***
Сам же Гарри в это время был предоставлен сам себе. Его внутренний мир по-прежнему представлял из себя копию комнаты в доме номер четыре по Тисовой улице в Литтл-Уингинге с видом на какие-то китайские горы, но уже сейчас было ясно, что это пространство надо расширять, так как в четырёх стенах он свихнётся со скуки. В комнате даже телевизора не было! У трёх же почтенных мастеров, как уже говорилось, телевизор был, и они его активно смотрели. Но есть что-то принципиально общее, объединяющее всё взрослое население земли. И чем это население взрослее, тем более объединяющее это принципиально общее. Все трое старцев, несмотря на столь различные характер, опыт и взгляды на жизнь, решили, что телевизор — зло, которое развращает молодёжь, делает её злой, тупой и чёрствой. Поэтому Гарри о проведённом во внутренний мир кабельном не сказали. И занимали мальчика какими-то более традиционными вещами. Светлейший Хорнеджитеф был доволен, что наконец-то сможет вычитать ученику полный храмовый курс, может быть, даже в чуть более расширенной версии. С авторскими добавлениями. И шахматы, конечно, шахматы. Больше со жрецом играть никто не соглашался, а у Гарри не было выбора. Следуя дурному примеру, просвещенный Ван Юншен тоже решил заняться образованием внука. К сожалению, в отличие от светлейшего Хорнеджитефа, у него не было готовой очевидной учебной программы, которую он мог бы вот так просто передать. Да, он что-то припоминал из своего домашнего обучения и был твёрдо намерен научить мальчика правильному красивому языку (классическому литературному китайскому, конечно — вэньянь) и каллиграфии, в том числе магической. Может быть, самые основы фехтования. Ну и те немногие ритуалы, которые он знал. Он и знал-то их не больше сотни. К сожалению, всё, что можно передать в области алхимии, он уже передал. Чёрный Медведь, не выделяясь из толпы, тоже оказался подвержен учебному энтузиазму. Правда, в отличие от коллег, учиться он больше планировал сам, для чего и вызвал во внутренний мир Гарри дух своего учителя — Чёрного Филина. Медведь планировал провести своё время максимально плодотворно и не видел ни единой причины, почему бы не взять с собой медвежонка на интенсивный курс всяческих шаманских премудростей. Тем более, что Чёрный филин прекрасно разбирался во врачевании и пару раз воскрешал недавно умерших соплеменников. Медвежонку это должно было быть интересно. И Гарри действительно было интересно. Всё-всё было интересно. Первый месяц. И даже немножечко второй. Но на третий он просто взвыл. И даже не от объёма льющейся на него информации (не такой уж он был и большой, если честно: все традиционные культуры были довольно неторопливы), а от однообразия и скуки. К счастью, мудрый Чёрный филин, видимо, предполагал что-то подобное, поэтому начали они с тонкого искусства сноходчества. Которое за три месяца как раз получилось худо-бедно освоить. Поэтому при первой же возможности Гарри радостно отправился в гости. Сны Вернона Дурсля (впрочем, как и сны любого другого человека) целиком и полностью отражали его характер. Ему снились в основном семейные посиделки за накрытым столом, восторженные отзывы соседей о домочадцах, удачные сделки и не менее восторженные, чем соседские, отзывы партнёров о его деловой хватке. В целом поэт когда-то сказал про таких людей: «Всегда доволен сам собой, своим обедом и женой». Петунья с Дадли и Гарри тоже часто в его снах появлялись. Через полгода после потери Гарри его сны, конечно, изменились. Как и все, к кому племянник захаживал в гости, он стал практиковать осознанные сновидения. Волей-неволей пришлось придумывать, чем племянника занять. Как минимум на час каждый божий день. Несмотря на то, что Вернон жил в доме с двумя маленькими детьми уже более семи лет, он совершенно не представлял, чем можно на такое длительное время занять даже одного ребёнка. Проблема осложнялась ещё и тем, что просто включить телевизор, дать почитать какую-нибудь книжку, заставить делать домашнее задание или поручить какую-нибудь работу по дому в пространстве сна было решительно невозможно. Темы, о которых можно говорить, кончились в первый же раз, а племянник продолжал приходить. Вернон пробовал просто молчать. Племянник продолжал приходить. Вернон стал рассказывать о своей работе (ни о чем другом рассказывать достаточно долго он не мог). Племянник стал приходить вместе с освоившим к этому моменту сноходчество Дадли. Вернону пришлось вспоминать, буквально выдавливая из себя, а чему вообще должен учить отец сына (даже, наверное, сыновей в данном случае). Ничего адекватного, кроме всё той же работы, в голову не приходило, но и рассказы о работе мальчишки слушали неожиданно внимательно. Дальше пошли просто истории из жизни. Когда закончились и они, Вернону пришла в голову неожиданно гениальная мысль что-то спросить у детей. Внезапно оказалось, что у тех тоже есть своя жизнь, которую им тоже хочется обсудить. Оказалось, что проблемы Дадли с учителем английского — один в один такие же, как его собственные с главным бухгалтером. И мисс Дейв, и мисс Скайтон — обе одинаково занудные синие чулки, и что с ними делать, непонятно. А уж сколько актуального было в курсе по управлению рабами, который входил в стандартную жреческую программу! Три тысячи лет прошло, а проблемы управления персоналом остались всё теми же! Сны Дадли были сумбурными и шебутными. Они чуть более чем полностью состояли из фрагментов прочитанных книг и просмотренных фильмов и больше напоминали некое художественное произведение непонятного, но очень авантюрного жанра. Впрочем, только-только освоив на достаточном уровне сноходчество, он предпочитал ходить в гости вместе с Гарри, чем принимать кузена у себя. На сны Петуньи Дурсль огромное влияние оказала её стихия и последующее увлечение кельтской культурой. Что бы там ни происходило, действие обязательно разворачивалось где-нибудь в дикой природе. Бывали у неё и тёмные сны в мрачных чащобах, но чаще всего во сне она занималась мирным садоводством на паркоподобных лужайках. Верная себе, она попыталась хоть как-то заменить племяннику недоступную школу. Мудрая женщина понимала, что если устраивать занятия в форме обычного школьного класса, то мальчик вскоре в гости к ней заходить перестанет. По счастью, память выдала альтернативное решение — перипатетики. По легенде, Аристотель любил читать своим ученикам лекции по время прогулок по саду Ликея, за что его школу так и назвали. Слово было образовано от древнегреческого «ходить по кругу» или «прохаживаться». И Петунья прохаживалась. Полноценного школьного образования она одна, конечно, не заменила, но сделала, что могла. Про сны Денниса и Пирса сложно было сказать что-то определенное, кроме одного — яркие. Их сны практически не повторялись, были довольно хаотичны и не столько отражали их характер, сколько были калейдоскопом впечатлений, полученных за день. А так как впечатления эти парни зачастую разделяли на двоих, то и сны у них частенько были одинаковыми. О чем они долгое время не знали, так как делиться своими снами — это удел девчонок, а настоящие мужики могут найти и более достойные темы для обсуждения. Как бы то ни было, через какое-то время регулярных визитов Гарри они тоже научились контролировать сон достаточно, чтобы делать из этого пространства всё что душе угодно. И тоже начали сами ходить друг к другу в гости, потому что большой компанией веселее. Когда были опробованы аттракционы из парка Дисней (доведённые до логического завершения неуёмной детской фантазией), когда надоело прыгать по Готэму со здания на здание в костюме Бэтмена (четыре одинаковых Бэтмена смотрелись странно) и когда даже приключения Индианы Джонс несколько приелись, они стали устраивать свои собственные авантюры. Это было несколько сложнее, чем в реальности, но всё ещё возможно. В общий сон смогли затащить Шарика (хотя он и сопротивлялся), совместно смогли попасть в сон мисс Дейв, чтобы показать ей что-то чуть менее занудное, чем обычный её сюжет из очередного романа классической английской литературы. То есть развлекались. Хотя удалось как-то сделать и что-то полезное. На двух больничных койках, стоявших рядом, лежали мужчина и женщина в районе тридцати лет. Перед ними в центре зависло семь призрачных фигур, невидимых никому из бодрствующих. В середине завис довольно пухлый мальчик, по его лицу скатывалась одинокая слезинка. Соседи положили руки ему на плечи в знак поддержки. Гарри был справа от Невилла, ему на плечо положил руку Чёрный Медведь. За плечами Драко терялась бесчисленная вереница призрачных Блэков. За Роджером и Честером встали пришедшие предки. За братьями Полкиссами стоял настоящий совет индейских шаманов, а за Деннисом несколько родственников тёти Риты. И даже за плечом Дадли стоял светлейший Хорнеджитеф. Общее количество предков, стоящих за семью детьми, не поддавалось подсчёту и терялось в туманной призрачной дымке. Все они очень пристально и сосредоточенно смотрели на вот уже несколько лет как пребывающих в коме родителей Невилла. Через несколько мгновений Френк и Алиса Лонгботтомы очнулись. Кроме Денниса, Пирса, дяди и тёти Гарри каждый день заглядывал только к крёстному и Бобу. Хотя во снах Сириуса было неуютно: кошмары ему снились еженочно, и никакие осознанные сновидения не помогали. Тем не менее Гарри с истинно грифиндорским упорством продолжал каждую ночь вместе с бывшим заключенным убегать от дементоров, прятаться в каких-то мрачных сырых закоулках Азкабана или пытаться остановить Питера Петтигрю до того, как он предаст родителей. Всё это безуспешно. Через неделю совместного (и очень сомнительного с точки зрения полезности для детской психики) времяпрепровождения с крестником Сириус Блэк записался к психотерапевту. Так как специалист был маггловский (за неимением данного направления в магическом мире), то и мгновенных чудес не произошло. Тем не менее побеги от дементоров становились всё успешнее и успешнее, а через некоторое время пропал и образ Питера. А в какой-то момент Гарри и вовсе попал в какую-то хогвардскую проказу команды мародёров. Боб помогал Гарри поддерживать связь с реальностью, как никто другой. Будучи более опытным шаманом и сноходцем, которому доступны ритуалы по выходу из реального тела, Боб мог брать с собой дух Гарри и водить по всему земному шару. Сил парня хватало только на одного пассажира и время тоже было ограничено, зато они вдвоём успели осмотреть очень значительную часть достопримечательностей не только Англии и Европы, но мира в целом. С другими своими знакомыми Гарри встречался далеко не каждый день. В конце концов, человек обычно спит только восемь часов в сутки, и в одном часовом поясе это время у людей обычно совпадает. И то, что Гуго жил в Египте, где время на час отличалось от английского, спасало не особо: вудуист поздно ложился, так что часы бодрствования у него приходились примерно на то же время, что и у других знакомых. К тому же не очень-то он был и рад Гарри в своих снах. И сам мальчик тоже был не большим поклонником извращённых эротических фантазий, чаще всего включавших минимум пять довольно полных негритянских женщин. То ли дело мисс Бэгшот. Вот чьи сны можно было смотреть бесконечно! Никакие фильмы даже в сравнение не шли. Биография бывшего профессора истории магии была более чем насыщенной, женщина много путешествовала, часто попадая в самые разные ситуации, а немолодой уже разум прокручивал все эти эпизоды каждую ночь, всякий раз выбирая что-нибудь новенькое. Как бы ни было стыдно и неприлично подглядывать за такими личными вещами, Гарри очень хотелось как можно дольше сохранить данный источник новых впечатлений. К сожалению, заглядывать в сны так, чтобы спящий этого не заметил, было значительно сложнее, чем просто общаться посредством общего пространства сновидений. И слишком частое проникновение в сны гарантировало скорое обнаружение. Так что Гарри как мог шифровался и старался выдерживать как можно больше времени между посещениями снов мисс Бэгшот. Каждый день можно было наведываться к миссис Уизли (она умудрялась целый час поспать днём), хотя спала та без сновидений, так что заглядывать имело смысл только для общения. А общение с тётей Молли было так себе: его или жалели, или пересказывали последние магические сплетни. Первое Гарри было не нужно, а для второго была тётя Рита. Тётя Рита обычно спала спокойно, как её совесть. Гарри вообще не мог припомнить ни единого человека, у кого были бы такие безмятежные и светлые сны. Обычно ей снилось, как белые пушистые барашки перепрыгивают через свежевыструганную ограду на заливном зелёном лужку. Когда к миссис Скитер стал заглядывать Гарри, к этой картине добавился шезлонг с тётей Ритой и второй для мальчика. Сплетни тётя Рита пересказывала смачно и самозабвенно. Впрочем, Гарри, которому кроме сплетен особо больше ничего не оставалось и который последнее время много к кому ходил в гости, тоже мог её порадовать от случая к случаю. Ведь он также иногда заглядывал в сны дяди Люциуса, тёти Нарциссы, Джейн Курт и мистера Сметвика. Первые двое свои сны контролировать умели и до его визитов и держались подчёркнуто официально. Обычно они чинно пили чай, или сидели в библиотеке, или занимались ещё чем-нибудь таким благопристойным. Гарри даже как-то побывал с тётей Нарциссой на скачках в Аскоте, а с дядей Люциусом в настоящем казино (где мистер Малфой и научил Гарри основам покера). К Джейн и дяде Гиппу он старался заглянуть при первой же возможности, продолжая интересоваться целительским делом. Они тоже ждали визитов мальчика, чтобы подробнее обсудить те знания, которые передавал Гарри Чёрный Филин. В отличие от родителей, сны Драко можно было назвать какими угодно, но не благопристойными. Ночью он вступал в мир вечной битвы. Тёмная сторона силы против светлой, джедаи против ситхов. И понятно, за кого был Драко. Юный Малфой был преисполнен энтузиазма устраивать крутые дуэли с Гарри, но в пространстве, где один из сражающихся целиком и полностью определяет законы окружающего мира, это было несколько бессмысленно. Поэтому они просто вместе спасали правое дело тёмной стороны. Фантазия у Драко была богатой, так что аттракцион получался замечательным. Не менее интересно было в снах Честера, Роджера и близнецов. Все они проводили ночное время в домене своих богов. И если Великая библиотека Огмы предоставляла бесконечные возможности для познания (и пустого занятия времени, так как художественная литература там тоже была), если Елисейские Поля могли удовлетворить самый взыскательный вкус, даря эстетическое наслаждение посредством всех видов искусств, то пещера Диониса — это пещера Диониса. Все сноходцы частенько туда заглядывали. Но, как говорится, то, что было в пещере Диониса, остаётся в пещере Диониса. Значительно сложнее, чем к близнецам, было попасть в мир грёз дяди Грюма (хотя и к близнецам — точнее, их покровителям, — попасть было совсем не просто). Переживая за собственную безопасность, он постарался защитить себя максимально и со всех сторон. Его сны были как будто огорожены высоченной каменной стеной. Но вода (особенно если ей управляет адепт этой стихии) точит камень, поэтому буквально за полгода Гарри защиту вскрыл. Ничего интересного под ней не оказалось: дядя Грюм не допускал, чтобы его чувства или эмоции увидел кто-то посторонний, зато с ним стало можно общаться. Ну, или пересказывать сплетни от тёти Риты. Старый аврор делал вид, что ему это не нравится, и даже пытался выгнать Гарри из своих снов, но мальчик же видел, как дела обстояли на самом деле. А вот пробиться в сны к директору Дамблдору Гарри так и не удалось. При любой попытке его закидывало в какое-то настолько сюрреалистическое пространство, где не было даже близко ничего привычного в реальном мире, что начинала кружиться голова. И главное — пространство это было всегда разным. Сначала Гарри пытался взломать эту защиту просто из спортивного интереса, но потом ему стало нравиться само это пространство. Никакие русские горки не сравнятся с пролётом космической пыли через чёрную дыру или с выворачиванием твоего духа наизнанку. Дедушка Дамблдор — такой затейник!***
— Мистер Грюм! Я требую от вас исполнения долга! Вы обещали моим детям безопасность, когда те рисковали своей жизнью, чтобы защитить ваш дом. Вы нарушили свой обет. Наша семья уезжает и оставляет племянника в чужой стране в ловушке, из которой мы не способны его спасти. Видит Колесо, как бы я хотела сделать с этим хоть что-то. Но если Норны всё же будут благосклонны к мальчику, я хочу, чтобы Гарри ничего не держало в тех водах, в которых он сейчас заперт. Вы знаете директора Дамблдора, так что достаньте череп! — Старый хрыч! Только Моргана знает сколько нервов, денег и редких манускриптов мне стоят твои долбаные чувство юмора и проклятая упёртость! — на огромный директорский стол с громоподобным грохотом приземлился здоровенный кирпич древнего вида, — специально для тебя: весьма подробное описание пяти лучших проституток Вавилона на прекрасном шумеро-аккадском! Я жду мой череп! — Нехебкау, наградитель многих Ка, — уверенный, хоть и немного прокуренный голос Гуго эхом разносился по полутёмному залу, — поручением светлейшего Хорнеджитефа, жреца сорока трёх богов, мы возвращаем тебе когда-то одолженное! Благослови же его и ученика его — светлейшего Гарри Поттера, жреца сорока трёх богов — и освободи их от данной когда-то клятвы и от любых других пут, видимых и невидимых! Череп, возложенный на алтарь, беззвучно исчез. Группа людей с напряжением ожидала хоть какого-то знака, что их просьба была услышана. Но ничего больше не происходило…