Должник

Рыбкина бесит неимоверно, Грише хочется её до хруста сжать, и здесь не совсем ясно, зачем — чтобы убить или чтобы укрыть. У Измайлова одно желание возникает, когда та ухмыляется во все тридцать два (Алиса — акула, точно можно сказать, демонскую кровь чует за версту), и это желание совершенно не эротического подтекста. Ему сразу хочется наплевать на свои принципы — женщин не бить даже при допросе, — и вдолбить в её глупую голову, что жизнь-то одна, нехер с нею в рулетку играть: повезет или нет. А Алиса будто не понимает, почему он зубами скрипит на каждую её шутку, от которой разит пошлятиной и злостью, почему гневно сжимает кулаки, стоит ей демонстративно надуть перед его лицом пузырь из жвачки блевотного цвета. — Рыбкина, ты дура? — Гриша почти на срыве, у него уже, как у того Володи, пар из ушей валит, когда он наклоняется прощупать пульс у очередного торчка, получившего в лоб женским тридцать седьмым. И откуда только в женской ноге столько дури? — Сорян, не рассчитала, начальник, — Алиса опять, нет, снова однобоко ухмыляется, лопая остоебенивший пузырь, который эхом отдает в мозгу Измайлова. И чего добивается, спрашивается? Того, что взбеленившийся Гриша с сорванной резьбой ближайшие пять минут будет яростно вдалбливать ее в гладкий кафель в туалете засранной забегаловки? Что же, здравый корень в этом есть. Понять нельзя одного — почему Алиса так тянется к нему, к этому прогнившему человеку? Даже если опустить тот факт, что её ублюдочный отец убил его, Гриши, родителей — почему она к нему прикипела? Чувство вины? Долга? Чести? Жалости? Чувство, блять, чего? Малодушно Гриша думает, что она влюбилась, но потом вспоминает, что Рыбкина — его отражение (даже передергивается, представляя, что когда-то был таким же уёбком), а значит, любить она не может. Нет, сам Гриша любит, сестру, например, Володьку по-своему любит, Крис любит как человека (самые тупые слова, которые он когда-либо говорил) и... все. Любить женщину сродни вечному проклятию, сходному с дамокловым мечом: постоянно бояться, что ты её оскорбишь и словом и делом, опасаться, как бы она тебя не разлюбила, следить за собой, чтобы ненароком её не разлюбил ты сам. Вывод из этого один — Алиса в нём забывается. И, в принципе, он её понимает, потому что сам в ней теряется, выкидывает из головы все серьёзные мысли, требующие разбора, все чувства — просто трахается, целуется, молчит с женщиной, которую желает его тело, но не сердце.

Карие глаза — песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета.