Я мог бы родиться в лачуге, но я твердо решил путешествовать с ветром и звездами. — Джеки Кокран
Гарри шел по длинному, устеленному толстым ковром коридору, смутно сознавая, что его преследует домовой эльф, но слишком погруженный в свои мысли, чтобы играть с ним, прикасаясь к различным вазам и статуэткам, мимо которых он проходил. Учить Малфоя заклинанию письма пером было почти… весело. Что же все-таки изменилось? На мгновение он подумал о том, чтобы вызвать Кикимера и отменить ужин, но он знал, что домовой эльф будет вести себя раздраженно в течение нескольких дней, если Гарри откажется так близко к обеду. А мысль о еде с Нарциссой Малфой просто убивала аппетит. Она, без сомнения, потребует, чтобы ей были известны все подробности расследования Гарри, а он мало что мог рассказать. Гарри остановился на верхней площадке лестницы и оглянулся в коридор, словно ожидая увидеть Малфоя, притаившегося в тени позади него. Он поморщился, выдавая желаемое за действительное. Коридор был пуст. Даже домовой эльф был невидим, быстро спрятавшись или аппарировав, прежде чем Гарри обернулся. Он вздохнул и направился вниз по длинной лестнице, медленно ступая, когда заметил большую галерею фотографий, выстроенную вдоль одной из стен лестничного пролета. Большинство из них были фотографиями Малфоя в детстве. Гарри усмехнулся, просматривая их, зная, что Малфой будет оскорблен при мысли о том, что Гарри восхищается его детскими воспоминаниями. Во дворе на метле парил Малфой, радостно размахивая руками, а на другой, совсем еще малыш, радостно ворковал, потрясая большой погремушкой, которая выглядела подозрительно змеевидной. И Малфой, стоящий возле Хогвартс-экспресса, очевидно, в свой первый школьный день. Гарри долго смотрел на нее, пока его мысли возвращались к тому давнему дню. Насколько все было бы иначе, если бы он встретил Драко раньше Рона? Он нахмурился, вспомнив, как юный Драко дружески протягивал ему руку, в то время как Рон стойко стоял рядом, подстрекая его к отказу от дружбы с мальчиком. Теперь все изменилось, и это Гарри просит о дружбе, в то время как Рон… ну, Рон почти оставил Гарри на произвол судьбы. Он на мгновение прикусил губу, задаваясь вопросом, не ищет ли он просто замену Рону; кого-то, кто залечит рану, оставленную потерей его лучшего друга. Его мысли вернулись к Малфою, и волна желания едва не заставила его задохнуться. Черт возьми, очевидно, он не пытался заменить Рона. Он определенно хотел его совсем по-другому — дружба тут ни при чем. Гарри сунул руку под мантию и вытащил крошечное перышко, продолжая спускаться по лестнице. Он нежно погладил его, удивляясь ощущениям. У подножия лестницы его внимание привлекла фотография, и он остановился, внимательно разглядывая ее. Должно быть, это было совсем недавно, так как Малфой выглядел точно так же, как сейчас — только без крыльев, конечно. Он стоял перед камином, которого Гарри никогда раньше не видел, с замысловатой резьбой из темного мрамора. Его светлые волосы ярко выделялись на темном фоне, как и его рука, лежащая на черной мантии. Пока он смотрел, Малфой повернул голову, чтобы посмотреть в камеру, и улыбка изогнула его красивые губы. Это было выражение, которого Гарри никогда раньше не видел, выражение полностью непринужденной радости. Гарри гадал, что сделало Малфоя таким счастливым — он подумал, что Малфой мог бы рассмеяться, прежде чем движение прекратилось, а затем возобновилось, глядя вдаль. Гарри наблюдал за ним некоторое время, и его сердце вздрагивало каждый раз, когда загорались серебряные глаза. Черт, ему было плохо. Он протянул руку и провел по краю фотографии, желая войти в этот момент и еще больше желая, чтобы такое выражение появилось на лице Драко Малфоя. Его пальцы скользнули от рамки к фотографии, чтобы проследить за краем лица Малфоя, радуясь, что фотографии были более неподвижными, чем картины — ему не нужно было беспокоиться, что выражение лица Малфоя станет ледяным или что он умчится прочь, чтобы поселиться на другом снимке. — Аврор Поттер? — он услышал и виновато отдернул руку и почувствовал себя ребенком, держащим руку в банке со сладостями, когда его глаза встретились с глазами Нарциссы Малфой. Он изо всех сил старался не заикаться, и ему это удалось… с трудом. — Миссис Малфой. — Аврор Поттер, есть какая-то причина, по которой вы ласкаете фотографию моего сына? Гарри попытался подавить румянец, тщетно пытаясь придумать ответ на ее вопрос. К счастью, он был спасен, когда она повернулась, шурша плотной мантией. — Пойдемте со мной. Гарри предпочел бы прогуляться по Азкабану, но он послушно последовал за ней. Его мысли метались. Неужели он действительно ласкал фотографию Малфоя? Она вела его, казалось, на абсурдное расстояние, пока Гарри не решил, что она, вероятно, уводит его как можно дальше от Драко. Когда она, наконец, вошла в тускло освещенную комнату, он на самом деле хотел, чтобы поместье было немного больше, хотя бы для того, чтобы отложить неизбежный разговор еще на несколько минут. Она зажгла огонь, пробормотав заклинание, и пламя ожило. Камин был больше, чем в общей комнате Гриффиндора в Хогвартсе, и все же Гарри задавался вопросом, сколько времени потребуется гигантскому огню, чтобы согреть огромное пространство, в котором был отчетливый холод. Свет от пламени не достигал краев комнаты; он сохранял атмосферу мрачного предчувствия. — Пожалуйста, садитесь, аврор Поттер, — любезно сказала она и села с той же грацией, с которой он часто восхищался ее сыном. Гарри сел. Диван был темный, возможно, даже черный, и он надеялся, что не сядет на что-нибудь, скрытое тусклым освещением. — Итак, расскажите мне о вашем расследовании. С облегчением Гарри пустился в разговор о том, что он сделал, разыскивая нападавших Драко. Он рассказал о невиновности, алиби и общих тупиках основного списка подозреваемых. За мгновение до того, как рассказать о подробностях их открытия зелий Покеби, Гарри благоразумно придержал язык. Он вспомнил, как Драко говорил об одержимости Нарциссы найти зелье, чтобы отыскать антидот. Если бы она знала, над чем работают Драко и Гермиона, она бы сунула свой нос и свела их с ума. Если бы Драко хотел, чтобы она знала, он наверняка уже сказал бы ей, не так ли? — Похоже, вы ничего не нашли. Гарри покраснел. Они что-то нашли, но даже Гарри считал это пустой тратой времени. — Это оказалось нелегко. Я не сдамся, — заверил он ее. — Думаю, что нет, — мягко ответила она. Последовала долгая пауза, и Гарри попытался придумать что-нибудь, чтобы заполнить тишину, но он исчерпал свой список фактов во время предыдущего раунда беседы. — Скажите мне, аврор Поттер. Как вы относитесь к моему сыну? Гарри отвел взгляд. Он поднял руку, словно хотел дернуть себя за волосы, но спохватился и виновато опустил ее. Он раскинул пальцы на бедре, решив держать их там, и почувствовал неприятную влагу от ладоней. — Я… Ну, он мне достаточно нравится. — Неужели? Судя по выражению вашего лица, когда вы смотрели на его портрет, он вам нравится несколько больше. Вы полагаете, что влюблены в него? — вопрос был резким и совершенно неожиданным. Гарри всегда считал, что слизеринцы не способны на прямоту. — Конечно, нет! — Тогда в чем же дело? У вас есть склонность к существам? Слабость к странностям? Я слышала о людях, склонных к причудам, о влечении к русалкам, кентаврам и им подобным, — Гарри уставился на нее, пораженный ее словами и повышением тона ее обычно спокойного голоса. — Драко рассказывал мне, что вы отвергли его попытки подружиться в школе. Изменились ли ваши чувства теперь, когда он не более чем урод? Гарри вскочил на ноги, когда гнев наполнил его лицо. — Не называйте его так! Нарцисса поднялась и встала перед ним с сердитым видом. Она была пугающей, несмотря на то, что он был выше. Он знал, что ее волшебная палочка находится где-то под рукавом. — Он уродец, мистер Поттер. Он всего лишь животное, и я этого не потерплю! — ее голос прозвучал ядовито. — Я делаю все, что могу! — возразил Гарри. — Смотрите, чтобы это было так. Несмотря на ваше влечение к моему сыну в его нынешнем состоянии, мистер Поттер, вам лучше сделать все возможное, чтобы он вернулся в нормальное состояние, а нападавшие предстали перед судом. Гарри сделал усилие, чтобы разжать сжатые кулаки. — Я делаю свою работу, миссис Малфой. Она выпрямилась, и холодная маска, казалось, опустилась на ее сердитые черты, сглаживая их обратно в спокойный облик. — Надеюсь, что так, мистер Поттер. Ради вашего же блага. — Что вы имеете в виду? — спросил он, рассеянно отметив, что она, похоже, навсегда отказалась от его звания. Она пожала плечами и подошла к камину. — Я просто напоминаю вам, что Люциус скоро выйдет из Азкабана. До сих пор мне удавалось скрывать от него новости о состоянии Драко. Долго это не останется тайной. Даже я понимаю, что не могу держать Драко взаперти в поместье, в клетке, как какое-то животное. Гарри сдержал гневный ответ, едва не напомнив, что всего несколько минут назад она назвала Драко животным. — Я не буду отвечать за действия Люциуса, если новости дойдут до него в Азкабан. Глаза Гарри сузились. — Что он может сделать из Азкабана? Нарцисса Малфой повернулась и пристально посмотрела на Гарри. Она выглядела как огненная стихия, стоящая перед мерцающим светом огня, прекрасная и смертоносная. Улыбка изогнула ее губы, и Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. Мог ли Люциус управлять силой из своей тюремной камеры? Глаза Гарри сузились. Состояние Малфоев определенно не пострадало во время заключения старшего Малфоя. Гарри поклялся, что проведет некоторое расследование внутренней работы Азкабана. — Спокойной ночи, миссис Малфой, — твердо сказал он. — Спокойной ночи, мистер Поттер, — ласково сказала она. — Я надеюсь, вы сможете разобраться с собой? Гарри коротко кивнул, развернулся на каблуках и как можно быстрее покинул Малфой-Мэнор. Это был не самый лучший его день.* * * *
У Драко было мало времени, чтобы проводить его с Поттером и Грейнджер заочно. Он потратил полдня, превращая старую мастерскую в импровизированную лабораторию зелий, с помощью нескольких домовых эльфов, конечно, хотя обычно ему было легче подобрать и переместить большие предметы мебели, чем направлять домовых эльфов и надеяться, что они расставят их в нужных местах. Когда комната была готова, он послал еще одного эльфа к Аптекарю за ингредиентами, флаконами, склянками и прочими принадлежностями. Некоторые предметы было бы невозможно достать по обычным каналам, поэтому Грейнджер попыталась найти их в Министерстве или в других местах. Она развлекала Драко рассказом о том, как варили Оборотное зелье на втором курсе Хогвартса — на втором курсе! Он был невольно впечатлен, хотя и не удивлен тем, что стал катализатором их гнусных навыков приготовления зелья. Тем не менее, если бы она нашла ингредиенты для Оборотного зелья, будучи студенткой второго курса, Драко почти не сомневался, что она найдет то, что им нужно, теперь, когда она полностью выросла и стала еще более изворотливой. Некоторые из зелий Покеби были относительно простыми, поэтому Драко использовал свое чрезмерное свободное время, чтобы приготовить их. По правде говоря, он скучал по созданию зелий. Несложный процесс измельчения ингредиентов, тщательного их измерения, разделения и выравнивания в соответствии с порядком использования… все это как-то приносило удовлетворение и расслабляло. Он почувствовал внезапный прилив родства с Северусом Снейпом. Этот человек всегда казался сердитым и напряженным, за исключением тех случаев, когда он готовил зелья. В те редкие моменты горькая ярость, казалось, таяла и оставляла после себя странную магическую энергию. Драко подумал, что Снейп был счастлив только во время варки. Когда один флакон стоял в деревянном держателе, а два котла ждали дальнейшего пополнения, Драко выпрямился и потер поясницу обеими руками. Он сделал мысленную пометку приобрести более подходящие кресло. Очевидно, его выбор твердых деревянных стульев был подсознательным воспоминанием о Хогвартс. Вымыв руки быстрым заклинанием, он запер свою новую лабораторию и поднялся по лестнице обратно в свою комнату. Домовой эльф сообщил ему, что Нарцисса ушла, к его большому облегчению. Вчерашний ужин оказался на удивление неловким, еще более неприятным из-за настойчивых расспросов матери о Поттере. Она несколько раз спрашивала, считает ли Драко, что Поттер делает свою работу, и даже предложила найти кого-нибудь более подходящего для дела Драко. Он изумленно уставился на нее. — Кто может быть более подходящим, чем Избранный, мама? Миссия его жизни — исправлять ошибки. — А что, если он не видит в твоем состоянии ничего плохого? — загадочно спросила она. Драко нахмурился, думая об этом. Возможно ли, чтобы Поттеру было все равно? Скорее всего, он считал, что Драко заслужил то, что с ним случилось, но разве его самодовольство помешает ему выполнить свою работу? Странно, но воспоминание о том, как он крепко обнимал Поттера, вернулось, заставив его покраснеть, когда он вспомнил, как Поттер спал у него на коленях. Его волосы были очень мягкими там, где они касались шеи Драко. Заботиться о нем было на удивление приятно. Драко мягко улыбнулся, вспомнив, как Поттер провел костяшками пальцев по перьям. Этот придурок, казалось, был почти одержим желанием прикоснуться к его крыльям. Возможно, его мать была права: Поттер, казалось, больше нравился ему как существо. Драко стряхнул с себя назойливые мысли. Он доверял Поттеру справляться со своей работой, несмотря ни на что, особенно с помощью Грейнджер. Она бросилась в работу со всем энтузиазмом одержимого исследованиями когтевранца. Драко почти не сомневался, что она попала бы в этот факультет, если бы не ее склонность бросаться в опасность, как любой Гриффиндорец в мире. Как Поттер. «Я больше не буду думать о Поттере», — резко оборвал он себя. Бросив взгляд в окно, он увидел, что снова идет снег. На этот раз зрелище не угнетало его. Это означало, что он мог летать, оставаясь незамеченным. Надеясь, что холодный воздух поможет прояснить его мысли и избавит его разум от человека, о котором он больше не собирался думать.* * * *
Гарри посмотрел на толстую папку и вздохнул. Она лежала на его столе, когда он пришел, что никогда не было хорошим знаком, потому что это означало, что Кингсли пришел раньше. Это также означало, что служебная записка прибудет примерно… сейчас. В дверь Гарри влетел красная записка, свидетельствующая о срочности сообщения. «В мой кабинет. Принеси папку». Гарри с тоской посмотрел на чашку чая, которую не успеет допить. Кингсли был кем угодно, только не тупицей. И нетерпелив. Он был очень нетерпелив. Гарри сделал быстрый глоток чая, схватил папку и направился в кабинет Министра. Оказавшись там, Кингсли отправил его с миссией в Оксфорд, где несколько грабителей врывались в маггловские магазины. Департаменту Магического Правопорядка потребовалось некоторое время, чтобы понять, что грабители были волшебниками, но это стало очевидным после того, как одно неудачное нанесение Обливейта привело к тому, что маггл заявил, что одетые в мантии чужаки ворвались в его магазин и нанесли удар ему «сияющими палочками». К несчастью, грабители действовали быстро и непредсказуемо. Авроры искали их неделями и вернулись с пустыми руками. — Обливиаторы уже там, пытаются навести порядок, но это — на заброшенном Годриковом рынке Ковент-Гарден. Мы сходим с ума, пытаясь сдержать проклятых магглов; чем больше людей я посылаю, тем более подозрительными они становятся. Мне нужен кто-то маггловски подкованный, а все остальные одаренные уже на задании. Гарри воздержался от жалоб. Это была как раз та миссия, которую он ненавидел. Магглы будут нервничать, волшебники будут делать все возможное, чтобы слиться с толпой и таким образом выделяться, как маяки, и любые возможные подсказки будут потеряны в этой неразберихе. В довершение всего Гарри провел полночи, пытаясь решить, что делать с разговором Нарциссы Малфой. У него было жалкое количество сна, и он не хотел ничего больше, чем смотреть на омерзительные действия в Азкабане. Он также хотел увидеть Драко Малфоя. Он не был уверен, стоит ли упоминать о стычке с матерью. Ну, некоторые детали, конечно, никогда не будут раскрыты, но, возможно, Малфой знал, что рука его отца может дотянуться до него даже из тюрьмы… — Ты меня слушаешь, Поттер? Гарри стряхнул с себя задумчивость и встал. — Я уже еду. — Встряхнись, Поттер, по крайней мере, это хоть ненадолго избавит тебя от дела Малфоя. Гарри едва сдержался, чтобы не возразить. Если он упомянет, что хочет участвовать в деле Малфоя, это только вызовет вопросы, на которые он не готов ответить. Он вышел из кабинета Министра, не сказав больше ни слова. Когда Гарри вернулся, было уже почти девять вечера, и он был совершенно измучен, голоден, весь в синяках и раздражен. Все оказалось гораздо хуже, чем ожидалось. Волшебники были повсюду, некоторые из них были посланы Министерством, другие были вызваны недобросовестными репортерами, которые недавно досаждали Министерству и отделу Авроров, в частности. У них оказался чертов трудный день, когда появился Гарри, набросившись на него и сильно усложнив его работу. Взволнованные Обливиаторы были не намного лучше, уставившись на его шрам и бормоча почти бессвязно. Гарри задался вопросом, почему, черт возьми, Кингсли не послал более старших сотрудников, а затем вспомнил, что некоторые из них взяли ранний отпуск, чтобы вернуться вовремя к праздникам — печально известное время для Департамента Магического Правопорядка. Конечно, это означало, что Гарри застрял с подчиненными и теми, с кем он редко работал. Между репортерами, изумленными волшебниками и сбитыми с толку магглами Гарри испытывал искушение оглушить их всех и оттащить обратно в отделение для сортировки. Естественно, он не сделал ничего подобного и вместо этого провел восемь часов, действуя самым дипломатичным образом. Все это вызвало у него ужасную головную боль. Он провел последний час, просматривая маггловские записи с камер наблюдения, надеясь хоть мельком увидеть грабителей, что никогда не пришло бы в голову ни одному из других волшебников. Несмотря на то, что некоторые из них были маглорожденными, казалось, что сотрудники Министерства навсегда оставляли свои маггловские корни позади, как только они попадали в школьные двери в одиннадцатилетнем возрасте. По крайней мере, эта попытка принесла свои плоды. Гарри успел хорошенько рассмотреть двух преступников. Они были подростками, что было неудивительно: большинство взрослых волшебников упорно держались подальше от маггловских жилищ и даже не подумали бы войти в маггловский торговый центр, даже чтобы ограбить его. Один из мальчиков показался ему очень знакомым. Гарри напечатал несколько фотографий преступников с намерением распространить их по всему Министерству. Несмотря на странность неподвижной фотографии, хотелось надеяться, что кто-нибудь узнает парней. Очевидно, они воровали маггловские деньги. Другие волшебники посмеивались над этой идеей, но Гарри полагал, что парни использовали деньги для покупки товаров для перепродажи волшебному населению. Некоторые маггловские предметы были ценны в волшебном мире, в том числе обычные вещи, такие как бумага. Хотя волшебники превозносили достоинства пергамента, ничто не сравнится с гладким куском маггловской бумаги, особенно учитывая разнообразие маггловских цветов и образцов. Гарри передал фотографии секретарше, а затем связался с Кингсли, который все еще был в своем кабинете, к большому раздражению Гарри. Гарри бросился в кресло и составил устный отчет, хотя ему еще предстояло полночи готовить письменный. Он хотел бы иметь хотя бы половину интереса Гермионы к написанию отчетов. Это просто казалось утомительной тратой времени. К сожалению, Кингсли так не считал. — Я уверен, что завтра к полудню эти отчеты будут у меня на столе. Кстати, я получил просьбу отстранить тебя от одного дела, пока тебя не было. Гарри потер глаза тыльной стороной ладони. — Какое дело? Я только на одном… — он поднял голову и уставился на Кингсли затуманенным взором. Он быстро надел очки и посмотрел на Министра, который кивнул. — Нарцисса Малфой обеспокоена отсутствием продуктивности в деле ее сына. — Прошла всего неделя! — Я объяснил ей это и сообщил, что такие вещи требуют времени. Она согласилась не отстранять вас от дела, но ей требуется что-то существенное или она планирует подать официальную жалобу в Визенгамот. Гарри побледнел. Он почти не сомневался, что она это сделает. Он гадал, насколько безжалостно она отнесется к тому, что Гарри «ласкает» фотографию ее сына. Даже краткое упоминание об этом вызовет настоящую лавину домыслов в прессе. Захочет ли она подвергнуть Драко такому испытанию? Эта мысль немного расслабила его. Он сомневался, что она сделает что-то, что запятнает имя Драко. — Мы не совсем без зацепок, — неохотно сказал Гарри. — Я просто не сообщил о них миссис Малфой. Драко полностью осведомлен обо всем, что мы обнаружили. Я думаю, что окончательное решение о том, останусь я в этом деле или нет, должно быть за ним. — Мы? — резко спросил Кингсли. — Пожалуйста, скажи мне, что ты больше никого не втягивал в этот кошмар. Я подчеркнул нашу полную конфиденциальность Нарциссе Малфой. — Конечно, нет! — быстро сказал Гарри и проклял свою неспособность лгать Кингсли, когда его щеки слегка вспыхнули. — Я имел в виду Драко и я. Он и я… Мы… — Гарри провел рукой по волосам, и Кингсли посмотрел на него округлившимися глазами. — Лучше бы это не превратилось в дерьмовую заваруху, Гарри. И тебе лучше дать мне что-нибудь конкретное в ближайшие два дня, иначе я сам вытащу тебя из этого дела. Отпущенный таким образом, Гарри вернулся в свой кабинет, чувствуя себя разбитым и усталым. Он взглянул на часы и понял, что, вероятно, уже слишком поздно вызывать Малфоя, даже если бы он мог придумать вескую причину. По правде говоря, ему следовало бы держаться подальше от крылатого блондина, пока его странное влечение не привело к еще большим неприятностям. Когда он, наконец, вернулся домой значительно позже той же ночью, его ждало совиное послание. Выпросив его у злой совы Гермионы — и заработав при этом болезненный укус, — он развернул его и разгладил для чтения. «Г, я нашла несколько ингредиентов, которые мы искали. Завтра я буду с нашим общим другом, и мы попытаемся воссоздать кое-что из сам-знаешь-чего. Шли сову, если я тебе понадоблюсь. Г.» Гарри скомкал послание в руке и выпроводил Кюри из окна без совиного угощения. Он вспомнил, как весело работали Гермиона с Драко, когда он видел их в последний раз. Он не хотел, чтобы они провели еще одну минуту наедине. Одеваясь ко сну, Гарри убеждал себя, что ведет себя глупо. Гермиона никогда не влюбится в Драко, а даже если и влюбится, какое дело Гарри? Вряд ли Малфой когда-нибудь заинтересуется им. Черт, у Гермионы было гораздо больше шансов. Гарри нужно было быть хорошим другом, отступить назад и забыть о своей иррациональной ревности. С этой ободряющей мыслью Гарри забрался под простыни и, к счастью, провалился в изнурительный сон.