Лети, идиот, лети! С мудрыми мечтами и баснями неба. — Александр Поуп
Драко хмуро посмотрел вслед Поттеру. Я выгляжу как? Нелепо? Глупо? Посмешищем? Ему хотелось в отчаянии накричать на Поттера. Поттер, однако, не выглядел изумленным. Выражение его лица было больше похоже на выражение ребенка, открывающего пакеты на Рождество. Драко подошел и встал перед большим зеркалом. Он изучал себя, пытаясь взглянуть глазами Поттера. Что, черт возьми, видел Поттер? Кожа Драко все еще была бледной, волосы — серебристо-белыми, а губы все еще кривились в вечно презрительной ухмылке. Массивные комья гребаных перьев были единственным внешним изменением. Он вспомнил мягкое «ох» Поттера и странное выражение его лица. Драко с отвращением отвернулся от зеркала. Черт, ну и что тут такого? Гриффиндорец всегда был странным, дружил с великанами, кентаврами и Уизли. Вероятно, он видел в Драко еще одно жалкое существо, нуждающееся в спасении. Независимо от того, что видел или не видел Поттер, Драко был изгоем. Теперь его единственным мотивом была месть. Ему нужно было только, чтобы Поттер указал ему верное направление. Раздался осторожный стук в дверь, и Драко ощутил неприятный прилив надежды, что Поттер вернулся, и тут же задушил его гримасой. Неужели он действительно так отчаянно нуждался в компании? Мать открыла дверь и нерешительно шагнула внутрь. — Драко? — спросила она. — С тобой все в порядке? «У меня все еще есть перья, если ты об этом спрашиваешь», — сухо подумал он. — Я в порядке, мама. Она подошла к столу и сделала вид, что поправляет перья и банки с чернилами. Это была ее недавняя манера — сосредотачивать внимание на случайных предметах, чтобы не смотреть на сына. — Значит, он согласился помочь тебе? — спросила она, хотя должна была поговорить с Поттером, когда он уходил. — Естественно. Это его природа — заниматься безнадежным делами и спасать уродов мира, — с горечью сказал Драко. Она вздрогнула и посмотрела ему прямо в глаза. — Мы справимся с этим, Драко. Он вздохнул, не в настроении потакать ей. Визит Поттера напомнил ему о том, как много он потерял. — Я просто надеюсь, что он сможет привести меня к ублюдкам, которые сделали это со мной. Все остальное вторично. — Месть должна быть вторичной по отношению к обратному действию зелья, Драко, — натянуто поправила она, заставив его подавить ухмылку недоверия. Он коренным образом изменился. Неужели она думает, что он может просто принять еще одно зелье и вернуться к нормальной жизни? — Я провела последние два дня, просматривая каждую книгу в библиотеке, — продолжила она, больше не глядя на него, и осторожно передвинула подсвечник на столе. — Мне пока ничего не удалось найти, но есть многообещающее упоминание… Она продолжала болтать, не подозревая, что Драко больше не слышит ее. Он сомневался, что даже в библиотеке его отца есть ответ на эту ситуацию. Если бы Драко был изменен заклинанием, возможно, было бы возможно обратить эффект, но зелья, как правило, были более постоянными и часто необратимыми. Его таинственные враги знали, что делают. У матери наконец-то закончились слова самоутешения, она слабо улыбнулась Драко и ушла. Он вздохнул. Она не прикасалась к нему с тех пор, как он вернулся, что было не совсем удивительно — Малфои едва ли были демонстративны, — но даже короткое прикосновение могло помочь ему бороться с пеленой одиночества, которая угрожала ввергнуть его в отчаяние. Если его собственная мать даже не прикасалась к нему… Драко вспомнил нежное прикосновение Поттера к своему крылу и крошечную царапину на коже. Неужели это лучшее, на что он мог надеяться? Он нахмурился и отвернулся от всех мыслей о Гарри Поттере. Во всяком случае, Драко увидит его завтра. Его несколько раздражало, что он с нетерпением ждал этого визита.* * * *
Гарри покинул Малфой-Мэнор и аппарировал домой, в дом номер 12 на площади Гриммо. Он забыл получить разрешение Малфоя рассказать Кингсли о похищении. Это было достаточно серьезно, чтобы гарантировать статус реального дела, а не то, что Гарри мог бы потратить свое свободное время на расследование. Вполне возможно, что преступление было вендеттой только против Малфоя, но если другие чистокровные появятся с крыльями, Министерство будет подвергнуто критике за то, что не бросилось в бой немедленно. Гарри снял одежду и подумал о крыльях Малфоя. Это был странный способ отомстить, хотя в случае Малфоя это, вероятно, была лучшая возможная месть. Гарри чувствовал глубину его отчаяния даже сквозь маску превосходства. Крылья. Чистокровный с таким статусом, как у Драко, воспринял бы это как приговор, почти такой же страшный, как смерть. Гарри поставил пустой пузырек на стол в своей комнате и сделал еще одну мысленную заметку. Ему понадобится помощь, чтобы отследить зелье, если такое вообще возможно. Жаль, что у волшебников не было ничего похожего на маггловские отпечатки пальцев, иначе сам флакон мог бы пригодиться. Можно было проследить магическую подпись, оставленную на предмете, но преступники, скорее всего, знали об этом и приняли бы меры предосторожности. Магия Малфоя также уничтожила бы любую подпись, когда он держал флакон. Кикимер выскочил рядом с ним и забрал грязную одежду Гарри. — Ванна хозяина Гарри уже готова. — Спасибо, Кикимер, — рассеянно ответил Гарри. — Пожалуйста, не трогай этот флакон, завтра мне нужно отвезти его в Министерство. — Да, хозяин Гарри. Скоро ли вам понадобится ужин? — вопрос был обнадеживающим, и Гарри задался вопросом, действительно ли старый домовой эльф любил готовить ему еду, или он просто презирал Уизли настолько, что был готов сделать все, чтобы удержать Гарри от поездки. — Нет. Не забывай, что сегодня вечером я иду к Уизли. Тебе не нужно меня ждать. — Кикимер помнит, хозяин Гарри. Кикимер только надеется, что хозяин Гарри останется дома, — тон домового эльфа был полон неодобрения. — Я все равно пойду, Кикимер. В любом случае, спасибо. Гарри шагнул в ванну и произнес заклинание, которое направило воду вверх и над его головой ровным потоком — его версия маггловского душа. Когда-нибудь он соорудит что-нибудь вроде занавеса вокруг ванны, но было достаточно легко наложить быстро сохнущее заклинание на воду, которая выплескивалась на пол, поэтому он осознавал, что, вероятно, никогда не станет об этом беспокоиться. Еще одно Высушивающее заклинание коснулось его волос, хотя он и не пытался расчесать их. Во всяком случае, миссис Уизли обычно бралась за дело, как только он появлялся. Казалось, она ничего не могла с собой поделать. Он остановился с мгновенной болью, вспомнив, что прошло довольно много времени с тех пор, как она заботилась о нем, что было неудивительно. На мгновение его охватило беспокойство, когда он подумал о предстоящем вечере и решительно отмахнулся от него. Ужин на прошлой неделе был напряженным, но в целом нормальным. Он быстро оделся, понимая, что уже опаздывает. Когда он счел себя вполне презентабельным, то немедленно дезаппарировал. Гарри появился перед входной дверью Норы и вежливо постучал. Молли Уизли открыла дверь и сказала: — Гарри, сколько раз я говорила тебе, что ты можешь заходить прямо на кухню? Гарри вежливо улыбнулся и дал свой обычный ответ. — Да, миссис Уизли, — он почувствовал вспышку грусти, зная, что дни, когда он чувствовал себя комфортно, появляясь в доме Уизли, давно прошли. Он знал, что они пригласили его просто по привычке и из вынужденной вежливости. Гарри все еще принимал приглашения в отчаянной попытке вернуть то, что, как он знал, было потеряно, возможно, навсегда. — Входи и садись. Все остальные уже здесь. Мы не были уверены, что ты еще придешь. Гарри пробормотал извинение, но она проигнорировала его и пошла впереди него на кухню, где пахло божественно. При мысли о говядине и картошке с густой подливкой у него потекли слюнки. — Гарри, мой мальчик, подойди и присядь, — тепло сказал Артур. Гарри был почти до смешного благодарен за его присутствие. Несмотря ни на что, привязанность Артура всегда казалась непоколебимой и постоянной. — Да, Гарри, — громко сказал Рон. — Приди и укрась нас своим величественным присутствием. Гарри подавил вздох и понял, что это будет плохая ночь. Слова Рона уже звучали невнятно, а рядом с его тарелкой стоял полупустой стакан Огневиски. Джинни бросила на Гарри извиняющийся взгляд, когда он занял место рядом с ней. — Я удивлен, что ты вообще потрудился присоединиться к нам, Гарри, — продолжил Рон. — Большая шишка аврор, вроде тебя, ест с нами, простыми простолюдинами. — Рон, довольно, — рявкнул Артур. — О, значит, так? — воинственно возразил Рон. — Возможно, мне лучше уйти, — тихо сказал Гарри мистеру Уизли, заметив слезы в глазах миссис Уизли, когда она села напротив Гарри. — О нет, как насчет того, чтобы чудесный Гарри Поттер остался, а ушёл я? — предложил Рон. — Ты ведь всегда хотела, чтобы он был твоим чертовым сыном, правда, мама? Идеальный Поттер, идеальный сын. — Прекрати, Рон. Ты пьян, — резко сказала Джинни. Рон злобно рассмеялся. — Достаточно пьян, чтобы сказать гребаную правду, которую ты могла бы выдержать в чертовски большой дозе, Джиневра. Ты думаешь, он когда-нибудь приползет к тебе, тупая дура? — Рональд! — закричала миссис Уизли. Ее голос граничил с криком. — Как ты смеешь так говорить со своей сестрой? Гарри отодвинул стул и встал, чувствуя тошноту, несмотря на дразнящий запах еды и тот факт, что он не ел с раннего утра. — Да, давайте просто поиграем в притворство, — усмехнулся Рон. — Это черта Уизли, не так ли? Джинни притворяется, что Гарри любит ее, мама притворяется, что Фред не умер, а я… Ну, я просто притворюсь, что все еще могу ходить! — он положил обе руки на стол и наклонился вперед, сотрясая стол и опрокидывая кубок. — Да пошел ты, Рон! — завопила Джинни. Молли Уизли разрыдалась. Гарри попятился, когда Артур поднялся на ноги и протянул руку, то ли чтобы остановить Гарри, то ли чтобы схватить его для поддержки, — Гарри не был уверен. — Мне очень жаль, — сказал Гарри. — О боже, мне так жаль. Рон повалился на стол, разбросав еду и опрокинув Огневиски, когда его руки подкосились. Молли всхлипнула, уткнувшись лицом в ладони, и Артур принялся утешать ее. Джинни оттолкнулась от стола. — Я провожу тебя, Гарри. Гарри чувствовал себя трусом, когда бежал с этой сцены, но его облегчение пересилило чувство вины. — Мне не следовало приходить, — сказал он, когда дверь за ними закрылась и прохладный вечерний воздух ударил ему в лицо. Он глубоко вздохнул и почувствовал, что его грудь вот-вот разорвется. — Это не твоя вина. На прошлой неделе он был в полном порядке. Я должна была предупредить тебя, что он сегодня пил, — Гарри случайно взглянул на нее и увидел, как ее красивое лицо напряглось от горя. — Послушай, Джин, то, что он сказал… — Не надо, Гарри, — резко сказала она. — Мы уже говорили об этом дюжину раз. В конце концов, это правда. Ты не любишь меня. «Я люблю тебя как сестру», — хотел сказать он, но однажды уже произнес эти слова, и сила ее гнева едва не расплющила его. Гарри открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Джинни оборвала его. — Послушай, Гарри, это не твоя вина. Никто из нас не винит тебя ни в чем, даже Рон, когда он в здравом уме. — Да, — сказал Гарри, не совсем веря ее словам. Рон, конечно, винил его, и совершенно справедливо. Если бы Гарри был хоть на мгновение быстрее, внимательнее… Рука Джинни легла на его плечо, мягко сжимая. Он не смел отстраниться, чтобы она не увидела в этом еще один отказ. — Передай маме, что мне очень жаль, — хрипло сказал Гарри. Она вздохнула и кивнула, прежде чем отпустить его. — Я люблю тебя, Гарри. Он поморщился, как будто она его ударила, глупо кивнул и аппарировал. В своей комнате он уставился на пузырек на столе и попытался найти что-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Его мир, казалось, внезапно наполнился отчаянием. Он не мог любить Джинни, не мог помочь Рону и не мог воскресить Фреда Уизли из мертвых. Может быть, он сможет помочь Малфою-Крылатому-Чуду. Гарри рассмеялся и понял, что это граничит с истерикой. Какое-то гребаное утешение.