Поломанные

Огонь уютно горел, согревая всю комнату. Но Есене было холодно. С тех пор, как она занялась этим делом, холодно было постоянно. А может и раньше тоже так было. Только она озноба не замечала, привыкла, наверно. Но сейчас вот все становилось на свои места. И от этого холод ощущался сильнее. Она так долго держалась за собственноручно придуманную иллюзию… Так долго не хотела смотреть в глаза правде. Разве стала бы она так злиться на Меглина за его предположения, если бы у нее уже не было сомнений? Нет, если бы Есеня лучше верила в свою ложь, она бы просто рассмеялась Родиону в лицо. Но он озвучил то, что она так долго в себе давила. Старательно скрывала под другими фактами и картинками. Замечательный отец, идеальный муж. Могло ли это все быть маской? Она усмехнулась. А может, и не маска это вовсе. Будто не помнит она таксиста — отличного человека и великолепного отца, который убивал девушек. Или романтика, который так заботился о детях. А теперь вот Струнник. Были ли они лжецами? Или правда любили? Есеня знала правду, но легче от этого не становилось. Ее размышления прервали голоса:  — Жучки, везде жучки, лезут к вам в голову и делают там, что хотят.  — Да хватит уже ерундой маяться! Голоса мешали, и Есеня не выдержала:  — Да помолчите, пожалуйста! Родион и Софья Зиновьевна, которая вообще молчала, посмотрели на нее удивленно. Есеня редко срывалась на своих. Сейчас, видимо, что-то шло совсем не так. И только она вернулась к размышлениям, как по комнате вновь разнесся голос:  — Ну, смотри, видишь, до чего ты ее довел?  — Да с чего ты взял…  — ДА ЗАТКНИТЕСЬ УЖЕ ОБА! — Есеня прикрикнула, а после тяжело вздохнула, — Думать мешаете!  — А что там думать, понятно же все! — вновь раздался голос. Есеня все же подняла взгляд, посмотрев прямо на мальчишку:  — Я и поняла, — задумчиво протянула она, — но принять пока сложно. Мальчик посмотрел на нее изумленно и как-то радостно:  — Ты меня слышишь? Но Есеня снова смотрела на фотографии задушенных тел:  — Да я и рада бы не слышать, но ты же орешь громче всех! Родион с мальчишкой как-то странно переглянулись и пожали друг другу руки. Наконец-то! А перед глазами Есени стоял совсем другой мальчишка в другой комнате, чей отец работал так много, что и внимания-то сыну не уделял, даже не видел его. Смотрел всегда будто сквозь. И увидел его лишь раз — когда услышал игру сына на гитаре. Он тогда пришел к нему в комнату, постоял несколько минут, улыбнулся и пошел на кухню. Позже мальчишка попытался повторить тот успех, наигрывая новую мелодию, когда отец в выходные снова засиделся за бумагами, но не вышло. В этот раз отец влетел в комнату, выхватил гитару из его рук и с силой ударил ею о пол. После мужчина спокойно вернулся к работе, просматривая очередное закрытое Меглиным дело и оставляя мальчишку рыдать над разбитой гитарой. Он даже не заметил, как рука мальчика с силой сжала торчащую гитарную струну. Софья Зиновьевна смотрела на женщину понимающе. Больше Есене посредник между ней и Родионом не нужен. Они нашли общий язык.