И все мосты пали

По дому разносился приятный запах ванили, ведь Павлина и Ярына Дорофеевна заходились печь пироги на утро, а Катю и вовсе это не волновало. Она находилась в своей спальне, расхаживая беспокойно со стороны в сторону, меряя шагами комнату. Сейчас ей было душно, корсет словно ещё крепче сжимал тело, а ожерелье на шее напоминали кандалы с подвала Лидии. Кате всё это было не в радость и комната, которая казалась раньше светлой и милой, сейчас напоминала то самое подземелье. Будто вновь в каком-то страшном сне, Катя находилась среди немыслимого количества загадок и тайн. Её глаза то и дело натыкались и останавливались на отражении зеркала, на собственной тонкой фигуре, которая стояла валом посреди всего антуража. Все её мысли, предсказуемо, были заняты Стефаном, что уже звучало и казалось ужасным, ведь как так можно, чтобы она, замужняя женщина, и постоянно думала о другом мужчине. Но все было совсем не так, ведь Катя пыталась не обмануть саму себя и не довериться незнакомому человеку. Она совсем не знала его лично, лишь по рассказам и чужим домыслам. Андрей никогда не рассказывал о нём да ей и нужды не было. Образ Стефана был лишь её собственной выдумкой, характер был нарисован ею собственноручно, а лицо, жесткое и тёмное, казалось теперь совсем не таким. Но и Катерина уже не была такой глупой — в жизни она встречала ужасных людей, а значит, доверять первому встречному ей не хотелось. Не сейчас, когда жизнь наладилась и когда всё шло спокойно. Стефан…он не пугал её. Пугал его образ в её голове, но не он сам, наяву. Он был спокойным внутренне, хоть и грубым, и если бы хотел, уже сделал бы что-то плохое. Катя хотела, но не могла убедить себя, что он действительно такой, каким его выставил Андрей. Катя заламывала себе руки, но не могла отделаться от навязчивых мыслей, что в этой истории плохой вовсе не Стефан. Не было ни единого доказательства его вины, были лишь слова: гнусные и чёрные, которые никак не вязались с образом настоящего Стефана. Ведь не Яблоневский, а именно Андрей заказал убийство Гриши, именно он, по словам Стефана, хранит у себя документы, которые смогут поменять всё. Она металась по комнате из угла в угол, пытаясь сохранять спокойствие, но не могла. В голове было безумное количество мыслей, идей, догадок, но Катерина не могла привести это всё в порядок. Она вздрогнула, когда дверь за спиной хлопнула. — Я вернусь к ночи. Ложись без меня, — Андрей поцеловал её руку, забирая деньги из столика и вновь уходя из комнаты Он будто игнорировал стеклянный и безучастный взгляд Кати. Катя кивнула, отворачиваясь. Ей не хотелось даже знать, куда её муж идёт, ведь радовала хотя бы одна мысль, что его не будет дома. Она следила взглядом из окна, как Андрей выходит из дома и садится в карету, а к горлу подходила тошнота от того, насколько ей было противно находится сейчас в этой комнате, в обмане, в который она сама себя и поместила. Всё вокруг было искусственным, ложным и только одна правда существовала — она не любила его. Так просто, но лишь это было сутью и фундаментом этого всего. Катя была благодарна за спасение, за заботу, она хотела отблагодарить его тем же сполна, наполнить его дом и сердце теплом и любовью, но понимала, что он никогда не позволил бы ей этого сделать в обмане. Их брак никогда бы не сделал их двоих счастливыми — потому что Катя никогда бы не смогла быть с человеком, мир которого построен на обмане. Обмане без шансов на то, чтобы быть уличенным в нём. Она жила всё это время в холодной благодарности. Но сейчас не было и этого. Она вышла из комнаты, тихо проходя к кабинету мужа. Катя дернула ручку, но тот был очевидно закрыт. Катерина знала, что ключ всегда был с мужем, но ей никогда не было дела почему так. Но она уже слышала, что Андрей сделал с Григорием Петровичем, потому ясно, что может скрываться за этими дверьми. Катя достала из волос шпильку, прокручивая её в замке и слыша, как щелкает замочная скважина, открывая дверь. Она быстро зашла, тихо прикрыв за собой двери, оглянулась по сторонам изумрудной комнаты, направившись к трюмо. Катя не чувствовала страха, лишь огромное желание разобраться во всём этом и навсегда забыть. В первом ящике были всего лишь счета от портного, мелкие записи о расходах за последнюю неделю. Во втором дела о Червинке и Нежинском банке, а третий и вовсе был закрыт. Катерина всё той же шпилькой открыла ящик трюмо, подмечая про себя, насколько же ненадёжные замки в этом кабинете. Она увидела большую папку, перевязанную одной лентой и быстро достала её, открывая. Катя перестала дышать, увидев все документы, что лежали в этой папке — всё то, о чем говорил Стефан. А ещё… ещё она прочитала то, о чём она не слышала и даже не смела догадываться вовсе. Кто угодно, но не Андрей. Она вздрогнула и подскочила, когда дверь резко отворилась и перед ней стоял Андрей, совершенно непонимающий, что происходит. — Ты чего здесь забыла? — он оглядел папку в её руках, но Катя и не думала отдавать ему или ложить на место, а тем более искать себе пустое оправдание. — Дверь была заперта. — Ты лучше скажи мне, что это значит? — Катя кинула папку под ноги, пытаясь сохранить спокойствие хотя бы вне. — Тот господин был прав во всем. Во всём. А ты просто поступил с ним вот так. Гадко, подло! И не только с ним, а ещё с десятками обманутых женщин и мужчин. Андрей поднял папку, подходя к Кате на несколько шагов ближе, но та лишь отошла вновь в сторону, словно если он будет совсем близко — она умрет от напряжения, исходившего от него. — Какого чёрта ты полезла сюда? — А какого чёрта ты занимался перепродажей крепостных душ? Девушек с Дома Терпимости? — Катя вытерла слезу, повышая голос. — Ты же сам говорил, что людьми не торгуешь. А они разве не люди? Андрей, они не скот, не предмет мебели. Они люди! Вот откуда этот дом, вот откуда все эти богатства. Куплены за деньги тех крепостных, которых ты купил за гроши в каком-нибудь уезде, а потом продал куда подальше за сотни. — Ты не понимаешь о чём говоришь, Катя, — Андрей сжал двумя пальцами переносицу, прикрывая глаза от усталости и раздражения к ней. — А ещё свобода стоит денег. Где бы ты была, не заработай я это все и не выкупив тебя у Червинских? — Понимаю, — Катя кивнула, срываясь на крик. Сейчас это выглядело как истерика, её руки дрожали, а в горле стоял будто камень. — Понимаю, что я для тебя всего лишь очередная выгодная покупка. Я не хочу жить с таким как ты и не буду. Я не хочу спать на перинах и знать, что они куплены за счёт каких-то обманутых бедолаг, проданных крепостных. Или за деньги пана Яблоневского, который из-за тебя сейчас живёт, загнанный в угол! — Я не дам тебе никакой развод. Можешь даже не надеяться, — он спокойно спрятал папку обратно в тот же ящик, даже не пытаясь что-то сказать в своё оправдание. Андрей знал, что она ничего и никогда не сделает против него. — Ты просто не слышишь, что я тебя говорю. Деньги — это сила, это рычаг, это власть. Без них мы ничто, Катя. Но разве не я, благодаря этим же деньгам, отстраиваю больницы, помогаю детям, больным? Катя вспыхнула с новой силой, вытирая глаза от наступивших слез. Она знала, что в ловушке. — Грехи замаливаешь? — она истерично засмеялась, складывая руки впереди себя. — Сколько я тебе должна за всех тех, кого ты купил тогда в Червинке? За себя, в конце концов. — Нисколько. Ты моя жена, Катя, перестань заниматься глупостями. Ты поймёшь всё со временем. — Я ухожу, — она обошла стол стороной и направилась к выходу, но Андрей схватил её за руку, сжимая запястье. Катя метнулась глазами на его руку, а потом подняла загнанный, но отнюдь не сломленный взгляд на него, дёргая руку. — Я уже сказал, что ты не уйдешь. Да и куда тебе идти? — Куда угодно. Буду спать на улице, а может и вовсе вернусь в бордель, авось повезёт. Андрей лишь вновь раздражённо закатил глаза. Он вывел её из кабинета и буквально поволок по темному коридору. Катя пыталась вырваться и упираться, но Андрей всего лишь завел её в их же спальню, толкая во внутрь. Руку жгло и скорее всего будет синяк, однако боль в сердце и душе была намного сильнее. — Утром открою. А пока поразмысли: нужен ли тебе этот развод? — он хлопнул перед её носом дверью, закрывая её. Катя с силой ударила по ней кулаками, в отчаянии сползая вниз. В доме полно людей, но их помощь Кате не нужна. Ей нужны свои собственные силы. Она выглянула в окно, наблюдая как карета отъезжает от ворот и с силой дернула ставни вперёд, пуская холодный воздух в комнату. Спальня находилась на втором этаже, спрыгнув, она наверняка получила перелом или здорово ушиблась, однако, к её счастью, внизу был выступ кухонной крыши. Катерина как могла быстро скинула с себя тяжёлые юбки, и, оставшись в нижнем, лишь накинула на себя серое теплое платье, которое носила ещё тогда, когда жила в Червинке. Катерина стянула своё обручальное кольцо, которое теперь было похоже на оковы и оставила на своем туалетном столике. Она подошла к окну, всматриваясь вниз — ночная темнота и холод. Город не ждёт её сейчас и даже утром. Катя достала из внушительных размеров ящика все простыни и покрывала, быстро связывая из между собой и крепя прочно за ножку шкафа. Возможно, она упадет, но хотя бы точно не будет заперта здесь и будет жить с осознанием, что она вновь во власти мужчины. Катя обмотала вокруг себя эти веревки, вылезая на скользкий отступ. Ее руки предательски дрожали, но внутри она чувствовала будто в ней растёт стержень. Тот стержень, который поможет ей пройти до конца. Она спрыгнула, когда оставался всего метр до земли и лишь слегка запачкала платье. Катерина огляделась, но никого не было вокруг, лишь глушь и темнота. И Киев: страшный, одинокий, полный сюрпризов встречал её, одинокую и разбитую уже во второй раз. Но Катя тогда усвоила урок и сейчас, сейчас ей есть где просить о помощи.