подруга. Нагнал он её быстро, несмотря на то что еле поспевал за шагом её длинных ног. Мэдди закрылась от него руками, ссутулилась, как ёж. — Мэдди, стой! Дай объясниться! В ином случае Гэвин бы просто послал человека куда подальше и продолжил просиживать в баре. В ином случае ему было бы стыдно за свой порыв чувств. Женщина остановилась резко, что тот чуть не уткнулся ей в спину носом. Повернулась — в тот момент Рид отпрянул и оцепенел. Замигали фонари — перебои электричества накрыли весь район. Под приглушённым редким светом он видел, как к глазам Мэддисон накатили слёзы. Свет снова погас. Гэвину приходилось видеть слёзы: боли, скорби, счастья, расставания. Но ему никогда в жизни не доводилось видеть слёзы обиды. Потому что он всегда отворачивался от них. Потому что он не чувствовал ни стыда, ни совести за свои проступки. Но не сейчас. Сейчас он смотрел пристально, как заворожённый. Сломленный виной. — Я ношу кольцо, Гэвин, как напоминание о том, какой я ветренный человек, — почти прокричала Мэддисон. — Если хочешь знать, почему я развелась с ним, то знай: я никогда его не любила! Я всегда любила только одного человека… со школьной скамьи. Женщина выдержала паузу, чтобы вдохнуть воздуха и утереть слёзы рукавом. На фоне заиграли красные и оранжевые огоньки, послышались крики. Рид задержал дыхание. — Тебя, Гэвин. Я всегда любила тебя. Фраза ударила под дых, и Рид отшатнулся. Друзья смотрели глаза в глаза и долго молчали. Всё это время Гэвин не замечал, а считал себя человеком исключительной проницательности. На деле он всего лишь идиот, игнорировавший внимание девчонки. Её отношение к нему видели все, кроме него. Многие считали их парочкой, а он отнекивался, махал рукой и отшучивался. Не могло быть такого, считал он, потому что не испытывал к ней ничего, кроме дружеских чувств. Он любил её, но по-своему. Как сестру, как близкую подругу, но не как партнёра. — Мэдди, я… — начал было он, но та остановила его рукой. — Не отвечай. Я всегда знала, что ты не испытываешь того же. Но продолжала, как дурочка, цепляться за тебя. Какая глупость… Гэвин вечно отталкивал её — какой он после этого друг? Он вёл себя, как последняя скотина. Неблагодарный выродок. Отмахивался от неё, как от насекомого, ни во что не ставил. А та продолжала наивно надеяться и ждать, когда он откроется ей. А после Рид исчез из её жизни, будто его и не существовало. — Прости меня, — произнёс он с чувством в поток несвязных предложений. Мэддисон удивлённо замолкла. — Прости меня, Мэдди. За всё. Выдержав паузу, женщина приложила ладонь ко рту и отвернулась. Плечи затряслись. Всхлипы смешались с посторонним раздражающим шумом. Гэвин будет вспоминать этот момент с тяжёлым сердцем, но он подошёл ближе, развернул подругу к себе, неловко обхватил за плечи и прижался. Он не мастер обнимать — этот жест оказался ему недоступен для проявления. Поэтому вышло неуклюже, слегка отстранённо, но Мэдди, кажется, было всё равно. Она обняла друга в ответ и затряслась. Они пребывали в таком положении долго, пока Рид не решился вставить, чтобы покончить с недомолвками, которые ещё раз доказали, что вредят любым отношениям: — У меня есть кое-кто. Кто очень дорог мне, Мэдди. Странно слышать это от такого, как я, согласись? Сам порой себе удивляюсь. Но я готов расшибиться в лепёшку ради него. — Должно быть… она счастливица, раз у неё есть ты, — немного погодя, всхлипнула подруга. — О, да, — усмехнулся Гэвин, а затем пустил смешком. — Она счастливица. Но пусть не думает, что я делаю всё за даром. Уборка в ближайшие полгода — как минимум — и дарование мне титула «лучший бойфренд во всём Детройте» за ней. Мэддисон рассмеялась вместе с ним и, когда свет вновь замелькал, немного отодвинулась и подняла голову. Гэвин заметил, что с глаз потекла тушь, и не упустил возможности подколоть: — Эй, у нас что, миграция панд? Мэдди сначала не поняла, поэтому скосила брови, но затем засуетилась, отпрянула и стала убирать остатки тёмной краски с век, тихо посмеиваясь. — Ну и дурак! — женщина поняла, что без зеркала бесполезно приводить себя в порядок, поэтому оставила попытки. Она вмиг повеселела, увидев на лице Рида привычную ему улыбку. — Спасибо, Гэвс… Прости за этот концерт. — Не извиняйся. Я виноват. — Видимо, ты настолько любишь свою девушку, что научился от неё манерам? — издевательски пропела та. — Не поверишь, но она к тому же научила меня изредка не быть говнюком, — подхватил Рид. Мэддисон вновь захохотала в кулак, почёсывая покрасневшие веки. Вновь тишина. Шум демонстрации слышался приглушённо, близилась ночь — полиция работала с беспорядками, как надо. — Я отвечу на все вопросы, если нужно, — уверенно заявила подруга, выпрямившись. На душе Гэвина отлегло, и он кивнул. Не от её согласия, а от того, что все недопонимания между ними разрешились. Он словно сбросил тяжеленный валун, что тянул его на дно тревоги. Конечно, лейтенант осознавал, что переходить к допросу после таких откровений, как минимум, неловко, но дело не стыло. Он готов был задать вопрос, но тут прервался на полуслове. Глаза Мэдди округлились в ужасе — она смотрела ему за спину. Приблизившись, женщина прошептала. — Гэвин, может, я параноик, но мне кажется, тот парень следит за нами ещё с бара? Рид вздрогнул и сморщился от возмущения. В голову сразу пришла мысль, что ФБР всё-таки настолько прилипчивые, чтобы следить за ним даже в нерабочее время. Выдохнув, он прошептал: — Как он выглядит? И кто бы мог подумать, что Мэддисон, рассмотрев преследователя, спустя мгновение ответит: — Как… как Ричард? Плечи Гэвина опустились, лейтенант приподнял брови и раскрыл рот. Дыхание перехватило, давая волю злости. Причина отключения Ричарда следила за ними — с какой целью в этот раз? Рид медленно повернулся и одарил его убийственно страшным взглядом. И лучше бы андроиду к нему не приближаться после вчерашнего: Гэвин порвёт его на лоскутки. Кепка едва ли прикрывала голубизну серых глаз, смотрящих исподлобья. Кукольных, неживых. Лицо, не выражающее никаких эмоций, смотрело в упор, не моргая. Андроид даже не пытался имитировать дыхание. Всё, что отличало его от настоящего Ричарда, смешалось в этом роботе в один корпус. Тот мог бы продолжать эту игру в гляделки бесконечно, очевидно. Рид сразу забеспокоился за подругу, поэтому тут же заслонил её своей спиной. Выжидал действий, слов — чего-нибудь. Но андроид только дёрнул уголком губ, засунул руки в карманы потрёпанной куртки и двинулся куда-то в переулок. Всем видом приглашая поговорить. Гэвин проверил кобуру: он всегда предусмотрительно носил глок с собой. — Оставайся здесь, Мэддисон, — строго наказал он и поспешно двинулся за преследователем. — Гэвин! — воскликнула женщина, но тот уже не слышал её: сорвался на бег. Им уже двигала не злость. Ярость. Безумная, кровавая ярость. Гэвин не слышал ничего, кроме шлепков собственных шагов о грязь. Мысли захватили воспоминания. Ублюдочное лицо Перси. Новость об отключении Ричарда. Коннор, упавший с высоты пяти этажей. Всё из-за одного андроида, способного превратить ситуацию в катастрофу. — Замри! Закричал Рид, направив пистолет в спину Безымянного. Тот последовал приказу, поднял руки и осторожно повернулся. Совсем по-механически. Гэвин сглотнул, снял глок с предохранителя. Вот-вот готов выстрелить. Всего один выстрел — и всё могло разрешиться. Один выстрел — и этого засранца можно было тащить в департамент в качестве трофея. — Вы не станете стрелять, лейтенант Рид, — голос Ричарда и впрямь заставил засомневаться в собственных намерениях. Единственным отличием служило полное отсутствие эмоций в тоне. — Да что ты? А я бы рискнул, — ядовито отвесил Гэвин, удобнее перехватывая рукоятку. — Можете, конечно, попробовать. Вот только я слишком хорошо вас изучил, чтобы просчитать идеальный процент своей удачи в нашей с вами схватке. Да и не слишком рационально разбрасываться пулями, когда за вами гражданский, не находите? Рид нахмурился, когда услышал стук каблуков за спиной. Конечно, Мэддисон не послушала его. А вот Гэвин против воли опустил дуло, зашипев в зубы. — Говори. — Спасибо, — неискренне поблагодарил андроид. — Я здесь, чтобы передать сообщение — не более. Мой хозяин весьма впечатлён вами, и ему бы хотелось встретиться. — Знаешь, я и сам прямо-таки горю желанием. — Радует, что вы солидарны, — непонятно, с издёвкой или иронией, произнёс Безымянный. — Видите ли, ситуация выходит из-под контроля полиции, создателям канала «Живой человек» рано или поздно придётся раскрыть свои лица. И мой хозяин хочет для начала раскрыться перед вами лично. — На двоих я уже вышел, а вот на твоего хозяина посмотрел бы. Так где и когда мне назначают свидание? — Мой хозяин не уточнял, что передаст точное время и место. Он сам вас найдёт. Вам нужно только подождать. Гэвин сразу просёк, в чём дело. Хозяин Безымянного отнюдь не дурак. Помимо того, чтобы лишить Рида возможности вызвать подмогу, он решил надавить, чтобы тот шарахался каждого шороха, был готов встретиться с ним в любую секунду и совсем поехал крышей от паранойи. Чтобы потерять бдительность тогда, когда не следует. Лейтенант цыкнул. — И это всё: никакого пафоса? Твой хозяин сдаёт позиции. — Увы, он отдаёт себя в нечто поинтереснее переговоров. Скоро сами убедитесь. — Эй, а ну стой, — когда андроид развернулся в намерении удалиться, Гэвин вновь наставил на него дуло. — Это связано со слушанием Ричарда? — Не могу знать. Я всего лишь инструмент для выполнения определённых задач. — Считаешь себя не живым? — Не считаю. Я и есть «не живой». — Тогда убеди меня в том, чтобы я не выстрелил тебе в затылок прямо сейчас. — Вы не выстрелите, потому что знаете, что я являюсь частью Девятого. Повредите мою систему — повредите и его. Рид вновь нехотя опустил пистолет. Руки задрожали, глаз задёргался. Лейтенант вынужден был его отпустить. Вот так просто упустить. Собственная беспомощность сковала ноги, он не мог пошевелиться и после того, как ровная спина исчезла в длинном коридоре из красного кирпича. — Блядский сукин сын, — процедил он. — Гэвин, может, объяснишь, что происходит? Тот отмер, повернулся к перепуганной подруге. Сегодня он убедился в двух вещах: в том, что он уязвим перед близкими людьми, и в том, что доверие — штука, которая не всегда ведёт по правильному пути.