Серая гниль

Первые несколько дней 13 не может говорить. Или не хочет, пока никто не требует. – Как ты себя ощущаешь? Мужчина смотрит на него, отстегивая ремни одной рукой, а его протез висит без движения. 13 перед ним – вытягивается по стойке смирно. – Каково быть оверэкстендом? Он не знает другого. Перед зеркалом ему хочется снять с себя форму и осмотреть целиком. Он так и делает. Жаждет почувствовать что-то чужеродное в своем облике. Но и в одежде и обнаженно он видит только себя. Это всецело он и иного быть не может. Экстенды на базе – карикатурные, странные. У них длинные ноги, торчащая грудина, множество рук. Их лицо с человеческими глазами и голова на длинной шее. Они то ли скалятся, то ли улыбаются. И крепко держатся за выданное оружие или просто не могут его отпустить. Тоже – не говорят. Их силуэты как у пришельцев. И они не носят форму. А 13 без формы ощущает себя некомфортно. – О, ты думаешь над моим вопросом? – замечает хэнз и садится возле на пол, стягивая сапоги. – Погоди, сейчас. Ему нечего делать в отсеке с боевыми экстендами. Без приказа и сопровождения. Вести себя самовольно, вызывающе, совсем не как солдат. И быть перед ним так, в чем мать родила, без особой причины. Таким он кажется еще меньше. С упертым в бок протезом и ремнем через подмышку. Он ровно складывает вещи и подходит к зеркалу. В отражении они почти идентичны. В отражении по сравнению с человеком 13 не выглядит как другие оверэкстенды. У него нет динамически выгодных ног. Его грудная клетка не уменьшена за ненадобностью. Его руки не превращены в два пулемета. Зато встроено в голову оружие – только этим и отличается. – Мне хочется знать, потому что мы похожи. – Хэнз поворачивается к нему. – Почему ты выбрал такое тело? 13 не помнит, почему. Кто, пытаясь утолить свои желания, решит стать таким как те экстенды – чудовищами. И таким как он – подчиненной оружейной единицей. Это просто безумие. – Мне обещали, что ты сможешь говорить. Я взгляну… на твою глотку? Рука тянется к челюсти. 13 опускается на колено, послушно открывая пасть. На лице хэнза проскальзывает испуг, почти незаметно. Затем замешательство. И привычный интерес. Он придерживает за подбородок и касается языка, растягивает вязкую слюну межу пальцами. – Ты внутри из плоти и крови. Или из чего-то напоминающего это, – ухмыляется. – Похоже, у тебя есть связки, и твой голос будет настоящим, когда разработаешь. Он наклоняется, и 13 смотрит на его спину, на проступающий позвоночник под кожей. Это человек для мирной жизни, а 13 – тоже человек, но для войны. Это значит быть оверэкстендом? Хэнз заправляет футболку и, похлопав по плечу, подает форму. Очень просто, как ни в чем не бывало. И 13 хочет ответить. Он пытается сказать, пока невнятно и хрипло, давя на шею пальцами: – Спасибо. Тот кивает. И продолжает наблюдать. – Знаешь, номер 13, – наконец, говорит он. – Я бы тоже выбрал себе такое тело.