Настоящая сущность теистов

10.05.2023       Факел уже давно потух, однако было совсем не холодно. Для начала я решил подождать, пока Юля не проснётся, не очень хотелось нарушать её крепкий сон, но было огромное желание, чтобы её прекрасные зелёные глаза вновь посмотрели на меня. Однако будить не выход. Поэтому я несколько минут посидел на краю реки, а затем пошёл обследовать местность, ночью нам было слегка не до этого. Оказалось, проход есть только направо, так как противоположная сторона была перекрыта течением реки, изменённым песком. Снова мочиться я не хотел, ведь при таком раскладе можно было легко заболеть, а при таком влажном климате и холодных ночах не сложно и осложнение получить. Единственное, что непонятно, как подняться вверх при необходимости? Тут нет совсем никаких приспособлений для этого, просто огромная каменная стена. Впрочем, сейчас это не нужно... Интересно, как мы могли не заметить этот изменённый ток реки по той стороне? Если бы мы его заприметили прежде, даже куда-либо прыгать и не пришлось, можно было бы просто упасть вниз прям так и всё. Должно быть, из-за темноты потока не было видно издалека.       Пройдя чуть дальше, я увидел то, что хотел, то, что нам и было нужно... Земля! Целая кучка земли! Как это прекрасно! Кажется, её отбросило сюда взрывной волной. Теперь у нас есть, чем питаться... В потенциале. Осталось только придумать на основе этого какую-нибудь заурядную мини-ферму... Надо разработать концепт, но для начала вернуться поближе к пещере. Вдруг Юля проснулась.       — О, Юленька, ты уже встала! Доброе утро, — сказал я, зайдя вновь в пещеру.       — А? Да, приветик, — ответила совсем заспанная Юля с взъерошенными волосами и слипшимися глазами, поднимаясь. — О-о-о, чёрт, как же ужасно спина болит.       — Хах, аналогично. Ну, а что ты хотела от голого камня?       — Блин, Саша, у тебя нет ничего поесть? Я так голодна...       — Увы, но нет. Единственный голод, который я прямо сейчас могу утолить — так это либидный. А насчёт чего-то материального... Пусто, только... — запнулся я, когда полез рыскать в рюкзаке в поиске чего-нибудь съестного, и в мою голову пришла отличная идея.       — Так, слушай, есть идея. Давай высыплем всё, что у нас есть в рюкзаках, и разберёмся, насколько всё плохо. Вдруг затесавшаяся где-нибудь еда найдётся. Через мгновение мы уже сидели напротив кучи всякой всячины.       — Уф... Что ж, я даже и подумать не мог, что у нас заваляется СТОЛЬКО всего. Но теперь это не важно, надо разбираться с этим. Я показал на кучи барахла.       Когда мы уже заканчивали, вот, что оказалось: более половины всей этой «огромной свалки» — просто обычные камни, которые Юля непонятно зачем сложила в рюкзак. Её слова: «Ну, блин, я думала, вдруг пригодится для чего-нибудь. Знаешь ли, я в первый раз в постапокалиптических условиях выживаю. Нет, значит нет». После этих слов она взяла один из полных рюкзаков, в который я сложил все камни, стремительно пошла в сторону реки, перевернула его над ней и, развернувшись с высокомерным лицом, кинула опустошённый рюкзак мне под ноги. Я был в небольшом замешательстве, однако меня быстро отпустило, и, сев и делая зарисовки для большей наглядности в дневнике на последней странице, чтобы не загрязнять используемые, я стал прорабатывать концепт фермы. В это время Юля собрала все разбросанные вещи обратно в рюкзак, а затем захотела разжечь костёр, поднеся зажигалку с налётом бензина на стенках к углям.       — Можно поинтересоваться, а зачем ты разжигаешь костёр? — спросил я, параллельно задумчиво рисуя и прорабатывая все аспекты фермы.       — Да думаю дров просушить к грядущей ночи, чтоб опять не мучиться с их просушкой, — ответила Юля, с трудом зажгя угли с неоднократной попытки.       — А, отлично, хотя бы не без дела будешь сидеть, — сказал я и продолжил зарисовывать.       Юля как будто пропустила всё мимо ушей. Она вышла из пещеры и пошла вдоль реки на поиски дров. И вот через минут двадцать Юля всё-таки вернулась назад с целой кипой дров в протянутых руках. Огонь к тому моменту уже разгорелся, а я наполовину продумал ферму. Юля скинула дрова вблизи от огня. Затем, взяв одно из них в руки, поднесла к верхушке огня и начала сушить.       — Что ты делаешь?! — крикнул я, наконец оторвав взгляд от чертежа. — Зачем ты это делаешь? Дай мне кирки, и я покажу, что надо предпринять, чтобы и ты была свободна, и дрова были сухими. Юля была явно раздражена моими словами, ведь каждого хоть чуть-чуть раздражает, когда тебя поправляют или говорят, как лучше сделать, поэтому уж было хотела наорать на меня, но вовремя отказалась от этого варианта и просто тактично сжала зубы, бросив разъярённый взгляд на меня, а заодно и наши кирки мне.       — Скажи, а почему ты считаешь, что именно ты здесь предводитель? — чуть успокоившись, через силу выдавила из себя Юля, пытаясь сдерживаться в рамках разумного. — Ты всё-таки не забывай, кто тебя помиловал тогда на обрыве, не дал упасть, подал руку помощи. Можно сказать, подарил жизнь...       — Человек, которого этот «помилованный» спас от верной гибели в пустыне. К тому же он сам и захотел меня скинуть. То есть сам придумал опасность — сам её устранил. Хах, 1:1.       — Но именно этот «человек» пожертвовал свою бандану на повязку для раны и помог дойти до того вожделенного, в тот момент, «выхода из тупика». Без меня он бы просто погиб от кровопотери. Ну, или от пули в башку, 2:1.       — Это уже не считалось бы, если моя милосердная душа не захотела бы спасти тебя, так что счёт обнуляется, 0:1, — произнёс завершающую фразу в этом споре я и уже как раз заканчивал изготовление своей конструкции.       Я неглубоко вбил две кирки противоположно друг другу с одной стороны костра рукоятками на таком расстоянии сбоку от огня, чтобы он не мог сжечь их. То есть наконечники были с одной стороны, а ручки выходили на противоположную сбоку, не проходя через сам костёр. Затем просто положил одно полено перпендикулярно обеих рукоятей на место прикрепления их и наконечника. Учитывая то, что огонь не такой большой, поленья сырые, а ветра, который бы колыхал пламя, нет, можно спокойно оставить дерево на сушку здесь и ни за что не беспокоиться.       — Позволь спросить, Юля, — подойдя снова к рабочему месту, сев и устремя глаза прямо на неё, решил поинтересоваться я.       — А где ты нашла эти брёвна и остались ли там ещё? — изначально я хотел пошутить про «себе подобных», но через силу сдержался.       — Да, остались. Их прибило рекой к концу ущелья. А что, захотел помочь? Спасибо, я и сама справлюсь, а ты можешь заниматься той работой, которая тебе по силе и которую ты заслуживаешь.       Я всё прекрасно услышал, но нарочито переспросил:       — Что?       — Я говорю, что и сама без проблем справлюсь, без помощи, а ты можешь и дальше сидеть и малевать что-то в дневнике.       — Что? Повтори ещё раз, а то как-то тихо ты говоришь.       Юля подошла ко мне с явно ненавидящим меня оскалом, села на корточки, подставила ладони к моему уху и, что есть мочи, крикнула:       — ПОШЁЛ НАХЕР, УЁБОК!       Эти слова отразились эхом по всей расселине.       — О, да, спасибо, ты у меня тоже самая лучшая! — ехидно окончил я.       А вот Юля и вышла, видимо, за новой партией дров, не желая меня видеть. А я пока что продемонстрирую вам свой практически законченный концепт.       Для начала, необходимо засыпать конец реки 2×1 метр камнем, создать плотину некую, так сказать, чтобы была хоть какая-то опора для земли, и все корни не сгнили нахрен. Далее следует равномерно распределить землю по всему периметру камня так, чтобы её нижняя часть соприкасалась с водой, а верхняя оставалась сухой. И ждём... Дней пять-семь, тогда и должны взойти какие-никакие сорняки, дадущие нам понять, что эта почва благоприятна и безопасна для растений, и образующие семена для дальнейшего засеивания нами. В принципе, нам даже ничего делать не надо. Вода, солнце, кислород, земля — есть. Осталось только организовать.       После этого зашла Юля с очередной охапкой дров в руках, которую она, запыхавшись, скинула около костра, протерев лоб рукавом после. Она увидела, что предыдущее полено высохло, поэтому решила снять его и заменить на новое. Затем Юля наклонилась к рюкзаку, доставая оттуда что-то. И вот она вытащила из него литой пистолет, косивший под старину, выплавленный Андреем, выставила его перед собой и пошла в неизведанную глубь пещеры. Что самое обидное, во время сего процесса, она ни разу не взглянула на меня, ничего мне не сказала... Обиделась, что ли? То же мне, обидчивая излишне нашлась. Я так тоже умею. Ладно, в ответ ей я тоже так сделаю... Я бы мог, конечно, пойти за ней, но, боюсь, она не хочет меня видеть и просто застрелит, если попадусь на глаза или буду бесить.       После этого всего я решил выйти проветриться, а заодно начать воссоздавать свою ферму. Но тут... Я обнаружил кое-что необычайно редкое... Аксолотль. Он сидел под водой недвижимо. Однако я не мог понять, откуда же он попал к нам? Ведь в первый раз я его не заметил. Должно быть, он раньше жил в подземных водах, из которых, после разлома, и попал сюда. «Что же, еда готова пасть во имя сохранения рода человеческого в Крениске?!» — возгласил я и вонзил в аксолотля кирку. Теперь у нас уже была хоть какая-то еда до того момента, пока ферма не начнёт приносить плоды. Но сейчас это было не главным. И вот, дойдя до места назначения, я приступил к работе: выкапывал камни обратной стороной кирки от проткнутого земноводного, складывал их в реку, снова копал и снова складывал. И вот всё было сделано по плану, и я стал распределять землю по этой заготовке.       Блин, я сейчас подумал, я же даже мог не копать камень, а просто взять те выкинутые Юлей в реку... Впрочем, я про него забыл и сейчас это уже не важно. Всё, ферма готова. Можно вернуться обратно и пожарить аксолотля. Зайдя обратно в пещеру, я понял, что Юли до сих пор нет, хотя по ощущениям прошло часа два.       Слушайте, ну меня это начинает настораживать, я реально волнуюсь... Но всё-таки это её выбор.       Затем я подошёл к костру, воткнул в камень кирку так наискосок, чтобы не повредить её. Потом моё желание найти Юлю взяло вверх, поэтому я всё-таки прошёл дальше в пещеру, предварительно взяв бревно, которое сушилось в то время, как я изготавливал ферму, и подожгя его.       Я вошёл в тёмный тоннель, но, осветив его, увидел, что передо мной открылись развилки и разветвления, так что просто невозможно было и предположить, где Юля сейчас. Тогда я решил воспользоваться «правилом правой руки». Обойдя несколько разветвлений и выйдя на исходную позицию, я решил поступить чуть умнее — максимально приглушить звуки: остановился, перестал дышать и прислушался. Абсолютная тишина поглотила пещеру, и только сердце нарушало гармонию своим стучанием. И да, план удался! Спереди послышались еле слышимые всхлипы. Я прошёл вперёд, изредка останавливаясь, и повторял манипуляцию. И так мне удалось выйти к девушке, сидящей на огромном булыжнике, положившей факел поодаль и плачущей. Это была Юля... Я подошёл к ней сзади, нагнулся и спросил шёпотом на ухо:       — Что произошло, Юля? — она вздрогнула, посмотрела на меня заплаканными глазами, соответственно, отвела ладони от своего лица. Наверное, она была настолько сильно увлечена процессом, что даже не заметила моего прихода.       — Ну так что произошло? — снова обратился я к ней, переступив через факел, и сел на пол перед ней.       — Знаешь, зачем я ушла?       — Предполагаю, но именно для выяснения этого вопроса я сюда и явился...       — Так вот, я ушла, потому что захотела побыть одной, чтобы осознать всё то, что со мной произошло за эту неделю. Я потеряла отца, «потеряла» брата, а потом меня спас в пустыне мудак, который насмехается надо мной, считая, что спасителю дозволено всё. А я не могу выдержать только двух вещей: издевательств и давления со стороны кого-либо. Даже утерю близких я перенесу и уже перенесла легче, чем твои издёвки...       — Пр-прости... Я этого не знал...       — ЗАСУНЬ СВОИ ИЗВИНЕНИЯ СЕБЕ В ПРЯМУЮ КИШКУ! ТЫ НИ ТОЛИКИ ОБО МНЕ НЕ ЗНАЕШЬ! — кричала Юля, встав и указывая на меня пальцем. — ТЫ ЗНАЛ, НАПРИМЕР, ЧТО ЭТО НЕНАСТОЯЩИЙ ЦВЕТ МОИХ ВОЛОС?! — показала на свои волосы она.       — Р-реально?..       — НЕТ, БЛЯТЬ, ВИРТУАЛЬНО! Я ИХ ПОКРАСИЛА ИЗ-ЗА ТАКИХ УРОДОВ, КАК И ТЫ, КОТОРЫЕ ХАРАССМЕНТ НАДО МНОЙ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ШКОЛЕ УСТРАИВАЛИ, ВСЛЕДСТВИЕ МОЕЙ ХУДШЕЙ УСПЕВАЕМОСТИ, ПО СРАВНЕНИЮ С ОСТАЛЬНЫМИ. Я НОЧАМИ ПЛАКАЛА, РЕЗАЛА, ЧТО ТОЛЬКО МОЖНО, ПЫТАЛАСЬ, ПЫТАЛАСЬ ЧТО-ЛИБО ВЫУЧИТЬ, ЧТОБЫ ТОЛЬКО ЭТО ЗАКОНЧИЛОСЬ, ОДНАКО ВСЕМ БЫЛО ПЛЕВАТЬ! — снова закричала Юля, сжала кулак, несколько раз вдохнула-выдохнула и опять продолжила, но теперь спокойно и блёкло, с закрытыми глазами. — Благо, родители заметили это, хотя я и не хотела их впутывать, и перевели меня в другую школу — лицей с биологически-физико-химическим уклоном, однако воспоминания о прошлом так никуда и не делись, и я продолжала плакать по ночам, вспоминая это. И вот одной такой ночью я и решилась изменить себя: имидж, внешность, характер. Это получилось. На следующий день мой класс увидел совершенно новую меня: бойкую, дерзкую девочку, вместо робкой и стеснительной, в красном платье, которое я прежде надевала только по праздникам, в туфлях на десятисантиметровых шпильках такого же цвета, с осветлёнными волосами, имеющимися у меня, как видишь, до сих пор. Знал ли ты это, мерзкий ублюдок? — закончила свою историю Юля. — Подумать только, это была уже вторая стадия — «гнев» — и уже началась следующая — «депрессия» — правда, «торг» что-то перескочили... — добавила она в сторону.       — Я... Н-нет, не знал... Н-но... Р-разве ты не д-должна была мне р-рассказать самостоятельно?       — Ах ты, грёбаная мразь... Да, согласна, мне следовало тебе об этом рассказать, и я даже собиралась сегодня, около костра вечером... Однако что-то уже расхотелось, по невиданным причинам. Но, возвращаясь к теме, кто тебе даёт право унижать, оскорблять, глумиться, потешаться и насмехаться над кем бы то ни было? Тем более, над тем, кто тебе ничего плохого не сделал, а даже помог в непростых ситуациях, помог изменить свой выбор на верный, помог принять правильное решение. Так поступают только петушары, — доходчиво ответила на мой вопрос Юля.       — Ладно, я всё понял, — уверенно, признавая свою вину, сказал я. Всё это время я слушал Юлю с закрытыми глазами, боялся посмотреть на неё, стыд не давал мне этого сделать, а открывал их, только когда задавал вопросы, да и то, очень боязливо и раболепно. — Всё должно быть по совести, по чести, не так ли? Значит, тот, кто нагрешил, должен понести заслуженное наказание. Я причинил тебе боль моральную, — пришёл к таковому выводу я, вставая, положив свой и наступив ногой на Юлин факел, тем самым затушив его, и взял в руки тлеющую палку, — поэтому себе причиню физическую, чтобы боль была ощущаема и осталась надолго, — закончил я, встал перед Юлей на колено и, размахнувшись, прислонил к ноге затушенный факел. Адская боль растекалась по моему телу, я трясся, однако терпел, стиснув зубы, не издавая не звука. Юля лишь обиженно, беззвучно смотрела на это, но в её глазах можно было прочитать некоторые нотки сочувствия. Однако и она, и я понимали, что так будет справедливо. Секунд через десять я поднялся, откинул пыточное орудие и взял снова свой факел, безэмоционально сказав:       — Пойдём обратно, там как раз должен был аксолотль приготовиться.       — Что? — я проигнорировал вопрос, и мы пошли назад к костру.       Я с Юлей вышел обратно к костру. Я заметил, что в её глазах на мгновение-таки проскочило сочувствие, после чего она только сложила руки на груди и продолжила идти, чуть подняв нос и отведя взгляд. Всё же не просто так... Ей же на меня далеко не наплевать, хоть она это и поистине мастерски скрывает. Уверен, не обида бы — бросилась бы мне на помощь. Ведь в моём мазохизме не так просто всё. Им я не только хотел расквитаться за кощунство, что первостепенно, но и попытаться вызвать эмоции; я хотел увидеть, насколько низок в её глазах после всех моих оплошностей нахожусь.       — Это что? — спросила Юля, показывая пальцем слегка высокомерно и брезгливо на уже зажарившегося аксолотля.       — Еда наша. Нет, если тебе противен французский деликатес... Можешь голодать, — Юля только закатила глаза, оторвала хвост настрадавшегося животного и стала медленно, задумчиво вкушать. Всё сожаление у меня как рукой сняло, хотя на этот раз это не что иное, как безразличность и апатия, а не умышленность.       Спать мы легли по раздельности; Юля ушла немного вглубь пещеры с рюкзаком, который был добровольно пожертвован во имя здорового позвоночника девушки, а я вернулся на вчерашнее место. Всё это время меня не покидает чувство вины; мне кажется, что я эгоистичный циничный мудак, думающий только о себе и унижающий других в своих низких целях, хотя, наверное, так и есть... Впрочем, нужно спать, и сегодня у нас костёр для обогревания и обороны от болейтусцев, что куда проще и практичнее.       Становится холодно без одного человека рядом. Да, костёр зажжён, но всё равно какой-то холод, душевный, внутренний. И он не отпустит, пока рядом не окажется человек, готовый отдавать тебе часть тепла. Всякий организм стремится к тепловому равновесию. А чуть вдали слышится размеренное посапывание Юли. Ей-то без меня хорошо, видимо...       Непросто объяснить, но я очень быстро привыкаю к людям и, что раньше в Интернете, что сейчас, я могу общаться только с одним человеком, иначе буду считать это за измену, предательство, что ли... Да и если этот человек хорош, то мне никто другой и не нужен, ведь он универсален и хочется проводить с ним как можно больше времени. Таковым является и Юля. Также к противоположному полу быстро наступают сначала составляющие любви: привязанность и влечение — а после и само это чувство. Пусть даже на расстоянии. Для меня это абсолютно не помеха. Всё больше и больше кажется, что и к Юле тоже... Однако печально, что это лишь в одну сторону... Хотя весь вчерашний день я слепо полагал на правдивость своих убеждений, увы. Однако мне нужно спать. Прожит ещё день.